6. Агенты и институты социализации

О традиционно понимаемых агентах и институтах социализации разговор пойдет в следующей лекции. В первую же очередь — о материях, близких к специфике Академии Художеств.

6.1. Культурный герой как агент социализации

Механизм социализации человека в современном обществе претерпевает качественные изменения. Прежде всего, это проявляется в том, что претерпевает отчуждение ключевой агент социализации — искусство и мутирует сам художник.

6.1.1. Природа героя

Если взглянуть на создаваемого творчеством художника героя, то мы обнаружим в нем явственные черты чего-то неземного, качества, которые описываются понятиями, принятыми при описании необычного, небывалого, невозможного в естественной природе и, разумеется, несвойственного рядовому человеку.

В греческом герое это очевидно, ибо уже по определению он полубог. Впрочем, в более раннем искусстве божественная природа составляла в нем еще больший удельный вес.

Вспомним то, о чем говорилось в предыдущих лекциях. Гесиод называет героя полубогом: Гильгамеш был богом на две трети. Но и в сегодняшнем герое мы видим те же — неземные черты. Нужно только внимательно присмотреться:

— беззаветная преданность (идеалам КПСС, Родине, свободе...)

— неземная любовь,

— презрение к смерти

и т.д. и т.п. и даже в обыкновенной порнографии мы встречаем какие-то ураганные, подчеркнуто небываемые выплески человеческой энергетики...

Все это несвойственно человеку, но без этих избыточностей герой — уже не герой. Он перестает играть воспитательную и социализирующую роль.

В современной культуре герой — это один из нас. Но и сегодня сознание обывателя противится десакрализации героя, и чем менее развита культура социума, тем острее протест против такой дегероизации.

Европа имеет более давние культурные традиции, поэтому ей несвойственно то, что наблюдается в США. Там же правят бал летающие Супермены, Человеки-пауки, спасающие мир Одиночки. Но и эти персонажи одарены совершенно исключительными свойствами, выводящими их из ряда обыкновенных смертных.

Вместе с тем необходимо подчеркнуть одно ключевое обстоятельство. Все Прометеи и Гераклы, весь круглый стол короля Артура, все христианские святые... Супермены, Пауки, Боевики-одиночки... словом, никто из героев никогда не возносился над своей нацией. Героя возносит только миф, сам он не противопоставляет себя своему народу.

Пусть они и были отмечены какой-то особой благодатью, пусть в их крови и было что-то от неземного, стремились к нам, маленьким, всего боящимся и глупым. Как маленькие, мы прятались в теплом облаке их заботы и защиты. И, как дети же под родительским крылом, под их водительством мы сами становились большими и умными, теми, кому стремятся подражать.

6.1.2. Природа художника

Но и сам художник стремится отыскать в себе черты чего-то надчеловеческого, неземного. И находит. Находит в той не поддающейся изъяснению материи, которую мы обозначаем словом талант. В сущности, никто не знает, что это такое, никто не умеет классифицировать эту стихию, не существует даже формальных критериев ее фиксации, и уж тем более нет объективных критериев ее измерения. И все же, несмотря на это, мы постоянно пытаемся внести сюда какие-то количественные оценки: «известный», «выдающийся», «знаменитый», «великий», «гениальный»... — все это наши не очень уклюжие попытки измерить неизмеримое.

Сам художник стремится обрести статус некоего абсолюта, превзойти всех. Между тем присвоить этот статус ему может только узкий круг экспертов — собратья по цеху и узкий круг признанных критиков. Поэтому художник со временем начинает работать не на свой народ, но на это узкое сообщество.

Убедить этих искушенных людей можно только одним — поразив их своим мастерством, виртуозностью владения техникой ремесла. Вот художник и погружается в поиски чего-то такого, что может потрясти экспертов.

Ясно, что при этом его искусство удаляется от народа, становится непонятным ему. однако художника это уже не волнует. Он пишет для избранных, для тех, кто в состоянии понять и оценить его. Рождается лозунг: «Искусство для искусства». Что же касается «пипла», то, встречая неприятие своего творчества, объявляет его неспособным понять настоящее искусство. В результате «толпа» отворачивается от подобных пророков. Велик художник Герман, но кто ходит на его фильмы? Неподражаем «Черный квадрат», но кто знает о его существовании? А ведь это и есть нация. Таким образом, сама нация отторгает такое искусство.

Разумеется, можно утешать (а чаще самоовозносить) себя тем, что нация — это только те, кто не проходит мимо выставочных залов и кинотеатров, все же, кто остается за дверьми — обыкновенное быдло. При всем уважении к громким именам, сегодня это фигуры для немногих. «Избранные», они считают только свои ценности истинными. Все они хотят учить, а часто и просто поучать. Все они способны только плакаться на то, что их народ их не понимает. Им другой народ нужен...

В противоположность традиционному герою, сам художник и узкий круг экспертов в своей гордыне встают над нацией и противопоставляют себя ей.

Но этим художник перестает быть агентом социализации, а порождаемое им искусство — ее институтом.