2. Структурно-функциональная теория культур а.Рэдклифф-Брауна. Культура как совокупность функций

А.РЭДКЛИФФ-БРАУН (1881 -1955) родился в Англии в г. Бирмингеме. В 1901 -1906 гг. учился в Кембриджском университете на кафедре социальной антропологии. В 1906-1908 гг. проводил полевые исследования на Андаманских островах. В последующие годы изучал жизнь аборигенов Австралии, путешествовал по Африке, Китаю и другим странам. Долгое время преподавал социальную антропологию в Австралии, ЮАР и США. В 1938 г. после двадцатичетырехлетнего отсутствия вернулся на родину известным ученым. Здесь ему предоставили пост заведующего кафедрой социальной антропологии Оксфордского университета. Его основные труды - "Андаманские острова" (1922), "Метод этнологии и социальной антропологии" (1923), "Историческая и функциональная интерпретация культуры" (1929).

Антропология понималась А.Рэдклифф-Брауном как наука о человеке и всех аспектах человеческой жизни (включая физическую антропологию и археологию). Науку о культурах он делил на две части - этнологию и социальную (культурную) антропологию. Этнология представляет собой конкретно-историческое изучение отдельных народов, их внутреннего развития, культурных связей между ними. Основной метод этнологии - историческая реконструкция. Социальная же антропология имеет своей задачей поиски общих закономерностей социального и культурного функционирования и развития. Особенностью научного кредо А.Рэдклифф-Брауна являлось то, что он, в отличие от Б.Малиновского, не отрицал и исторического изучения культур.

Общетеоретическая концепция А.Рэдклифф-Брауна опиралась на утверждение, что все виды объективной реальности представляют собой различные классы естественных систем (атом, молекула... организм... общества людей). Он поддерживал точку зрения Э.Дюркгейма, что общество есть особая реальность, несводимая к индивидам. Любая система определяется: а) единицами (элементами), ее составляющими и б) отношениями между ними. Единицами социальной системы являются "человеческие существа как совокупности поведенческих явлений, а отношения между ними - это социальные отношения" (3) . Социальная система состоит из: а) социальной структуры, б) общей совокупности социальных обычаев и в) специфических образов мыслей и чувств, связанных с социальными обычаями.

После 1931 г. А.Рэдклифф-Браун понимает предмет социальной антропологии более узко. Он отказывается даже от понятия "культура", используя вместо него понятие "социальная структура". Это привело к тому, что основными аспектами его исследований стали политическая организация различных культур, особенности систем родства и их роль в социальных системах, функциональный анализ структур первобытных форм верований.

Сверхзадачу своих исследований "примитивных культур" А.Рэдклифф-Браун видел в том, чтобы на основании понимания и анализа относительно простого, архаичного общества совершенствовалась индустриальная цивилизация.

Особенностью функционалистской теории культур (в большей степени это касается учения А.Рэдклифф-Брауна) была практическая направленность исследований. Сторонники этого подхода стремились создать социальную антропологию как прикладную науку, обеспечивающую решение актуальных практических задач, прежде всего в колониях Великобритании. В первую очередь - это управление на территориях с доминированием традиционных культур. Не без влияния установок функционализма была разработана концепция "косвенного" управления, т.е. с опорой на традиционные институты власти и сложившуюся социальную структуру. А эта практическая задача требовала ответа на ряд вопросов, а именно: какова иерархическая структура власти? на чем основан авторитет вождей? каковы их общественные функции? Таким образом, одним из важнейших итогов развития функционализма была постановка и попытка решения задачи управления в культурах, имеющих иную природу, нежели западноевропейские. Осуществить это начинание предполагалось на основе знания структуры и функциональной значимости элементов культур как целостных образований.

В функционалистском исследовании культур по-новому был сформулирован вопрос о дальнейшей судьбе, будущем "примитивных" культур. Сторонники рассматриваемого подхода не разделяли идей эволюционистов в оценке культур ("лучшее" - значит более развитое) и не поддерживали их теорию обязательного стадиального развития всех культур в соответствии с эталонами европейской цивилизации.

