26. Тема зарождения и судьбы буржуазии в романе м.Горького «Дело Артамоновых»: три поколения семьи.

В центре внимания автора судьба семьи Артамоновых. О ткацкой фабрике говорится вскользь. История рода Артамоновых мотивирована у Горького соц.-ист. обстоятельствами.→соц.-ист., соц.-полит. аспекты играют главенствующую роль в повествовании. Дело изначально оказывается обреченным (широкое понимание – капитализм в России). Причина – предельная усталость семьи, когда силы истощены, выплеснуты. Горький говорит о генетическом вырождении. Внуки, правнуки исключаются из жизни; энергетическая исчерпанность. Горький представляет нам дело, созданное человеком, которое начинает жить самостоятельно, пожирая и порабощая самого человека.

Горького в сюжете повести интересовали не вопросы человеческой греховности, а безжалостное действие “закона вырождения”, тема распада и деградации буржуазной семьи, не религиозно-моралистическая, а социальная проблематика в процессе развития капиталистического общества. История брожения буржуазной семьи в условиях капиталистического развития стала более понятной, после того как сама “действительность” замкнула круг капиталистического развития. В “Деле Артамоновых”, разумеется, сохраняет всю силу мотив нравственного осуждения зла капитализма, артамоновских “преступлений”. Но решающим оказывается другой приговор — приговор истории. Глубоко разработанная идея закономерности, исторической неизбежности гибели капитализма со всем его опустошающим жизнь хищничеством выдвигается на первый план. Буржуазная тема подается в другом разрезе: бесплодие социальной практики буржуазии, исчерпание ее исторических сил — вот что составляет центральный тезис романа. Решение вопроса о том, кто является действительным хозяином жизни, ее подлинным устроителем и организатором, — вот что организует действие романа. В трех поколениях артамоновского рода Горький дал с необычайной выпуклостью художественную историю русской буржуазии, ее запоздалого, но бурного появления, ее недолгого торжества и гибели. То понимание истории, которое раскрывается в романе, основывается на признании труда единственным источником ценностей, выработанных человечеством, единственным двигателем истории вперед, решающей силой культурного развития. 3 поколения семьи: 1) Илья Артамонов. (Смерть Ильи, зачинателя “дела”, проводит своего рода роковую черту на жизненном пути Артамоновых, за которой начинаются спад и увядание. Пусть его “дело” растет и ширится, но артамоновская колымага покосилась, потеряла колесо: из поколения в поколение оскудевает, вырождается сила рода,характеры утрачивают яркость и цельность, обедняются, обесцвечиваются)

2) Петр, Никита, Алексей – дети Ильи А. (Петр – старший сын, чувствует себя заложником семейного дела. Никиту, который уходит в монастырь, воздвигают в сан св. Никодима, но он совершает своеобразный бунт – возвращается, занимается садом, выращивает цветы. Алексей должен был управлять фабрикой).

3) Илья, Яков, Мирон. (Илья не желает заниматься “делом”. Он — социалист. Один из тех, кто активно и последовательно раскачивал основы государственного строя России, кто привел ее к революции. Мирон Артамонов — прозападник. Он мечтает, что Россия будет развиваться по западному пути, проводит мысль о разумном капитализме. В молодом поколении нет единодушия. Они еще сильнее разобщены, чем их предшественники — отцы. Яков, младший сын Петра Артамонова, осуждает всех. Ему смешны политические претензии брата Мирона, он не одобряет Илью. Они смешны и непонятны ему. “Лучше не думать о тревожном”,— его философия) Семья Артамоновых оказывается выключенной из истории. Дело приходит к своему логическому завершению, оно катится само по себе.

Билет 27.

По лекции:

« Дело Артамоновых» (общее)

С одной стороны, традиционный взгляд на историю 2-х семей – Артамоновых (промышленники, ткацкая фабрика) и Морозовых.

Речь идет не о деле, а о судьбе семьи Артамоновых, их рода, кт. мотивир. соц.-истор. обстоятельствами и обстоятельствами соц.-политич. Дело Артамонова изначально оказыв. обреченным. Это символ капитализма в России. То есть соц-полит. усл. в России были такие, что капитализм закономерно рушится и происходит революция.

