1. Чрезвычайные ситуации техногенного характера:

1.1) транспортные аварии (катастрофы);

1.2) пожары, взрывы, угроза взрывов;

1.3) аварии с выбросом (угрозой выброса) химически опасных веществ;

1.4) аварии с выбросом (угрозой выброса) радиоактивных веществ;

1.5) аварии с выбросом (угрозой выброса) биологически опасных веществ;

1.6) внезапные обрушения зданий, сооружений;

1.7) аварии на электроэнергетических системах;

1.8) аварии в коммунальных системах жизнеобеспечения;

1.9) аварии на очистных сооружениях;

1.10) гидродинамические аварии.

2. Чрезвычайные ситуации природного характера:

2.1) геофизические опасные явления (землетрясения и пр.);

2.2) метеорологические и агрометеорологические опасные явления (засуха, ураган, заморозки, сильный снегопад и пр.);

2.3) геологические опасные явления (оползни, сели, лавины и пр.);

2.4) морские гидрологические опасные явления (тайфуны, цунами, интенсивный дрейф льдов и пр.);

2.5) гидрологические опасные явления (наводнения, низкий уровень воды и пр.);

2.6) гидрогеологические опасные явления (низкие и высокие уровни грунтовых вод);

2.7) природные пожары;

2.8) инфекционная заболеваемость людей;

2.9) инфекционная заболеваемость сельскохозяйственных животных;

2.10) поражение сельскохозяйственных растений болезнями и вредителями.

3. Чрезвычайные ситуации экологического характера:

3.1) ЧС, связанные с изменением состояния суши (почвы, недр, ландшафта);

3.2) ЧС, связанные с изменением состава и свойств атмосферы (воздушной среды);

3.3) ЧС, связанные с изменением состояния гидросферы (водной среды);

3.4) ЧС, связанные с изменением состояния биосферы.

Билет 10. Вопрос 2. Этапы психической адаптации к измененным условиям существования.

Существуют различные подходы к понятию «психическая адаптация». Ю. А. Александровский (1976) рассматривает ее как выражение системной деятельности многих биологических и психологических подсистем, «которая обеспечивает деятельность человека на уровне «оперативного покоя», позволяя ему не только наиболее оптимально противостоять различным природным и социальным факторам, но и активно и целенаправленно воздействовать на них». Это определение справедливо подчеркивает системную организацию психической адаптации и важную роль целенаправленной активности. В.М. Воловик описывает ее как активную личностную функцию, обеспечивающую согласование актуальных потребностей индивидуума с требованиями окружения и динамическими изменениями условий жизни. Ф.Б. Березин (1988) рассматривает психическую адаптацию как процесс установления оптимального соответствия личности и окружающей среды, который позволяет индивидууму удовлетворять актуальные потребности и реализовывать связанные с ними значимые цели (при сохранении психического и физического здоровья), обеспечивая в то же время соответствие психической деятельности человека, его поведения требованиям среды. В литературе высказывается и другая точка зрения на психическую адаптацию: В.М. Воробьев (1993) понимает ее как механизм, возникающий лишь «в результате активного решения задач, связанных с проблемными психическими ситуациями».

Таким образом, психическая адаптация рассматривается как целостная многоуровневая структурно-функциональная система, состоящая из взаимозависимых биологических (физиологических), психологических (личностных) и социальных (личностно-средовых) компонентов

При адаптации в измененных условиях существования четко можно выделить семь этапов.

I. Предстартовый (подготовительный) психической напряженности. Подготавливаясь к проведению ответственного эксперимента, полету, плаванию, к научной экспедиции в Apктику или Антарктику, человек уточняет задание, стремится составить представление об измененных условиях существования, выработать план своей будущей деятельности и принимает волевое решение, направленное на его выполнение.

В экспериментах по длительной одиночной сурдокамерной изоляции нами в подготовительном, периоде было выделено четыре типа поведения испытуемых. К первому относятся лица, которые на основании изучения инструкций и. уточняющих вопросов создают адекватное представление об условиях испытания нервно-психической устойчивости, четко планируют свою деятельность, предусматривая вариативность поведения при различных «вводных» со стороны экспериментаторов. С аналогичным типом познавательного поведения мы часто сталкиваемся при подготовке к полетам космонавтов и летчиков-испытателей. Об одном летчике-испытателе М.Л. Галлай рассказывает: «Готовясь к полету, он педантично продумывал... все детали предстоящего задания. При этом он не гнал от себя мысли о возможных осложнениях, отказах и неисправностях, а наоборот, активно шел им навстречу, сам старательно выискивал их и заранее намечал наиболее правильные действия в любом, самом, казалось бы, неблагоприятном варианте».

Второй тип поведения характеризуется пассивным восприятием получаемой информации без попыток углубить и уточнить ее. Часто у испытуемых этого типа наблюдается суггестивное, доминантное влияние отдельных случайных источников информации. Субъективно без критики воспринятая информация у этого типа испытуемых нередко становится актуальной в генезе мотивации поведения в эксперименте.

Испытуемые третьего типа беспорядочно задают бесчисленное количество несущественных шаблонных вопросов, уточняя достаточно ясное. Но, несмотря на кажущуюся активность, они не получают достаточно ясного представления о предстоящем испытании, что отрицательно сказывается на проведении эксперимента. И наконец, испытуемые четвертого типа характеризуются субъективным, искаженным представлением об условиях эксперимента. Помимо четко очерченных типов в ряде случаев наблюдаются смешанные.

За 1—3 дня до начала космического полета, экспедиции, длительных сурдо- и гермокамерных экспериментов появляется эмоциональная напряженность, которая объективируется в поведении, вегетативных реакциях (частота пульса, дыхания, КГР, ЭЭГ и др.) и психологических исследованиях (воспроизведение 20-секундного интервала времени и др.). Особенно ярко эмоциональная напряженность этого периода проявляется в тех случаях, когда предстоящая деятельность сопряжена с угрозой для жизни. Привожу самонаблюдение: «Накануне первого парашютного прыжка долго не мог заснуть. Ночью часто просыпался и окончательно проснулся в пять часов утра. Хотя старался не думать о прыжке, мысль постоянно возвращалась к подробностям неудачно выполненных прыжков с трагическими последствиями... Время тянется очень медленно. Кажется, что самолет не летит, а стоит на месте. Хочется скорее отделаться от этого тягостного состояния».

Эмоциональная напряженность при выраженной направленности на выполнение задания в условиях воздействия фактора риска и при отсутствии исчерпывающей информации о надвигающихся событиях полностью укладывается в информационную теорию эмоций, разрабатываемую П.В. Симоновым. Наблюдения и исследования показывают, что чем ближе время к старту, тем значительнее психическое напряжение. Это наглядно можно увидеть при анализе частоты пульса у космонавтов, выполнявших одиночные полеты в космос, при ожидании старта и во время выведения кораблей на орбиту. То, что резкое нарастание частоты пульса в период 5-минутной готовности и в момент старта обусловлено эмоциональным напряжением, подтверждается тем, что, несмотря на нарастание перегрузок на среднем периоде выведения корабля на орбиту, частота пульса стала значительно снижаться.

II. Этап острых психических реакций. В состоянии кратковременной невесомости психические реакции проявляются сугубо индивидуально. От положительно окрашенных (эйфория, чувство легкости) до отрицательных эмоций (чувство ужаса) с дезориентацией в пространстве. Особенно ярко острые психические реакции проявляются у людей, впервые участвующих в полетах на самолетах с воспроизведением невесомости. У многих испытуемых с исчезновением опоры возникает чувство проваливания, падения, которое сопровождается «захватыванием духа и замиранием сердца». В подавляющем большинстве случаев эти переживания через 3—5 секунд сменяются состоянием эйфории. Но у отдельных лиц переживания чувства падения, проваливания перерастают в выраженную аффективную реакцию ужаса с явлениями дереализации и полнейшей дезориентацией в пространстве и во времени. Эта реакция, сопоставленная нами [10 с синдромом «гибели мира», сопровождается выраженными вегетативными сдвигами (учащение пульса, профузный пот и др.).

