1. Введение плоской шкалы налога на доходы физических лиц.
Мотив установления такой процедуры состоял в том, чтобы заставить раскрыть теневые доходы и заработки. Однако налоговая масса после установления новых правил почти не возросла, а доходы так и остались в тени. Социальный "эффект" подобного мероприятия свёлся к тому, что уменьшились поступления от подоходного налога; малооплачиваемые, раньше платившие 12 %, стали выплачивать налог на 1 % больше; основная часть налогового бремени была снята с богатых и очень богатых; относительная тяжесть переложена на бедные и малообеспеченные слои; произошло увеличение неравенства доходов — нетто до 17 раз, если брать соотношение средних 10 % наименее и наиболее доходных групп, против 14-15 раз по начисленным доходам.
2. Введение единого социального налога (есн) вместо страховых платежей в пенсионный фонд, в социальный фонд, обязательный медицинский фонд. Страхование риска безработицы и вовсе было отменено.
Социальные результаты этой меры свелись к тому, что трансформация обязательных страховых платежей в ЕСН фактически перечеркнула формирующуюся страховую систему в России; ЕСН стал банальным налогом, как один из многих, которыми распоряжается Министерство финансов в качестве представителя государства, а ресурсы ЕСН теряют свою социальную направленность, становясь фактически собственностью государства; уменьшение ЕСН с 35,6 % до 26 % приводит к сокращению ресурсов для решения социальных проблем в пользу частного предпринимательства, в первую очередь; таким образом уменьшаются рамки улучшения воспроизводства рабочей силы.
3. Введение накопительной компоненты в трудовую пенсионную систему.
При низком уровне оплаты труда, не позволяющие без ущерба для текущего потребителя накапливать что-то для "будущей жизни", фактически превратило пенсии в пособия по старости, оторвав их от величины заработка и продолжительности трудового стажа работника. Низкая величина существующих пенсий, когда одна треть пенсионеров получает её на уровне меньше прожиточного минимума нетрудоспособного, а средняя пенсия лишь в 2004 г. достигла минимального стандарта, есть следствие введения накопительной компоненты. Накопительный фонд образуется фактически за счет роста уровня жизни сегодняшних пенсионеров.
Главная причина провала накопительного принципа состоит в том, что при столь низкой оплате труда, которая имеет место в России, а также уменьшающейся доле отчислений в пенсионный фонд, отсутствуют какие-либо источники, из которых можно формировать накопительный ресурс. У основной массы работников сегодня нет возможностей для формирования накоплений и их использования в старости по причине слишком низких заработков.
4. Монетизация льгот, т.Е. Компенсация льгот денежными выплатами.
Реализация этого мероприятия, если оценить его по всем параметрам после того, как оно вошло в жизнь страны и населения, позволяет сделать общий вывод: замена льгот денежными компенсациями, т.е. их "монетизация" — это на самом деле красивая форма отмены этих льгот. Как это ни странно, может показаться, но замена льгот денежными выплатами существенно увеличит численность населения с доходом ниже или на уровне прожиточного минимума, фактически будет препятствовать решению проблемы борьбы с бедностью населения. В самом деле, отмена льгот на медикаменты и транспортные расходы, например, потребует корректировки минимальной потребительской корзины, лежащей в основе прожиточного минимума, для увязки её с неотложными потребностями человека. А это существенно повысит её стоимость для тех, кто имел льготы, т.е., прежде всего, для престарелого населения и увеличит линию бедности, что неизбежно повысит среди этой группы населения численность бедных в полном соответствии с их реальным положением. И денежная компенсация льгот не поможет в этой ситуации.
В настоящее время готовятся, а частично уже реализуются реформы в основных отраслях социальной сферы: здравоохранении, образовании, ЖКХ. Основная направленность этих реформ, если судить по реальным шагам, состоит в том, чтобы сделать продукт этих отраслей платным. Разумеется, что способы и формы этих трансформаций в каждой отрасли свои, связанные с их спецификой.
Необходимо подчеркнуть следующие особенности социальной политики современного правительства.