Долгое время Б.Малиновский придерживался точки зрения максимального сохранения архаичности культур, их традиционного образа Жизни. Более сложным оказалось решить задачу будущего развития "примитивных" культур в случае их тесного взаимодействия с индустриальной цивилизацией, приводящего к неизбежной трансформации, эрозии архаичных обществ. Выход из таких ситуаций Б.Малиновский видел в помощи со стороны более развитых стран в процессе адаптации к технологической цивилизации. Конечно, можно критиковать Б.Малиновского за его наивно-утопический взгляд на социальные процессы, происходившие в колониях Британской империи, но все же необходимо признать, что именно он сформулировал вопрос о взаимодействии современных и традиционных культур и показал его сложность.

Еще одним существенным итогом развития функционализма стала его нацеленность на понимание других типов культур, необычного, с точки зрения европейцев, образа жизни, стремление изучить культуру изнутри, осознать иные культурные ценности. Указанные аспекты функ-ционалистского понимания культур были развиты не только последователями функционализма, но и исследователями культур, не относящихся к данному направлению, например М.Херсковицом в его культурно-антропологической концепции. Из наиболее известных продолжателей структурно-функционального подхода необходимо назвать Э.Эванс-Притчарда (1902-1973) и его классический труд "Нуэры" (в 1985 г. издан на русском языке). К последователям функционализма относятся также М.Фортес, Р.Фёрс, М.Глукмэн.

Структурно-функциональный подход оказал существенное влияние на социологию США, в первую очередь на творчество Т.Парсонса, который применил структурно-функциональный подход для изучения современной индустриальной культуры. Важнейшим объектом исследования стали США. Рассматривая общество как целостную систему, стремящуюся сохранить стабильность, Парсонс выделил ряд функциональных подсистем (семья, образование, экономика и др.), обеспечивающих в сумме взаимодействий равновесное состояние. Центральный предмет его исследований - интеграция личности, социальной системы и культуры. Основная работа - "Социальная система" (1951).

Значение функционализма для культурологии состоит также и в том, что та или иная культура стали рассматриваться учеными под углом зрения выполнения различных функций. В свою очередь, нередко понятие культуры сводится к совокупности выполняемых ею функций. Выделение функций культуры как целостного образования определяет направления в изучении культур и образует иерархическую структуру из функциональных подсистем этнокультурных общностей. Предметом анализа обычно являются: 1) субстанциальная, или поддерживающая, функция, обеспечивающая выживание общности; 2) адаптивная, или приспособительная, функция, служащая для поддержания более или менее гармоничных отношений между природным окружением и этнокультурной общностью; 3) функция сохранения и воспроизводства традиций, религиозных верований, ритуалов, а также истории народа; 4) символически-знаковая функция культуры, состоящая в создании и воспроизводстве культурных ценностей; 5) коммуникативная функция культуры, направленная на обеспечение общения, передачи информации, понимания других культур; 6) нормативно-регулятивная функция культуры, состоящая в поддержании некоего равновесного состояния в общности, содержащая институциональные формы разрешения конфликтов; 7) компенсаторная функция культуры, основное назначение которой - разрядка эмоционального и физического напряжения.

Билет № 13

СТРУКТУРАЛИЗМ (в культурологии) - 1) применение структурного анализа к изучению проблем культуры; 2) направление в зарубежной (прежде всего франц.) антропологии, к к-рому также принято относить тартуско-московскую школу, разрабатывавшее проблемы структурного анализа в разл. областях наук о человеке. Несмотря на то, что представители данного направления не стремились к самоидентификации как структуралисты (таковым называл себя только Леви-Стросс), на основании сходства теоретико-методол. положений к структуралистам принято также относитьФуко, Лакана, Р. Барта, Деррида, Эко, Л. Гольдмана.

Возникновение С. как направления в антропологии относится к рубежу 50-60-х гг. Основой для структурализма послужила методология структурного анализа, применявшаяся с 20-х гг. к разработке проблем лингвистики (структурная лингвистика - построение структурных грамматич. и синтаксич. моделей для естеств. языков) и лит-ведения (структурный анализ лексич. и синтаксич. материала поэзии, сказки (Пропп), малой прозы) как средство выявления инвариантных структур языковой деятельности. Др. источником С. стал психоанализ Фрейда и особенно Юнга, структурализм заимствовал из него понятие бессознательного как универсального внерефлективного регулятора человеч. поведения. Можно отметить также влияние неопозитивизма и раннего постпозитивизма на формирование С. (разработка логич. проблем научного знания и метаязыка науки). С. формировался как опр. антитеза субъективистски ориентированной философии (экзистенциализму и, отчасти, феноменологии), позитивная программа структуралистов была направлена на реабилитацию возможностей объективно-научного познания в вопросахантропологии и культурологии.

