Вопрос 3-й – о фиксации видов (жанров):
В чем причина их устойчивости? Каковы условия их живучести?
ОТВЕТ: чтобы это установить, надо исследовать признаки КЛАССИЧНОСТИ литературных произведений. Необходимо разработать СПОСОБ установления классичности, т.е. наиболее зрелой и совершенной формы художественного явления, литературной формы, типа жанра.
Каким путем?
Для этого – опять-таки по аналогии с биологией – надо установить признаки ЮНОСТИ (расцвета), ЗРЕЛОСТИ (совершенства), СТАРОСТИ, УПАДКА (т.е. признаков истощения, дряхлости, умирания) в области литературных явлений, прежде всего жанров – по аналогии с живым организмом.
Вопрос – правомерный и серьезный. Ответ – общий и неопределенный, потому что прямое перенесение биологических признаков на духовные явления, даже на их материальную оболочку (или «скелет», структуру, форму) вряд ли возможно. Да и сам Брюнетьер таких признаков в их специфически литературных проявлениях не определяет.
Каково РЕАЛЬНОЕ содержание критерия зрелости, классичности? Здесь в построениях эволюционного метода явный пробел.
А.Н.Веселовский писал в связи с этим, что Брюнетьер напоминает тех дантовских грешников, которые шествуют вперед с лицом, обращенным назад.
Он имел в виду, что Брюнетьер, несмотря на свой эволюционизм, невольно вводит в свою концепцию, в свои построения отвергнутый им самим и вообще всеми тэнистами ЭСТЕТИЧЕСКИЙ критерий.
Ведь если установление момента, состояния зрелости или классичности жанра в анализе становится единицей меры или точкой отсчета, эталоном для сравнения (а отсюда возникает эстетический критерий оценки), то оценка становится вкусовой, что противоречит самому духу эволюционной теории. Научный метод становится субъективным – вот и дантовский грешник с лицом, обращенным назад.
Для Веселовского эстетический критерий ВНЕ и БЕЗ исторического тоже неприемлем, отсюда и его ирония.
Вопрос 4-й – о модификации видов.
Как и в природе, в эволюции жанра наступает такой момент, когда совокупность неустойчивых свойств его перевешивает, берет верх над совокупностью свойств устойчивых, – и тогда скрепляющая элементы, из которых состоит жанр, сила уступает силам распада, энтропии – и жанр как целое распадается (исчезает или видоизменяется, выделяет из себя другие виды, если не гибнет, не исчезает).
Под действием каких сил это происходит? Или, иначе говоря, каковы МОДИФИКАТОРЫ жанра?
Брюнетьер считает этот вопрос о модификаторах видов достаточно сложным и пока еще недостаточно изученным. Но в качестве возможного ответа выдвигает ТЕОРИЮ ФАКТОРОВ Тэна.
То есть модификаторами могут являться:
1) наследственность или раса; этот фактор, по его мнению, всегда делает возможным возрождение жанра ЭПОПЕИ, например, в Индии, а у европейских народов – нет:
2) среда, т.е. географические условия, социальная и культурная обстановка.
Действием этих сил, по Брюнетьеру, можно объяснить тот факт, что у китайцев и семитов нет эпопеи, а у германцев не было настоящей драмы, – она слабо развита в германских литературах, в отличие от литературы англичан и французов;
3) индивидуальность, т.е. совокупность таких свойств (достоинств и недостатков), которые делают индивид единственным в своем роде и в силу этого – при наличии большого дарования – способным наложить свой отпечаток на литературный вид, внести в искусство нечто такое, что не существовало до этого индивида, но, будучи введено в состав элементов жанра, будет существовать после него.
Этот фактор не совсем соответствует тому, что Тэн называл «моментом», для Тэна как раз была характерна недооценка индивидуального, личного элемента художественного творчества.