Состояние легкости, парения, эйфории отмечается и у космонавтов при выведении корабля на орбиту. В. А. Шаталов после полета рассказывал: «Сердце мое билось учащенно. Чувствовалась какая-то необыкновенная легкость не только в теле, но и мыслях. Хотелось прыгать, петь, смеяться...». У отдельных космонавтов и астронавтов это состояние характеризуется явлениям сопровождающимися вегетативными реакциями (лабильность пульса, тошнота, в целом ряде случаев рвота и др.) и пространственными иллюзиями (подвешенность вниз головой, вращение тела в пространстве или пространства). «Первое, что испытываешь, — рассказывал В.И. Севастьянов, — когда космический корабль вышел на орбиту и в его отсеках возникла невесомость, ощущение свободы перемещений. Эмоционально-приподнятое, избыточное возбужденное состояние сохраняется на протяжении первых трех часов полета, затем сменяется ощущением дискомфорта». Г.С. Шонин записал в дневнике, что на третьем витке полета «почувствовал какой-то дискомфорт. Мне кажется, что я нахожусь вниз головой. Меняю положение, но неприятное ощущение не проходит». Появление необычных психических состояний на этом этапе, видимо, можно объяснить индивидуально-типологическими особенностями нервной системы, вестибулярной устойчивостью к воздействию невесомости, подготовленностью и другими причинами. Подробный материал о психических реакциях в космическом полете представлен в ряде монографий.

Рафф, Леви, Таллер и Б.М. Умаров отмечают, что после начала эксперимента в условиях сенсорной депривации у испытуемых начинается период тревожности, растерянности, который у отдельных лиц перерастает в панику. Состояние тревожности сменяется успокоением, которое нередко переходит в эйфорию. Вот как описал воздействие сурдоэффекта в наших исследованиях Г.Т. Береговой: «И тут на меня обрушилась тишина... Я услышал свое дыхание и еще как бьется мое сердце. И всё. Больше ничего не было. Абсолютно ничего... Постепенно я стал ощущать какое-то беспокойство. Словами его было трудно определить: оно вызревало где-то внутри сознания и с каждой минутой росло... Подавить его, отделаться от него не удавалось... Я узнал лишь одно, что тишина не только отсутствие шумов и звуков; тишина — это одно из свойств существующей материи, свойство, которое может убивать». Эмоциональная напряженность в первые двое суток в условиях одиночества в наших экспериментах объективировалась в показателях ЭЭГ, КГР, частоты пульса, дыхания, а также в нарушении восприятия времени.

Особый, интерес представляет тот факт, что наступающая тишина воспринимается не как лишение чего-то, а как внушительно выраженное воздействие. Тишину начинают «слышать». Приводим ряд самонаблюдений восприятия тишины в различных условиях: «Тишина временами стучала в ушах» (Антарктида, К. Борхгревинк); «Тишина, была громкой, как нож, ударяющий в барабанную перепонку» (испытуемый в опытах Раффа); «Трудно передать «молчание камня», и поэтому спелеолог... стремится не слушать тишины, ибо в этих глубочайших преддвериях ада особенно четко звучат шумы: биение сердца, хрипы легких, хруст суставов и шейных позвонков» (Н. Кастере); «Вторые сутки подводная лодка лежит на грунте. Во втором отсеке безмолвие, которое, как это ни странно, начинает звучать. Очень редко с потолка на палубу падают капли конденсата. Несколько удивлен, что они могут так громко стучать» (самонаблюдение автора).

Этап острых психических реакций в зависимости от конкретных форм измененных условий существования может затягиваться до 3—5 суток. В генезе острых психических реакций на этом этапе адаптации четко прослеживается ломка старого и установление нового динамического стереотипа. «Процессы установления стереотипа, — писал И. П. Павлов, — довершения установки, поддержки стереотипа и нарушений его и есть субъективно разнообразные положительные и отрицательные чувства». Нарушение стереотипа, исходя из теории П.В. Симонова, означает появление дефицита информации для организации адекватного поведения в изменившихся условиях существования. Это, в свою очередь, Приводит к значительному напряжению регуляторных механизмов с появлением необычных психических состояний, ряд из которых могут рассматриваться как вариативность нормальной психической деятельности при адаптации в принципиально новых условиях. Так, например, в условиях одиночества многие люди, не имея возможности удовлетворить потребность в общении, персонифицируют в своем воображении как неодушевленные предметы (куклы, Луну, и др.), так и животных (от пауков, мух, тараканов до кошек, собак, лошадей), создают воображаемых партнеров, доходящих по своей яркости до эйдетических представлений, с которыми (куклами, пауками, воображаемыми партнерами) начинают беседовать вслух или вести диалоги с самими собой в формах устной и письменной речи. Подобная форма общения, по заявлениям людей, находящихся в различных формах изоляции (экспериментальная, географическая, социальная, тюремная), снимает напряженность, дает эмоциональную разрядку и в какой-то мере восстанавливает нервно-психическое равновесие (О.Н. Кузнецов, В.И. Лебедев). Таким образом, в условиях одиночества при исключении привычных форм социальных коррекций (советы, одобрения, порицания, утешения и т. д.) в процессе адаптации человек начинает искать и находит новые социально-психологические механизмы регулирования своего поведения. В условиях же групповой изоляции во избежание конфликтов четко наблюдается уход людей в собственный внутренний мир. На переориентацию личности с экстраверсии на интроверсию по мере увеличения срока пребывания в условиях групповой изоляции на антарктических станциях указывает большое количество исследователей. Эйдетические представления являются своеобразным компенсаторным механизмом в условиях сенсорных ограничений, когда люди начинают бороться с монотонностью, извлекая из арсенала памяти яркие, красочные образы.

III. Этап относительной психической адаптации. В космосе психическая адаптация проявляется в исчезновении на 2—3-й день полета пространственных иллюзий, уменьшении диапазона ориентировочных реакций, нормализации координации движений, исчезновении явлений дискомфорта, снижении эмоционального напряжения. По-видимому, при этом нормализуется интегральная деятельность коры и подкорки и создаются новые функциональные системы анализаторов, которые обеспечивают относительно устойчивую психическую деятельность в измененных условиях существования. Относительная адаптация через 1—5 дней наступает и в других формах измененных условий.

Определяя адаптацию на этом этапе как относительную, мы исходим из следующих соображений. В общебиологическом и медицинском плане А.А. Корольков и В.П. Петленко определяют «норму», являющуюся синонимом «здоровья», как зону жизнедеятельности организма, в пределах которой количественные изменения основных жизненных констант удерживаются на уровне функционального оптимума. Под оптимальным функционированием понимается протекание всех процессов в живой системе с наиболее возможной слаженностью и экономичностью. Иными словами, в обычных условиях уравновешивание организма со средой не требует выраженного напряжения регуляторных механизмов, поскольку осуществляется на основе стереотипов, выработанных в процессе эволюционного и индивидуального развития. Но совершенно иная ситуация возникает тогда, когда человек адаптируется в измененной среде обитания, к отражению которой психическая деятельность его не была подготовлена как в процессе филогенетического, так и онтогенетического развития. Как показывают наблюдения и исследования, в этих условиях регуляторные механизмы работают на пределе функциональных возможностей. В зависимости от конкретных условий существования, силы и продолжительности воздействия психогенных факторов, личностных особенностей через определенный промежуток времени наступают явления психической дезадаптации, т.е. этап относительной адаптации через определенное время, если не предпринимаются меры профилактики, сменяется дезадаптивным синдромом.

По нашим данным, при плавании на дизельаккумуляторных подводных лодках постройки 40-х гг. начиная с 20 суток отмечается четкое увеличение жалоб моряков на общую слабость, вялость, сонливость во время несения вахты и бессонницу в период, отведенный для сна. Начиная с 40—45 суток многие из обращающихся к врачу жаловались на свою несдержанность. Малейший пустяк (замечание старшего по должности, шутка товарища и т.д.) вызывали эмоциональную вспышку, о которой они потом сожалели. Ряд подводников жаловались на апатию («все надоело», «все безразлично»). Наши данные во многом совпадают с наблюдениями зарубежных исследователей (цит. по: Человек в длительном космическом полете. — М., 1974) за подводниками во время длительных плаваний на американских атомных лодках.