С. существенно расширил поле применения структурного анализа, распространив его на социокультурные проблемы и даже проблемы метафизические. Общими для С. можно назвать следующие теоретико-методол. положения: представление о культуре как совокупности знаковых систем и культурных текстов и о культурном творчестве как о символотворчестве; представление о наличии универсальных инвариантных психич. структур, скрытых от сознания, но определяющих механизм реакции человека на весь комплекс воздействий внешней среды (как природной, так и культурной); представление о культурной динамике как следствии постоянной верификации человеком представлений об окружающем мире и изменения в рез-те этой верификации принципов комбинаторики внутри подсознат. структур его психики, но не самих структур; представление о возможности выявления и научного познания этих структур путем сравнит, структурного анализа знаковых систем и культурных текстов.

Исходя из этих положений, представители С. в разработке проблем культуры сосредоточились на анализе разл. комплексов культурных текстов. Принимая в качестве максимальной задачи выявление стоящей за знаковым и смысловым многообразием текстов структурного единства, порожденного универсальными для человека правилами образования символич. объектов, структуралисты стремились выделить из всего корпуса культурных текстов и знаковых систем те, в к-рых можно было увидеть опр. сходные черты (в выразит, средствах, однотипности транслируемой информации, ориентации на опр. коммуникативные ситуации и т.п.), предполагающие наличие внутр. структуры. Затем в текстах выделялись минимальные элементы (как правило, пары разнородных или даже оппозиционных концептов типа "природа-культура"), связанные устойчивыми отношениями. Сравнит, анализ этих парных элементов (сегментов или оппозиций) был направлен на выявление стабильных правил преобразования внутри и между оппозициями, для того чтобы в дальнейшем моделировать применение этих правил на всех возможных вариантах оппозиций данного комплекса текстов. Верификация полученных путем подобного анализа комбинаторных механизмов должна была проводиться на более широком круге знаковых систем и культурных текстов для того, чтобы в итоге образовать структурированный комплекс правил, инвариантных для любой знаковой системы (любого текста), а следовательно, максимально приближенный к искомым глубинным психич.структурам.

Динамич. вариант подобной схемы анализа предполагал раскрытие двух типов механизмов, последовательно работающих в ситуациях коммуникации человека с внешним миром. Во-первых, предполагалось раскрытие комбинаторных механизмов, преобразующих внешние воздействия (стимулы) среды во внутр., индивидуальные представления (концепты) - выделение значимой информации из "шума", ее верификация и оценка культурным опытом, формирование соответствующего ей концепта. Во-вторых, механизмов, регулирующих преобразование концептов в знаки и символы, к-рыми человек отвечал на воздействия среды, - выделение необходимых концептов, соотнесение их с коммуникативной ситуацией, выбор и использование знаковых средств для формирования символа.

Очевидно, что акцентирование исследоват. интереса на знаковом аспекте культуры предполагало тесную связь проблематики С. с проблематикойсемиотики и лингвистич. семантики. Применение семиотич. теорий к культурному материалу поставило перед структуралистами проблему полисемантизма (многозначности) любого культурного объекта даже в синхронном исследовании, к-рая так и не была разрешена в С. и, как правило, снималась за счет ограничения круга исследуемых значений. Однако такое сознат. ограничение, в конечном счете, вело к невозможности синтеза универсальных моделей порождения культурного текста и приводило к тому, что позитивные рез-ты достигались лишь на стадии анализа локальных групп текстов.

Леви-Стросс, анализируя культурные порядки традиц. об-в (тотемизм, ритуальные действия, мифол. представления, терминологию родств. отношений и т.д.) как языки культуры, стремился выявить в них повторяющиеся элементы ("медиаторы", "бинарные оппозиции", устойчивые схемы преобразования и замещения одних позиций другими), в к-рых он усматривал элементы скрытой логики. Пафосом этих исследований было утверждение "сверхрационализма" - идеи гармонии чувств, и рац. начал, - универсального для человека любой культуры, однако утраченного человеком современным.

