налом задолженности перед контрагентами (как правило, этим «страдают» отделы снабжения, закупающие сырье и материалы по завышенным ценам).

Указанные здесь основные отличительные особенности анти­кризисного управления - далеко не исчерпывающие. Ведь дей­ствительно вводится некое подобие военного положения со всеми присущими ему нюансами. Это и особый пропускной режим, и максимальная формализация отношений между вертикальными и горизонтальными звеньями, и особая роль юридической службы предприятия, и многое другое.

1.2. Правовой статус арбитражного управляющего

Совершенно новым для российского хозяйственного оборота является фигура арбитражного управляющего, временно, на пе­риод кризиса, исполняющего обязанности руководителя предпри­ятия, но наделенного при этом специальными полномочиями. Правовой статус арбитражного управляющего менялся на протя­жении всей истории новой России и до настоящего времени недо­статочно стабилизирован. Проблема здесь кроется не только в практическом разночтении нормативных требований к арбитраж­ному управляющему, но и в очевидных противоречиях его право­вого статуса.

Исследование проблематики, связанной с правовым статусом арбитражного управляющего, предполагает прежде всего апелли­рование к категориям «правосубъектность» и «правовой статус».

Для участия в правоотношении индивиды и коллективы долж­ны обладать совокупностью определенных качеств, которые ус­танавливаются нормами права для возможных (предполагаемых) участников правоотношений, т. е. должны обладать правосубъект­ностью. Правосубъектность тех или иных лиц всегда отражает их фактическое социальное положение, закрепленное государством [34], что, по всей видимости, дает некоторым авторам основание заключать о тождестве правосубъектности и правового статуса. Поэтому, прежде чем перейти непосредственно к вопросу о право­вом статусе арбитражного управляющего, проанализируем имею­щиеся в научной литературе точки зрения относительно понятия правосубъектности.

Как и проблема правового статуса, вопросы, связанные с фе­номеном правосубъектности, относятся к числу сложных и не­однозначно интерпретируемых в рамках теории правоотношений.

Нет однозначного ответа и на вопрос о содержании самой катего­рии «правосубъектность».

Так, например, В. К. Бабаев определяет правосубъектность про­сто как «способность быть субъектом права» [11, с. 415]. С. Ф. Кечекьян считает, что правосубъектность - это «способность иметь права и обязанности» [18, с.84-85]. А. В. Мицкевич под правосубъ­ектностью понимает «характерное качество» субъекта права, заключающееся в наличии «определенного круга прав и обязанно­стей и признанной законом возможности иметь другие права и обязанности, возникающие в процессе участия в общественной жизни (т. е. правоспособности» [31, с. 5]. В. И. Леушин пишет: «Пра­восубъектность есть предусмотренная нормами права способность (возможность) быть участником правоотношений» [29, с. 343].

Расхождения в трактовке данного понятия обусловлены раз­личным пониманием его содержания. Одни авторы, например, отождествляют правосубъектность с правоспособностью [29, с. 84-85; 7, с. 14; 19, с. 9-11]. Другие (их подавляющее большинство) в содержание включают два основных элемента - правоспособность и дееспособность [9, с. 31; 22, с. 81; 32, с. 14]. В. К. Бабаев в ка­честве самостоятельного элемента добавляет еще и деликтоспособность [11]. Н. Г. Александров отстаивает позицию, согласно которой правосубъектность в одних отраслях права равнозначна правоспособности, а в других (например, в избирательном или трудовом праве) равнозначна праводееспособности [7, с. 236].

Отсутствует на сегодняшний день единство в вопросе о соот­ношении правосубъектности с правовым статусом. Существует точка зрения, согласно которой к правоспособности и дееспособ­ности (составляющим понятия правосубъектности) необходимо добавлять еще и правовой статус как дополнительный самостоя­тельный элемент [32, с. 240]. Другие авторы, наоборот, рассмат­ривают правосубъектность как «один из элементов правового статуса» [43, с. 128]. А. В. Мицкевич отождествляет правосубъ­ектность с правовым статусом [31, с. 30].