Борис Морозов ведет бородатых солдат и говорит, что дело Арт. кончилось.

Вторая причина крушения дела – предельная усталость семьи, силы их были не рассчитаны, генетическое опустошение.

Проблема – дело и человек. Дело поглощает человека его создавшего, порабощает его и живет своей жизнью.

Тихон Вялов - центральный образ романа. Современниками он был не понят. Г. использует принцип калейдоскопичности. Центр. темой явл-ся поглощение делом человека.

Вялов знаменует судьбу крестьянства, явл-ся третьей ветвью кр-ва, кт. все вр. Искало особ. пути. Но, в конце он потерял всяческие ориентиры.

Существует несколько пониманий этого образа.

1. Т.В. (Тихон Вялов) – свидетель всех престпл. Артамонова, явл-ся судьей их семьи, хотя явл-ся только дворником.

2. Т.В. – посредние между Артамоновыми и Морозовыми.

3. Т.В. – не действ. лицо, а комментатор событий.

4. Т.В. – единств., кто мог понять мистич. власть дела над Артамоновыми. (М.Голубков)

5. Т. Белова: Тихон- философ-фаталист, т.е. чел-к, не верящий ни в какие начинания, треб дух. автономии.

Корнями он связан с крестьянами (бунт. крестьянство). Сам Вялов как бы застыл в своем движении. Вялов связыв. потерю веры им. с делом Арт. Сам Вялов сосредоточен на проблемах ч-ка и судьбы. (учит детей Арт. жизни, человеколюбию).

Сам Г. называл этот образ странным, странен Вялов своей позицией неприятия зла Арт.

Из интернета:

В “Деле Артамоновых” народ представлен не только рабочим классом, все время пополняемым притоком крестьян, быстро превращающихся в “фабричных”. Среди героев повести особое место занимает Тихон Вялов — дворник, бывший землекоп, а еще прежде крестьянин. Этот образ продолжает полемику Горького с его великими литературными предшественниками, которые, пройдя мимо “талантливых организаторов промышленности” — выходцев из крестьянства, продолжали “любовно изображать кроткого раба, совестливого Поликушку”.

Вялов идет от поруганной христианской морали к социальным отношениям людей. Тщетно пытаясь применить к миру отвлеченные понятия добра и зла, он приходит к убеждению, что моральное возмездие совпадает с возмездием историческим. Вялов уверенно ждет неизбежной катастрофы, полагая, что несправедливо устроенный миропорядок должен сам собой неминуемо погибнуть. Это убеждение делает излишней его месть Артамоновым за убийство брата. Вялов далек от сведения личных счетов со своими хозяевами, хотя и знает все тайны дома. Тем полнее его злорадное торжество в финале повести: “Дурак, а правду понял раньше всех. Вот оно как повернулось. Я говорил: всем каторга! И — пришло. Смахнули, как пыль тряпицей. Как стружку смели”.

В то же время Вялов далек от революционных рабочих, заявляющих: “все от нас пошло, мы — хозяева”, готовых экспроприировать капиталистов. Понимая возможность подобного оборота событий, Вялов не одобряет насильственных мер. Здесь сказывается слабая сторона позиции патриархального крестьянина, на которой до конца остается Тихон Вялов, убежденно утверждая: “Я этих затей не принимаю. Работай каждый на себя, тогда ничего не будет, никакого зла”. Жизненным идеалом Вялова остается союз вольных тружеников и тем самым праведников. Скептик Вялов, видя “везде — хитрости”, не уверен, что революция осуществит этот идеал. Поэтому возмездие, выпавшее на долю Артамоновых, не приносит ему душевного успокоения. “Веры, говорю, лишили вы меня; не знаю, как теперь и умереть мне. Загляделся на вас, беси…” — таков итог исканий Тихона Вялова, патриархального крестьянина, живущего между крестьянской реформой и социалистической революцией, народного мудреца, так и не обретшего истины. Этот молчальник и соглядатай, принципиально стоящий в стороне, занимающий выжидательную позицию, выступает в повести как представитель стихийных грозных сил. В этом смысле он поистине страшен.