В своих отчетах врачи дрейфующих арктических и материковых антарктических станций, указывают на то, что с увеличением срока пребывания в экспедиционных условиях начинает возрастать количество жалоб на общую слабость, нарушения сна, раздражительность, вспыльчивость, замкнутость, депрессию, тревожность и другие нарушения в нервно-психической сфере. У некоторых полярников развиваются выраженные неврозы и реактивные психозы. Дезадаптацию в этих условиях различные авторы стремятся обособить в «синдром полярной зимовки», «антарктический синдром», «синдром полярного напряжения».

По данным ряда авторов, в опытах по гипокинезии после 20—25 дней пребывания в постели появляются нарушения сна и эмоциональной сферы. К 60-м суткам развивается выраженный неврастенический синдром. Начиная с 70-х суток, по данным А.Г. Панова с соавторами, В.П. Богаченко, И.А. Маслова, у ряда испытуемых развиваются реактивные психические состояния, приводящие к прекращению эксперимента.

Необходимо подчеркнуть, что профилактические мероприятия не позволяют полностью предотвратить развитие нервно-психических расстройств, а только дают пока что возможность увеличить время пребывания в измененных условиях существования.

Мы не выделяем в отдельный этап психическую дезадаптацию. В принципе дезадаптивный синдром может наступить на любом этапе. Но это уже адаптационный срыв, а не этап адаптации.

IV. Переломный (серединный) этап психической напряженности. В наших исследованиях по длительной изоляции в тех случаях, когда испытуемые знали продолжительность пребывания в сурдокамере, в середине эксперимента отмечалась эмоциональная напряженность. «Я вновь почувствовал, — записал в своем дневнике Г.Т. Береговой о своем психическом состоянии в середине сурдокамерного испытания, — как нарастает отпустившее было напряжение. Вновь появилась скованность, понизилась способность сосредоточиваться, где-то на дне сознания снова угольком тлела беспричинная тревога». Напряженность этого периода находила свое объективное выражение в вегетативных сдвигах, в неточном восприятии времени, в изменении характера сна и работоспособности. Продолжительность и выраженность эмоционального напряжения в наших исследованиях в середине эксперимента имела особенно резко выраженные индивидуальные различия. У деятельных и уравновешенных испытуемых напряженность практически не была заметна. У людей, приближающихся к холерическому темпераменту, она проявлялась отчетливо.

Психическую напряженность середины эксперимента испытуемые объясняли, как своеобразный перелом, разделивший время эксперимента на две равные части. В этот период испытуемые оценивали первую половину своего пребывания в условиях одиночества, проделанную экспериментальную деятельность и настраивали себя на вторую половину эксперимента такой же продолжительности. После переломного этапа работа протекала в режиме, свойственном этапу относительной психической адаптации. Переломный этап психической напряженности отмечали также и космонавты во время длительных полетов на орбитальных станциях.

V. Психическая напряженность завершающего этапа. По нашим данным, за 3—2 суток до окончания автономного плавания подводной лодки многие моряки становятся суетливы, темы разговоров в основном сводятся к предстоящим встречам с близкими родственниками и товарищами, оставшимися на берегу, к предстоящим делам и развлечениям. По собственному самонаблюдению и заявлениям других, субъективное течение времени замедлялось. Появлялось нетерпеливое желание как можно быстрее попасть на берег.

Эмоциональная напряженность на завершающих этапах четко прослеживается и у космонавтов во время полета. В.И. Севастьянов рассказывает, что за несколько суток до возвращения на Землю «возникла неотвязная мысль: все, скорее бы конец полета, скорее бы на Землю. При ожидании завершения полета время тянулось очень медленно. Настроение ухудшилось». Н. Н. Василевский в конце зимовки у полярников антарктических станций выделяет своеобразный комплекс психоэмоциональных реакций, связанных с подготовкой к отъезду и ожиданием возвращения на Родину.

Эмоциональная напряженность, вызываемая ожиданием конца эксперимента и предвосхищения включения в обычную жизнь (возврат к семье, работе и т. д.), в наших камерных экспериментах отчетливо объективировалась в вегетативных реакциях, биохимических сдвигах, двигательной активности, глубине сна и в целом ряде психологических исследований (временные пробы, работа на тренажере и др.). Испытуемые в последние сутки выполняют только регламентированные программой задания. В остальное время собирают вещи, беспорядочно переходят от одной деятельности к другой. Вот как описал состояние психической напряженности Г.Т. Береговой: «Последние десятые сутки начались, как всегда... И вдруг мне захотелось полезть на стену, молотить в нее ногами и кулаками, биться об нее головой, рвать зубами... Пробить окаянную, продырявить, продрать! Сломать ее к чертовой матери, разнести в куски, превратить в щепки».

На этом этапе имеют место случаи неадекватного поведения. Так, к концу полета орбитального космического корабля «Аполлон-7» у астронавтов эмоциональная напряженность правела к тому, что они вопреки инструкции сняли с себя датчики для записи физиологических функций. Они отказались даже обсуждать этот инцидент с руководителями полета.

В соответствии с программой полета корабля «Аполлон-11» выходящий астронавт Армстронг после прилунения несколько часов должен был спать. Однако он сразу же после посадки стал готовиться к выходу из лунной кабины. Эмоциональная напряженность нашла свое отражение в значительном улучшении пульса, дыхание и других вегетативных реакциях. Руководители полета были вынуждены «поломать» график и разрешить неотдохнувшему астронавту выйти на лунную поверхность.

Эмоциональная напряженность завершающего периода во время космических полетов обусловливается не только предвосхищением возвращения к обычной жизни, но и тревожным ожиданием — как произойдет спуск на Землю? Космонавты рассказывают, что этот период переживается как тягостный («время как будто остановилось». — Ю.А. Гагарин). В.А. Шаталов об этом периоде рассказывает: «Тормозной двигатель отработал положенное время и замолк. Снова наступила тишина. Снова вернулась невесомость. Стараемся понять — все ли у нас в порядке, точно ли сработал двигатель?.. И все же тревожно на душе... Так проходит десять очень долгих томительных минут. Ждем разделения».

VI. Этап эмоционального «разрешения». Сразу же после приземления у космонавтов отмечается состояние эйфории. «Убедившись, что корабль стоит устойчиво, — рассказывает Г.С. Шонин, — расстегиваем привязные ремни. Жму руку Валерия Кубасова: пользуюсь случаем, первым от всей души поздравляю с успешным завершением полета. Примите мои заверения... и так далее. Одним словом, от радости несу словесную чепуху».

Американский астронавт М. Коллинз сделал в одиночестве 27 витков вокруг Луны. После успешной стыковки корабля с лунной кабиной, в которой находились Н. Армстронг и Э. Олдрин, у него возникло выраженное психомоторное возбуждение. «Все это время, — вспоминает Коллинз, — пока я «ловил» лунный модуль, мне казалось, что я не выдержу нервного напряжения. Когда же мы состыковались, меня обуяла прямо-таки нечеловеческая радость: я стал размахивать руками, зачем-то сорвал с себя привязанную к шее книжечку с инструкциями и заданиями, а затем порвал ее».

Зарубежные исследователи Ван-Фультон-Пальтен, 1961; Стэнфорд, Сильверман, 1962 и др. сразу же по окончании сенсорной депривации у испытуемых отмечали появление эйфории и психомоторного возбуждения.

В поведений большинства наших испытуемых после прекращения длительных сурдокамерных экспериментов наблюдалась повышенная двигательная активность, сопровождающаяся оживленной мимикой и пантомимикой. Многие из испытуемых стремились навязчиво вступить в речевой контакт с, окружающими. При разговоре много шутили и сами смеялись над своими остротами, притом в обстановке, которая не совсем подходила для проявления такой веселости. Речевая активность в отдельных случаях доходила до логореи. Каждое новое впечатление как бы вызывало забывание предшествующего и переключало внимание на новый объект. Большинство испытуемых были довольны самими собой, высоко оценивая проведенный эксперимент, хотя в ряде случаев это было проявлением некритической оценки проделанной ими работы. Состояние повышенного настроения, оживленности продолжалось от нескольких часов до 2—3 суток.

