Глава II. Недопущение реституции § 3. Недопущение реституции и конфискация

Цель недопущения реституции, предусмотренного ст. 169 и 179 ГК, в отличие от внешне сходной меры, установленной п. 1 ст. 302 и п. 3 ст. 1109 ГК, состоит не в защите интересов добросовестного получателя, а в имущественном наказании другой стороны, действовавшей недобросовестно. Такая направленность нередко приводит к смешению двух близких, тесно связанных друг с другом, но все же различных мер: недопущения реституции и обращения полученного по сделке (или причитавшегося в возмещение полученного) в доход государства, т.е. конфискации. По крайней мере применительно к теме недействительности сделок эти термины употребляются в литературе чаще всего как равнозначные.

Между тем подобное смешение представляется неправильным. "Отпадение права реституции и взыскание полученного другой стороной в доход государства - это взаимосвязанные, но вместе с тем... самостоятельные правовые последствия"*(71), - справедливо указывал Д.М. Генкин. Несовпадение рассматриваемых мер состоит в следующем.

Во-первых, если конфискация - это способ прекращения права собственности частного лица*(72) и возникновения права государственной собственности, то само по себе недопущение реституции - только лишение участника сделки реституционного притязания (точнее, просто невозникновение последнего, ибо "лишение" в данном случае производится в законодательном порядке).

Во-вторых, если конфискация - это активная мера, предполагающая (а) прямое выражение воли уполномоченным государственным органом, выступающим в процессе в качестве истца (или в качестве третьего лица, заявляющего самостоятельные требования), либо непосредственно судом в порядке абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК, а также (б) соответствующее судебное решение, то недопущение реституции - мера пассивная, действующая "автоматически" при выполнении гипотез ст. 169 и 179 ГК, без чьего-либо положительного на это волеизъявления.

В-третьих, если конфискация вообще - это, как представляется, избирательная, факультативная мера, применение которой зависит от наличия у государства интереса в изъятии соответствующего предмета (и в этом плане, как будет показано ниже, не должна составлять исключения и конфискация предмета недействительной сделки на основании ст. 169 и 179 ГК), то недопущение реституции - мера, применяемая независимо от чьего-либо интереса и усмотрения.

Различие между рассматриваемыми мерами - по крайней мере, на терминологическом уровне - проводилось довольно четко еще в ГК РСФСР 1922 г. Устанавливалось, что недобросовестная сторона (ст. 149 и 150) или вообще ни одна из сторон (ст. 147) "не вправе требовать от другой возврата исполненного по договору". Этой формулой выражалось то, что мы называем недопущением реституции. Следующее же за этим указание: "неосновательное обогащение взыскивается в доход государства" обозначало то, что мы именуем конфискацией. Поскольку, однако, обе эти меры в указанных нормах ГК 1922 г. шли рука об руку, в том смысле, что одна неизбежно, "автоматически" предполагала другую, их различие стало постепенно затушевываться и в последующих кодификациях уже не получило отражения: так, действующий ГК (ст. 169, 179) вообще ничего не говорит о том, что обозначается термином "недопущение реституции" (понятие, оставшееся в настоящее время сугубо доктринальным), но только об обращении имущества в доход государства. Вместе с тем в современных условиях необходимость проводить отмеченное различие не только не отпала, но и сделалась, как будет показано ниже, даже более актуальной. Учитывая сказанное, обе меры далее будут рассматриваться раздельно, как самостоятельные, хотя и тесно связанные друг с другом явления.