Несмотря на многообразие точек зрения, все авторы в целом соглашаются с тем, что под правосубъектностью подразумевает­ся совокупность свойств, позволяющая выступать тому или ино­му лицу в качестве субъекта правоотношения. Кроме того, боль­шинство авторов сходятся во мнении, что содержание правосубъектности составляют два основных элемента - право­способность и дееспособность. Именно эти особенности учитыва­ются в «классическом» определении, согласно которому под пра-

восубъектностью следует понимать способность обладать субъективными правами и юридическими обязанностями, а также своими действиями приобретать и осуществлять их.

Юридическое понятие правоспособности включает в себя:

а) способность иметь субъективные права;

б) способность нести юридические обязанности;

в) способность отвечать за совершенные деяния. Категория «правовой статус» представляет собой одну из

фундаментальных, но вместе с тем и одну из сложнейших катего­рий в юридической науке. Проблема понимания феномена юриди­ческого статуса в значительной степени связана с проблемой пра-вопонимания в целом, и от того или иного ее разрешения во многом зависит восприятие места и роли человека в обществе.

В юридической науке нет однозначного подхода к пониманию феномена «правовой статус», но вместе с тем можно выделить и основные элементы, содержащиеся в определениях практически всех авторов - это прежде всего права, свободы, законные инте­ресы и обязанности.

Общепризнанным является подход, в соответствии с которым под правовым статусом следует понимать «основанную на законе и взятую в единстве совокупность субъективных прав, законных интересов и юридических обязанностей граждан» [10, с. 125] или систему признанных и гарантируемых государством в законода­тельном порядке прав, свобод и обязанностей, а также законных интересов человека как субъекта права [9, с. 76].

По нашему мнению, правовой статус - это юридически зак­репленное положение субъекта в обществе. Правовой статус есть признанная законодательством совокупность прав и обязанностей субъектов, а также полномочий государственных органов и долж­ностных лиц, с помощью которых они выполняют свои социальные роли. Также обычно отмечается, что правовой статус бывает об­щим (статус лица как гражданина государства, закрепленный в Конституции), специальным (статус, вытекающий из особеннос­тей положения определенных категорий граждан и обеспечиваю­щий выполнение их специальных функции) и индивидуальным (представляющий собой совокупность персонифицированных прав и обязанностей личности).

Феномен правового статуса отражает весь комплекс правовых связей субъекта с обществом, государством, окружающими людьми, и в этом смысле, несмотря на ряд общих моментов, эта категория в целом не совпадает по содержанию с понятием пра-

восубъектности лица и является более широкой по объему. Кроме того, следует указать и на еще одно принципиальное отличие. Правосубъектность - это специфическая способность лица, т. е. способность обладать субъективными правами и юридическими обязанностями, а также своими действиями приобретать и осуще­ствлять их. Правовой же статус - это фактически разновидность социального положения лица, которое характеризуется юридиче­ской значимостью.

На основании перечисленных выше критериев в юридической науке проводится градация правового статуса личности на соот­ветствующие виды:

а) общий, или конституционный, статус субъекта;

б) специальный, или родовой, статус определенных категорий лиц;

в) индивидуальный статус лица.

Вышеуказанные три вида статуса соотносятся между собой как общее, особенное и единичное. Они тесно взаимосвязаны, взаимозависимы и неразделимы. Каждый индивид выступает од­новременно во всех указанных качествах - гражданина своего го­сударства (общий статус), принадлежит к определенному слою (группе) и, следовательно, обладает родовым статусом, а также представляет собой отдельную неповторимую личность, т. е. имеет индивидуальный статус.

Набор правовых статусов велик, но для исследования пробле­матики, связанной с правовым статусом арбитражного управляю­щего, наиболее существенное значение имеет специальный, или родовой, статус, который отражает особенности положения от­дельных категорий субъектов (студентов, пенсионеров, инвалидов, участников войны, военнослужащих, иностранцев и т. д.). Статус указанных социальных слоев и профессиональных групп может иметь свои особенности (дополнительные права, свободы, льготы, а также обязанности, предусмотренные в действующем законода­тельстве).

На основании анализа Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» [3] следу­ет констатировать, что законодательство, регулирующее правовое положение административного управляющего, условно можно раз­делить на три блока: определение понятия арбитражного управля­ющего и основных требований к нему, регламентация его деятель­ности в процедуре несостоятельности (общие и процедурные обязанности, вознаграждение, процессуальная компонента от мо-

мента назначения до окончания процедуры банкротства или от­странения), обеспечение гарантий его деятельности: участие в са­морегулируемой организации (далее - СРО), страхование и ответ­ственность. В зависимости от участия в той или иной процедуре банкротства правовой статус арбитражного управляющего будет иметь обособленные черты.