Фуко, анализируя условия возможности типов знания ("археологии знания") в ситуации истор. некумулятивности познания, последовательно рассматривает специфич. формы функционирования "языков" науки (отношения "слов" и "вещей", т.е. имен и денотатов) в трех последовательно сменяющих друг друга познават. моделях-эпистемах (Возрождение, классич. рационализм, современность). Фуко стремился выявить комбинаторные закономерности, определяющие ситуации смены эпистем, к-рые вывели его на необходимость анализа отношений "власть-знание", трактуемых как универсальная модель любых социальных отношений ("генеалогия власти").

Лакан, развивая "теорию бессознательного" Фрейда, стремился найти аналогию между структурами бессознательного и структурами языка (исправляя нарушения языка, мы исцеляем психику больного). Структурируя бессознательное как язык. Лакан отводил ему главенствующую роль в человеч. психике как "символическому", к-рое безусловно подчиняет себе и "реальное" (область стимулов, воздействий хаотич. внешней среды), и "воображаемое" (область концептов, иллюзорных представлений о внешнем мире), по аналогии с языком, где означающее главенствует над означаемым. Однако гл. задача Лакана - найти через метафорич. и метонимич. структуры языка структуры бессознательного - неразрешима: оказалось невозможным адекватно моделировать психич. процессы, пользуясь только грамматикой и синтаксисом языка.

В сферу исследования Р. Барта попали прежде всего лит. тексты, с к-рыми он проделывал аналитич. операции, сходные с теми, что применял к культурным порядкам традиц. об-в Леви-Стросс (выделение устойчивых элементов текста, обнаружение за стилистич. и лексич. многообразием глубинного "письма" (историко-типол. понятие, сходное с "эпистемой" у Фуко), комбинаторные перекодировки текста). Барт усматривал в "письме", равно как и в устойчивых элементах др. совр. культурных порядков (журналистики, полит, лексикона, моды, этикета и т.д.), универсальную "социологику", диктующую опр. стереотипную реакцию на окружение, обосновывая возможность построения лингвистич. средствами метаязыка, способного описать всю совр. культурную ситуацию. Сходные мотивы можно проследить в работах Деррида 60-х гг. ("грамматология" и "деконструкция" - деструкция-реконструкция текста как универсальные приемы освоения текста), смыкающиеся с отд. положениями филос. герменевтики, а также в прозе и эссеистике Эко, к-рый в лит. практике реализовал принципы конструкции и реконструкции текста, предложенные Бартом и Деррида.

60-е гг. можно считать периодом расцвета С.; во Франции это совпало с подъемом леворадикального молодежного движения и преобладанием радикалистских тенденций в культуре (лит. модернизм, "новая волна" в киноискусстве, кружок "новых философов"). Это движение горячо приветствовало С. как идеологию радикальной критики современности. Однако в своем развитии уже к концу десятилетия С., несмотря на значит. успехи в работе с конкр. группами культурных текстов, оказался перед проблемой неразрешимости своей гл. задачи - познания объективно-научным путем глубинных структур человеч. психики. В то же время увлечение абстрактным "моделированием структур из текстов" привело С. к дегуманизации, редукции за рамки познания всего субъективно-человеческого, присущим любому культурному порядку идиографич. черт. Это совпало по времени с усилением антисциентистских и постпозитивистских идей в философии науки, кризисом леворадикальных умонастроений во Франции (в связи с событиями лета 1968). Все это привело к постепенному кризису С. и превращению его в 70-80-е гг. в постструктурализм, в фокусе внимания к-рого оказалась прежде всего не структура, а контекст, анализ культурных текстов с т.зр. конкр., уникальной ситуации их создания и использования (к постструктурализму пришли и сами представители С. - поздний Барт и основанный им кружок "телькелистов", Деррида).

Кризис С. как направления продемонстрировал опасность экстраполяции конкретно-научного метода на весь спектр антрополог, проблематики в условиях нерешенного вопроса об универсальных единицах и критериях анализа. Однако высокая эвристичность применения структурного анализа и методов структурного моделирования к локальным проблемам символич. организации культуры несомненна, как несомненно и огромное влияние, оказанное С. на развитие проблематики, связанной с семантич. и семиотич. аспектами культуры, систематизацией культурных текстов, анализом генетич. процессов в культуре. Именно С. способствовал выделению культурной семантики в самостоят. область наук о культуре, оказал значит, влияние на совр. культурно-антропол. исследования, герменевтику,психоанализ.