Сужение рамок обязательного социального страхования, уменьшение социальной компоненты в государственном бюджете, снижение уровня трансфертов — всё это акцентирует развитие рыночных отношений, которые, в конечном счете, поглощают социальную сферу. А это, в свою очередь, вступает самым серьезным образом в противоречие с действующей Конституцией, в 7-й статье которой говорится, что Российская Федерация — это социальное государство. Противопоставление социальной политики правительства положениям Конституции не может продолжаться: либо политика должна подчиниться главному Закону страны, либо должна меняться Конституция.
Осуществляемое правительством реформирование социальной сферы нацелено на благополучие "верхних" двадцати процентов в ущерб основной части населения и, прежде всего, двадцати процентов "нижних". Главный "законодатель моды" в надвигающихся на население "цунами" реформ является экономическая и политическая элита. Среди правящего слоя существует мнение, и оно озвучено, относительно того, что бедные и малообеспеченные граждане сами виноваты в своем тяжелом положении. Поэтому, не обращая внимания на бедных, главное — это жить в условиях, которые требует рынок.
Заканчивая этот раздел нельзя не отметить, что в 2004 г. были приняты новые правила бюджетирования, базирующиеся на формировании стратегических целей и задач, стоящих перед правительством Российской Федерации, которое действует под лозунгом: "Создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека" (Конституция РФ).
Уже первые шаги по пути рыночных реформ показали, что социально-экономическая трансформация по-разному отражается на положении мужчин и женщин в обществе. Переход к рынку сопровождается, с одной стороны, свертыванием социальных программ и социальной сферы, а с другой — повышением и формулированием новых требований, предъявляемых к рабочей силе. Это означает, что репродуктивная, в широком смысле слова, деятельность женщин увеличивается, а производительная — снижается. Женская рабочая сила обременена комплексом социальных факторов: женщина рожает и получает оплачиваемый отпуск, она нуждается в социальных услугах и социальной помощи. Предприниматели не заинтересованы в такой рабочей силе, которая усложняет им организацию труда и функционирование производства. Круг "трудовых льгот" для работающих женщин с детьми оказался расширенным, а возможности выхода из сферы оплачиваемой занятости для них облегчены. Именно это становится главным фактором общественного положения женщины и определяет характер гендерных трансформаций.
В дополнение сказанному нельзя не отметить также использование предпринимателями более низкого уровня оплаты женского труда, который устойчиво сформировался ещё в далекие советские времена. Однако вырабатывается новый стереотип в деятельности работодателей, когда, например, в финансово-банковской сфере увольняют мужчин, а нанимают женщин (которые в полной мере заменяют мужской труд), но с более низкой заработной платой.
Существуют разные подходы к оценке гендерных представлений в контексте общественного развития. В российской науке и практике, можно сказать, до последнего времени (терминология "гендера" появилась лишь в конце 80-х годов) всё сводилось, главным образом, к положению женщины в различных сферах жизнедеятельности. Если же мы хотим перейти на уровень гендерного анализа, то целесообразно рассматривать социальные процессы по крайней мере в трех аспектах:
с точки зрения гендерной асимметрии, оценивая положение мужчин и женщин по отношению к различным социальным структурам или в различных социальных структурах;
с точки зрения равных возможностей для женщин и мужчин в отдельных сферах жизнедеятельности, что фактически измеряет перспективы гендерной асимметрии;
с точки зрения гендерной нейтральности социальных институтов и процессов, развитие которых происходит независимо от влияния половой принадлежности субъектов.
Главная цель анализа состоит в том, чтобы выявить, усилилась или нет гендерная асимметрия, в каком направлении она меняется, что произошло с соотношением в положении женщин и мужчин. Важно понять, возросло либо уменьшилось равенство возможностей для мужчин и женщин, увеличивается потенциал гендерной асимметрии или уменьшается.
Рассмотрение социальных преобразований под углом зрения гендерных отношений в значительной мере связано с определенным "отходом" от этого феномена в существующих структурах федерального и регионального уровней. В значительной мере те, кто оказался сегодня у руля правления страной, не только недооценивают, а на самом деле не понимают специфики гендерных стереотипов и их роли в формировании социальных процессов. Возможно, это связано с общим отношением к социальному реформированию, которое постоянно отодвигается на периферию общественных явлений. Между тем, гендерные стереотипы, сложившиеся отнюдь не сегодня, сформулированные на пат-риархатном фундаменте не так безобидны, как это может показаться. Они создают некоторый замкнутый социальный круг относительно положения женщины, из которого не так просто выйти.