Испытуемый Т. после изоляции находился в возбужденном состоянии. Много говорил на темы, не относящиеся к эксперименту, шутил с обслуживающим персоналом, не сообразуясь с обстановкой и настроением окружающих. Не закончив разговор на одну тему, переключался на другую, увлекаясь поверхностными ассоциациями. Связный рассказ о проведенном эксперименте мог быть получен только на 3-й день после окончания опыта. После завершения экспериментально-психологических исследований, через 3 часа после выхода из сурдокамеры, выбежал в прилегающий к экспериментальному корпусу парк. В парке бегал от одной клумбы с цветами к другой, от одного дерева к другому, вслух восхищаясь всем увиденным, не обращая внимания на выраженное удивление встречающихся людей.

Это состояние испытуемых после сурдокамерных экспериментов было расценено нами как гипоманиакальный синдром. В возникновении эйфории и гнпоманиакального состояния на этом этапе отчетливо можно видеть, психофизиологический механизм «разрешения». По окончании программы полета или длительной изоляции как следствие, снятия «внутренних тормозов» по механизму генерализации последовательного индуцированного возбуждения возникает эйфория или гипоманиакальное состояние. Причем эмоция разрешения как по завершении полета, так и в эксперименте совпадала с торжественной обстановкой, которая усиливала эмоциональный подъем. Положительные эмоции этого периода укладываются в информационную теорию П.В. Симонова. Наблюдавшиеся в постизоляционном периоде гипоманиакальные состояния могут быть рассмотрены также с позиций изменения соотношения возбуждения и торможения ретикулярной и гипоталамической системы в условиях сенсорной депривации и адаптации этих систем к условиям афферентации после длительного периода снижения ее воздействия.

VII. Этап психической реадаптации. Этот этап характеризуется восстановлением психической деятельности в обычных условиях. По времени он занимает 10 и более суток.

В заключение хотелось бы отметить, что по своим психофизиологическим реакциям такие этапы, как «предстартовый» и «завершающий», «острых реакций» и «разрешения», «относительной адаптации» и. «реадаптации», имеют много общего. Эта общность обусловливается не только непосредственным влиянием психогенных факторов, но и целевыми установками при преодолении психологических барьеров при старте, «переломном этапе» и финише. Каждый выделенный нами этап адаптации имеет мотивационную обусловленность, но вместе с тем все подчинено общей («стратегической») цели — выполнить полетное задание, успешно провести экспедицию, плавание или эксперимент, что соответствует как психологическим теориям (временная перспектива К. Левина; перспективное устремление личности А.С. Макаренко; сверхзадача и сквозное действие К.С. Станиславского), так и психофизиологическим представлениям (рефлекс цели И.П. Павлова; учение об акцепторе действия П.К. Анохина).

Билет 11. Вопрос 1. Психотерапевтическая работа с людьми, страдающими ПТСР.

Для клиентов с ПТСР характерны определённые трудности, связанные с принятием роли реципиента психотерапевтической помощи. Причины, обусловливающие эти трудности, заключаются в следующем:

1. Клиенты часто полагают, что должны своими силами «выкинуть пережитое из головы». На такое их стремление влияют также и ожидания окружающих, которые считают, что клиенты должны, наконец, перестать думать о происшедшем. Однако подобные ожидания, естественно, не оправдываются.

2. Собственное страдание, хотя бы частично, экстернализируется: клиенты сохраняют убеждение в том, что есть внешняя причина травмы (насильник, виновник ДТП и т.д.) и что последовавшие за этим психические нарушения также лежат вне сферы их контроля.

3. Посттравматические симптомы (ночные кошмары, фобии, страхи) причиняют достаточные страдания, но клиент не знает того, что они составляют картину болезни, поддающейся лечению (подобно депрессии или тревожности).

4. Некоторые клиенты борются за получение юридической и/или финансовой компенсации и обращаются к врачу или к психологу только за подтверждением этого их права.

Терапевтическая работа с людьми, страдающими ПТСР, включает три базовых стадии. Центральной задачей, стоящей перед терапевтом на первой стадии, является установление безопасной атмосферы. Основная задача второй стадии – это работа с воспоминаниями и переживаниями. Основная задача третьей стадии – включение в обыденную жизнь. В процессе успешного восстановления можно распознать постепенный переход от настороженности к ощущению безопасности, от диссоциированности к интеграции травматических воспоминаний, от выраженной изоляции к выстраиванию социальных контактов.

Наиболее распространёнными терапевтическими ошибками являются:

– избегание травматического материала;

– несвоевременная и стремительная проработка травматического опыта, пока еще не создана достаточная атмосфера безопасности и не построены доверительные терапевтические отношения.

Фундаментальное правило терапии ПТСР – принимать тот темп работы и самораскрытия клиента, который он сам предлагает. Иногда нужно информировать членов его семьи о том, почему необходима работа по воспоминанию и воспроизведению травматического опыта, поскольку домашние поддерживают у клиента избегающие стратегии поведения.

Еще один заслуживающий упоминания аспект терапевтической работы с клиентами, страдающими ПТСР, – это психологические трудности, которые испытывает сам психотерапевт в процессе своей работы. Прежде всего, он должен быть интеллектуально и эмоционально готовым к столкновению со злом и трагичностью мира. Можно выделить две основные стратегии поведения психотерапевтов – избегание (обесценивание) и сверхидентификация.

Психотерапевтические методы при ПТСР разнообразны:

1. Рациональная психотерапия – когда клиенту разъясняют причины и механизмы ПТСР.

2. Методы психической саморегуляции для снятия симптомов напряжения и тревоги – аутотренинг, прогрессивная мышечная релаксация, активная визуализация положительных образов.

3. Когнитивная психотерапия – используется для переосмысления дезадаптивных мыслей и изменения негативных установок.

4. Личностно-ориентированная терапия – позволяет изменить отношение пострадавшего к психотравмирующей ситуации и принять ответственность если не за нее, то за свое отношение к ней.

5. Позитивная терапия, гештальт-подход основаны на представлении, что существуют не только проблемы и болезни, но и способы и возможности их преодоления, присущие каждому человеку.

Конкретная форма психотерапии остается предметом выбора для большинства больных, переживших психотравму. В конечном счете, травматизация разрушает когнитивные Я-схемы жертвы и её взгляд на мир; воссоздание разрушенного бывает болезненным. Самые различные уровни психотерапевтических техник могут оказаться эффективным форматом работы: выслушивание, консультирование, краткосрочная динамическая психотерапия.

Групповая психотерапия ПТСР

Каким бы ни был групповой формат, групповая терапия направлена на достижение следующих психотерапевтических целей и задач:

1. Разделение с терапевтом (и группой) повторного переживания травмы в безопасном пространстве (при этом терапевту необходимо следовать за пациентом, не форсируя процесс).

2. Снижение чувства изоляции и обеспечение чувства принад­лежности, уместности, общности целей, комфорта и поддержки; создание поддерживающей атмосферы принятия и безопасности от чувства стыда.

3. Работа в одной группе с теми, кто имеет похожий опыт, что дает возможность почувствовать универсальность собственного опыта.

4. Избавление от чувств изолированности, отчуждения, несмотря на уникальность травматического переживания каждого участника группы.

5. Обеспечение социальной поддержки и возможности разделить с другими людьми эмоциональное переживание.

6. Прояснение общих проблем, обучение методам совладания с последствиями травмы и достижение понимания того, что личная травма требует своего разрешения.

7. Наблюдение за тем, как другие переживают вспышки интенсивных аффектов, что дает поддерживающий и ободряющий эффект.

8. Возможность быть в роли того, кто помогает (осуществляет поддержку, вселяет уверенность, способен вернуть чувство собственного достоинства).

9. Развитие «чувства локтя», когда общие проблемы разделяются участниками группы друг с другом.

10. Преодоление чувства собственной «не ценности» - «мне нечего предложить другому».

11. Возможность узнать о жизни других членов группы и смещение, таким образом, фокуса с чувства собственной изолированности и негативных самоуничижительных мыслей.

12. Уменьшение вины и стыда, развитие доверия, способности разделить горе и потерю.

