115 Verneuil u. La memoirs au point de vue. Psych. Paris, 1988. 114

Переходя к рассмотрению вопроса о локализации следов в нервной системе, необходимо иметь в виду, что суммирование раздражений, обнару­живающееся уже в центрах спинного мозга и даже узловой системы, пред­ставляет собою как бы прообраз сохранения я оживления следов, так же как иррадиация раздражения и координация движений являются как бы прообразом сочетательной деятельности.

Недавние исследования Kalischer'at по-видимому, могут быть истолко-заны в пользу того, что фиксирование и оживление элементарных слуховых впечатлений возможно уже в подкорковых частях мозга.

О. Kalischer предварительно дрессировал собак, приучая их хватать куски мяса при определенном тоне, названном им Fresston, а при другом тоне, названном им Gegenton'oM, они должны были воздерживаться от хва­тания. Оказалось, что Fresston действовал на собаку с любым количеством побочных тонов при таком сочетании звуков, при котором даже музыкаль­ные люди не узнавали FresstonV Далее, автор произвел опыты с удалением улиток, причем оказалось, что при одностороннем удалении улитки реак­ция на Fresston представлялась сохраненной, тогда как при двустороннем удалении улиток реакция на Fresston исчезает и собаки не поддаются дрессированию на Fresston. При одностороннем разрушении улитки и при удалении височной доля с той же стороны, когда собаки должны быть совершенно глухи по Munk*y, реакция по Fresston, однако, вполне сохраня­лась М6.

То же самое наблюдалось при удалении обеих височных долей и даже при разрушении задних частей четверохолмия, тогда как обычные испыта­ния слуха на зов, шум и т. п. обнаруживали полную глухоту у животных и в том и в другом случае. Отсюда автор приходит к выводу, что реакция на слух может происходить не только при посредстве корковых центров, но при известных условиях и через подкорковые образования.

Опыты эти, без сомнения, нуждаются еще в проверке, так как значение их оспаривается работами над слюноотделением, но так как при этом был применен совершенно иной метод, то эти опровержения и не могут быть признаны безусловными. Что же касается вопроса о локализации следов, то, имея в виду, что в вышеприведенных исследованиях речь шла о комби­нации известного тона с двигательным импульсом, выполняемым, очевид­но, при посредстве так называемой двигательной области мозговой коры, которая у животных не разрушалась, нет еще основания, ввиду вышеука­занных данных заключать об отложении следов в подкорковых центрах.

Во всяком случае,, сохранение и оживление следов от более сложных впечатлений ка основах сочетания, образовавшегося между новым впечат­лением и следами от бывших внешних воздействий, есть принадлежность деятельности высших resp. корковых центров.

При этом, однако, не исключается, что образование и оживление следов от более простых впечатлений возможно и в подкорковых центрах.

Некоторые авторы, например, Fr. Frauth п7, различные виды следов локализируют в коре мозга, причем, однако, отложение следов Frauth пред­ставляет рассеянным по всей коре мозга. Однако сам автор указывает на патологические случаи, в которых один вид следов исчезает, тогда как дру­гой вид следов сохраняется. Эти факты заставляют признать специальную локализацию для отложения следов в коре мозга.

Так как речь идет о следах, развивающихся непосредственно за впечат-

116 Kalischer О. Zur Function des Schlafenlappens des Grwchirns //Sitzb. d. komgl. preusa. Academic der Wissensch. Sit. der physjkmath. Clause. Berlin, 1907. BtL 3i.

И? Frautk F. Das Gedachnis // Sammluag von Abhandlungen aus dem Gebiete der padagogischeci Psychologic und Physjobgie. Berlin, 1898. H- 5.

115

лениями, то, казалось бы, естественно ожидать, что следы отлагаются в тех же частях мозговой коры, в которых развивается и впечатление.

Но физиологические, а равно и патологические исследования, как мы уже упоминалит не оставляют сомнения в том, что области мозговой коры, где хранятся следы прошлых впечатлений, топографически отделены от областей, служащих для свежих впечатлений.

Благодаря этому можно различать центры впечатлений и центры для отложения следов. При этом с достоверностью можно сказать, что отложе­ние следов зрительных, слуховых и осязательных происходит в особых областях» располагающихся по соседству с центрами соответствующих впечатлений.

Таким образом» отложение и сохранение зрительных следов происходит в области наружной поверхности затылочной доли по соседству с центром зрительных впечатлений, расположенным на внутренней поверхности за­тылочной доли; отложение и сохранение слуховых следов происходит в средней и нижней височных и, вероятно, также в височно-основных извилинах, по соседству с центром слуховых впечатлений, расположенным в коре верхних височных извилин. Осязательные следы отлагаются, по-ви­димому, в центральных извилинах, по соседству с центром осязательных впечатлений. Области, где откладываются следы от обонятельных и вкусо­вых раздражений, остаются еще не изученными.

Если вышеуказанные области для отложения следов будут разрушены путем эксперимента у животных или патологическим гнездом у человека, то получается то своеобразное состояние, когда впечатление оказывается возможным, и животное или человек руководятся им в своих движениях, тогда, как следы бывших впечатлений вследствие их утраты не могут быть обнаружены, а следовательно, и не может быть сочетаний их с внешними впечатлениями (так называемая психическая слепота, психическая глухо­та и стереогностическая анестезия).

Таким образом, все имеющиеся фактические данные, по крайней мере по отношению к слуховым, зрительным и осязательным раздражениям, говорят в пользу того, что местом отложения следов являются особые области мозговой коры, расположенные по соседству с центрами впечатле­ний. Эти области, известные в физиологии под неудачным названием «пси­хических» центров зрения, слуха и осязания, могли бы быть с полным правом названы центрами зрительных, слуховых и осязательных следов.

Об отношении между впечатлениями

и внешними реакциями при посредстве

сочетаний внешнего характера

Под сочетательными процессами внешнего характера мы понимаем те про­цессы, благодаря которым одно внешнее раздражение оживляет реакцию, вызванную ранее другим впечатлением. Наблюдения показывают, что про­цессы сочетания основаны на том, что всякое вообще новое впечатление вступает б соотношение со следами от тек или других прежде бывших впечатлений, благодаря чему подготовляется путь к возможному оживле­нию следов от бывшего впечатления а вместе с тем к возбуждению соот-> ветствующей им реакции.

Дело происходит таким образом, как будто бы новое впечатление ожив­ляет в центрах следы от бывших ранее впечатлений и- вступает с ними* в союз, который и называется нами сочетанием.

Это последнее может быть самым разносторонним, Так, соотношение* между двумя впечатлениями путем сочетания их следов устанавливается!

