Культура и контркультура

Почти в каждую эпоху существуют взгляды, идеи, которые проти­воречат общепризнанным культурным ценностям. Совокупность таких взглядов, идей, поступков можно назвать контркультурой. В отличие от антикультуры, которая просто есть отрицание культуры, призыв возвратиться к жи­вотному состоянию, контркультура призывает к новому по­ниманию традиционных идеалов.

Типичным представителем контркультуры был Диоген. Сейчас мы считаем Диогена вполне органичным явлением древнегреческой культуры, но тогда он был вы­зовом для современных ему традиций и норм — нахальным и шоки­рующим.

Контркультурным движением были толстовские коммуны — они также были вызовом и государству, и церкви, и самому образу жизни людей того времени. В толстовских коммунах, совме­стно обрабатывающих землю, были не только крестьяне, там было мно­го бывших учителей, офицеров, священников и даже артистов. Этим лю­дям надоело унылое мещанское существование, они искали цель своей жизни в новом понимании христианства.

Контркультурные движения всегда будоражили общество, в этом смысле контркультура — необходимый элемент любой культуры.

В XX веке контркультура приобрела массовый ха­рактер. Огромное количество людей оказалось недовольным се­годняшней культурой: разрушением природы, стандартизацией воспи­тания и образования, насилием средств массовой информации над чело­веком и т.д.

Ярким контркультурным движением стало движение хиппи. Ему уже больше тридцати лет, но оно по-прежнему живет. Молодые люди, подобно Диогену, отказываются от всяких благ, от родительской помо­щи, нигде не работают, избегают службы в армии, живут впроголодь, одеваются во что попало, часто вообще уходят из семьи, и, встречаясь друг с другом, осуждают современное общество. Центр современных хиппи — столица Непала — Катманду. Они приезжают туда тысячами со всего мира, лежат в парке на газонах, живут подаяни­ем или редкими заработками и более абсолютно ничего не делают, вы­ражая своим недеянием протест против сегодняшней чересчур актив­ной культуры.

Своеобразной формой контркультуры являются буддийские, кришнаитские секты, общины, движения последователей Махариши, Кришнамурти и т.д. В США таким культам посвящают себя десятки тысяч молодых людей. В связи с этим Карл Юнг писал, что люди не знают своей собст­венной религии, не чувствуют ее душу, поскольку давно ее потеря­ли. Свою душу они ищут в чужой религии. Но такие находки для западного человека, считал Юнг, всегда будут суррогатом истинной духовности.

Контркультура призывает к новому по­ниманию традиционных идеалов

Слова Ницше: Бог умер!

Кризис современной европейской культуры, как и кризис западной цивилизации, начался уже давно, почти сто лет философы говорят об этом. Первым, кто возвестил кризис, был Фридрих Ницше. В своей книге «Так говорил Заратустра» он возвестил всему миру зловещие слова: «Бог умер!». Бог европейской истории, а именно христианский Бог, утратил свою значимость для человеческой жизни.

На место Бога пришел нигилизм - пол­ное безверие, вседозволенность, крушение моральных норм. Люди еще ходят в церковь и молятся, однако любовь уже не являет­ся действенным принципом всего совершающегося. Богочеловек подменяется Человекобогом, который может вмешиваться в историю, поворачивать вспять реки, утвер­ждать свои законы взамен божественных заповедей.

Культура утеряла свою связь с природой. Исчез контакт человека с природой, а вместе с ним исчезла глубокая эмоциональная энергия. Нет больше такой реки, писал Карл Юнг, в которой обитали бы ду­хи, нет теперь голосов, которые говорят с человеком из камней, расте­ний, животных, точно так же, как и человек больше не говорит с ними, не верит, что они могут его услышать.

Собственно, и у Ницше, и у Юнга речь идет не о кризисе, а о конце культуры. XX век, заметил Мартин Хайдеггер, так и не избавился от иллюзий относительно прогресса, светлого буду­щего, от надежд на сверхъестественное спасение. Но никто не спасет человека, кроме него самого.

Мы сейчас находимся на полпути к возникновению новой культу­ры, в смутное время всевозможных крушений и переломов. Какова бу­дет эта новая культура, в чем будут заключаться ее новые ценности — сейчас еще никому не известно.

Европейская христианская культура сегодня подходит к своему критическому состоянию