А. Т. Хроленко. «Введение в лингвофольклористику: учебное пособие»

Семантическое своеобразие колоративов

Мы не раз останавливались на своеобразии семантики слов, называющих цвет в народной лирике (колоративов), столь же своеобразна семантика колоративов в былинных текстах. С этим мы столкнулись, лексикографически описывая лексику онежских былин в записи А.Ф. Гильфердинга.

Некоторые цвета в эпическом фольклорном мире предстают как зримое предшествование чуда (дива):

Атам-то есть три чудушка три чудныих, Там-то есть три дивушка три дивныих: Как первое там чудо былым-бело,

Адругое-то чудо красным-красно,

Атретьеё-то чудо черным-черно

(Гильф. 1, № 49, 27).

Для феномена чуда цвет предстаёт чем-то самодостаточным. Цвет – само по себе чудо, тем более речь идет о цвете предельной интенсивности.

Масть лошади у русских – сущностная характеристика животного, отсюда частотность видовых обозначений его с помощью специальных существительных: бурый > бурко (бурка), вороной > воронко (воронок), гнедой > гнедко, сивый > сивко. Эти существитель-

ные, сохраняя сему цветовой определённости, приобретают потенциальную сему 'сверхъестественность', актуализируемую в сочетании существительного с эпитетом (например, частое вещий каурка). При этом цветовые семы «микшируются», в результате чего «цветовое» слово перестаёт обозначать конкретную масть. Актуализация в каждом имени масти семы 'сверхъестественное' делает синонимичными слова, которые за пределами фольклора таковыми не являются. Концентрация нескольких обозначений масти для одной лошади – форма представления существа с необычайными свойствами. В. Даль подмечает: «Сивка бурка, вещий каурка, в сказках, конь и сивый, и бурый, и каурый» [Даль: 1: 144]. Смешение цветов – знак сказочности животного.

В «Онежских былинах» каурка используется только с существительным бурка в постпозиции как своеобразный эпитет к предшествующему слову, которое может употребляться и без этого эпитета:

Берёт узду себе в руки тесмяную,

Одивал на мала бурушка-ковурушка;

По колен было у бурушка в землю зарощено. Он поил бурка питьем медвяныим.

Икормил ёго пшеною белояровой,

Иседлал бурка на седёлышко черкальское

(Гильф. 2, № 152, 53).

Гнедой – 'красновато-рыжий с чёрным хвостом и гривой (о масти лошади)' [МАС: 1: 320]. В былинных собраниях, например, в сибирских былинах в записи С.И. Гуляева этот эпитет сопровождает существительные конь или лошадь:

Увидал-то Илья Муромец На гнедом коне млада юношу

50

А. Т. Хроленко. «Введение в лингвофольклористику: учебное пособие»

(Гуляев, № 8, 11).

Однако во всех одиннадцати случаях словоупотребления гнедой в «Онежских былинах» это прилагательное определяет только существительное тур (туриха):

Обвернула-то Добрынюшку гнедым туром

(Гильф. 2, № 163, 82).

Во-первых, налицо пример территориальной дифференциации народно-поэтической речи на уровне словосочетания. Во-вторых, прилагательное гнедой в неявной форме актуализировало такую сему, которая и обеспечила выбор определяемого слова тур, обозначающего животное в особой эпической функции – некий вестник чуда, дива, явления богородицы (в последнем случае влияние духовных стихов на былину).

Необычное, но устойчивое эпитетосочетание – симптом неявной актуализации новой для колоративного слова семы. Примером могут служить прилагательные червленый, черленый, черливый – номинанты красного цвета: 'багряный и багровый, цвета червца, яркомалиновый' [Даль: 4: 591]. В «Онежских былинах» у этих прилагательных всего одно определяемое слово – вяз 'дубина':

Кто истерпит мой черленый вяз

(Гильф. 1, № 44, 49).

В «Беломорских былинах, записанных А. Марковым», чер-леный во всех восьми словоупотреблениях – эпитет к существительному корабль. В 28 случаях корабль определяется как черненый. Трудно представить, что главное достоинство боевого оружия – богатырской дубины – цвет, даже самый престижный – красный. Налицо исследовательская задача – выявить неявную сему в содержательной структуре цветового прилагательного.

На примере существительного чернавка можно наблюдать диффузию в семантической структуре корня, когда контекст даёт основание одновременно видеть и цветовое, и переносное значения: (1) темная лицом, «чиганочка», по Далю, смуглянка [Даль: 4: 595]; (2) «поварная девушка», выполняющая чёрную работу, чернорабочая; (3) по сюжету «чёрный человек»

– предательница, доносчица, разрушительница семьи.

Интересен пример семантического расширения прилагательного белый и преобладания оценочного компонента:

Целовала тут его в белы уста

(Гильф. 1, № 23, 170).

Аналогичные примеры встречались и в народной лирике.

Континуальность цветовой волны, а также изменение окраски в связи с атмосферными факторами и законами психологического восприятия цветов способствуют существованию в языке слов, обозначающих некий цветовой диапазон, например, бусеть 'Синеть, сереть, темнеть, чернеть' [Даль: 1: 145]; 'становиться серым, голубым, темнеть' [Фасмер: 1: 252].

Семантическое своеобразие народно-поэтического слова сказывается на морфемике слова в фольклорных текстах и на характере устойчивых конструкций, образующих так называемую поэтическую фразеологию.

51

А. Т. Хроленко. «Введение в лингвофольклористику: учебное пособие»

Рекомендуемая литература

Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. М., 1993. Хроленко А.Т. Семантика фольклорного слова. Воронеж, 1992.

52