116

в случае: 1) если одно из них неизбежно вытекает из другого; 2) если одно из них составляет часть другого; 3) если одно из них в каком-либо отношении сходно с другим или же противополагается другому (сход­ство крайностей), 4) если одно из них предшествует или следует за другим, вообще находится в ближайшем соотношении по времени; 5) если оба впечатления испытываются одновременно; 6) если они испытываются при одинаковых условиях, например при одной и тон же обстановке и т. п.

Первые две категории соотношений могут быть названы существенны­ми, остальные могут быть названы условными. Кроме того, могут быть раз­личаемы еще привычные сочетания, которые зависят от многократного повторения внешних воздействий.

Само собою разумеется, что не все сочетания одинаково равносильны по своей прочности. Опыт показывает, напротив, что одни сочетания уста­навливаются прочнее, нежели другие, что зависит от различных причин, например их частоты, степени образования данного лица и, наконец, от весьма изменчивых индивидуальных условий.

Должно иметь в виду, что след от внешнего впечатления обычно всту­пает в соотношение не с одним каким-либо прежним следом, а большею частью с целым рядом следов, причем это соотношение устанавливается по различным особенностям внешнего впечатления.

Такт вид лимона возбуждает слюноотделение и гримасу на лице, но эта же реакция может быть вызвана видом одного желтого цвета, подобного цвету лимона, видом предмета соответствующей формы, видом подобной же шероховатой поверхности, видом разреза другого плода, имеющего внешнее сходство с лимоном, видом лимонного дерева, запахом, сходным с лимоном и т. п.

Благодаря этим многоразличным соотношениям между следами отдель­ных впечатлений одна и та же реакция может быть воспроизведена при посредстве целого ряда впечатлений, а если мы представим себе, что впечат­ления или их следы, с которыми находится в ближайшем соотношении данное воздействие, в свою очередь, стоят в соотношении с другими воздей­ствиями, то очевидно, что цепь соотношений между всяким данным впечатлением и другими при посредстве сочетания их следов может увеличиваться до значительных размеров.

Таким образом, как в хорошо устроенной библиотеке книги могут отыс­киваться по самым различным каталогам, так и в нервно-психи ческой сфере одни и те же реакции могут возбуждаться при самых различных внешних воздействиях.

Теперь выступает вопрос о разделении сочетаний по категориям, что составляет необходимую методологическую часть всякого исследования. 8 атом отношении имеется множество мнений к взглядов, на которых мы не считаем нужным долго останавливаться.

По W, Wimdt'y, ассоциации могут быть внутренние, внешние и привыч­ные. Подобного же деления придерживается и КгаереНпт

Ziehen делит ассоциации на Uvteilassociation — ассоциации суждения и. springende Association — скачущие, или случайные, ассоциации. По Ziehen'у» даже присутствие или отсутствие связующего звена у?ке доста­точно для разделения ассоциаций, например, человек — животное и чело­век есть животное. Кроме того, Ziehen различает словесные ассоциации от предметных, допуская другие подразделения ассоциаций. При этом принимается во внимание влияние нервно-психического тона гезр. само­чувствия на ассоциацию.

Grth делит ассоциаций по присутствию или отсутствию тех или иных чувств и других явлений, обнаруживающихся между наводящим и наведен­ным словом.

1-17

Aschaffenburg ue предлагает делить ассоциации на непосредственные и посредственные. В первом случае мы имеем непосредственную связь между словом экспериментатора и ответными словами, во втором случае речь идет о связи при посредстве какого-либо другого символа. Непосред­ственные ассоциации, кроме того, разделяются на ассоциации по смыслу или просто по звуковому словесному символу. Первая группа* сверх того, делится на две подгруппы: внутренние и внешние ассоциации, В первом случае речь идет о словах, стоящих в зависимости от услышанного слова по сходству или по содержанию, во втором случае речь идет о совершенно случайной связи по сосуществованию, последовательности или по привыч­ке.

Внутренние ассоциации, сверх того, разделяются: 1) по соподчинению, когда предметы связаны общими чертами, например газ — электрический свет, тигр — пантера и т. п.; 2) отношением к суждению, например фи­ник — плод, небо — голубое и т. п.; 3) отношением причинности, например заслуга — прославление, опиум — сок и т, п. Вряд ли нужно говорить, что эти подгруппы очень трудно различимы друг от друга.

Подгруппа внешних ассоциаций делится: 1) по сосуществованию в пространств j и времени, например рот — нос, учитель — школа и т. п.; 2)- по тождеству, куда относятся синонимы и переводы слов на другие языки; 3) но словесному воспроизведению, как, например, слова, воспроиз­водимые из пословиц, ходячих выражений и т. п.

Кроме того, автор выделяет подгруппу ассоциаций, когда слово произ­носится как звук, без всякого отношения его содержания к названному сло­ву; сюда отнесены рифмы, одинаковые по началу слова, и дополнения к словам в форме окончаний, например певец — венец, профиль — профес­сор, ноль — ночь и т. п.

Наравне с предыдущей подгруппой автор выделяет случаи, когда речь идет о повторении слов или же о произношении слова, сказанного в пред­шествующий раз, или когда произносится слово, не имеющее никакого отношения к сказанному слову.

Что касается до посредственных ассоциаций, оставляемых без дальней­ших подразделений, то их признание важно с точки зрения вопроса о суще­ствовании так называемых незамечаемых (бессознательных) терминов, служащих для связи двух ассоциаций. Сюда относятся исследования Scripture'a, Munsterberg'a, Wundt'a, Smith'a, How'a, Jerusalem's, Конорова и др. Эти разноречия не устранены и по настоящее время, о чем речь будет ниже-

Claparede основывает свою классификацию ассоциации на отношении между наводящим и наведенными словами. Так, например, наводящее слово «лошадь» может вызвать наведенные ассоциации о молоке, о копы­тах, о травоядном и о многих других предметах. В каждом из этих случаев качество отношения неодинаково, а потому должно признавать различие и в ассоциативных формах ltfl.

В одном случае речь идет о зависимой последовательности, в другом — об отношении части к целому н в третьем — о соподчинении. Но сверх того, вызванные ассоциации могут оказаться зрительными, слуховыми словесными, однородными или разнородными, аффективными, общими или частными, простыми или сложными, имеющими действительное отношение к реальному объекту или только фиктивное, сопутствуемыми чувствитель­ным тоном или нет.

"а Asch&ffenburg (?. Experimental Ic Stud ion ucber Assoziationon, 3. Die Ideenflucht. IL* Claparede E+ Essai dune nouveUe classification des associations // Archiv de psychologic. Paris, 19011902. N i. P. 335-380.