Содержание его можно представить определенной цепочкой взаимосвязей. В самом деле, в силу известных биологических функций женщина на определенном этапе своего жизненного цикла становится социально уязвимой (разумеется, разные женщины в разной степени) в связи с беременностью, рождением ребенка и уходом за ним. Она быстро теряет темп своего статусного роста и, как следствие, становится источником рабочей силы более низкого качества — второго сорта — как это принято сегодня определять в российской литературе. Но в таком случае возникает необходимость усиления внимания к ней и установления помощи женщине со стороны общества в виде различного рода льгот и привилегий. А это, в свою очередь, ведет фактически к нарушению равных прав и равных возможностей, получая форму позитивной дискриминации женщин. Следствием указанных "событий" возникают внутрисемейные напряжения и конфликты, усиливающие комплекс уязвимости "слабой половины". В результате её позиции ослабевают не только в семье, но и в обществе в целом. Все вместе взятое становится благодатной почвой для формирования гендерных стереотипов с сильной асимметрией и активно формирует в нашем обществе гендерные проблемы социального характера. И далее — по кругу.
Для разрешения и преодоления гендерных проблем социального свойства необходимо их четкое выявление, определение масштабов и динамики развития. Измерение этих проблем и квантификация вызываемых ими негативных последствий вынуждает нас выделить, по крайней мере, три жизненные сферы, где наблюдается наибольшая уязвимость женщины:
на экономическом уровне в сфере оплаты труда;
в рамках семьи и внутрисемейных отношений;
в системе межпоколенческих отношений, касающихся престарелого населения.
Здесь достаточно отчетливо видно, как гендерные стереотипы воздействуют на положение женщины и мужчины и к чему это в конечном счете приводит.
Первая "зона" наибольшей уязвимости женщины — сфера низкой оплаты труда.
Нет нужды детально распространяться о том, что собственность и власть, хорошо конвертируемые друг в друга, в период экономического реформирования перешли преимущественно в мужские руки. Если посмотреть уровень оплаты труда, то увидим известный факт, что отношение средней заработной платы женщин и мужчин составляет 64,5 %.
По данным единовременного обследования распределения работников по размерам начисленной заработной платы в апреле 2004 г., доля работников с оплатой труда на уровне и ниже прожиточного минимума (ПМ) составляла 27,3 %, а доля работников с заработком, не обеспечивающим ПМ для себя и одного ребенка — более 54 %1.
Так кто же эти "одна треть" и почти "две трети" работников по половой принадлежности? Сколько здесь женщин и сколько мужчин?
Статистика показывает, что к первой группе (ниже ПМ) относится половина от общей численности занятых в организациях культуры и искусства; а в образовании, легкой промышленности, торговле и общественном питании их около 40 % от отраслевой занятости. В сельском же хозяйстве — и вовсе около 70 %. В то же время известно, что доля женщин, работающих на предприятиях культуры и искусства составляет около 70 %, в образовании — 81 %, в торговле и общественном питании — 62 %, а в сельском хозяйстве — 37 %. Данные, касающиеся конкретных предприятий, например, в сфере образования, не позволяют усомниться, что основную часть низкооплачиваемых работников, т.е. получающих заработки ниже ПМ в указанных отраслях, составляют женщины. Об этом свидетельствует ситуация с оплатой труда и трудовым статусом на конкретных предприятиях. В самом деле, рассматривая профессорско-преподавательский персонал государственных высших учебных заведений на начало 2001/02 учебного года, мы видим, что среди ректоров этих организаций женщины составляли 6 %, а мужчины — 94 %, среди заведующих кафедрами, соответственно, — 28 % и 72 %, среди старших преподавателей 66 % и 34 %, а среди преподавателей и ассистентов — 68 % и 32 %2. То же самое наблюдается в учреждениях здравоохранения, культуры и искусства. Но таких низкооплачиваемых женщин солидная численность — 21,8 млн., что составляет более двух третей от всех работающих.
С полной уверенностью можно утверждать, что основная причина подобной поляризации работников по полу в сфере занятости и оплаты труда—это гендерные стереотипы, которые, в конечном счете, вызывают дискриминацию и сегрегацию женщин, постоянно обостряя эти проблемы.