Одновременно с деградацией буржуазной семьи в романе прослеживается другая линия - рост классового сознания пролетариата, артамоновских рабочих. Коллективный образ рабочего класса показан в романе вторым планом, но в росте его сознательности, сплоченности, активности мы ясно видим, как артамоновские ткачи становятся той силой, которая "поставит точку" в истории господства Артамоновых. С каждым годом, замечают Артамоновы, фабричные "портятся", становятся "бойчее", "злее", а "шум в рабочем поселке беспокойней". Приходится прибегать к помощи жандармов и шпиков. Но и они бессильны: история - за рабочий класс.

Билет 28.

«Жизнь Клима Самгина».

По лекции:

Г. чем больше раб., тем больше запутывался в этом замысле, следовательно, роман так и остается незавершенным.

1т. законч. в 1926, 2-ой в 1928, 3-ий в 1930, над 4-ым Г. раб. 4 года, но не завершает повествования.

Замысел: Самгин д.б. быть раздавлен толпой, которая встречает Ленина.

Клим Самгин (К.С.) – представитель творч. интеллиганции, кт. пытается найти свой ТВ. путь и отстоять свою внутр. свободу.

Роман посвящ. М.И. Закревской-Букберг.

Роман имел неск. назв. : «Истор. пустой души», «Сорок лет русской жизни», «Хроника 40 лет рус. жизни», «Жизнь Клима Самгина». В романе охвачен практически сорокалетний период с 1880-1917 года.

Исследовали определяют этот роман, как роман-эпопея, роман-хроника, роман-сознание, роман-прощание.

Авчеренко: «Жизнь К.С. одна из самых сложн., знач. и глуб. книг 20 века, т. к на ее стр. запечатлена целая эпоха».

Г. счит. этот роман самым удачным, но предполаг., что роман не поймут, будут ругать.

Это обращение к потомкам. То есть это роман-загадка.

Г. интересует напр. дух. жизнь рус. общ-ва в этот период. Фокус – внутр. мир гл.героя. Сразу же говорили о двоемирие романа. К.С. всегда воспр. как герой отрицательный. С одн. стор., в романе множественность позиций, с др. – центральный образ К.С.

Меняется трактовка образа, к нему привязываются все нити романа, он все пропускает сквозь себя. Большинство событий читатель видит через глаза К.С. Он очень скептичен, это и воспр. как отрицательная черта.

Самгинщина – позиция инт-ии, кт. стра-ся спрятаться от событий и проигнор. их. Двоемыслие интеллигенции и самого К.С. С детства он видит вокруг себя ложь и неправду, поэтому у него формируется иллюзорное воспр. жизни. Вся его душа спрятана за дымчатостью очков, его глаз не видно,а глаза – это зеркало души. К.С. ведет пост. внутр. диалог. Сознание Самгина нач-ет раскалываться. Он начинает ощущать на себе мотив двойственности.

Кульминационной сценой повествования явл-ся символич. сон Самгина. Он видит своих двойников, которые множаться, разбиваются на мелкие кусочки. Он и в реальности ощущает на себе эту размноженность. Он разрывается на неск. героев, кт. нах-ся во внутр. противоречии.

История не ост. ему свободы выбора, она поглощает его. Конфликт между истор. вр. и вр. героя и его субъективным воспр.

Герой романа подверг. истор. процессу в целом. История не позв. герою замкнуться в рамках среды.

Г. представляет нам антигероя. И именно в этом смысле К.С. явл-ся отриц. героем. Г. важно осмыслить взаимодейств. личности и эпохи.

Вопрос №29. СВОЕОБРАЗИЕ ПОЭМЫ В.В.МАЯКОВСКОГО "ПРО ЭТО"

М. так опред. осн. тему поэмы: "По личным мотивам об общем быте".

"Про это" не уступ.ни одному из послеокт-х пр-ний ВВМ.

Эта поэма, революц. по духу, во мн-м траг-я и кризис., явл-ся звеном в творч. разв-и ВВМ. До того, как эта тема стала самост. и вылилась в отд-е пр-ние, проблемы, решаемые в нем, уже ставились, уже намеч-сь пути реш-я. Но надо при этом сказать, что она – сам.трудн.созд-е ВВМ, трудное и по сод-ию, трудное и для поним-я. Пр-ние сложн., не для легкого чтения. Совр-ки даже не поняли и не приняли эту поэму.