Законодатель предлагает следующую градацию правовых статусов арбитражных управляющих:

• временный управляющий - назначается арбитражным су­дом в порядке, предусмотренном законом о банкротстве для про­ведения процедуры наблюдения;

• административный управляющий - назначается арбит­ражным судом в порядке, предусмотренном законом о банкрот­стве для проведения процедуры финансового оздоровления;

• внешний управляющий - назначается арбитражным судом для проведения процедуры внешнего управления;

• конкурсный управляющий - назначается арбитражным су­дом в порядке, предусмотренном законом о банкротстве, для про­ведения процедуры конкурсного производства.

Безусловно, каждый из статусов связан с определенными пра­вами и обязанностями.

Ключевым моментом правового статуса арбитражного управ­ляющего является определение прав арбитражных управляющих как комплекса норм, определяющих их специальный статус. В уз­ком смысле - это нормы в основном конституционно-правового и административно-правового характера, в которых, собственно, и заключаются отличия правового статуса арбитражных управляю­щих. В широком смысле - это комплекс всех норм, определяющий статус арбитражного управляющего в любом отношении.

Представляется целесообразным экстраполирование пред­ставленной выше теоретической конструкции градации правового статуса на три основных вида (общий, родовой и индивидуальный) относительно арбитражного управляющего. Таким образом, гра­дацию правового статуса арбитражного управляющего аналогич­ным образом можно рассматривать как:

♦ общий правовой статус арбитражного управляющего, вклю­чая основные права и обязанности арбитражного управляющего, закрепленные в законе о банкротстве, которые носят принципиаль­ный характер, составляют основы правового статуса арбитражно­го управляющего в Российской Федерации и не могут быть изме­нены иначе, как в порядке, установленном законом;

♦ специальный (родовой) статус арбитражного управляющего, который отражает особенности правового положения отдельных категорий арбитражных управляющих в зависимости от процеду­ры банкротств и составляет специфический набор прав и обязан­ностей арбитражного управляющего, отражающий особенности той или иной процедуры банкротства.

Индивидуальный статус арбитражного управляющего отража­ет особенности правового положения конкретного лица и пред­ставляет собой совокупность персонифицированных прав и обя­занностей. Специфика положения конкретного арбитражного управляющего, участвующего в процедуре банкротства, зависит от его индивидуальных характеристик, таких, например, как стаж работы, возраст, допуск к сведениям, содержащим государствен­ную тайну, наличие определенного уровня квалификации или обла­дание дополнительными знаниями в определенной профессиональ­ной области и т. д.

Следующим элементом правового статуса являются гаран­тии. Следует признать, что права, свободы и обязанности лиц, со­ставляющие ядро правового статуса субъекта, должны быть ре­альными, гарантируемыми государством и обществом. В связи с этим особое значение приобретает вопрос гарантий правового статуса арбитражного управляющего.

Под гарантиями следует понимать условия и средства, реаль­но обеспечивающие субъекту возможность пользоваться основ­ными правами и свободами и неукоснительно исполнять возло­женные на него обязанности. Гарантии служат тем надежным элементом, который обеспечивает необходимый в основах право­вого статуса личности переход от общего к частному, от прокла­мируемой в законе возможности - к действительности.

Бесспорно, что гарантии необходимы для правового статуса в целом и для каждого его элемента. Однако прежде всего в них нуждаются права, свободы и обязанности. Более того, без соот­ветствующих гарантий провозглашенные в законах права и свобо­ды не обладают никакой значимостью.

Функциональное значение гарантий в литературе обычно ус­матривают в охране прав субъектов. Юридические гарантии прав и свобод многочисленны и весьма многообразны. Но их объеди­няет одно присущее им общее свойство. Все они выражены, зак­реплены в законодательстве.

Юридические гарантии правового статуса выражаются в пер­вую очередь в нормах федерального законодательства, которые

раскрывают и конкретизируют права, свободы, обязанности и ус­танавливают порядок их осуществления.

Поскольку все отрасли права имеют нормы, закрепляющие те или иные средства и способы охраны, обеспечения и защиты прав и свобод, постольку можно говорить о конституционно-правовых, административно-правовых, гражданско-правовых, уголовно-пра­вовых и процессуальных гарантиях.