Известно, что социально-экономические трансформации привели к тому, что на рынке труда женщина потеряла способность конкурировать с мужчиной и лишилась широко распространенного экономического протекционизма. Разрушилась социальная сфера, и женщина была вынуждена компенсировать ее отсутствие, организуя быт семьи собственными силами, особенно при низших уровнях дохода и росте цен на бытовые услуги.
В отличие от Запада в России не было периода массового усвоения гендерного сознания в силу фактического отсутствия гражданского общества. Опыт борьбы за человеческие права на Западе шел параллельно с формированием гражданского общества, создавая барьеры на пути возврата к патриархальным культурным моделям. В России же, как следствие нового положения женщин, имел место определенный шаг назад, произошедший в первой половине 1990-х годов, названный периодом "ренессанса патриархатности". Наверное, этот этап уже проходит, однако возникли новые проблемы гендерного характера. Наряду с дискриминацией в сфере труда, которая имеет разные формы, появились новые острейшие проблемы, связанные с изменением условий жизни, такие, например, как домашнее насилие и проституция, так сказать, "на вывоз" (т.н. "трафикинг").
Вторая "зона" уязвимости женщины формируется на семейной базе как результат внутрисемейных отношений.
Кто здесь заметно выделяется?
Это — две группы семей. Во-первых, материнские семьи, в состав которых входят мать и дети; во-вторых, семьи с детьми-инвалидами, где мать (а не отец), как правило, не имеет возможности работать или выбирает занятость, приспособленную для ухода за больными детьми. Первая группа насчитывает сегодня 5,4 млн. семей. Вторая группа, если учесть, что численность детей-инвалидов более 600 тыс., представляет 0,6 млн. матерей, как правило, привязанных к обслуживанию своих детей. Таким образом, во вторую зону бедствия входит около 6 млн. женщин, явно дискриминированных в бытовой и профессиональной жизни.
Третья "зона" уязвимости женщины—это старость, которая формирует всё увеличивающийся слой престарелого населения.
Известно, что продолжительность предстоящей жизни у женщин в России, в отличие от большинства стран, на 12-13 лет больше, чем у мужчин. Поэтому в возрасте 60 лет и старше численность мужчин составляла в 2003 г. 9281 тыс. человек, а женщин почти в 2 раза больше— 17560 тыс.
При этом следует иметь в виду, что средний размер пенсий у женщин достигает лишь 60—80 % от уровня пенсии мужчин. Самые низкие пенсии получают женщины в возрасте 70 лет и старше. Указанное различие размера пенсий в зависимости от пола, с одной стороны, связано с соотношением заработков, а, с другой, — определяются более давним периодом времени их назначения, когда и заработки были ниже. А актуализация этих пенсий фактически не проводится.
Оценивая ситуацию с материальным обеспечением престарелых женщин, необходимо принять во внимание, что а) сегодня средний уровень пенсий едва достиг прожиточного минимума нетрудоспособного человека; б) одна треть пенсионеров получает пенсии ниже ПМ. Минимальный размер пенсии по старости составляет 40 % от прожиточного минимума нетрудоспособного3; в) женщины (так же, как и мужчины), выйдя на пенсию, стараются продолжать работу. Как показывают результаты специальных исследований, феномен "русской бабушки" вместе с ре-формационными процессами в России пропадает, уходя в небытие4. Женщины остаются на производстве, пока позволяет здоровье, поскольку лишь таким образом престарелые могут обеспечить себе выживание.
Приведенные выше оценки, касающиеся гендерной асимметрии, позволяют сделать следующие неутешительные выводы, характеризующие чрезвычайно уязвимое не только в социальном, но и в материальном отношении положение женщин, граничащее с их тотальной дискриминацией.
В соответствии с нашими расчетами:
около 20 млн. занятых женщин имеют заработок ниже прожиточного минимума;
6 млн. женщин либо в одиночестве воспитывают детей, либо привязаны к детям-инвалидам;
20 млн. женщин-пенсионерок имеют более низкие пенсии, чем мужчины и вынуждены бороться за жизнь.
Все вместе взятое означает, что 46 млн. женщин находятся в существенно худшем, чем их "равноправные мужчины", материальном положении. От общей численности граждан женского пола — это фактически две трети. На этом основании можно не только смело утверждать, что "у бедности женское лицо", но что положение женщин практически во всех сферах жизнедеятельности (может быть кроме образованности, что еще больше обостряет факт дискриминации) унизительнее, чем положение мужчин.