Композиция: ПЭ сост. из пролога и 2-х ч-й. 1-я ч. "Баллада Редингской тюрьмы" дел-ся на 11 гл., а 2-я "Ночь под Рождество" - на 23. Вступл-е отвеч. на ?: "про что - про это?" и опред-т тему. Закл-е "Прошение на имя…", как и пролог, названо полушутливо. Если в осн-й части выдел-ся лир.гер., то во вступ-и и закл-и он слив-ся с самим автором "в страст. Утвержд-и любви, какой она д.б.". И особ-тью поэмы явл-ся то, что все опис-е происх-т не на самом деле, а в СОЗН-И лир.гер., и проходит как смена ОБРАЗ.АССОЦ-Й, а отсюда необычная гротеск-ть и фантаст-ть, крутые повороты судьбы и экстрем-ть событий. Все опис-е пронизано скорбной, негодующей и траг-й тонал-тью и обрамл-ся глубоко оптимист-м орат-м тоном автора. Это позволяет, по В.Перцову, расцен.поэму, как "психолог-ю с орат-м обрамл-м". Такова комп-ция поэмы.

Фабула поэмы (рекомендую ознакомиться!) (краткий пересказ по В.Перцову для того, чтобы облегчить понимание того, о чем пойдет речь): ""Он" - герой в силу каких-то сложных отношений, остающихся за пределами поэмы, разлучен с любимой и чувствует себя в своей комнате, как в тюрьме. Телефон для него - соломинка для утопающего. Он узнает, что она больна, и "страшнее пуль" то, что с ним не хотят говорить. Чувство "скребущейся ревности" превращает героя в медведя. Но "медведь" страдает, плачет. Слезы - вода. Эта ассоциация разрастается в образ реки. Начинается любовный бред-галлюцинация. Он на "льдине-подушке" плывет уже по Неве в прошлое и узнает себя в "человеке из-за семи лет", тоже отвергнутом любимой. Со страниц поэмы раздается крик о помощи: "Спасите! Там на мосту, на Неве, человек!" Герой плывет дальше, и под ним "остров растет подушечный". Остров разрастается в сушу, и вот он уже в Москве в том же облике медведя. Он обращается ко всем встречным с мольбой помочь тому человеку на мосту. Никто его не понимает. Он с ужасом убеждается в том, что и в нем САМОМ, а не только в окружающих, не выкорчеваны пережитки прошлого. А в это время "человек из-за семи лет" сам "прошагал" к герою поэмы и заявляет ему, что ОН ГОТОВ ОДИН МУЧИТЬСЯ ЗА ВСЕХ, ЧЬЯ ЛЮБОВЬ ОПОШЛЕНА МЕЩАНСКИМ БЫТОМ. В полубреду-полусне герой видит себя на колокольне Ивана Великого и снизу против него "идут дуэлянты". "Ты враг наш столетний. Один уж такой попался - гусар!" - издеваются над героем-поэтом обнаглевшие мещане, сравнивая его с Лермонтовым. Они расстреливают его "с сотни шагов, с десяти, с двух в упор - за зарядом заряд…" Страшен сон, но жив поэт-герой. Сущность его борьбы и возрождения в том, что "На Кремле поэтовы клочья сияли по ветру красным флажком". Герой-победитель плывет на борту созвездия Большой Медведицы, горланя "стихи мирозданию в шум". Ковчег пристает к окну его комнаты, откуда началось его фантастическое путешествие. Герой сливается теперь с самим поэтом, раскрывает смысл всего происшедшего в заключительной "резолюции", или "Прошении на имя…"".