Юридические гарантии правового статуса непосредственно связаны с применением правовых норм и выражаются в правовой деятельности государственных органов, органов местного самоуп­равления, должностных лиц, общественных объединений, самих субъектов права.

Непременным требованием (принципом), предъявляемым к га­рантиям, является их действенность, эффективность. Его суть со­стоит, в частности, в том, что гарантии во всех случаях в конечном счете должны обеспечить субъекту права, а в нашем случае - ар­битражному управляющему реальное пользование предоставлен­ными законом возможностями. Названный принцип особенно важен при оценке правовых гарантий. В данном случае эффективность в первую очередь зависит от того, насколько указанные средства приравнены к реализации именно этой категории прав и свобод, на­сколько они отвечают целям защиты прав и свобод от возможных нарушений и восстановления их, когда они уже нарушены. Разра­ботка таких средств - первоочередная задача правовой науки в це­лом и прежде всего - ее процессуальных отраслей.

Согласно положениям современного законодательства, арбит­ражный управляющий должен беспристрастно влиять на процесс банкротства в интересах как должника, так и кредитора, что обеспечивается путем закрепления на законодательном уровне ряда требований, предъявляемых к кандидатуре арбитражного управляющего законодателем.

Деятельность российского арбитражного управляющего мно­гофункциональна. Ему приходится решать целый спектр разнооб­разных задач: от комплексной диагностики проблем предприятия на разных стадиях банкротства до нахождения наиболее приемле­мых и максимально эффективных путей вывода его из кризиса.

В статье 2 Закона «О несостоятельности (банкротстве)» в ре­дакции федерального закона от 30 декабря 2008 г. № 296-ФЗ дает­ся определение понятия «арбитражный управляющий», используе­мое для целей данного закона. Согласно указанной норме, «арбитражный управляющий - это гражданин Российской Федера-

ции, являющийся членом саморегулируемой организации арбит­ражных управляющих» [2].

Законодатель использовал в этом определении термин «граж­данин» в смысле публично-правовой принадлежности к граждан­ству Российской Федерации, а не в качестве синонима понятия «физическое лицо», введя тем самым ограничение правоспособ­ности иностранных граждан и лиц без гражданства, связанное с невозможностью осуществлять деятельность по арбитражному управлению.

Это определение закона о банкротстве не содержит указания на утверждение лица в качестве арбитражного управляющего ар­битражным судом и на его предназначение - ведение процедур банкротства, как это имело место в прежней редакции ст. 2. Кро­ме того, такое понятие перестает быть родовым по отношению к понятиям временного, административного, внешнего и конкурсно­го управляющих, поскольку содержит «отрыв» от субстанциональ­ных свойств, присущих лицу, участвующему в деле о банкрот­стве, а именно лицу, утвержденному арбитражным судом для ведения процедур банкротства. Арбитражный управляющий, представляющий собой, таким образом, некую абстракцию, те­перь соединен правовой связью только с саморегулируемой орга­низацией. Иными словами, лицо, соответствующее требованиям, предъявляемым при приеме в члены СРО, вступая в члены СРО, становится арбитражным управляющим.

Следует признать, что в определении правовой природы ста­туса арбитражного управляющего нет единого мнения. Существу­ют несколько обоснованных позиций.

Так, В. Ф. Попондопуло считает, что «арбитражного управля­ющего нельзя рассматривать в качестве представителя кого-либо из участников дела о банкротстве, так как арбитражный управля­ющий сам (наряду с другими участниками дела о банкротстве) является лицом, участвующим в деле о банкротстве... действует от своего имени... самостоятельно в пределах полномочий, опре­деляемых Законом... Оказывает услуги по проведению процедур банкротства (наблюдения, внешнего управления, конкурсного про­изводства) в целях систематического извлечения дохода... реали­зует имеющиеся у него процессуальные права и обязанности на­ряду с другими участниками дела о банкротстве» [35].