В этой точке происходит наиболее глубокое пересечение гендерных отношений и процессов социального реформирования в России, ярко демонстрируя роль и значение гендерных стереотипов, которыми не только невозможно пренебрегать, но следует их тщательно учитывать, принимая те или иные решения в социальной сфере.
Унизительное положение женщин в обществе сопровождается еще таким гадким явлением как "домашнее насилие". Подобная ситуация имеет не только негативный психологический аспект, но она формирует реальные условия, которые в конечном счете определяют поведение мужчин и женщин. Она имеет долговременные последствия, так как на женщин природой возложена воспроизводственная функция и от состояния женщин — физического, психологического, социального — в первую очередь, зависит, каких детей она нарожает, и родит ли?
Специальные исследования показывают, что здоровье детей, особенно новорожденных, существенным образом зависит от здоровья родителей и, прежде всего, — матерей5.
Подводя итог сказанному, следует отметить, что сложившаяся ситуация не может не иметь негативных последствий. Они сводятся, по крайней мере, к следующему:
репродуктивное здоровье российских женщин находится на весьма низком уровне; так, доля беременных, страдающих анемией, составляет около 40 %, а больные женщины рожают больных детей, также, впрочем, как бедные женщины воспроизводят бедность;
низкая оплата труда заставляет молодых женщин идти в сферу проституции и "продаваться на вывоз"; кроме того, последнее время отмечается интенсивный рост табакокурения, алкоголизма, наркомании среди женщин;
больные, престарелые женщины, имеющие низкий уровень материальной обеспеченности, становятся источниками экономической нагрузки на семьи своих детей, не помогая фактически воспитанию детей и не транслируя через институт семьи позитивных традиций.
Изложенные выводы показывают, как гендерные стереотипы и следующая за ними гендерная асимметрия формирует социальные проблемы, и почему острота гендерных проблем требует принятия специальных мер не только в контексте преодоления бедности, но и с точки зрения оздоровления демографических процессов. При этом надо понимать, что не всякая помощь женщине в данном случае приемлема. Нельзя использовать такие меры, которые будут создавать новый "социальный круг", выйти из которого далеко не просто. Рост гендерной асимметрии, интенсивное снижение жизненного уровня женской части общества, а вслед за этим ухудшение их здоровья и здоровья их детей препятствуют достижению Целей развития третьего тысячелетия, которые должны быть реализованы к 2015 году. Рассматривая эти цели в российском контексте, можно сформулировать их следующим образом:
преодоление бедности населения, которой сегодня охвачено как минимум одна треть семей;
обеспечение всеобщего начального и среднего образования, за рамками которого сегодня остаются до 10 % детей;
ликвидация дискриминации и сегрегации по гендерному признаку, прежде всего в экономической и политической жизни общества, о чём подробно говорится в данном тексте;
сокращение младенческой и детской смертности, которая в значительной мере связана со здоровьем матерей и материальным положением семьи;
улучшение охраны репродуктивного здоровья и материнства, что непосредственно определяется условиями жизни населения и внутрисемейными отношениями;
остановить распространение болезней, имеющих социальную этиологию, прежде всего ВИЧ/СПИД;
обратить особое внимание на экологическую устойчивость страны и общества, включая доступ к безопасной питьевой воде и доступ к канализации;
развивать отношения партнерства во всех сферах жизнедеятельности общества.
Время летит так быстро, что все более настойчивым становится ориентация правительственных и государственных мероприятий на реформирование социальной сферы с учетом гендерных отношений в обществе.
1 Статистический бюллетень № 9 (108) Федеральная служба государственной статистики. М., 2004. С. 43.
2Гендерное неравенство в современной России сквозь призму статистики. МЦГИ - ИСЭПН РАН, М., 2004. С.226.
3 Статистический бюллетень № 8 (107), Октябрь, 2004, с.73.
4 Н.Римашевская, Д.Ванной и др. Окно в русскую частную жизнь. ИСЭГШ РАН, М, 1999.
5Н.Римашевская. Человек и реформы. Секреты выживания. ИСЭГШ РАН, М., 2003. С. 59-60.