Мн-е после появл-я поэмы пис., что в ней отраз-ся период НЭПа. Но ВВМ брал шире, возвр-я в прош-е и намечая перспективу. Одна из осн.тем поэмы - это борьба с мещ-ом. . "ВВМ ведет бой с пошл-ю обыв-щины, со всем, что в нас "ушедшим рабьим вбито"". Но сам.гл.в ПЭ - "воинст-щее утверж-е большой любви", восстан-е этого чувства, изурод-го собств-кими отн-ми. Своей поэмой "ВВМ утвержд.возм-ть и необход-ть большой, прекрасн., неумир-ей любви. За это ВВМ и борется. Надо лишь уничт-ть мерз-ть купли-продажи, преступ.собств-кий мир, кт превр-т женщин в "вязанку тряпок и мяса"…" Именно этот мир разлуч.влюбл-х в ПЭ, извр-т любимую. Трагична коллизия поэмы, п.ч. в ее осн-е лежит "столк-е 2-х форм жизни, 2-х отн-й к миру". Зд.компромисс с собой м-т вести к распаду лич-ти. И потому "лейтмотив ПЭ – треб-е цел-ти, идеал ч-ка, целост-го, как в общ-ной, так и в личн.жизни".

В 13 строфах вступ-я поэт "излаг.свой символ веры в потряс-х стихах о любви как силе созид-й".

"Эта тема придет, вовек не износится,

только скажет: - Отныне гляди на меня! -

И глядишь на нее, и идешь знаменосцем,

красношелкий огонь над землей знаменя.

Это хитрая тема! Нырнет под события,

В тайниках инстинктов готовясь к прыжку,

И как будто ярясь - посмели забыть ее! -

Затрясет; посыпятся души из шкур…"

Тема 1-ой гл.актуальна и сегодня. В эпизоде разг-ра по тел.гер.не хочет призн-ся себе в том, что любимая отвергла его, что он не признает право женщины на свободу чувства. Вот такая дилемма: вопрос об исключ-ти выс.сущ-ти любви и о рев-ти как низм.чувстве собств-ка, бывш.издавна чувством и правом мужчины. Но поэт ставил проблему любви с прицелом на "коммуну-столетия". И потому просит в эпилоге химика ХХХ века воскр-ть его, чтобы он долюбил свое на земле коммунизма. Нет, это не грезы о несбыточном. Это наметка реал.буд-го, кт обосн-т его веру в наст-е, дает ориентиры в светлое буд-е в наст-ем. И это важнее.

ЛГ, его отн-я и связи с др.обр-ми. Напряж-ть конф-та в том, что ЛГ окр-т грубость, насилие, грязные слова. Сам.близким людям его устрем-я непонятны. Все, кто его окр-т, любовь "заменяют чаем, штопкой носков". Это заставляет героя переступить даже через свою семью. И вот послед.надежда. Сквозь ненавист.мир мещ-ва поэт пробир-ся к любимой.

"Теперь лишь ты могла б спасти.

Вставай! Бежим к мосту! -

Быком на бойне под удар

Башку мою нагнул.

Сборю себя, пойду туда.

Секунда - и шагну".

Но ее окр-т тот же вражд-й сброд. И герою приход-ся переступить даже ч\з собств.любовь. Но! Самое труд.д/ЛГ - это ПЕРЕСТРОЙКА СОЗН-Я. В нем сильны попытки уклон-ся от борьбы за нов.в семье и любви, консерватизм и инерция стар.мышл-я, когда сит-я треб.нов.подхода к жизни. Суть внутр.борьбы ЛГ закл-ся в том, что она "идет за утвержд-е пр-пов нов.морали в интимнейших обл-х жизни, быта". Есть соблазн пойти на компромисс, добиться взаим-ти, но д/этого ЛГ пришлось бы "укоротить" свою "громаду-любовь". Мысль о капитуляции отверг-ся, т.к. ЛГ не м-т св.любовь замен.на штопку носков, не м-т в себе убить ч-ка. П.ч. любовь невозм-на в мире торгашей, как невозм-ны в нем красота и добро. Поэтому и след.сказать, что ПЭ отраж.важ-ший, перелом.мом-т в стан-нии нов.ч.ка. У ЛГ возн-т потреб-ть "душу седую из себя вытрясти". «Поэт на собств.горьк.опыте позн., как сложен и мучит-н путь нравст.самоочищ-я».