Между тем А. Н. Семина правовую природу арбитражного уп­равления рассматривает в зависимости от ведения той или иной процедуры банкротства. При наблюдении и финансовом оздоров-

лении арбитражное управление призвано отстаивать государ­ственные, публичные интересы, при внешнем управлении - част­ные, причем посредством представительства от имени должника, а при конкурсном производстве - интересы кредиторов [38]. Раз­деляют позицию относительно частноправового характера арбит­ражного управления С. А. Денисов, А. В. Егоров и С. В. Сарбаш (представительство от имени должника при ведении внешнего уп­равления и конкурсного производства) [15], А. И. Белоликов (уп­равление как услуга, оказываемая в интересах кредиторов во всех процедурах банкротства) [12], Ю. В. Тай (управление в рам­ках индивидуальной предпринимательской деятельности, а также осуществление функций органов управления юридического лица при внешнем управлении и конкурсном производстве) [41].

Существует точка зрения, что арбитражный управляющий в каждой процедуре банкротства действует всего лишь на основа­нии акта государственного органа - арбитражного суда - по реа­лизации политики государства в сфере финансового оздоровления и банкротства, по созданию вокруг каждого процесса банкротства спокойной социальной обстановки, по максимально полному со­размерному удовлетворению требований кредиторов, строгому соблюдению прав и законных интересов должника, кредиторов и общества. И в этом заключается якобы его публично-правовой статус [39].

Высказывается мнение и о том, что реализация процедур банк­ротства (в частности, конкурсного производства), являясь, по сути, особым исполнительным производством, воплощает в себе и стадию арбитражного процесса, и действия органов принуди­тельного исполнения. К числу законов, регулирующих исполни­тельное производство, безусловно, следует отнести, по мнению ряда авторов, и закон о банкротстве, регламентирующий особен­ности исполнения арбитражно-судебных актов по делам о несос­тоятельности организаций и граждан [35]. Следовательно, арбит­ражный управляющий выступает еще в одной ипостаси - как процессуальное лицо, т. е. исполнитель судебных актов.

Е. Г. Дорохина пишет о том, что деятельность арбитражного управляющего близка к деятельности лиц привилегированных про­фессий (нотариусов, адвокатов, аудиторов), выполняющих особые социально значимые функции и не преследующих цели извлечения прибыли, в связи с чем статус индивидуального предпринимателя является чужеродным правовой природе института арбитражного управляющего [16].

Определение деятельности арбитражного управляющего как частной практики без отнесения ее к предпринимательской дея­тельности представляется нам наиболее соответствующим сущ­ности арбитражного управления.

Важно подчеркнуть, что при осуществлении своих функций ар­битражный управляющий не вступает в трудовые отношения ни с должником, ни с утвердившим его арбитражным судом. Трудовой договор с управляющим не заключается в силу ст. 56 Трудового кодекса Российской Федерации, где определено, что трудовой до­говор - это соглашение между работодателем и работником, в со­ответствии с которым работодатель обязуется предоставить ра­ботнику работу по обусловленной трудовой функции, обеспечить условия труда, предусмотренные Трудовым кодексом, законами и иными нормативными правовыми актами, коллективным догово­ром, соглашениями, локальными нормативными актами, содержа­щими нормы трудового права, своевременно и в полном размере выплачивать работнику заработную плату, а работник обязуется лично выполнять определенную этим соглашением трудовую функцию, соблюдать действующие в организации правила внут­реннего трудового распорядка.

Такими образом, определение статуса арбитражного управля­ющего в соответствии с тем, кто уполномочивает его на участие в деле о банкротстве и в чьих интересах, остается достаточно сложным на сегодняшний день.

Интересен тот факт, что иностранное законодательство тоже не дает неоднозначного определения на этот счет. В англо-амери­канской системе права управляющие действуют в рамках инсти­тута доверительной собственности (trust). Основной обязаннос­тью управляющих как в США, так и в Великобритании является управление бизнесом должника, причем в США распространена конструкция «должник во владении», когда функцию управления должником при введении процедуры несостоятельности продолжа­ет осуществлять руководитель, ему принадлежат те же права и обязанности, что и управляющему.

В Германии конкурсного управляющего рассматривают как представителя должника, как должностное лицо, представляющее публичную власть согласно ее распоряжению [33], как представи­теля конкурсной массы, которую считают квазисубъектом права (в случаях, специально предусмотренных законом, конкурсная масса может нести гражданско-правовую ответственность) [19]. Особенность правового положения конкурсного управляющего в

Германии заключается в отсутствии законодательно закреплен­ных прав и обязанностей, их устанавливает суд в зависимости от обстоятельств каждого конкретного дела 119|.