2) В соответствии со своим предметом антропология изучает процесс происхождения человека, его эволюцию, расогенез, морфологические и физические особенности вида homo sapiens. Здесь для этнологии интерес представляет аспект этнической антропологии, который изучает вопрос разнообразия человеческого рода.

Современная этническая картина мира убеждает нас, что бесспорна биологическая реальность фенотипического разнообразия людей, т.е. между людьми имеются физические (телесные) различия. Обычно эти различия определяются визуально (цвет кожи, черты лица, строение скелета, тип волос и т.д.), причем особенно заметны телесные, или антропологические, различия между группами людей, удаленными друг от друга и живущими в различной естественно-географической обстановке. Это фенотипическое разнообразие отражает способность любых живых организмов к эволюции, механизм которой и обеспечивает разнообразие человеческих типов. В повседневной жизни и в науке подобные различия между физическими типами людей принято называть расовыми. Расовые различия являются итогом адаптации этносов к особому типу природных условий и всегда имеют групповой характер, выявляясь полностью только при сопоставлении человеческих коллективов.

В основе антропологической классификации лежит принцип деления народов по расам – исторически развившимся большим группам людей, которые различаются наследственными физическими особенностями и связаны общим происхождением и определенной областью обитания. В этой классификации акцент делается на биологическом, генетическом родстве различных этнических групп. Одним из первых описал расовые различия и создал антропологическую (расовую) классификацию французский ученый Франсуа Бернье, которому также принадлежит авторство самого термина “раса”.

Главная особенность расовых различий заключается в том, что они всегда передаются по наследству, т.е. передаются от родителей к детям на протяжении многих поколений. Поэтому внешнее сходство многих наследственных физических признаков у разных индивидов или целых групп людей служит прямым доказательством общности их происхождения, или генетического родства.

Сегодня большинство ученых придерживается теории антропологического моноцентризма, согласно которой расовая дифференциация происходила после образования человека современного типа в одном центре. Приблизительно 40-16 тыс. лет до н.э. на Земле возникли два очага расообразования – западный (северо-восток Африки и юго-запад Азии) и восточный (юго-восток и восток Азии). Позднее, расселяясь по земному шару и смешиваясь между собой, человеческие популяции образовали современные расы. Одновременно с возникновением рас происходило и их постоянное смешение, вследствие чего “чистых” рас в мире не существует, все они обнаруживают те или иные признаки смешения. В процессе расового смешения сформировалось также много промежуточных антропологических типов, сочетающих в себе разные расовые признаки.

В антропологии и этнологии среди рас современного человечества принято выделять наиболее крупные из них – большие расы, или расы первого порядка. Внутри больших рас выделяют расы переходные и смешанные (второго, третьего порядков), которые складывались, вероятно, в более позднее время. Переходными называют расы, сформировавшиеся в столь отдаленные времена, что теперь трудно установить, являются ли они результатом смешения других рас или же сохраняют древние черты, существовавшие у больших расовых стволов до их расчленения. Смешанные расовые типы формировались не только в древности, но и в Средневековье, Новое и Новейшее время в процессе метисации. Представителями переходных расовых типов являются дравиды Южной Индии и эфиопы на востоке Африки, а смешанных типов – метисы и мулаты Америки.

Как уже отмечалось, особенности, передаваемые по наследству и характерные для больших групп людей, принято называть расовыми признаками. Представим важнейшие из расовых признаков:

• форма волос, характеризуемая двумя основными качествами – Жесткостью и извилистостью. Площадь сечения жесткого волоса практически в 2 раза больше, чем мягкого. По извилистости волосы разделяют на прямые, широковолнистые, узковолнистые, курчавые разных степеней;

• Щетинный волосяной покров, появляющийся в период полового созревания, в первую очередь это борода и усы у мужчин. Его принято оценивать в баллах от 1 (очень слабый) до 5 (очень сильный). При этом учитываются густота волос и площадь поверхности кожи, которую они занимают;

• цвет кожи, изменяющийся в широком диапазоне – от бледно-розового до темно-коричневого и почти черного. Шкала цветов кожи насчитывает 36 оттенков. Считается, что наиболее светлая кожа – у жителей Северной Европы, а наиболее темная – у жителей Центральной Африки;

• цвет волос. По этому признаку принято различать черные, темно-русые, светло-русые, белокурые, рыжие волосы;