118

& частности, автор рассматривает ассоциации, лишенные значения, ассоциации со значением, ассоциации механизированные, предопределен­ные и свободные.

Держась объективной точки зрения, мы полагаем* что в разделении со­четаний должен быть совершенно устранен субъективный принцип. Нам кажется, что сочетания с объективной точки зрения могли бы быть разделе­ны прежде всего на сочетания по внешним соотношениям предметов и по соотношениям предметов к самой личности. Отсюда может быть установ­лено деление сочетаний на личные и внешние.

Под личными сочетаниями мы понимаем те сочетания, которые обуслов­ливаются не внешними условиями раздражений, а известным отношением их к личной сфере данного объекта, например два предмета, совершенно различных между собою, возбуждают одинаковую внутреннюю реакцию, так как оба они дороги данному лицу по какому-либо поводу. Эти личные сочетания в свою очередь могут быть подвергнуты дальнейшим подразделе­ниям.

Под сочетаниями внешними мы понимаем те сочетания, которые обу­словливаются внешними особенностями самих раздражений.

Внешние сочетания в свою очередь MtfryT быть разделены на сочетания по смежности, по последовательности и. по качеству или сходству или не­сходству признаков и т, п. Некоторыми выделяются еще в особую катего­рию так называемые привычные или механизированные, иначе заученные

сочетания, хотя это выделение не может быть оправдываемо существом дела, так как привычные сочетания по своим свойствам свободно разме­щаются по другим категориям; специфическая же их особенность, состоя­щая в привычности, без сомнения, не лишена своего значения, но лишь в том случае, если ей будет противополагаться категория сочетаний «не­привычных» или менее привычных. Однако заслуживает внимания катего­рия словесных привычных сочетаний, обусловленных привычной связью двух слов, часто употребляемых совместно.

Под сочетаниями по смежности мы понимаем все сочетания между раз­личными внешними раздражениями, если они действуют на организм при условиях, когда действие каждого из них происходит в период времени еще продолжающегося действия другого раздражения.

Под сочетаниями по последовательности мы понимаем те сочетания, которые устанавливаются между следами раздражений, когда одно из них уже прекратило свое действие, после чего вступило в действие другое раз­дражение.

Существенная разница этой категории сочетаний от первой заключается в том, что здесь сочетания устанавливаются между оставшимся следом одного раздражения и впечатлением от другого раздражения, тогда как в первом случае мы имеем сочетания, образовавшиеся на почве одновремен­ного сосуществования впечатлений.

Что касается третьей категории сочетаний, то здесь дело не в одновре­менности и не к последовательности действия раздражителей, а в их каче­ственных отношениях друг к другу, т. е, в отношении их сходства или не­сходства-

Само собою разумеется что эта последняя категория сочетаний может подвергаться дальнейшим подразделениям, на чем мы останавливаться не будем. Мы не будем также касаться и вопроса об особом значении соче­таний по сходству, о чем так много писалось трактатов в области субъектив­ной психологии.

В литературе имеется множество исследований, определяющих ско­рость словесных ассоциаций, но здесь нет надобности приводить литера­туру этого предмета. Достаточно сказать, что общий результат этих нес л е-

119

д которые производились и целым рядом лиц (Валицкая, Павлов-

ская, Анфимов и др.) из нашей лаборатории, сводится к тому, что время значительно разнообразится от характера сочетательной деятельности. Так, например, в случаях привычных сочетании оно представляется наи­меньшим, тогда как при внешнем сочетании оно оказывается большим, а при личном, или так называемом внутреннем, сочетании, ъ частности при отношении причины к следствию,— еще большим*

Далее исследования показывают, что внешние раздражения, часто совпадавшие друг с другом по месту или времени и вообще более близкие друг другу в том или другом отношении, влияют в положительном смысле на скорость самого процесса сочетания; с другой стороны, при раздраже­ниях, находящихся лишь в отдаленной зависимости друг от друга, время сочетания протекает медленнее, нежели при раздражениях, стоящих в более близком соотношении друг с другом.

Нужно заметить, что при частом повторении сочетательная деятель­ность подвергается последовательному сокращению благодаря тому, что постепенно устанавливаются более близкие соотношения между перво­начально более отдаленными друг от друга влияниями.

Представим себе человека, делающего простое сложение. Первоначаль­но при отсутствии навыка он каждую цифру считает порознь, тратя на это много времени, тогда как впоследствии он научается считать сразу боль­шой ряд цифр. Таблица умножения, как и другие математические вычисле­ния, дают один из примеров такого сокращения сочетательной деятель­ности.

То же самое обнаруживается и в других случаях. Первоначальное чтение требует много труда и является медленным именно потому, что пе­чатные знаки порознь возбуждают двигательную реакцию, т. е. возбуждают первоначально произношение отдельных слогов, а затем уже целого слова, со временем же при навыке все печатные знаки сразу возбуждают реак­цию в виде цельных слов.

Само собою разумеется, что это сокращение сочетательной реакции, которое при дальнейшем упражнении переходит в психоавтоматизм, пред­ставляется актом в высшей степени целесообразным, так как существенным образом облегчает нервно-психическую деятельность.

В пояснении предыдущего заметим, что BergstroM J2° на основании опы­тов с выбором и разложением рисунков подтвердил факт» что при повторе-1 нии одних и тех же сочетаний время их сокращается, возникновение же но»ых сочетаний не испытывает на себе влияние упражнения.

Должно иметь в виду, что на скорость сочетаний оказывает существен-1' ное влияние как индивидуальность, так и общий тон в период исследования, о чем речь была уже выше.

На основании опыта можно утверждать, что, чем точнее ограничена реакция на внешнее раздражение, тем она происходит вообще скорее: Таким образом, например, на предложение назвать первую букву алфавита, ответ будет дан заметно скорее, нежели на предложение назвать вообще какую-либо букву из алфавита. Этот факт объясняется, конечно, тем, что во втором случае примешивается выбор, которого нет в первом случае. Ис­следование над ассоциациями может разнообразиться, коль скоро от испытуемого мы потребуем на словесные обозначения предметов подыски­вать предметы, обычно бывающие с ними по соседству в одной и той же , обстановке, например перечислить предметы домашнего обихода или домашней утвари, или же мы потребуем называть последовательный ряд предметов, сменяющих друг друга во времени.

120 Bergstrom J. Experiments upon physiological memory by means оГ the interference of asso­ciations // American journal of psychology. 1893. VoL 5t N 3. S. 356—369; Bergstrdm J. The relation of the interference to the practice efFect of an association // Ibid.