Статус судебных администраторов и уполномоченных ликви­даторов во Франции наиболее близок к статусу должностных лиц: они находятся под юрисдикцией прокуратуры, не имеют права за­ниматься другой оплачиваемой деятельностью.

Правовой статус арбитражного управляющего в России соче­тает в себе элементы статуса лиц, ответственных за проведение процедуры несостоятельности всех вышеперечисленных стран: представителя должника и кредиторов, исполнительного органа должника, доверительного управляющего, должностного лица и т. д. Однако следует признать, что однозначно определить его пра­вовой статус с точки зрения одной из имеющихся концепций до настоящего времени не удается ни юридической доктрине, ни в рамках судебного толкования.

Рассмотрим иные грани статуса арбитражного управляющего, в частности, отнесение его деятельности к частной практике. Следует положительно оценить новшества, введенные законода­телем в вопрос о правовой сущности института арбитражного уп­равляющего. Напомним, что ранее действующая редакция закона о банкротстве не давала прямого ответа на этот вопрос, в связи с чем он не находил однозначного решения в науке и практике и яв­лялся предметом острых споров.

Согласно правовой позиции Конституционного суда Российской Федерации, изложенной в постановлении от 19 декабря 2005 г. № 12-П «По делу о проверке конституционности абзаца 8 пункта 1 статьи 20 Федерального закона "О несостоятельности (банкрот­стве)" в связи с жалобой гражданина А. Г. Меженцева», публично-правовая цель института банкротства, а именно обеспечение гаран­тированного баланса прав и законных интересов лиц. участвующих в деле о банкротстве, достигается с помощью арбитражного управ­ляющего, решения которого являются обязательными и влекут по­следствия для широкого крута лиц. в силу чего арбитражный управ­ляющий наделен публично-правовым статусом [4].

В. Ф. Попондопуло рассматривает проблему с публично-пра­вовых позиций, имея в виду процессуальный аспект арбитражного управления: арбитражный управляющий выступает участником исполнительного производства - органом принудительного испол­нения арбитражно-судебных актов в соответствующей исполни­тельной процедуре. В материально-правовом плане арбитражное управление тяготеет к доверительному управлению [35].

В пункте 1 статьи 20 Закона «О несостоятельности (банкрот­стве)» в редакции от 30 декабря 2008 г. указано, что арбитражный управляющий является субъектом профессиональной деятельнос­ти и осуществляет регулируемую данным законом профессио­нальную деятельность, занимаясь частной практикой. Деятель­ность арбитражного управляющего в деле о банкротстве не является предпринимательской деятельностью. Положения ста­тьи 20 в части определения арбитражного управляющего в каче­стве субъекта профессиональной деятельности, занимающегося частной практикой, а также в части исключения обязанности ре­гистрации арбитражного управляющего в качестве индивидуаль­ного предпринимателя будут применяться с 1 января 2011 г. Та­ким образом, правовой статус арбитражного управляющего становится во многом сходным со статусом адвокатов и нотариу­сов. Так, в пункте 2 статьи 1 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Россий­ской Федерации» четко указано, что адвокатская деятельность не является предпринимательской [1]. В части 6 статьи 1 Основ за­конодательства Российской Федерации о нотариате от 11 февраля 1993 г. № 4462-1 установлено, что нотариальная деятельность не является предпринимательской и не преследует цели извлечения прибыли [4]. При этом основными доходами, и порой в значитель­ных размерах, адвокатов и нотариусов являются именно доходы от, соответственно, адвокатской и нотариальной деятельности.

Законодатель не признает адвокатскую и нотариальную дея­тельность предпринимательской в силу того, что их деятельность является публично значимой: «...адвокаты и нотариусы защища­ют общественные интересы опосредованно через защиту⁷ частных лиц и их объединений» [14].

То же самое вполне можно сказать и об арбитражных управ­ляющих. Так, участвуя в процедурах, применяемых в деле о банк­ротстве, арбитражный управляющий тем самым способствуют достижению цели закона о банкротстве, которая в соответствии с пунктом 1 статьи 1 заключается в установлении оснований для признания должника несостоятельным (банкротом), регулирова­нии порядка и условий осуществления мер по предупреждению несостоятельности (банкротства), порядка и условий проведения процедур, применяемых в деле о банкротстве. Таким образом, ар­битражный управляющий через защиту прав и законных интересов физических и юридических лиц - кредиторов в конечном счете защищает экономические интересы общества и государства.