• цвет глаз – окраска радужной оболочки глаза. Здесь выделяют три основные группы окраски: темные глаза – черные, карие, желтые; глаза смешанных или переходных цветов – желто-зеленые, зеленые, серые; светлые глаза – светло-серые, голубые, синие;

• рост – длина тела человека: средний рост современного мужчины составляет 165 см и женщины – 154 см. Наименьший средний рост на планете зафиксирован у пигмеев бассейна р. Конго (Африка) – 141 см у взрослого мужчины. Самый высокий средний рост – 182 см отмечен у мужчин одного из племен, проживающих на южном побережье оз. Чад (Африка). В Европе средний рост выше 175 см имеют черногорцы, шотландцы, шведы, норвежцы, полинезийцы;

• пропорции тела – соотношения длины конечностей и длины тела, ширины плеч и таза. В антропологии выделяют: брахиморфный тип фигуры – относительно короткие руки и ноги, длинное туловище, широкие плечи и таз; долихоморфный тип – сравнительно длинные конечности, короткое туловище, узкие плечи и таз; мезоморфный тип – занимает промежуточное положение между первыми двумя типами;

• параметры головы. Здесь основным показателем является соотношение ширины головы (поперечный диаметр) к длине (продольный диаметр), выраженное в процентах. Здесь также выделяют три типа: доликефальный – соотношение меньше 75,9%; мезокефальный – соотношение между 76 и 80,9%; брахикефальный – соотношение больше 81%.

Кроме названных расовых признаков в антропологии отмечают также различия между расами по ширине, высоте, горизонтальному профилю лица, выступанию челюстей (прогнатизм), параметрам носа, высоте и толщине губ, группам крови, деталям строения зубов, цветовой слепоте (дальтонизм) и т.п. Например, у европейцев группа крови А встречается значительно чаще, чем группа В, которая доминирует у народов Азиатского континента.

Очевидно, что все описанные выше расовые признаки являются второстепенными по своему значению, не существенными для общего направления биологической эволюции и исторического развития человечества. Несомненно, видовое единство всех современных людей, общность происхождения рас. Изучение расовых признаков важно для доказательства единства происхождения человечества, равноправия народов и рас; для разрешения многих биологических и исторических проблем, связанных с антропогенезом и расогенезом, расселением рас на Земле, их смешением и взаимодействием. Хотя расовые признаки сами по себе не имеют ничего общего с уровнем общественного развития разных человеческих групп, эти признаки, тем не менее, во многих случаях служат показателями родства и взаимодействия народов, своего рода метками, по которым можно проследить исторические судьбы разных этнических общностей.

Использование в этнологии антропологической классификации обусловлено тем, что язык и культура могут распространяться без перемещения антропологических типов, но носители определенных расовых признаков, переселяясь, всегда приносят с собой определенную культуру и язык. Поэтому антропологические данные играют важную роль в определении этнических элементов, из которых сформировался данный народ. Так, если масса населения, почти однородная по антропологическому составу, разделена на этнические группы, говорящие на разных языках, то в историческом прошлом этих групп следует искать их генетическую общность. Однако здесь закономерно совпадение границ антропологических типов с историко-этнографическими областями.

В результате расогенеза, как отмечалось выше, сложились четыре основные (большие) расы, в составе которых путем смешения постепенно сформировались 25 малых рас. Кроме того, существует довольно много переходных форм, например между негроидами и европеоидами – эфиопы и мулаты, а между монголоидами и австралоидами – южноазиатская раса, японцы и т.д.

Вполне закономерно, что в процессе этнического развития происходит смешение рас, и сейчас у многих людей, на первый взгляд представляющих собой “чистый” тип той или иной большой расы, антропологи находят признаки, свидетельствующие о древних или сравнительно недавних смешениях крови. Так, знаменитый французский писатель Александр Дюма, автор множества романов, в том числе “Граф Монте-Кристо” и “Три мушкетера”, был внуком негритянки, а гениальный русский поэт А.С. Пушкин – потомок не только знатных русских родов, но и “арапа Петра Великого”, привезенного в Россию из северо-восточной Африки.

Процессы расового смешения отмечаются и у целых народов. Например, 4-5 тыс. лет назад из Азии в Европу пришли племена - предки индоевропейцев, имевшие признаки монголоидной расы. Смешавшись с представителями европеоидных народов, они оставили общим потомкам и некоторые особенности своей внешности. Поэтому пристальный взгляд специалиста отмечает у отдельных жителей Эстонии разрез глаз, близкий к монгольскому, некоторую уплощенность их лиц.