13. Возможность работы с «секретом» - делиться с кем-то, кроме терапевта, информацией о себе (например, для жертв инцеста).

14. Укрепление уверенности в том, что возможен прогресс в терапии; важным основанием для такою оптимизма является оберегающая атмосфера в группе, которая даст опыт новых взаимоотношений.

15. Принятие групповой идеологии, языка, которые лают возможность участникам группы воспринять стрессовое событие иным, более оптимистичным образом.

16. Получение возможности составить собственное представление о реальности изменений, которые происходят с каждым членом группы.

Основные предпосылки успешной работы с пациентами, страдающими ПТСР, можно сформулировать следующим образом. Способность пациента рассказывать о травме прямо пропорциональна способности терапевта выслушать эмпатически этот рассказ. Любой признак отвержения или обесценивания воспринимается пациентом как неспособность терапевта оказать ему помощь и может привести к прекращению усилий со стороны пациента бороться за свое выздоровление. Эмпатичный терапевт поощряет пациента к рассказу об ужасных событиях, не отвлекаясь и не соскальзывая на побочные темы, не буравя пациента удивленным или испуганным взглядом и не демонстрируя ему своей собственной шоковой реакции. Терапевт не преуменьшает значения спонтанно возникших тем и не отклоняет разговор в тс области, которые непосредственно не связаны с травматическим страхом. В противном случае у пациента возникает ощущение, что экзистенциальная тяжесть пережитого невыносима для терапевта, и он будет чувствовать себя непонятым.

Работа с травмированными пациентами требует большого эмоционального вклада от терапевта. Эмоциональное выгорание психотерапевта может проявляться вплоть до развития у него подобного расстройства – вторичного ПТСР в результате того, что он постоянно является как бы свидетелем всех этих несчастных случаев, катастроф и т. д. Вторичное ПТСР проявляется в форме флэшбэков (вспышки воспоминаний), депрессий, чувства беспомощности, отчуждения, регрессии, цинизма. Высок также риск возникновения психосоматических нарушений, усталости, расстройств сна, сверхвозбуждения и неконтролируемого прорыва чувств.

Общее правило для терапевтов, работающих с ПТСР, - дружелюбное отношение к самому себе. Разрешение переживать радость и удовольствие являются необходимым условием работы в данной области.

Способы преодоления вторичной травматизации клиентов и терапевтов согласно иностранным психологам:

1. Выявление собственных реакций: внимательное отношение к телесным сигналам: бессоннице, головным болям, потению и т. д.

2. Попытки найти словесное выражение собственным чувствам и переживаниям.

3. Ограничение собственных реакций.

4. Нахождение оптимального уровня комфорта, в рамках которого возможна открытость, терпимость, готовность выслушать пациента.

5. Знание того, что у каждого чувства есть начало, середина и конец.

6. Умение смягчать охватившее чувство без соскальзывания в дефензивное состояние, открытость к собственному процессу созревания.

7. Принятие того факта, что все меняется и прежнего не вернешь.

8. В случае, когда сильно задеты собственные чувства, способность взять «таймаут», чтобы их воспринять, успокоить и исцелить, прежде чем продолжать работу.

9. Использование имеющихся контактов с коллегами.

10. Создание профессионального сообщества терапевтов, работающих с травмой.

11. Использование и развитие собственных возможностей расслабления и отдыха.

Билет 11. Вопрос 2. Динамика переживания травматического опыта по Ф.Е. Василюку.

Утрата близкого – сложнейшее событие, затрагивающее все стороны жизни, все уровни телесного, душевного и социального существования человека. Горе уникально, оно зависит от единственных в своем роде отношений с ним, от конкретных обстоятельств жизни и смерти, от всей неповторимой картины взаимных планов и надежд, обид и радостей, дел и воспоминаний.

Начальная фаза горя – шок и оцепенение. "Не может быть!" – такова первая реакция на весть о смерти. Характерное состояние может длиться от нескольких секунд до нескольких недель, в среднем к 7-9-му дню сменяясь постепенно другой картиной. Оцепенение – наиболее заметная особенность этого состояния. Скорбящий скован, напряжен. Его дыхание затруднено, неритмично, частое желание глубоко вдохнуть приводит к прерывистому, судорожному (как по ступенькам) неполному вдоху. Обычны утрата аппетита и сексуального влечения. Нередко возникающие мышечная слабость, малоподвижность иногда сменяются минутами суетливой активности.

В сознании человека появляется ощущение нереальности происходящего, душевное онемение, бесчувственность, оглушенность.

Следующий шаг на этом пути – фаза поиска – отличается, по мнению С. Паркеса, который и выделил ее, нереалистическим стремлением вернуть утраченного и отрицанием не столько факта смерти, сколько постоянства утраты. Трудно указать на временные границы этого периода, поскольку он довольно постепенно сменяет предшествующую фазу шока и затем характерные для него феномены еще долго встречаются в последующей фазе острого горя, но в среднем пик фазы поиска приходится на 5-12-й день после известия о смерти.

В это время человеку бывает трудно удержать свое внимание во внешнем мире, реальность как бы покрыта прозрачной кисеей, вуалью, сквозь которую сплошь и рядом пробиваются ощущения присутствия умершего: звонок в дверь – мелькнет мысль: это он; его голос – оборачиваешься – чужие лица; вдруг на улице: это же он входит в телефонную будку. Такие видения, вплетающиеся в контекст внешних впечатлений, вполне обычны и естественны, но пугают, принимаясь за признаки надвигающегося безумия.

Затем наступает третья фаза – острого горя, длящаяся до 6-7 недель с момента трагического события. Иначе ее именуют периодом отчаяния, страдания и дезорганизации и – не очень точно – периодом реактивной депрессии.

Сохраняются, и первое время могут даже усиливаться, различные телесные реакции – затрудненное укороченное дыхание: астения: мышечная слабость, утрата энергии, ощущение тяжести любого действия; чувство пустоты в желудке, стеснение в груди, ком в горле: повышенная чувствительность к запахам; снижение или необычное усиление аппетита, сексуальные дисфункции, нарушения сна.

Это период наибольших страданий, острой душевной боли. Появляется множество тяжелых, иногда странных и пугающих чувств и мыслей. Это ощущения пустоты и бессмысленности, отчаяние, чувство брошенности, одиночества, злость, вина, страх и тревога, беспомощность.

Четвертая фаза горя называется фазой "остаточных толчков и реорганизации" (Дж. Тейтельбаум). На этой фазе жизнь входит в свою колею, восстанавливаются сон, аппетит, профессиональная деятельность, умерший перестает быть главным сосредоточением жизни. Переживание горя теперь не ведущая деятельность, оно протекает в виде сначала частых, а потом все более редких отдельных толчков, какие бывают после основного землетрясения. Такие остаточные приступы горя могут быть столь же острыми, как и в предыдущей фазе, а на фоне нормального существования субъективно восприниматься как еще более острые.

Описываемое Ф.Е. Василюком нормальное переживание горя приблизительно через год вступает в свою последнюю фазу – "завершения". Здесь горюющему приходится порой преодолевать некоторые культурные барьеры, затрудняющие акт завершения (например, представление о том, что длительность скорби является мерой нашей любви к умершему).

Смысл и задача работы горя в этой фазе состоит в том, чтобы образ умершего занял свое постоянное место в продолжающемся смысловом целом моей жизни (он может, например, стать символом доброты) и был закреплен во вневременном, ценностном измерении бытия.

Билет 12. Вопрос 1. Паника, факторы возникновения массовой паники.

Экстремальная ситуация 1) кризисная обстановка, наносящая вред жизни, имуществу и природной среде в результате поражающих воздействий, возникающих вследствие природных, техногенных, социальных катастроф или в вооруженной борьбе; Э.с. объективного характера связаны со стихийными бедствиями (ураганами, наводнениями др.), неуправляемыми процессами, военными действиями, кризисами, авариями энергоснабжения и водоснабжения, другими подобными событиями.

Поведение людей в экстремальных ситуациях делится на две категории.

