3. Место русского языка среди других языков мира.

Русский язык – национальный язык русского народа, государственный язык Российской Федерации, один из 6 официальных языков ООН.

Им пользуются свыше 250 млн. человек, в том числе в России около 140 млн. человек, по данным всесоюзной переписи 1989 года. Русский язык входит в первую десятку самых распространённых языков на планете (китайский, английский, испанский, хинди, арабский, бенгальский, португальский, русский, японский и немецкий).

Вместе с украинским и белорусским языками русский принадлежит к восточнославянской подгруппе славянской группы индоевропейской семьи языков. Можно обнаружить сходство слов русского и других индоевропейских языков: сравним

Русск. – ночь,

Белор . – ноч ,

Укр . – нiч,

Болг . – нощ

Польск. – nос

Чешск . – nос

Словацк . – nос

Лит. – naktis

Лат. – nox

Итал . – notte

Фр. – nuite

Англ. – night

Нем . – Nacht

В своём историческом развитии русский язык прошёл несколько этапов. Первый этап формирования будущего русского языка связан с Киевской Русью, феодальным государством восточнославянских племён, диалекты которых легли в основу древнерусского языка. После принятия христианства (988-989гг) на Руси стали распространяться церковные книги, которые присылались из Болгарии и были написаны на старославянском языке, возникшем в результате переводов Кириллом и Мефодием богослужебных книг с греческого языка на южнославянский солунский диалект (863 г). Этот язык был первым письменным языком славян в IX - XI вв.

Принятие христианства на Руси способствовало продвижению старославянского языка как языка церкви на восток, где он испытывал влияние живых диалектов исконно восточнославянского языка, что приводило к возникновению его местных разновидностей. Продолжением старославянского языка является церковнославянский язык, который использовался в церкви, научной литературе и оказывал влияние на развитие русского литературного языка.

Формирование языка великорусской народности (а в дальнейшем и национального языка), связано с возвышением Москвы, ставшей в XIV веке центром Великого княжества Московского, а со второй половины XV века – столицей единого Российского государства. В это время начинают формироваться и закрепляться нормы устной и письменной московской речи. Московский говор – основа русского языка, образование которого тесно связано с перерастанием русской народности в нацию и относится ко второй половине XVII в. Этот язык подвергается обработке и нормализации, обогащается творчеством писателей и становится высшей формой русского национального языка.

Термин «современный русский язык» употребляется в широком и узком понимании: как язык от Пушкина до наших дней и как язык последних десятилетий.

4. Языковая система: единицы, уровни и функции языка.

Определение языка как средства коммуникации, представляющего собой систему знаков, которое после Соссюра стало общепринятым среди лингвистов, не дает критерия, по которому можно было бы отличить язык от других семиотических систем. Напротив, оно подразумевает, что любая коммуникативная система знаков может называться «языком», так что приведенное выше определение относится, собственно, ко всякой семиотической системе. В то же время Соссюр был первым из лингвистов, кто провозгласил необходимость создания семиологии — общей науки, изучающей знаковые системы. Здесь наблюдается определенное противоречие, на которое обратил внимание Ж. Мунен [64]: если всякая система знаков является «языком» и если лингвистика — это наука о языке, то, по определению, семиология не может существовать как отдельная наука; в то же время, в силу того, что человеческие языки представляют собой лишь специальный вид знаковых систем (важнейший из этих систем, как пишет Соссюр), человеческие языки должны изучаться отдельно от других семиотических систем и наряду с методами, определяемыми свойствами, общими для языка и других систем знаков, использоваться методы, определяемые специфическими свойствами языка.

Очевидно, что определение специфических признаков языка, отличающих его от других объектов того же рода, и, соответственно, положительное или отрицательное решение вопроса о принадлежности той или иной знаковой системы к типу «язык» зависит от того, какое именно содержание a priori вкладывается в это понятие. Так, например, возможность отнести к типу «язык» коммуникативные системы животных, естественно, непосредственно зависит от того, отождествляется ли по определению понятие «язык» с понятием «коммуникация» или, опять же по определению, содержание этого понятия ограничивается отношением к специфически человеческим формам общения [46, 7; 70, 50]. С другой стороны, согласившись, например, считать достаточным определение языка, предложенное логиками Карнаповской школы, «язык — это система знаков и правил их употребления» [1], мы должны будем считать языком различные системы математической логики и другие системы, удовлетворяющие этому определению; и обратно, заранее отнеся математическую символику к типу «язык», мы обязаны удовлетвориться приведенным выше общим определением, исключив из характеристики языка более специфические признаки его структурной организации.<140>

В этом случае вопрос об определении « differentia specifica » языка, отграничивающем его от других объектов, принадлежащих к тому же « genus proximum » (т. е. к классу семиотических систем), очевидно, превращается в чисто терминологическую проблему.

Можно, однако, поставить вопрос иначе — так, как это делает в цитированной выше работе А. Шафф [70, 51]: соответствует ли расширение либо сужение содержательного объема понятия «язык» действительному положению вещей, являются ли различия между орудиями коммуникации, которые, как говорит Мартине, «мы хотели бы назвать языками» [59, 20], и другими сопоставимыми с ними объектами действительно настолько существенными, что было бы уместно и терминологическое разграничение соответствующих понятий, либо, напротив, этими различиями следует пренебречь для того, чтобы называть существенно сходные объекты одним и тем же названием

При такой постановке вопроса возникает задача определения критерия существенности тех или иных признаков семиотических систем. Без этого критерия определение специфики языка может превратиться в простое перечисление более или менее случайных признаков, замеченных в процессе наблюдения над тем, что по традиции считалось предметом лингвистики.

Поскольку любой знак представляет собой структуру, образованную из означающего и означаемого (соответственно, в каждом коде может различаться план выражения и план содержания), в основу классификации знаков могут быть положены признаки, характеризующие их 1) со стороны выражения, 2) со стороны содержания и 3) с точки зрения типа отношения между сущностями этих двух планов.