18. Конфронтация

 

СССР навсегда травмировал Запад тем, что сло­мал нормальную логику земной истории, согласно которой сильным и развитым полагалось господство­вать, безнаказанно угнетая слабых и неразвитых. Все неистовства современной либеральной пропаган­ды против советского империализма и русского мессианизма, вся нынешняя профилактическая ра­бота новых хозяев мира по искоренению самих кор­ней такого поведения России в мире несут на себе пе­чать этой травмы — оскорбленного самолюбия на­глых, которым положено.

 

Сегодня, когда Советского Союза нет в мире, сразу же обнажилась роковая исти­на этого мира: западная цивилизация целиком сохра­няет свою гегемонистско-колониалистскую природу и способность на геноцид по отношению к «неполно­ценным народам». Иной стиль поведения, как будто проявившийся в послевоенные годы, явился не след­ствием действительной внутренней эволюции Запада, как можно было думать, а лишь следствием его страха перед силой СССР — союзником слабых.

 

Разумеется, внутри «социалистического лагеря» были свои «сла­бые», вынужденные подчиняться Москве и оскорб­ляемые этим. Но сегодня настало время провести дифференциацию между протестом против Запада со стороны бывших колониальных стран и протестом против СССР со стороны бывших социалистических стран Восточной Европы. Смазав это различие, мы не разберемся в настоящем и не поймем будущего.       

 

Против Запада выступали восточные низы обще­ства, вооруженные в первую очередь социальной иде­ей. Там она явно превалировала над сугубо нацио­нальной и вбирала ее в себя. Против СССР выступали преимущественно социально преуспевшие и эманси­пированные слои общества, вооруженные либераль­но-гедонистическим проектом против аскетического коммунизма и его «экономической неэффективно­сти».

 

Национализм здесь был стилизацией, призван­ной подключить к «протесту» низовое патриотическое сознание. Почему так важно уже сегодня уловить это различие? Потому что сегодня, в посткоммунистиче­скую эпоху, наступившую после разрушения СССР, социальная протестная идея находит все большее под­тверждение в связи с возросшей социальной безот­ветственностью буржуазных классов и возросшей бес­церемонностью западных стран, вновь почувствовавших себя в колонизаторской роли хозяев мира.

 

Напротив, антикоммунистическая протестная идея либералов все больше раскрывает себя как верхушечная идея сторонников формальной демократии, умывающей руки при виде вопиющей социальной поляризации мира. Повсюду в мире растет энергия возмущения реставрированным внешним и внутренним социаль­ным расизмом, третирующим все права «неприспо­собленных туземцев», в том числе и их право на жизнь.

 

Сегодня эта энергия пребывает совсем не в том со­стоянии, что вчера. Здесь мы сталкиваемся с одним из многих парадоксов современного мира. Парадокс в данном случае состоит в том, что победившее либе­ральное общество ведет мир в направлении, прямопротивоположном тому, которое является норматив­ным для либеральной теории.

19. Новая теория

 

Либеральная теория псе свои надежды возлагает на рост среднего класса - той самой силы, которой дано сменить «манихейскую» картину мира на благо­получно «серединную», революционный катастрофизм - на осторожное «совершенствование», проте­стную мораль «неприспособленных» - на конформи­стскую мораль «приспособленных». Либеральная же практика новых реформаторов действует в направлении ускоренного уничтожения самой базы массового среднего класса, насаждая неслыханно жестокую со­циальную поляризацию.

 

Средний класс современною постиндустриального общества - это не столько лавочники, торговцы и владельцы малых фирм, сколько люди, профессионально связанные с наукоемким производством, со сферами науки, обра­зования, здравоохранения и культуры. Но именно эти постиндустриальные сферы постиг безжалостный ли­беральный секвестр. Массовая деиндустриализация

повлекла за собой массовую деква­лификацию, больнее всею ударила по наиболее про­фессионально развитым и социально ответственным группам, гарантирующим обществу цивилизованное существование.

 

           Вот она, антиномия либеральной эпо­хи: осуждая коммунизм как идеологию мрачного со­циального гетто, отличающегося классовой ревно­стью, мстительностью и подозрительностью, эта эпо­ха ознаменовалась неслыханным расширением такого гетто, неожиданной архаизацией существования и опыта десятков и сотен миллионов людей.

 

           Другая ан­тиномия (или другой парадокс) связана с либеральным постулатом институизации политической активности, в особенности протестной. В учебниках по политоло­гии неизменно выделяется формула политической стабильности, связанная с сокращением пространст­ва неинституированной политической активности: нституизация должна опережать участие.

 

           Иными словами, не успели вы почувствовать себя обижен­ным, как перед вами оказываются готовые к услугам профессиональные успокоители — специалисты по улаживанию конфликтов и устранению проблем. Это — в теории.

 

           На практике смертельно боящие­ся ограбленного большинства верхи общества всеми силами стремятся лишить обездоленных адекватного политического представительства. Они полны реши­мости искоренить «антисистемную» оппозицию в ли­це компартии и других решительных и идеологически оснащенных левых объединений.

 

           Иде­ал политически стабильной системы — это ситуация, когда, скажем, бывший президент Ельцин вынимал из право­го кармана «правый центр» В. Черномырдина, из ле­вого — «левый центр» И. Рыбкина и предлагал изби­рателям выбирать из них. Этот фарс, свидетельствую­щий о полном отрыве от реальности, разыгрывается и сегодня.

 

           Снова сверху возникают «политические ини­циативы», связанные с запретом компартии, снова политические технологии режима стремятся раско­лоть КПРФ, изгнать ее из Думы и т. д. Как это впи­сывается в теорию институированной политической активности и институированного протеста?

 

           Адресо­вать протест левого большинства «центристам» ука­занного типа — это все равно что адресовать апелля­цию жертвы ограбления грабителю как стабилизи­рующей инстанции, заинтересованной в том, чтобы сохранить «статус-кво», вместо того чтобы грубо ло­мать ситуацию. Все это свидетельствует о полном отсутствии стратегического мыш­ления у новой правящей элиты. Она мыслит такти­чески авантюрно, игнорируя законы долговременной перспективы.

 

Аналогичный парадокс новая либеральная систе­ма демонстрирует в глобальном масштабе. Здесь тоже гегемонисты, с неслыханной наглостью перекраивающие мир в свою пользу, называют себя «центристами», «стабилизаторами», призванными навсегда искоре­нить очаги непредсказуемости и источники антисис­темного протеста. Они находят в себе силы непри­творно изумляться тому, что существуют традициона­листы, опасающиеся продвижения НАТО на Восток, и т. п. Всеми силами разрушая институциональную систему, в которой более слабым и менее развитым державам предоставлялась хоть какая-то возможность законно выразить свой протест и напомнить о своих интересах, устроители нового мирового порядка од­новременно удивляются «всплеску терроризма», «по­литически иррациональных эмоций», неуправляемых стихий, противоречащих стилю политического кон­сенсуса.