Случаи рационального, адаптивного поведения человека с психическим контролем и управлением эмоциональным состоянием поведения. Во многих экстремальных ситуациях не наблюдалось патологического поведения людей и отмечалась адаптация людей к обстановке, сохранялось спокойствие и выполнялись меры защиты, взаимопомощи, проводились мероприятия, восстанавливающие нарушенный порядок жизни. Случаи, носящие негативный, патологический характер, отличаются отсутствием адаптации к обстановке, когда люди своим нерациональным поведением и опасными для окружающих действиями увеличивают число жертв и дезорганизуют общественный порядок.

Паника — эмоциональное состояние, возникающее как следствие либо дефицита информации о какой-то пугающей или непонятной ситуации, либо, напротив, как следствие ее избытка и проявляющееся в импульсивных действиях. Соответственно, на основе паники возникают панические толпы со специфическим поведением. В общепринятом смысле под «паникой» как раз и понимают массовое паническое поведение.

Панику можно классифицировать по масштабам, глубине охвата, длительности и деструктивным последствиям.

По масштабам: индивидуальная (1 чел.); групповая (от двух-грех до нескольких десятков сотен человек); массовая (тысячи и десятки тысяч).

По глубине охвата: легкая паника (испытывается в частности, когда задерживается транспорт, при спешке, внезапном, но не очень сильном сигнале, звуке, вспышке и т.д.). При этом человек сохраняет почти полное самообладание, критичность. Внешне такая паника может выражается лишь легкой удивленностью, озабоченностью, напряжением мышц и т.п.;

средняя паника характеризуется значительной деформацией сознательных оценок происходящего, снижением критичности, возрастанием страха, подверженностью внешним воздействиям. Пример — скупка товаров в магазинах при циркуляции справедливых или фиктивных слухов о повышении цен.

полная аффективная паника с отключением сознания, характеризующаяся невменяемостью, наступает при чувстве большой смертельной опасности (явной или мнимой). В этом состоянии человек полностью теряет контроль над своим поведением: может бежать куда попало (иногда прямо в очаг опасности), бессмысленно метаться, совершать самые разнообразные хаотические действия, поступки, абсолютно исключающие критическую их оценку, рациональность и этичность. Примером может служить паника во время войны, землетрясений, ураганов, пожаров и других стихийных бедствий, а также при внезапном наступлении смертельного исхода.

По длительности: кратковременная (секунды и несколько минут, например — в автобусе, потерявшем управление, и т.д.); длительная (десятки минут и часов, бывает при землетрясениях); пролонгированная (несколько дней и недель, например, после взрыва и аварии на ЧАЭС, во время длительных боевых операций и т.д.). Эта непрерывная паника носит, в основном, скрытый характер и проявляется лишь отдельными вспышками отчаяния, озлобленности, опустошенности, депрессии.

По инструктивным последствиям паника может подразделяться: без наступления каких-либо материальных последствий и регистрируемых психических деформаций; с учетом разрушений, нанесения физических и выраженных психических травм, а также утратой трудоспособности на непродолжительное время; при наступлении тяжелых последствий с человеческими жертвами, значительными материальными разрушениями, заболеваниями нервной системы и длительной утратой трудоспособности.

К условиям возникновения паники относятся следующие.

1. Ситуационные условия. Вероятность развития массовых панических настроений и панических действий возрастает в периоды обострения текущей ситуации. Когда люди ожидают каких-то событий, они становятся особенно восприимчивыми ко всякого рода пугающей информации. Катализаторами возникновения панических состояний также могут быть: информация о критическом событии (или же недостаток оной), слухи, дезинформация.

2. Физиологические условия. Усталость, голод, алкогольное или наркотическое опьянение, хроническое недосыпание ослабляют людей не только физически, но и психически, снижают их способность быстро и правильно оценить положение дел, делают их более восприимчивыми к эмоциональному заражению, снижают пороги воздействия заразительности, повышая вероятность возникновения массовой паники.

3. Психологические условия. Неожиданность пугающего события, сильное психическое возбуждение, крайнее удивление, испуг.

4. Идеологические и политика-психологические условия, нечеткое осознание людьми общих целей, отсутствие эффективного управления, как следствие, недостаточная сплоченность группы. Реальная практика, а также многочисленные экспериментальные исследования показали, что от этой группы условий в значительной мере зависит, сохранит ли общность целостность, единство действий в экстремальной ситуации или распадется на панический человеческий конгломерат, отличающийся необычным, вплоть до эксцентричного, поведением каждого, разрушением общих ценностей и норм деятельности ради индивидуального спасения. Многочисленные эксперименты американских исследователей показали, что в неосознающих общность целей, слабо сплоченных и структурированных группах паника провоцируется минимальной опасностью. Напротив, ситуации естественного эксперимента (войны, боевые действия) демонстрируют высокие уровни сплоченности специально подготовленных, тренированных и объединенных общими ценностями (например, патриотизм) и нормами общностей людей.

Возникновение и развитие паники в большинстве описанных случаев связано с действием шокирующего стимула, отличающегося чем-то заведомо необычным (например, сирена, возвещающая начало воздушной тревоги). Частым поводом для паники являются слухи.

Для того чтобы привести к настоящей панике, стимул должен быть либо достаточно интенсивным, либо длительным, либо повторяющимся (взрыв, сирена, серия гудков и т.п.). Он должен привлекать к себе сосредоточенное внимание и вызывать реакцию подчас неосознанного, животного страха. Первый этап реакции на такой стимул — потрясение, ощущение сильной неожиданности и восприятие ситуации как кризисной, критической и даже безысходной. Второй этап реакции — замешательство, в которое переходит потрясение, индивидуальные беспорядочные попытки понять событие в рамках прежнего, обычного личного опыта или чужого опыта. Когда необходимость быстрой интерпретации ситуации становится острой и требует немедленных действий, именно это ощущение остроты часто мешает логическому осмыслению происходящего и вызывает страх. Первоначально страх обычно сопровождается криком, плачем, двигательной ажитацией. Если этот страх не будет быстро подавлен, то по механизму «циркулярной реакции» и «эмоционального кружения» развивается третий этап. На этом этапе страх одних отражается другими, что в свою очередь еще больше усиливает страх первых. Усиливающийся страх снижает уверенность в коллективной способности противостоять критической ситуации и создает смутное ощущение обреченности. Завершается все это действиями, которые представляются людям, охваченным паникой, спасительными. Хотя на деле они могут совсем не вести к спасению: это этап «хватания за соломинку», и итоге все равно оборачивающийся паническим бегством. Разумеется, за исключением тех случаев, когда бежать просто некуда. Тогда возникает подчеркнуто агрессивное поведения.

Внешне паника заканчивается обычно по мере выхода отдельных индивидов из этапа всеобщего бегства. Всеобщая усталость останавливает любые действия и эмоциональные переживания. Но паническое поведение не обязательно завершается бегством от опасности. Обычные следствия паники — либо усталость и оцепенение, либо состояние крайней тревожности, возбудимости и готовности к агрессивным действиям. Реже встречаются вторичные проявления паники.

Во-первых, если интенсивность первоначального стимула очень велика, то все предыдущие этапы могут как бы «свертываться». Это продемонстрировала паника в Хиросиме и Нагасаки после атомных бомбардировок. Внешне предшествующих этапов может вообще не быть — тогда массовое бегство становится непосредственной реакцией на панический стимул.

Во-вторых, словесное обозначение пугающего стимула в условиях его ожидания может само по себе непосредственно вызвать реакцию страха и панику даже до его появления. Так, страхом и паническим бегством реагировали солдаты в Первую мировую войну на один только крик: «Газы!».

В-третьих, всегда надо принимать во внимание ряд специфических факторов: общую социально-политическую обстановку, в которой происходят события, характер и степень угрозы, глубину и объективность информации об этой угрозе и т.д. Это имеет большое значение для прекращения или даже предотвращения паники.

Воздействие на паническое поведение. Здесь действует общее по отношение к любой толпе правило: снизить интенсивность эмоционального заражения, вывести человека из гипнотического влияния данного состояния и рационализировать, индивидуализировать его психику.