Интенсивное смешение расовых типов при образовании новых этносов происходило в подавляющем большинстве стран Америки. В отличие от Европы, где процессы метисации проходили в древности и Средневековье, на Американском континенте они протекали в последние три-четыре столетия; они продолжаются и сейчас в широких масштабах. В итоге большинство современных народов Америки образовалось в результате смешения двух и даже трех рас. При этом ввезенные в Америку из Африки чернокожие, принадлежавшие к различным племенам, будучи расселены в новых местах своего обитания вперемежку с белыми, быстро сменили свои племенные языки на господствующий язык соответствующей страны (английский, испанский, португальский, французский). Смешиваясь с коренным населением, они в некоторых случаях становились одним из основных этнических компонентов формирующихся новых этносов (бразильского, кубинского и т.д.).

Вообще, вся история человечества представляет собой историю переселений и завоеваний одних народов другими. Но если народы-завоеватели, пришельцы часто оказывали довольно большое влияние на культуру завоеванного народа, то антропологические последствия завоеваний были куда менее заметны, поскольку завоевателей не может быть слишком много и в любом случае их всегда значительно меньше, чем коренного населения, даже если часть его истребляется в ходе нашествия. Во внешности общих потомков антропологическое наследие побежденных оказывается чаще всего гораздо заметнее, чем наследие победителей.

По сохраняющимся расовым признакам антрополог может узнать многое об истории народа, не отраженной ни в фольклоре, ни в письменных источниках, так как о подобных вещах предпочитают не вспоминать: психологически всегда приятнее происходить от победителей, чем от побежденных. В результате появляются мифы об истории и происхождении народов. И лишь антропологические исследования могут достоверно вычленить в них рациональное содержание.

В аспекте антропологической классификации довольно интересной представляется этническая ситуация в Российской Федерации. Этническая картина России весьма пестра в расовом аспекте: здесь проживают свыше 130 наций, народов и этнических групп (самый большой по численности этнос - русские – составляет около 120 млн человек, самая маленькая этническая группа – керки - примерно 100 человек). Большинство населения страны принадлежит к европеоидной расе (86,1 % населения), но при этом в составе россиян этнологи насчитывают 10 малых рас. Такое разнообразие ученые объясняют тем фактом, что по территории России проходит этническая граница двух больших рас – европеоидной и монголоидной. Процессы расового смешения имеют здесь многовековую историю.

Сочетание больших и малых рас породило многообразие их переходных форм, которые, собственно, и определяют этнорасовую картину России. Северную группу переходных расовых форм составляют народы финно-угорской группы и северо-западные группы русских, а южная группа переходных форм включает в себя народы Северного Кавказа. К переходным расовым формам относится большая часть русских, украинцев, белорусов и некоторых других народов европейской части России. Коренные народы Восточной Сибири и Дальнего Востока принадлежат к континентальной группе монголоидов, а эскимосы и палеоазиаты образуют арктическую группу этой расы. В Поволжье, на Урале, в Западной Сибири и Казахстане издавна образовалась контактная зона между европеоидами и монголоидами, причем выраженность признаков монголоидной расы усиливается к востоку. Народы Западно-Сибирской низменности и Саяно-Алтайской зоны, у которых преобладают монголоидные признаки, входят в уральскую расовую группу. Слабо выраженные признаки монголоидной расы отмечены у живущих в Поволжье и на Урале народов (мордвы, марийцев, башкир, татар), их расовый тип принято называть лапоноидным и субуральским.

В эпоху Великого переселения народов значительные массы монголоидного населения Центральной Азии проникли в степную полосу Западной Сибири, в Казахстан, Среднюю Азию и степи Юго-Восточной Европы, коренное население которых в основном относилось к европеоидам. В результате смешения здесь образовались два расовых типа – южносибирский, распространенный главным образом среди современных казахов, и среднеазиатский, характерный для туркмен, узбеков и частично для таджиков. Первые русские переселенцы в Сибири, смешавшись с местным населением, сформировали небольшие по численности группы, отличающиеся не только в этнокультурном, но и в расовом отношении (камчадалы, карымы, ясачные и др.).

