§ 6. Критерии истинности знания

Чтобы быть уверенным в своих знаниях, человек отыскивает способы, критерии, с помощью которых он мог бы отличить истинное содержание своих знаний от ложного, от заблуждения. С появлением науки может показаться, что человек нашел все то, что ему для этого необходимо. Наука по природе своей является специализированной формой получения достоверного знания, она вырабатывает для этого множество приемов доказательства и проверки знания. Другие виды познавательной активности человека как бы должны видеть в науке своего рода эталон в отношении обоснования истинности знаний. Все, однако, обстоит гораздо сложнее.

В строгом смысле слова доказательство является выведением одного знания из другого, истинность которого уже установлена, согласно строгим законам логики. Но в этом случае мы должны согласиться с тем, что в процессе доказательства мы не выходим за пределы сферы сознания и познания как субъективной деятельности. На этом строится теория так называемой когерентной истинности знания. Главным инструментом в этой теории является закон противоречия (непротиворечия), который накладывает запрет на признание в качестве одновременно истинных формально или содержательно несовместимых утверждений. Такой подход гарантирует нам истинность утверждений, которые логически детерминируются другими. Но возникает вопрос о том, что определяет истинность некоторых самих первых утверждений, из которых выводятся все остальные? Очевидно, что истинность самых первых утверждений определяется нелогическими, или внелогическими факторами. Какими? Каким образом? Почему, наконец, мы должны считать истинным сам закон противоречия (непротиворечия)?

Многие философы предлагали и продолжают настаивать на том, что решение вопроса о критериях истинности знания следует искать в природе чувственного познания, в особенностях таких его форм, как ощущение и восприятие. Но и здесь мы не выходим за пределы познающего сознания, его чувственной ступени, остаемся в рамках наличного знания. Как отмечал

Ф. Энгельс, «эмпирическое наблюдение само по себе никогда не может доказать достаточным образом необходимость» (27, с. 544). Но без определенной необходимости не может быть обоснованного знания, особенно знания о законах, о сущности вещей и явлений. Причем это должна быть необходимость, основанная не на привычке, как считал Д. Юм, но на чем-то таком, что человек принимает безоговорочно, исходя из логики своей жизнедеятельности. Чувственное познание и его формы также не могут считаться окончательным критерием истинности знаний.

Невозможно удовлетвориться в качестве критерия истинности знаний и такими вещами, как ясность, очевидность, отчетливость, способность вызывать определенное доверие, которые, например, предлагал Р. Декарт. Еще античные скептики обращали внимание на то, что очень часто очевидность, первоначальная ясность оборачиваются неочевидностью, неясностью, попросту обманывают нас.

Сегодня все более и более очевидным становится тот факт, что критерий истинности знаний связан с нашей деятельностью, и прежде всего с деятельностью в форме практики людей, которая оказывается не только основой познания, но и основным, в пределах бытия человека даже окончательным критерием истинности знаний. Практика является тем самым «естественно-природным экспериментом» (1, с. 150), благодаря которому проверяются любые знания. Даже наука в общем и целом не может опережать практику.

Практика, с одной стороны, носит непосредственный чувственно-материальный характер, выводит человека из сферы сознания в предметный мир, мир материальных вещей. Через практику человек выходит в предметный мир с его объективными законами, дающими начало объективности содержания знания. С другой стороны, практика имеет всеобщий характер, она универсальна. При этом практика должна учитывать все отдельные, конечные, частичные способы обоснования непротиворечивости, надежности, достоверности знаний, не отбрасывать их, выступать для них общим фундаментом. Только в практике объективные знания, в том числе теоретические, приобретают форму действительно чувственно достоверного знания.

Практика «миллиарды раз должна была приводить сознание человека к повторению разных фигур, дабы эти фигуры могли получить значение аксиом» (10, с. 172). Это положение следует относить не к законам и правилам формальной логики, но и к любым положениям любых видов знания.

Общественная практика не является застывшим явлением, она всегда есть некоторый процесс, складывающийся из многочисленных элементов, звеньев, этапов. Существующего уровня развития практики может оказаться недостаточно для оценки истинности тех или иных знаний. Можно сказать, перефразируя знаменитую ораторскую фигуру У. Черчилля относительно демократии, что практика хотя и является не во всем и не до конца надежным инструментом, критерием определения истинности знания, но она все же остается самым лучшим из всех существующих критериев в качестве окончательного, завершающего критерия истинности.