В случае паники есть специфические вопросы. 1. кто станет образцом для подражания толпы. После появления угрожающего стимула (звук сирены, клубы дыма, первый толчок землетрясения, первые выстрелы или разрыв бомбы) всегда остается несколько секунд, когда люди оценивают произошедшее и готовятся к действию. Здесь им можно и нужно «подсунуть» желательный пример для вполне вероятного подражания. Кто-то должен крикнуть: «Ложись!», или: «К шлюпкам!», или: «По местам!». Соответственно, те, кто исполнят эту команду, становятся образцами для подражания. Жесткое управление людьми в панические моменты — один из самых эффективных способов ее прекращения.

2. особую роль играет ритм. Стихийное — значит, неорганизованное, лишенное внутреннего ритма поведения. Если такого «водителя ритма» нет в самой толпе, он должен быть задан извне. Широкую известность приобрел случай, произошедший в 1930-е гг. после окончания одного из массовых митингов на Зимнем велодроме в Париже. Люди, ринувшись к выходу, начали давить друг друга, и все было готово к трагическому концу. Однако в проеме лестницы случайно оказалась группа приятелей-психологов, которые, сообразив, что может сейчас начаться, начали громко и ритмично скандировать потом уже ставшее знаменитым: «Не-тол-кай!». Скандирование данного лозунга-приказа было мгновенно подхвачено большинством присутствовавших, и паника прекратилась.

Профилактика панических реакций

1) Основу профилактики составляет анализ особенностей возникновения и течения различных форм индивидуальных и коллективных реакций страха (паники).

2) Профотбор лиц для работы на опасных видах труда и особенно руководителей производственных коллективов (существуют личности с повышенным уровнем риска). Накопленный опыт изучения катастрофических ситуаций позволяет утверждать положение о наличии лиц (психопатия, нервность), склонных к созданию несчастных случаев и к неадекватным действиям в угрожающей ситуации.

3) Обучение проблемам обеспечения безопасности и воспитательная работа по формированию в сознании людей осторожности, предупреждению и разумному поведению в аварийных и чрезвычайных ситуациях. Человек, работающий на опасных производствах должен: - знать свои обязанности по профилактике ЧС и нести ответственность не только за возникновение несчастных случаев, но и за характер своих действий при руководстве массами при пожарах и других ЧС; - иметь психологическую готовность к действиям в ЧС, сознавать, что взрыв, пожар или другие явления — это реальная опасность, и быть готовым не только для профилактики или остановки катастрофического процесса, но и для руководства массами людей; - знать графики работы смен и схемы действий в критических ситуациях; - участвовать не только в деловых играх, но и в аварийных играх, что способствует познанию проблемы и формированию автоматизма действий в ЧС.

4) Основной задачей в ЧС и во время катастрофы является сохранение спокойствия людей и быстрая разумная деятельность. Это достигается информационными средствами и примером действий окружающих лиц. Люди должны знать и понимать, что народ в условиях давки гибнет.

5) Руководство массой людей составляет основу профилактики паники. Паническая реакция — это всегда индукция страха, утрата степени сознательного руководства и случайный захват “руководства” действиями людей лицами, находящимися в состоянии страха и действующими бессознательно, автоматически. Эти лица яркостью поступков и речи (крики) возбуждают окружающих и фактически увлекают за собой лиц, находящихся в связи со страхом в состоянии суженного сознания и действующих автоматически без оценки сложившейся ситуации. В состоянии страха люди легко поддаются управлению и могут быть привлечены в условия безопасной и объективной деятельности. Если руководство массой осуществляется сознательной личностью, то люди сохраняют способность разумных действий и защиты своей жизни.

6) деловая занятость (должность) человека и демонстрация организованности действий окружающих лиц. Так, солдаты, привлеченные спасать детей при повторных толчках землетрясения, не испытывали страха в отличие от ничем не занятых людей (Ленинакан). 7) необходимо убирать (фиксировать) людей, способных индуцировать страх и вовлечь людей в опасную деятельность. Их влияние на окружающих должно быть приостановлено, так как может произойти индукция (передача) их действий массе людей играет система оповещения: громкоговорящее оповещение, световые и звуковые сигналы, указатели выходов, направления движения и другие средства, позволяет обеспечить безопасность поступков лиц, находящихся в кризисной (катастрофической) ситуации.

Факторы возникновения массовой паники. Выделяют четыре комплекса факторов (условий, предпосылок) возникновения паники.

1. Социальные факторы – напряженность в обществе, вызванная произошедшими или ожидаемыми природными, экономическими, политическими бедствиями. Это могут быть землетрясение, наводнение, эпидемия, реальная или мнимая нехватка продовольствия, резкое изменение валютного курса, государственный переворот, начало или неудачный ход войны и т.д. Иногда напряженность обусловлена памятью о трагедии и / или предчувствием надвигающейся трагедии.

2. Физиологические факторы – усталость, голод, длительная бессонница, жара, холод, алкогольное или наркотическое опьянение. Данные условия снижают уровень индивидуального самоконтроля.

3. Общепсихологические факторы – неожиданность, удивление, испуг, вызванные недостатком информации о возможных опасностях и способах противодействия.

4. Социально-политические факторы – отсутствие ясной и высокозначимой общей цели, эффективных, пользующихся доверием лидеров, низкий уровень групповой сплоченности. При возникновении паники следует учитывать два основных момента. Первый связан с внезапностью появления угрозы для жизни, здоровья, безопасности, например при взрыве, аварии, пожаре. Второй можно связать с накоплением соответствующего «психологического горючего» и срабатыванием «реле» определенного психического катализатора. Длительные переживания, опасения, накопление тревоги, неопределенность ситуации, предполагаемые опасности, невзгоды – все это создает благоприятный фон для возникновения паники, а катализатором может быть все, что угодно.

Вот как описывает «радиационную панику» В.А. Моляко: «Под гнетом самых невероятных слухов, в которых откровенные домыслы “радиоголосов” хаотически перемешались с правдой, не в силах больше выносить неопределенность и не получив никакой официальной конкретной информации или рекомендации, люди бросились сами спасать своих детей и себя. В железнодорожных и авиакассах, на вокзале и автовокзалах и аэропортах – огромные толпы… Мужчины и женщины с детьми на руках в давке проходят в вагоны и уезжают без всяких билетов… большинство людей.

Билет 12. Вопрос 2. Специфика консультативного процесса в экстремальной психологии.

Оказавшиеся в экстремальных ситуациях люди проходят в своих психологических состояниях ряд этапов.

Сначала возникает острый эмоциональный шок, который характеризуется общим психическим напряжением с преобладанием чувства отчаяния и страха при обостренном восприятии.

Затем наступает психофизиологическая демобилизация, существенное ухудшение самочувствия и психоэмоционального состояния с преобладанием чувства растерянности, панических реакций, понижением моральных норм поведения, уменьшением уровня эффективности деятельности и мотивации к ней, депрессивными тенденциями. На этом, втором, этапе степень и характер психогенных нарушений во многом зависят не только от самой экстремальной ситуации, ее интенсивности, внезапности возникновения, продолжительности действия, но и от особенностей личности пострадавших, а также от сохранения опасности и от новых стрессовых воздействий.

На смену этому этапу приходит стадия разрешения, когда постепенно стабилизируется настроение и самочувствие, однако сохраняются пониженный эмоциональный фон и контакты с окружающими ограниченны. Затем наступает стадия восстановления, когда активизируется межличностное общение.

На третьем этапе у человека, пережившего экстремальный стресс, происходит сложная эмоциональная и когнитивная переработка ситуации, оценка собственных переживаний и ощущений. При этом актуальность приобретают также травмирующие психику факторы, связанные с изменением жизненного стереотипа. Становясь хроническими, эти факторы способствуют формированию относительно стойких психогенных расстройств: наличие выраженного тревожного напряжения, страха, различных вегетативных дисфункций, порождающих впоследствии психосоматические нарушения. У переживших экстремальную ситуацию значительно снижается работоспособность, а также критическое отношение к своим возможностям.