Поэтика: поэт зд. "демонстр-т виртуозн.влад-е стихом и образом". В чем это проявляется? Пример: Обратимся к значит.в ПЭ "медвежьему" метафор-му ряду: это "тайники инстинктов" - "шкура ревности" - "медведь-коммунист". Столкн-е этого медведя с мещ-вом заканч-ся его гибелью, "но, умирая, он сохр.веру в коммун.идеалы". "На "медвежьей" льдине поэт.вообр-я ВВМ приоткр. поток тягост.раздумий ЛГ. Фантаст.реал-ть ПЭ с ее фантастико-аллегор-м образом "размедвеженья" диалект-ки отраж.и воплощ.труднейший дух.кризис ЛГ и выход из этого кризиса". Образ "размедвеженья" олицетв-т борьбу ЛГ с самим собой. В воспр-и ЛГ подушка превр-ся в льдину, а слезы отчаяния - "в моря ледовитые". Интересная особ-ть здесь сост-т в том, что переплет-ся обыкн-я мет-ра и мет-ра продолженная, вплоть до самост.образа. Др.характ.прием закл-ся в том, что поэт часто образ.зерно слова доводит до самост.картины. К примеру, волнение героя у телефона передается в сеть и разрастается в землетрясение у почтамта.

"…погромом звонков громя тишину,

разверг телефон дребезжащую лаву.

Это визжащее, звенящее это

пальнуло в стены, старалось взорвать их".

В.Перцов: "в ПЭ бушует буря, шторм в 12 баллов". Это гов-т о том, что "лексика ВВМ хар-ся искл-но эмоц.окраской". Поэтом созд-ся такая СЛОВЕСНАЯ СИСТ., кт ярко передает душ.сост-е ч-ка, потряс-го мещан.миром и восстающ.п/в него. В этом худ.ф-ция новат-ва поэтики ВВМ.

ВВМ идет дальше, муж-но иссл-т действ-ть во всей ее противореч-ти и стрем-ся в далекое буд-е. Ему важна перспектива. Поэтому поэт.мысль ВВМ оказ-ся > действенной, поск-ку исходит из конкр.-ист-кой оценки действ-ти. Он так и заявляет:"Я ж с высот поэзии бросаюсь в коммунизм, Ибо нет мне без него любви".

ВВМ по-новому подошел к пробл.лич-ти в жизни и иск-ве, он худ-но отразил в своем ТВ-ве нач-ся ХХ век с его откр-ми класс.битвами и револ-ми преобраз-ми, отразил перемены в дух.облике ч-ка, сбросившего соц.гнет.

Это поэма не быт., а романт-я, утвержд-я величие искл-ти в любви. На осн-ии того, что в поэме глав.интерес вызывают чувства, устремления, мысли, её стоит обозн-ть как ПСИХОЛ-УЮ и ФИЛОС-УЮ.

Про двойничество нашла совсем чуть-чуть:

ДВ-КИ – единств.пр-ние поэта с образами дв-ков.

“Будто в себя, в меня смотрясь” – появл-е дв-в

“человек из-за семи лет” – четкое разгранич-е “я” и “он”

“До чего на меня похож!”

“себе навстречу сам иду”... (к маме и сестрам на Рожд-во)

“в одном узнал, близнецами похожи – себя самого сам я”

Разв-е блоковского мотива дв-ков. Дв-к сильнее героя, он ему приказ-т и освобождает от исполн-я приказа.

У поэта неск-ко «дво-ков», 1 дан в «Романсе»: Мальчик шел, в закат глаза уставя…

Про героя романса поэт гов-т: До чего же на меня похож!

И в печат.тексте делает на полях книги прим.: «Ничего не поделаешь».

2-ой дв-к идет сразу за первым. Поэт вспоминает самого себя таким, каким он себя видел в поэме «Ч-к», – поэма была написана в 1917 году.

В той поэме поэт воскр.и возвр-ся в Питер: он попадает на мост.

Был этот блеск,

и это

тогда

называлось Невою…

ПЭ была законч.в фев.1923 года. В ней опис-ся ч-к над Невой.

Ну что ж, товарищ!

Тому еще хуже —

семь лет он вот в это же смотрит

с моста…

Мимо похожего на себя поэт прошел ок.заставы. Мимо самого себя, стоящ.на мосту, закреп-го поэзией, поэт проходит в нов.поэме.

