§ 8. Свет, цвет, ритм

Наши представления о таких феноменах, как свет, цвет и ритм, допол­няют и обогащают картину мира. Свет, как уже говорилось выше, не только физическое явление, но и глубочайший символ человеческой жизни. От света произошло и «светлое», т.е. легкое, свободное, откры­тое, и «святое». Наконец, отсюда — «свет разума». Свет всегда опосре­дован тенью, темнотой, всегда находится с ней во взаимной игре, обра­зуя многочисленные оттенки. Мир всегда воспринимается в световых контрастах: одни предметы освещены ярко, другие в тени, на одних только мерцающий отблеск, другие едва угадываются во тьме. Это же относится к свету разума и к нашему пониманию мира. Абсолютно чистый свет был бы равен абсолютной тьме. Кто прямо и не моргая смотрит на Солнце, тот слепнет.

Сам язык говорит о глубокой зависимости между светом и тьмой: немецкое «тень» (Schattcn) родственно немецкому scheinen (казаться) и Schein (свет); русское «мрак», или «морок», по чередованию гласных связано с глаголами «меркнуть», «мерцать», которые указывают на наличие света.

Если на Западе «тень», «тьма» несут в себе отрицательное значе­ние — власть тьмы, дьявол всегда черный, а святые в белых одеждах, ночь пугает, а день всегда радует, то на Востоке тень, темные стороны, сама тьма воспринимается как добрый знак, как доказательство связи предмета с сущностью мира.

Цвет как проявление света — и природный фактор, и феномен куль­туры. Состав краски и способы ее нанесения на поверхность предопре­делялись той культурной атмосферой, в которой жил художник, теми духовными задачами, которые он хотел разрешить, но в то же время сам цвет и особенности его проявления влияли на культуру. Например, в раннеарабской мозаичной живописи, в искусстве раннего Средневеко­вья, в иконописи древних русских мастеров преобладал золотой цвет как попытка выразить просвечивающую поверхность, как бы намекаю­щую на бесконечность, на сверхъестественность изображаемого. Золо­той цвет в картине или на иконе изображает вещи, как бы произведен­ные светом, а не просто освещенные.

Обостренное внимание к внутренней жизни, попытка выразить и передать ее цветом вынуждали художника переходить к более глубо­ким тонам, например к синему, голубому и черному. Гёте в «Очерках учения о цвете» писал, что синее вызывает у нас чувство одиночества, напоминает о тени, синее стекло показывает предметы в печальном виде, а голубое — это «волнующее ничто».

В европейской живописи XVI—XVIII вв. огромную роль играл ко­ричневый цвет, который, как считал Шпенглер, растворял осязаемое бытие чувственного мира в атмосферической видимости, вытеснил более примитивный прием линейной перспективы и вообще линию из картины, придавая ей выражение потусторонности. Художник посред­ством этого цвета пытался выразить не тело, не образ, а душу.

В современной европейской культуре черный цвет считается траур­ным, тогда как для японцев характерно пристрастие к черному цвету и тени. Как отмечал известный японский писатель Дзюньитиро, в вооб­ражении японцев неизменно присутствует темнота черного лака, а во­ображению европейцев даже привидения рисуются светлыми. Такую разницу во вкусах он объяснял тем, что людям Востока свойственно искать удовлетворение в той обстановке, в которой они очутились, поэтому они не питают чувства недовольства к темноте, добровольно затворяются в тень и открывают присущую ей красоту.

Ритм как феномен природы накладывает сильнейший отпечаток на мировосприятие людей. Символ космического ритма существовал во всех культурах. Чем древнее мифы, тем более они ритмичны по форме, они ритмично выкрикиваются, выплакиваются.

Наша материальная культура получила круглые и четырехуголь­ные структуры вещей в силу присущего человеку чувства ритма. Чело­век чувствует космический ритм, ритм природы и запечатлевает их в вещах. Так, к ритму природы восходит вся композиционная симметрия античной архитектуры и скульптуры.

Ритм превращает поступок в мимическое действо, в пляску, танец, делает язык ритмической речью, на его основе возникают песня и пер­вичная музыка.

Некоторые авторы пытаются объяснить всю человеческую историю природным ритмом. Например, дрейф магнитного ядра Земли приво­дит к циклическим изменениям погоды — раз в несколько сот лет в Великой степи наступает засуха, люди уходят оттуда к северу, в Европу, начинается великое переселение народов, великие завоевания. Знаме­нитый русский ученый Чижевский в своей книге «Земное эхо сол­нечных бурь» писал, что все крупные события в человеческой исто­рии — войны, революции и т.п. — совпадали с периодами солнечной активности. Так, в XX в. наиболее сильная солнечная активность отме­чалась в 1917 и 1940 гг., когда произошла революция в России и нача­лась Вторая мировая война.