При оказании психологической помощи людям, побывавшим в экстремальных ситуациях, следует принять во внимание одно очень важное положение настоящее бедствие наступает тогда, когда кончается действие стихии и начинается оказание помощи пострадавшим, только в посткатастрофный период можно реально определить степень деструктивного влияния. Психологические феномены, возникающие в условиях воздействия чрезвычайных факторов – ПТСР. Исследуются разнообразные негативные психические состояния, возникающие вследствие воздействия экстремальных факторов: стресс, фрустрация, кризис, депривация, конфликт. Эти состояния характеризуются доминированием острых или хронических негативных эмоциональных переживаний: тревоги, страха, депрессии, агрессии, раздражительности, дисфории. Возникающие в этих состояниях аффекты могут достигать такой степени интенсивности, что они оказывают дезорганизующее воздействие на интеллектуально-мнестическую деятельность человека, затрудняя процесс адаптации к происходящим событиям. Интенсивные эмоциональные переживания, такие, как страх, паника, ужас, отчаяние, могут затруднять адекватное восприятие действительности, правильную оценку ситуации, мешая принятию решений и нахождению адекватного выхода из стрессовой ситуации. Эти явления, отражающие феноменологию психического функционирования человека в кризисе, оказываются в центре внимания как врачей-психиатров и психотерапевтов, так и психологов, оказывающих психологическую помощь людям, пострадавшим в чрезвычайных ситуациях.

Понятие "психическая травма" (психотравма) - событие, которое воспринимается человеком как угроза его существованию, которое нарушает его нормальную жизнедеятельность, становится для него событием травматическим, то есть потрясением, переживанием особого рода.

Главное содержание психологической травмы - утрата веры в то, что жизнь организована в соответствии с определенным порядком и поддается контролю. Травма влияет на восприятие времени, и под ее воздействием меняется видение прошлого, настоящего и будущего. По интенсивности переживаемых чувств травматический стресс соразмерен со всей предыдущей жизнью. Из-за этого он кажется наиболее существенным событием жизни, как бы "водоразделом" между происшедшим до и после травмирующего события, а также всем, что будет происходить потом.

Из людей, перенесших психотравму, 80% нормально функционируют, а у 20% через некоторое время (2-6 месяцев) возникают те или иные проблемы в одной или нескольких сферах жизни: аффективной, психосоциальной, профессиональной, психосоматической.

Незамедлительное вмешательство, как можно ближе по времени к перенесенной травме, позволяет предотвратить многие нежелательные последствия и переход процесса в хроническую форму.

Экстренная психологическая помощь оказывается людям в остром стрессовом состоянии (или ОCP - острое стрессовое расстройство). Это состояние представляет собой переживание эмоциональной и умственной дезорганизации.

Психодиагностика, психотехники воздействия и процедура оказания психологической помощи в экстремальных ситуациях имеют свою специфику.

Из-за нехватки времени невозможно использовать стандартные диагностические процедуры.

Главными принципами оказания помощи перенесшим психологическую травму в результате влияния экстремальных ситуаций являются:

* безотлагательность;

* приближенность к месту событий,

* ожидание, что нормальное состояние восстановится,

* единство и простота психологического воздействия.

Безотлагательность означает, что помощь пострадавшему должна быть оказана как можно быстрее: чем больше времени пройдет с момента травмы, тем выше вероятность возникновения хронических расстройств, в том числе и посттравматического стрессового расстройства.

Смысл принципа приближенности состоит в оказании помощи в привычной обстановке и социальном окружении, а также в минимизации отрицательных последствий "госпитализма".

Ожидание, что нормальное состояние восстановится: с лицом, перенесшим стрессовую ситуацию, следует обращаться не как с пациентом, а как с нормальным человеком. Необходимо поддержать уверенность в скором возвращении нормального состояния.

Единство психологического воздействия подразумевает, что либо его источником должно выступать одно лицо, либо процедура оказания психологической помощи должна быть унифицирована.

Простота психологического воздействия - необходимо отвести пострадавшего от источника травмы, предоставить пищу, отдых, безопасное окружение и возможность быть выслушанным.

В целом служба экстренной психологической помощи выполняет следующие базовые функции:

практическую: непосредственное оказание скорой психологической и (при необходимости) доврачебной медицинской помощи населению;

координационную: обеспечение связей и взаимодействия со специализированными психологическими службами.

Ситуация работы психолога в экстремальных условиях отличается от обычной терапевтической ситуации, по меньшей мере, следующими моментами:

* Работа с группами. Часто приходится работать с группами жертв, и эти группы не создаются психологом (психотерапевтом) искусственно, исходя из нужд психотерапевтического процесса, они были созданы самой жизнью в силу драматической ситуации катастрофы.

* Пациенты часто пребывают в остром аффективном состоянии. Иногда приходится работать, когда жертвы находятся еще под эффектом травмирующей ситуации, что не совсем обычно для нормальной психотерапевтической работы.

* Нередко низкий социальный и образовательный статус многих жертв. Среди жертв можно встретить большое количество людей, которые по своему социальному и образовательному статусу никогда в жизни не оказались бы в кабинете психотерапевта.

* Разнородность психопатологии у жертв. Жертвы насилия часто страдают, помимо травматического стресса, неврозами, психозами, расстройствами характера и, что особенно важно для профессионалов, работающих с жертвами, целым рядом проблем, вызванных самой катастрофой или другой травмирующей ситуацией. Имеется в виду, например, отсутствие средств к существованию, отсутствие работы и пр.

* Наличие почти у всех пациентов чувства потери, ибо поскольку часто жертвы теряют близких людей, друзей, любимые места проживания и работы и пр., что вносит вклад в нозологическую картину травматического стресса, особенно в депрессивную составляющую данного синдрома.

* Отличие посттравматической психопатологии от невротической патологии. Можно утверждать, что психопатологический механизм травматического стресса принципиально отличается от патологических механизмов невроза. Таким образом, необходимо выработать стратегии работы с жертвами, которые охватили бы и те случаи, когда имеет место "чисто" травматический стресс, и те случаи, когда имеет место сложное переплетение травматического стресса с другими патогенными факторами внутреннего или внешнего происхождения.

Цель и задачи экстренной психологической помощи включают профилактику острых панических реакций, психогенных нервно-психических нарушений; повышение адаптационных возможностей индивида; психотерапию возникших пограничных нервно-психических нарушений. Экстренная психологическая помощь населению должна основываться на принципе интервенции в поверхностные слои сознания, то есть на работе с симптоматикой, а не с синдромами

Проведение психотерапии и психопрофилактики осуществляют в двух направлениях. Первое со здоровой частью населения - в виде профилактики:

а) острых панических реакций;

б) отсроченных, "отставленных" нервно-психических нарушений.

Второе направление - психотерапия и психопрофилактика лиц с развившимися нервно-психическими нарушениями. Технические сложности ведения спасательных работ в зонах катастроф, стихийных бедствий могут приводить к тому, что пострадавшие в течение достаточно продолжительного времени окажутся в условиях полной изоляции от внешнего мира. В этом случае рекомендуется психотерапевтическая помощь в виде экстренной "информационной терапии", целью которой является психологическое поддержание жизнеспособности тех, кто жив, но находится в полной изоляции от окружающего мира (землетрясения, разрушение жилищ в результате аварий, взрывов и т.д.).

Еще одной группой людей, к которым применяется психотерапия в условиях ЧС, являются родственники людей, Для них применим весь комплекс психотерапевтических мероприятий:

* поведенческие приемы и методы, направленные на снятие психоэмоционального возбуждения, тревоги, панических реакций;

* экзистенциальные техники и методы, направленные на принятие ситуации утраты, на устранение душевной боли и поиск ресурсных психологических возможностей.

Еще одна группа людей, к которым применяется психотерапия в зоне ЧС, это спасатели. Специалисту необходимо владеть умением своевременно определять симптомы психологических проблем у себя и у своих товарищей, владеть эмпатическими способностями, умением организовать и провести занятия по психологической разгрузке, снятию стресса, эмоционального напряжения. Владение навыками психологической само- и взаимопомощи в условиях кризисных и экстремальных ситуаций имеет большое значение не только для предупреждения психической травматизации, но и для повышения устойчивости к стрессовым воздействиям и готовности быстрого реагирования в чрезвычайных ситуациях.

Билет 13. Вопрос 1. Психические расстройства и изменение личности в результате воздействия экстремальных факторов.