120

В других случаях мы можем просить называть предметы, служащие для одной и той же цели, например, для освещения, для подогревания и т. п. Далее, мы можем просить называть качества или свойства данного пред­мета или заставим подыскивать веществаt которые входят в состав данного предмета, обозначаемого определенным словом, или, наконец, заставим испытуемого перечислить все части данного предмета/В других случаях можно требовать назвать вес слова, которые имеют тот же начальный слог, или же подбирать слова в рифму к данному слову, или, наконец, от испы­туемого мы можем потребовать перечислить только существительные, или только прилагательные, или только глаголы, или наречия, союзы и т. п.

Guieciardi и Ferrari исследовали рифмованные ассоциации. Для этой цели были взяты 5 слов, на которые испытуемый должен был найти рифмы и написать их, сколько он успеет за известное время. Были исследо­ваны 30 мужчин и 24 женщины в возрасте от 8 до 67 лет, все интеллигент­ные- Оказалось, что мужчины в течение 30 мин находили 30 рифм, а жен­щины — 27, более пожилые лица находили 411 лица менее 30 лет находили 33. В первые 5 мин находили в три раза больше рифм, нежели б последую­щие 5 мин. В большем числе были существительные, затем прилагатель­ные и, наконец, следовали глаголы .

Помощью для нахождения рифм служили созвучия, затем сходство букв, ассоциации следов и, наконец, двигательные и зрительные ассоциа­ции.

Bourdon 1гг исследовал ассоциации по следующему методу: испытуемый получает лист бумаги со 100 напечатанными словами; размещенными в 4 вертикальных столбца. По данному сигналу испытуемый пишет каранда­шом справа от каждого напечатанного слова ответное слово, вызванное напечатанными словами. Общее число испытуемых 100, Оказалось, что большинство лиц ассоциируют грамматически* В общем можно различать следующие четыре группы ассоциаций:

1) ассоциации фонетические, не имеющие смысла. Они могут быть раз­делены на ассоциации собственно фонетические или по созвучию (odorat-ral, oeil-ecueil) и ассоциации фонетические по смежности (vertu-gadinT or-me);

2) ассоциации грамматические» тогда существительное ассоциируются с существительными, глаголы с глаголами независимо от их смысла или существительные с прилагательными, но при ассоциации не по смыслу;

3) ассоциации по смыслу, отличающиеся большой частотой. Они вызы­ваются значением слова, но без воспроизведения следов, например, лошадь—коляска;

4) ассоциации по смыслу, но с воспроизведением следа, отвечающего слову.

Обе последние группы автор объединяет под названием обозначающих fsignificUves), Само собою разумеется, что имеются и смешанные формы иа вышеуказанных трех групп.

М. W. Calkins m исследовал ассоциации следующим образом. Через отверстие в экране показывают цвет и затем число & течение 8 с, через новые 8 с показывают цвет и новое число опять в течение 8 с. Серия таких сочетаний цвета и числа достигает 7—12. По окончании серии испы­туемому показывают вновь цвета, а от него требуется назвать соответствую-

Cuicciardi /., Ferrari G. Di Ateune association* verdali // Rivt sperim. di Freniatria. 1897. lasc, 3. Vol. 23.

Bourdon B. Le type grammatical dans les associations verb ales //IV Congres de psychologi-que. Paris, 1901.

123 Calkins M. W, Association: An essay analytic and experimental // Psychological Review, Monograph, suplernent. 1896, N 2.

121

щее ему число. Эти исследования произведены над 10 учениками Гаврской лаборатории и 25 учениками College Wellesley.

В результате оказалось, что в длинных сериях (10 — 12 сочетаний) было задержано 26 из 100 ассоциаций, тогда как в коротких сериях (7 соче­таний) задержано 37 из 100 ассоциаций. Ввиду этого, автор старался выяс­нить — можно ли так или иначе увеличить воспроизведение одного из соче­таний, как, например, путем повторений, изменением положения сочета­ния в серии, интересом, который придается сочетанию. Оказалось, что при повторении сочетания известной цифры с цветом, сочетание того же цвета с другой цифрой воспроизводится в меньшей степени, это так называемое отрицательное следствие, тогда как повторяемое число три раза в сочетании воспроизводится в 63 из 100 случаев, <а повторяемое два раза в 35 из 100, против среднего в 26 из 100+ Отрицательное же действие внимания.выра­жается 23 из 100,

Затем оказывается, что последнее сочетание ряда из 7 сочетаний

удерживается лучше других (53,5 из 100 при среднем 34,8 из 100), в серии же из 12 последнее сочетание удерживается а слабее t по-видимому, от уто­мления. При изменении яркости впечатления, как, например, при написа­нии цифры красными чернилами вместо черных, степень воспроизведения достигает 48 из 100, Первый ряд впечатлений имеет преимущество перед другими, так как выражается отношением 33,6 из 100 вместо средних 26 из 100.

Scripture, как известно, пытался доказать роль посредствующих незаме­ченных (бессознательных) ассоциаций. Но Howe, проверяя опыты Scrip-ture'a, пришел к отрицательным результатам |й4.

W\ Smith, работая над тем же предметом, не получил вполне опреде­ленных результатов |26>

Равным образом и Munsterberg, производя аналогичные опыты в семи различных вариациях, не получил положительных результатов в пользу посредственных ассоциаций бессознательного характера.

Cordes, пользуясь методами самого Scripture'a {японские буквы при не­мецких словах) и Munsterberg'a, тоже пришел в этом вопросе к отрица­тельным результатам, хотя при усилении постороннего впечатления ему удалось получить ряд фактов, говорящих в пользу возможности влия­ния посредством ассоциаций на воспроизведение.

Коноров при опытах имел в виду такие условия, при которых из ряда впечатлений некоторые забывались бы скорее других, и притом посред­ственные впечатления не могли бы быть «сознаваемы» ни в момент вос­произведения, ни в момент ему предшествующий. Эти опыты будто бы говорят в пользу «бессознательных* посредственных ассоциаций. Тем не менее вопрос с незамечаемыми или забываемыми посредственными сочета­ниями до сих пор остается еще не выясненным окончательно |26.

Bergstrom изучал влияние интерференции ассоциаций в связи с влия­нием упражнения. Известно, что упражнение ускоряет процессы 127. С дру­гой стороны, если установлена ассоциация между Л и В и затем создается новая ассоциация между А и С> то является момент для столкновения двух ассоциаций, что автор и называет их интерференцией.

Далее, исследования производятся с группами карт, имеющими рисун­ки или надписи одинакового характера. Эти карты предварительно пере-

121 Howe Н. С. Association mediated // American journal of psychology, 1893, VoK 6t N 6.

R 239-241.