В ПЭ, ост-сь самим собой, ВВМ контрол-т и поэт-ки проверяет своих дв-ков. Себя, ревнующего, он не переодевает, а превр-т в медведя так, как подушку превр-т в льдину.

Образ медведя устойч. – он проходит ч/з всю поэму, переклик-ся со звездой Б. Медв-цы и переход.в стих-е «Юбилейное», где рев-ть как будто уже убита, стала т/о обидой – шкурой медведя.

Дв-ки в поэмах ВВМ тоже как бы отлож-сь в его прош. Он хоч.исправ.и сделать счастливее то, что уже частично в нем самом отжило, хотя и не до конца.

В ПЭ ВВМ показал борьбу ЛГ за идеал., разделен.любовь, б/кт нет жизни. В ходе этого траг-го поединка с ЛГ происх-т фантаст-е метаморф-ы, его природ.естество под возд-ем «громады любви» развоплощ-ся, превращ-ся в творч.и дух.энергию, симв-ми кт явл-ся стих, поэзия и страдающий Христос. Гипербол.процесс метаморфоз выраж.поэтом в сложн.сист.траг-х дв-в поэта: медведя, комсомольца-самоуб-цы, похожего одновр-но и на Иисуса, и на самого ВВМ, и на др. В целом этот трагедийн.метаморф-й процесс обрет.форму поэмы-мистерии о любви, страд-х, смерти и грядущем воскр-ии всеч-ка, ч-ка природ., стремящегося занять место бога.

Литературные реминисценции (по ст. Тарановского)

ПЭ – самое литер-е, самое цитатное пр-е ВВМ. Кроме вкл-я из пр-ний самого ВВМ, там же нах-т место параллели из биогр-й Пушк.и Лерм., пародийн.ссылка на «Нечаян.радость» Блока, подраж-е цыган.романсу, отголоски еванг.мотивов, загл-я частей: «Баллада Редингской тюрьмы» - Уайльд, «Ночь п/д Рож-м» - Гоголь (ЛГ ср. с кузнецом Вакулой).

Романс (Мальчик шёл в закат глаза уставя) – восход.к попул.романсу 19в. «Выхожу один я на дорогу…», мелодия кт не лиш.сентимент.налёта цыганщины.

Загл-е поэмы восход.к Дост-му, как и некот.мом-ты самой поэмы. В целом ряде текстов Дост. (Карамазовы, ПиН, Бесы, Идиот) сл-соч. «про это» выдел-ся типограф.ср-вами. Во всех таких примерах анафор-е местоим-е отсыл.к чему-то затаён.,самому заветному,что не след-т наз-ть своим именем/вообще никак невозм-но наз-ть. Л.Брик: «В ПиН «это» - преступ-е, а не любовь, но и в ПЭ «это» - не т/о любовь, но и прест-е, за кт ВВМ карает себя, за кт сидит в тюрьме». (как-то так).

Вообще оч.много ремин-й из ПиН: *загол-к «Деваться некуда» (ср. Мармеладов: «Некуда больше идти»), *возвр-е Раск-ва на место прест-я, *«топор» и «обух», *отр-к «Боль была» - ср. «неприят.случай» Раск-ва на Нилоаевск.мосту. Над водой стоял и дв-к Раск-ва, Свидриг-в, кт стреляется, как и второй дв-к ЛГ поэмы, мальчик из романса.

Особ.вним-е: отр-к «Деваться некуда» - насквозь раскольниковский: оба сна Раск-ва, топор, тоска, угол, за кт сидит «она - виновница», сравн-е с уб-цей, пришед-м «звенеть в звонок», гости, подним-ся по лестнице, желание ЛГ скрыться.

Одна из версий сравн-я с Раск-м: первонач-но срав-е с раск.колокольчиком получило подроб.мотивир-ку, дающую ключ и к баллад.тюрьме в загл-и и стихах 1-ой части, т.к. Редингский узник «ту убил, кого любил, и вот за это умрёт».

Образ моря возникал и в стих-и «Лиличка!» (Кроме любви твоей мне нету моря) – символ всепоглощ.полноцен.любви.

30

Тема Октябрьской революции в поэме Маяковского «Хорошо!». Опыт исторического осмысления первого 10-летия. «Фактографичность» поэмы.