Smith W. Zur Frage der mittelbaren Aasoziation: (Inauguraldissertation)» Dis* Leipzig, 1894.

Кокоров М. И. см.: Нечаев А. П. Ассоциация сходства: Психологическое исследование.

СП6.5 1905. ш Bergstrom L А- // American journal qf psychology. 4894. P. 433.

122

мешиваются, затем раскладываются по группам в определенном порядке. При этом каждая из последующих групп при разборке испытывает на себе влияние упражнения вследствие повторения одного и того же акта. Но если сделать перераспределение групп относительно места, то мы уже встре­тимся с влиянием одной группы на другую в форме интерференции, так как раскладка карт в этом случае будет иная и бывшее упражнение будет служить известным тормозом в раскладке карт. Оказалось, что при усло­виях, когда реч£ идет об одном упражнении, процесс существенно ускоря­ется, тогда как при введении интерференции такого ускорения не наблю­даете я.

Jastrow исследовал характер ассоциации и скорость их в зависимости от первого. Метод состоял вг том, что на классной доске пишется слово учениками, которые должны написать возможно скорее 5 первых слов, вос­произведенных у них благодаря написанному слову. Работа производится 10 раз с различными словами, На основании этих опытов автор убедился, что число различных ассоциаций сравнительно мало для первой ассоциа­ции, но во второй ассоциации число разных слов уже увеличивается и затем оно увеличивается до конца»

Ассоциации по характеру представлялись различными, но из них наи­более редкими оказались отношения части к целому, наиболее же частыми были ассоциации с отношением одного и того же рода, например собака, кошка и т. и.

Thumb и Marbu убедились, что одни и те же слова у различных лиц вызывают одни и те же ответы и, чем больше их число» тем быстрее ассоциация, и что существует два типа: у одного — слова предпочтительно заимствуются от задаваемого слова, у другого — от слова иного характера.

Schmidt произвел исследования над 8 мальчиками десятилетнего воз-раста> причем главным образом имел в виду изучить отглагольные формы в речи. Автор использовал глаголы настоящего времени изъявительного наклонения, неопределенного наклонения и причастие прошедшего време­ни от тридцати глаголов. Было собрано 3,360 ассоциаций, при этом дети еще не были знакомы со спряжением глаголов. Оказалось, что у детей также имеются два типа ассоциаций, описанных ТЬшпЬ'ом и МагЬе. Отглаголь­ные формы в большинстве порождали отглагольные же формы, и чем более обычна ассоциация, тем время ее короче |2&.

Thumb, между прочим, заметил* что ответы одного и того же рода происходят тем быстрее, чем они чаще. Исследования Schmidfa подтвер­ждают лишь отчасти этот закон; по крайней мере для прилагательных, наречий и местоимений он не получает подтверждения.

При исследовании ассоциаций на прилагательные а глагольные формы вперемежку чаще получались в ответ прилагательные, причем противо­положные прилагательные не составляли большинства, на что указал уже Miinsterberg.

Об отношении между внешними впечатлениями при посредстве сочетаний

личного характера

Кроме следов от внешних раздражений, мозг каждого человека, как мы уже говорили, получает почти постоянно раздражения общего или органи­ческого характера, исходящие от внутренних органов. Так, из области же-

128 Schmidt F. Experimentclle Untersuchurigen zur Assoziationslehre // Zeitschrift fiir Logische und Physiologic tier Sinne&ergane. Leipzig, 1902. Bd. 28. S. 65—95.

123

лудка и кишек исходят раздражения, связанные с приемом пищи или не­достатком ее и с условиями пищеварения; из грудной области исходят раздражения, обусловленные количеством и чистотой воздуха; из сердеч­ной области исходят раздражения, обусловленные облегченной или затруд­ненной деятельностью сердца; из области половых органов исходят раздра­жения, обусловленные повышенным кровонаполнением половых органов и секреторной их функцией, от других тазовых органов получаются раздра­жения, связанные с большим или меньшим их наполнением; от мышц тела получаются раздражения, обусловленные большим или меньшим их утом­лением или отдыхом; из черепной полости получаются раздражения, обу­словленные большим или меньшим приливом крови и процессами, связан­ными с напряженной умственной деятельностью; от наружных областей тела получаются раздражения, обусловливаемые большим или меньшим приливом к ним крови и т. п.

Само собою разумеется, что мы еще далеко не перечислили всех тех раздражений, которые при различных условиях жизнедеятельности орга­низма притекают от внутренних органов к головному мозгу.

Эти раздражения, не будучи в большинстве случаев строго локализиро­ванными в противоположность внешним раздражениям и притекая к моз­гу с обширных областей тела, оставляют, в свою очередь, здесь следы, сово­купность которых образует запас внутреннего опыта, лежащего в основе так называемой личной сферы.

Вышеуказанный комплекс следов от внутренних раздражений, входя в состав личной сферы невропсихики, отличается той особенностью, что, находясь в теснейшей связи с постоянно притекающими внутренними раз­дражениями, он имеет благодаря зтому тенденцию к постоянному оживле­нию и, следовательно, составляет как бы несменяемую гамму следов» оживляемых в бодрственном состоянии организма.

Так как многие из внешних впечатлений сопровождаются внутренними реакциями, то отсюда понятно, что следы, входящие в состав личной сферы, благодаря установившимся сочетаниям являются в одно и то же время объединителями следов, оставляемых внешними воздействиями.

С другой стороны, благодаря тому, что речь идет здесь о следах, являющихся выразителями важнейших потребностей организма, заявляю­щих о себе со дня рожденнят этот комплекс следов, входящих в личную сфе­ру или сферу внутреннего опыта, оказывает направляющее влияние на/ характер большинства внешних нервнопсихических реакций.

Дело и здесь сводится к сочетательной деятельности нервной системы, которая, однако, направляется не соотношениями внешних объектов как раздражителей и их следов с соответствующими им реакциями, а теми соотношениями, которые устанавливаются между следами от внутренних раздражений и внешними объектами* При этом благодаря особому значе+ нию внутренних раздражений и их следов для организма эти сочетания личного характера получают во многих случаях преобладающее значение над внешними сочетаниями и потому играют руководящую роль во многих реакциях организма, которые кажутся обусловленными внешними раздра­жениями, а на самом деле стоят в зависимости от оживления следов, входя­щих в личную сферу*

Повседневный опыт нам показывает, что везде и всюду направление и характер внешних реакций организма не столько стоит в зависимости от особых качеств объектов, служащих источником внешнего впечатления, сколько от того, какие раздражения и следы органического характера являются преобладающими в данное время.

Этот же комплекс следов и раздражений является и побудителем «само­стоятельных», т. е, непосредственно независимых от внешних раздраже-

124

нии, реакций организма, которые развиваются на основании сочетаний с личной сферой и которые мы называем личными реакциями.

Вышеуказанные сочетания личного характера получают особое значе­ние еще и потому, что, как будет выяснено ниже, внутренние реакции обычно возбуждаются почти каждым внешним воздействием, которое нахо­дит как бы свой отзвук в органической сфере, а это в свою очередь приво­дит к оживлению органических следов личной сферы.

Благодаря этому как внешние впечатления, так и их следы вступают в прочное сочетание со следами внутренних реакций, служащих в то же время органическими раздражениями, вследствие чего личная сфера яв­ляется, таким образом, главной руководительницей огромного большин­ства внешних движений.

Должно иметь в виду, что каждый из воспринимающих органов содер­жит неодинаковые условия для направления реакции по отношению к источнику действующего внешнего раздражения.

В то время как наши кожные покровы дают возможность сообразовать направление реакции с локализацией раздражения в соответствующей части кожной поверхности, а орган вкуса — с положением пищевого комка в полости рта, возбуждением обонятельного органа вызывается реакция, приспособленная к локализации объекта раздражения вне поверхности тела, но без точного определения его положения и расстояния от восприни­мающего органа, возбуждение органа слуха также приводит к реакции, приспособляющейся к раздражению вне поверхности тела, расположен* ному по известному направлению. Наконец, возбуждение органа зрения приводит к развитию реакции, приспособленной не только к направлению,

в котором раздражение находится по отношению к зрителю, но и к опреде­ленному расстоянию его от глаз.

Даже в простых рефлексах обнаруживается с ясностью приспособле­ние двигательной реакции к источнику раздражения, как показывает известный опыт с обезглавленной лягушкой, которой на кожную поверх­ность спины наливают каплю разведенной кислоты, которую лягушка смывает соответствующей задней лапкой.

Точно так же и у высших животных, лишенных мозговых полушарий, рефлексы приспособляются к месту раздражения, как показывает опыт с собакой, лишенной больших полушарий, схватывающей свою лапу в месте ее раздражения. Равным образом, если у такой же собаки мы на время зажмем руками морду и не дадим ей дышать, то она тотчас же будет оборо­няться от рук своими передними лапами с целью высвободить свою морду,

То же самое известно й относительно человека* Так, находясь в со­порозном состоянии вследствие патологических поражений мозга или вследствие наркоза, человек еще реагирует на внешние кожные раздраже­ния оборонительным движением рук.

Из вышеизложенного очевидно, что приспособление реакции к месту действия раздражения является результатом деятельности низших цент­ров.

Возникает, конечно, вопрос — имеем ли мы дело в данном случае с врожденным гезр, наследственным или приобретенным приспособлением внешних реакций.

Не подлежит сомнению, что для некоторых более низших животных эти локализированные реакции представляются врожденными, так как из­вестно, что цыпленок почти с первого дня рождения клюет зерна, очищает клювом свои лапки и бежит на зов клушки*

Однако мы не наблюдаем ничего подобного у новорожденного ребенка, который начинает проявлять локализированные реакции лишь спустя то или другое время после рождения и притом для различных воспринимаю­щих органов в различный период времени.

125

Правда, глаз новорожденного уже на второй день поворачивается к свету, но при этом внимательное наблюдение показывает, что у новорож­денного не имеется часто даже правильного координирования движений глаз.

Лишь на второй недело дитя способно смотреть, а следить за предметом оно может лишь на третьей, пятой и даже седьмой неделе, искание же предметов по своей инициативе происходит еще позднее, приблизительно на 12—167й неделе и лишь около полугода ребенок приобретает способ­ность следить за быстро движущимся лредметом.

Анатомо-физиологические условия сочетательных процессов

Здесь мы остановимся еще на анатомо-физиологических условиях сочета­тельной деятельности.

Процессы сочетания, в сущности, состоят в том, что внешние раздраже­ния, находящиеся в известном соотношении друг с другом, откладываются в мозговой коре в виде следов, также находящихся в известном соотноше­нии друг с другом, путем установления между ними известной физиологи­ческой связи.

Очевидно, что в процессах сочетания дело сводится обыкновенно к из­вестному соотношению следов от рефлексов, вызываемых внешними впе­чатлениями, что и служит для них объединяющим звеном.

Положим, что на человека действует раздражение от виденного им апельсина. Дело начинается с того, что это внешнее раздражение возбуж­дает прежде всего след ранее бывшего рефлекса от такого же раздражения благодаря тому, что бывшее ранее раздражение от апельсина, возбудив со­ответствующие центры, оставило о себе пути ни и меньше го сопротивления. В силу этого новое раздражение такого же рода вновь направляется по тем же путям и как бы воспроизводит все те изменения нервной ткани, которые были вызваны первым раздражением.

Мы уже ранее говорилил что впечатления от предметов окружающего мира представляются обыкновенно сложны ми, а не простыми. Поэтому в приведенном примере речь идет, в сущности, о возбуждении целого ряда проложенных ранее путей. Но новое раздражение является почти тожде­ственным с предыдущим или по крайней мере очень близким к нему, в сущности, лишь в том случае если оно получается от одного и того же раздражителя повторно. Во всех других случаях речь идет о раздражениях, лишь сходных между собою в том или другом отношении. То же мы имеем и в приведенном примере. Мы знаем, что каждый новый апельсин, имея много общих признаков с другими, будет иметь некоторое различие от пер-воначально виденного апельсина в величине, цвете или вкусе.

Поэтому новое раздражение от апельсина пройдет лишь частью по прежним путям как путям наименьшего сопротивления, частью же долж­но пройти новые пути внутри мозга. Но этого уже достаточно, чтобы оно оживило известные части старого комплекса следов, соответствующего первоначально виденному, а вместе с этим оживило и весь комплекс быв­ших следов от апельсича.

Допустим теперь, что мы имеем перед собой грушу. Все качества раз­дражения будут здесь иные, ко будут и некоторые общие черты с бывшим ранее комплексом следов от апельсина*

Эти общие черты заключаются в том, что и апельсин и груша представ­ляют собой плоды, что.оба они съедобны, что оба они производят известное действие на орган вкуса и т. п. Таким образом, и адесь, несмотря на кажу-

126

щееся различие, имеется немало сходных особенностей, благодаря которым новое раздражение и вызванное им образование нового комплекса следов в коре должно оживить часть следов, принадлежащих первоначальному комплексу, а отсюда возможно оживление и всего этого комплекса.

Внешние раздражения, контрастирующие друг с другом, также, как из­вестно, не лишены известного сходства, а потому и здесь мы будем иметь случаи, подобные предыдущим.