Поэзия Маяковского вбирала то новое, что несла в себе социалистичес­кая действительность, процесс становления которой происходил у него на глазах. В ней раскрывается героический облик новой эпохи, показано, как «новое в людях роится». С огромной силой выражена в его произведениях идея советского патриотизма и интернационализма, братского единства трудящих­ся разных стран.

Эти новые черты в художественном видении мира Маяковского особенно ярко и полно проявились в поэме «Хорошо!», которую он с полным правом называл своей «программной вещью». Она была написана в 1927 году — к 10-летию Великой Октябрьской социалистической революции.

Молодое Советское государство встречало свой юбилей в сложных ус­ловиях. Вопреки предсказаниям всех недругов, Советская власть не только не рухнула, а, наоборот, добилась громадных успехов. Но обстановка в пар­тии и в стране была крайне напряженной — шла острейшая классовая борь­ба. Нелегко приходилось Советскому государству и на международной аре­не. Капиталистический мир стремился втянуть СССР в повую войну, органи­зуя различные провокации.Время было тревожным, но страна готовилась достойно и во всеору­жии встретить свой десятилетний юбилей.

В поэме «Хорошо!» запечатлен тяжелый и победный путь, пройденный Советским государством за десять лет своего существования. Вспоминая эти годы, полные тягчайших испытаний и напряженного труда, поэт приходит к выводу — жертвы были не напрасны: «Республика наша строится, дыбит­ся», «крепнет, сильна и стройна». В том, чего она уже достигла, поэт видит вдохновенную красоту труда и радость созидания.

И в то же время поэма полна такого чувства, будто жизнь страны толь­ко-только начинается. Маяковский закрепляет это впечатление удивитель­но точно найденным поэтическим образом — «страна-подросток», «земля мо­лодости», «весна человечества».

В «Хорошо!» показано, как постепенно в психологии и поведении совет­ских людей появляются новые черты, складывается новая мораль, социали­стическое отношение к труду, как новым, социалистическим содержанием наполняется гуманизм, любовь к Родине.

Эти перемены, выражая собой большой идейный смысл, закреплены композиционно. Каждая часть поэмы (глава или несколько глав), как пра­вило, посвящена отдельному историческому периоду. Автор вводит читателя в сложный мир событий, показывающих подготовку большевиками штурма самодержавия. Перед его глазами проходят картины двоевластия в стране, нарастания, несмотря на контрреволюционные заговоры, революционного подъема. Ярко и сильно описан штурм Зимнего. Изображено победное шест­вие революции, которая, подобно разбушевавшейся стихии, прокатывается но стране, показаны все трудности гражданской войны, тяжелые годы бло-кады. Передана живая атмосфера социалистического переустройства жизни.

Все эти главы, сцены складываются в единую картину, в единый поэти­ческий образ — прекрасной и удивительной Родины. Особую роль в этой картине играет последняя глава. Она не просто завершает повествование, а как бы художественно синтезирует то, о чем говорилось ранее: о радости свободного труда, о богатстве внутреннего мира социалистической личности, О чувстве коллективизма. Она в большей степени, чем другие главы, проник­нута ощущением того, что «жизнь хороша, и жить хорошо».

Образ Родины создается не только эпическими средствами. Огромную роль в раскрытии темы социалистического отечества играет лирический ге­рой. Зачастую он выступает как реальное лицо, Владимир Маяковский, о некоторых событиях жизни которого рассказано в поэме. И в то же время это — обобщенный образ. Он «свидетель счастливый» освобождения и воз­мужания своей отчизны, активный участник великих боев, из тех, кто «землю завоевал и полуживую вынянчил». Вот почему так естественно проявляется в нем чувство общности с массами, так свободно он говорит от имени миллио­нов: «наши вагоны», «наши дрова», «нам расти», «все, что делаем мы».

В «Хорошо!» достигнут полный синтез эпоса и лирики. Если в поэме о Ленине еще можно разграничить части, написанные в эпическом плане, и лирические размышления, то в «Хорошо!» чаще всего только условно можно провести это разделение, а иногда вообще это невозможно сделать.

Октябрьская поэма стала новым шагом вперед на пути постижения Маяковским социалистической действительности.