Равным образом и два совершенно различных предмета, имеющих лишь созвучные словесные символы, будут подходить под вышеуказанную схему > вследствие чего одно сложное раздражение при посредстве оживления сходно звучащих символов может возбудить комплекс следов от другого раздражения и тем самым вызвать реакцию, принадлежащую этому второ­му раздражению-

В некоторых случаях связь двух различных комплексов будет обуслов­ливаться сходной внутренней реакцией, им соиутствуемой.

В других случаях мы будем иметь раздражения, по своим качествам бо­лее отдаленные друг от друга, но они сочетаются между собою, благодаря каким-либо общим внешним условиям, например условиям одновремен­ности или последовательности и т, л«

В сущности, и здесь мы имеем сходные с предыдущими отношения. Дело в том, что одновременные, хотя и различные по существу раздраже­ния, мы лишь искусственно обособляем друг от друга. Все, что мы видим кругом себя в данную пору, представляет собою одно поле зрения, й котором действуют на нас многочисленные раздражители. Эти послед­ние близки друг к другу уже тем, что действуют одновременно на нас, и потому вызываемые им комплексы следов имеют нечто общее, благодаря чему один комплекс при своем появлений, оживляя следы одной и той же

общей картины местности, оживит и другой комплекс, который вызывает вместе с тем и соответствующую ему реакцию.

Равным образом если в этом сложном комплексе раздражений, кото­рый образован одним общим зрительным нолем, мы будем иметь последова­тельные раздражения, то эти последние связываются между собою одной общей зрительной картиной и, следовательно, опять-таки будут иметь нечто общее между собою, что и обусловливает возможность их взаимного ожив­ления и возбуждения соответствующих им реакций.

Если мы будем иметь случаи одновременных или последовательных раздражений, возбуждающих разные воспринимающие органы, то и в этом случае мы будем иметь условия, принципиально сходные с предыдущими, а потому и одинаковые в общем результаты.

Так, например, вкусовое раздражение от определенного пищевого веще­ства вызывает слюноотделение путем рефлекса, но и обонятельное, равно как и зрительное, раздражение от того же съедобного вещества возбуждает слюноотделение- Точно так же слуховое раздражение приготовляемой пи­щи возбуждает усиление слюноотделении и даже осязательное раздраже­ние у народов, не прибегающих к ножу и вилке, может привести к слюно­отделению путем сочетательной деятельности.

Анатомической основой этой связи, без сомнения, является та повсюду распространенная в мозговой коре система асеоциационных или сочета­тельных волокон, которая соединяет между собою соседние части мозго­вых извилин и соседние извилины друг с другом, а равно и более отдален­ные области мозговой коры, содержащие различные центры.

Благодаря этим сочетательным связям, возбуждение, развившееся в од­ном центре, легко распространяется на область другого центра, вызывая в лем явления совозбуждения в лиде оживления хранившегося здесь следа. От этого же центра возбуждение, в свою очередь, может аерейгн на область

127

третьего, четвертого и прочих центров, вызывая и здесь состояние совоз-буждения в виде оживления следов. А так как возбуждение вообще не мо­жет длиться долго и всегда более или менее скоро ослабевает, то понятно, что одно возбуждение, вызвав совоэбуждение в другом центре н оживив

хранившийся в нем следт само уже исчезает, а развившееся под влиянием его совозбуждение в виде оживляемого следа в другом центре служит толч­ком для развития совозбуждения в другой области мозговой коры путем вызывания здесь следа от бывшего раздражения и, в свою очередь, уступает ему место в последовательной цепи связанных друг с другом причинной зависимостью состояний возбуждения различных корковых центров.

Что речь идет здесь о корковых процессах, ясно из того, что следы, оставляемые внешними впечатлениями, как мы видели, хранятся в корко­вых областях, а потому с удалением коры устраняется и возможность осуществлять сочетательные реакции, основанные на оживлении следов при посредстве их взаимной связи друг с другом. И действительно, патоло­гические наблюдения не оставляют сомнения в том, что при разрушитель­ных процессах в мозговых полушариях, которые мы встречаем, например, у полных идиотов, представляется невозможным соответствующая реак­ция не только на слова* но и на жесты, что объясняется поражением у них сочетательной деятельности,

С другой стороны, как из человеческой патологии, так и из эксперимен­тальной физиологии нам известно, что разрушение определенных частей мозговой коры приводит к развитию гак называемой «психической глухо­ты* и «психической слепоты &. Эти состояния представляют собою не только утрату прежних следов от слуховых и зрительных впечатлений, но и утрату соответствующих сочетаний, благодаря чему всякое впечатление не возбуждает прежних следов, а потому и не оценивается как бывшее уже ранее впечатление.

Например, вид знакомой шляпы, ножа и вся вообще домашняя обстанов­ка не отождествляется больным с виденными им ранее предметами, или собака с удалением части затылочной доли не реагируют обычным образом по отношению к своему хозяину, не реагирует на звуки бича ит. п.— все это суть явления, указывающие не только на утрату прежних следов, но и на утрату соответствующих сочетаний.

С другой стороны, могут быть поставлены и специальные опыты над сочетательной деятельностью центров у животных.

Мы уже говорили однажды что достаточно к морде собаки поднести кошку, чтобы у первой вместе с явлениями беспокойства обнаружилось учащение дыхания и сердцебиения. Здесь, таким образом, речь идет о со­четания впечатления от внешнего вида кошки с возбуждением дыхатель­ного и сердечного центров.

Исследованиями в нашей лаборатории (д-р Жуковский) оказалось возможным доказать, что удаление корковых центров дыхания уже доста­точно для устранения вышеуказанной сочетательной реакции на дыха­ние |29,

Естественно ожидать» что и удаление области сердечно-сосудистых центров должно привести к устранению сочетательной реакции на сердеч­но-сосудистую систему, С другой стороны, удаление определенной области в наружной части коры затылочной доли, приводя к так называемой психической слепоте животного, тем самым устраняет и вышеуказанную сочетательную реакцию на дыхание и сердечную деятельность.

Точно так же и искусственные сочетательные реакции прекращаются

125 Жуковский М. Н, О влиянии ноггойой коры и подкорковых узлов на дыхание : Дис,.... д-ра медицины, СПбр 1898*

128

вместе с удалением соответствующих центров. Известно, что собаку можно приучить подавать переднюю лапу на руку хозяина при одном слове «дай лапу!*. Но если мы удалим у такой собаки сигмовидную извилину, то уже не удается у животного вызвать по требованию подачи лапы 13<\

Равным образом и более простые, искусственно воспитанные у собаки сочетательные двигательные рефлексы на передней лапе на те или другие раздражения (звук и проч.), как показывают произведенные в нашей лабо­ратории исследования (д-р Протопопов) |а\ прекращаются вместе с удале­нием двигательных центров мозговой коры.

Таким образом, на основании сделанных у нас исследований можно утверждать с определенностью, что выполнение сочетательного двигатель­ного рефлекса происходит при посредстве двигательных центров, располо­женных в коре мозга, так как полное разрушение двигательных центров в одном полушарии совершенно уничтожает сочетательный рефлекс, вос­питанный путем упражнения в противоположной конечности и в дыхании. Но у такого животного, как показывает опыт, рефлекс может быть воспи­тан вновь, на одноименную конечность.

Неполное двустороннее разрушение двигательной области уничтожает сочетательный двигательный рефлекс лишь па то или другое обыкновенно продолжительное время, но затем рефлекс может быть вновь установлен путем упражнения (Протопопов), Должно еще иметь в виду, что при раз­рушении двигательного центра коры соответствующей конечности, на кото­рую воспитывается рефлекс, последний компенсируется обыкновенно дви­гательными рефлексами в других частях тела (голосовой аппарат, дыха­ние; Другие конечности).

Равным образом и открытые мной с Миславским и работавшим у нас д-ром Пуссепом ш половые центры в коре полушарий как для самок, так и для самцов играют аналогичную роль в естественных сочетательных рефлексах. Эти опыты, между прочим, выяснили, что двустороннее удале­ние корковых центров у кобелей приводит к утрате полового влечения к суке при обычных условиях, несмотря на то что механическое раздраже­ние половых органов сопровождается их эрекцией (Пуссеп). Равным обра­зом и по отношению к естественным сочетательным секреторным рефлек­сам, например на молочное отделение, сокоотделение и слюноотделение ш; участие открытых у нас корковых центров, вызывающих путем раздраже­ния секреторный эффект, представляется очевидным, хотя и несомненно, что при удалении этих центров компенсация их при посредстве подкорко­вых областей происходит сравнительно быстро (для слюноотделения уже по истечении 5—7 дней), а для сокоотделения по истечении приблизитель­но одной недели 1Э4,

Значение упомянутых центров видно из следующего: достаточно пока­зать молочной овце ее ягненка, как у ней начинает вытекать каплями молоко иа соска, в который встав л ей а канюля. Достаточно даже голоса ягненка, чтобы получить аналогичную реакцию. Но если удалить корковый центр молочного отделения, то выше казанная реакция уже исчезает.

130 Бехтерев В. М. Физиология двигательной области мозговой коры //Архив психиатрии, неврологий и судебной психопатологии. Харьков, 1887. Т. 9, J4s 2. С. 57—67; № 3. С, 25—41;

1888. Т. 10+ J£ 1. С. 1

131 Протопопов В. П. О сочетательной двигательной реакции на звуковые раздражения. СПб.* 1909.

132 См.: Бехтерев В. М. Основы ученая о функция! мозга.

133 Никитин М. П. О влиянии головного мозга на функцию молочной железы: Дис. ... Д-ра медицины, СП(ь, 1905; Гервър А. В. О влиянии головного мозга на отделение желудочного сока // Обозрение психиатрии, неврологии и экспериментальной психологии. 1900, № 3. С, 191—202; JM* 4. С. 275—283; Белщкий Ю+ К. О влиянии коркового центра слюно­отделения аа рефлекторную работу слюнных: желез // Там же. 1906- № 1. С> 34—45.

134 Заседания научных собраний клйвнкв душевно- и нервнобольных в мае 1903 г,

5 В. М. Бехтерев 129

Таким образом, здесь речь идет, очевидно, о реакции, вызванной сочета­нием зрительного или слухового впечатления с возбуждением центра молочного отделення, лежащего в определенной точке передне-наружной части полушария по соседству с дыхательными центрами. Но если удалить корковый центр молочного отделения, то вышеуказанная сочетательная реакция прекращается.

Таким образом* и здесь роль корковых центров в процессах сочетания представляется несомненною.

Что касается участия в передаче сочетательных рефлексов, восприни­мающих ге&р. приводных центров мозговой коры, то, принимая во внима­ние имеющиеся в литературе данные о значении этих центров (например, слуха и зрения) для развития впечатлений и оставляемых ими следов, вряд ли может быть в этом какое-либо сомнение.

Однако исследования О. Kalischer'a говорят, по-видимому, за неучастие в развитии сложных сочетательных двигательных рефлексов приводных корковых центров 13S.

Этот автор произвел ряд опытов над собаками, которых он приучал брать куски мяса при определенном тоне. Последний он называет кормеж-ным тоном (Fresslon), причем при иных тонах (Gegenton) у них наблюда­лась даже отрицательная двигательная реакция. При этом оказалось, что только двустороннее разрушение улиток устраняло реакцию на кормеж-ный тон, тогда как одностороннее удаление улитки, удаление одной улитки и соответствущей височной доли и удаление обеих височных долей не устра­няло реакции на кормежный тон, который возбуждал реакцию даже в соче­тании с целым рядом других звуков при полнейшей какофонии.

Отсюда можно было бы сделать вывод, что сочетательная реакция, обыч­но происходящая в коре для простых тоновых раздражений, может образо­ваться и в подкорковых центрах.

Но против точности самих опытов в литературе были сделаны возраже­ния, а потому окончательное решение этого вопроса надо предоставить будущему.

Во всяком случае, сочетательные рефлексы на более сложные внеш­ние раздражения всегда происходят при участии корковых воспринимаю­щих центров.

Нечего говорить, что все более сложные сочетательные процессы проис­ходят не при посредстве только двух {воспринимающего или приводного и ответного или отводного центров), а при участии еще и большего или меньшего числа промежуточных корковых центров.

До последнего времени исследованы экспериментальным путем преиму­щественно словесные сочетательные процессы. Но недавно явилась воз­можность исследовать как у человека» так и у животных сочетательные процессы иного рода.

Бели мы будем человеку или животному давать два одновременных раздражения* из которых одно возбуждает обыкновенную рефлекторную реакцию, тогда как другое не возбуждает какой-либо заметной реакции, то через известное число повторений такого сочетательного раздражения и то раздражение, которое первоначально не вызывало видимой реакции, будет вызывать такого же рода реакцию, как и первое раздражение,— реак­цию, называемую нами сочетательным рефлексом. Ясно, что в этом случае возникновение реакции, не свойственной данному раздражению, не может быть объяснено иначе как через упрочение связи между впечатлением от индифферентного раздражения и следом от раздражения, вызывавшего обыкновенную рефлекторную реакцию.