Фиксируя расовые различия народов мира, европейская наука (этнология, антропология, культурология, этнография) давно пыталась дать их научную классификацию. Одну из первых классификаций предложил знаменитый биолог Карл Линней; он попытался систематизировать и человеческие расы. В его классификации американец – красноват, холерик, строен; европеец – бел, сангвиник, мясист; азиат – желтолик, меланхолик, крепкого сложения; африканец – черен, флегматик, дрябл. Изучая психологию представителей различных рас, Линней утверждал, что американец упрям, доволен собой, свободолюбив; европеец подвижен, остроумен, изобретателен; азиат жесток, любит роскошь и скуп; африканец лукав, ленив и равнодушен к другим.

В эпоху колониальных захватов (конец XVIII – XIX в.) антропологические классификации приобретали расистский характер, “научно” обосновывая право одних рас управлять другими. Такого рода классификации и теории получили особенно широкое распространение в Америке, так как обосновывали рабское положение негроидов их неспособностью жить без постоянной опеки.

В 1853 г. во Франции вышла книга графа Артура Гобино “Опыт о неравенстве человеческих рас”, где автор, исходя из идеи полигенизма – учения, отрицающего единство человеческого рода и считающего, что каждая раса появилась самостоятельно и независимо от других, доказывал, что главная причина, источник разного уровня народов и культур заключается в расовых особенностях людей, населяющих соответствующие страны. В силу своего особого происхождения расы различаются не только по “красоте” и внешним признакам, но и по психологическим качествам, умению создавать и усваивать культуру. Таковыми являются дикари, потому что они – представители низших рас и выше им никогда не подняться.

Низшей расой Гобино считал черную, несколько более развитой – желтую. Но единственно способной к прогрессу и созданию полноценной культуры им называлась белая раса, особенно ее элита – арийцы. Свой тезис Гобино обосновывал, изучая развитие 10 самых больших цивилизаций, известных в истории человечества (индийская, египетская, ассирийская, греческая, китайская, римская, германская, аллеганская, мексиканская и перуанская), полагая, что они созданы высшей разновидностью белой расы – арийцами. Идеалом для Гобино была немецкая культура, нашедшая свое совершенное воплощение в Римской империи. Будущее человечества Гобино представлял себе весьма пессимистически, поскольку белая раса, создавая повсюду новые типы культуры, смешивается с другими народами, теряет свою чистоту и изначальный импульс энергии, что в итоге приведет ее к вырождению и исчезновению.

Еще более нелепое обоснование подобные расистские взгляды получили в теориях Ж. Ляпужа (Франция) и О. Аммона (Германия). Эти авторы выдвигали тезис о зависимости психических качеств людей и их культуры от значения головного показателя, т.е. процентного отношения наибольшей ширины головы к продольной ее наибольшей длине. Согласно этим “теориям”, чем длинноголовее человек, тем более он одаренный, способный, талантливый. Длинноголовые – представители европейской расы, созидательницы великих культур. Короткоголовые индивиды среди европейцев обычно принадлежат к бедным классам и слоям населения, потомкам ненемецкого местного населения, что и объясняет их “неполноценность”.

Начало научным концепциям расизма положила европейская наука, во многом отражавшая реальную практику колониализма. В ответ белому расизму бывшие колониальные и зависимые народы создали собственные теории расовой исключительности; появились идеи превосходства индийской, японской или китайской культур и народов над нынешними европейцами.

Еще в середине XIX в. в Латинской Америке возникло широкое общественное движение индеанизм, ставившее своей целью улучшение положения индейцев. От утверждения, что индейцы “тоже люди”, они постепенно пришли к выводу о том, что индейская раса – самая лучшая и высшая, она потенциально имеет возможность и должна стать самой высокой на Земле. В начале XX в. сторонники индеанизма утверждали, что только чистокровные индейцы имеют право жить на индейской земле. В рамках этого движения в Мексике возникло общество “Касканес” (“Борцы за”), члены которого требовали изгнания из Мексики всех людей, в ком течет хотя бы капля европейской крови.

В расовой классификации важно определить соотношение расовых и этнических общностей. Совершенно разные признаки, положенные в основу их выделения, свидетельствуют о разной природе этих общностей. Однако расовые типы людей в древности складывались на основе тех же территориальных групп человечества, что и этнические общности. Очевидно, что племена первоначально были расово однородными. В ходе расселения группы разных племен смешивались. При формировании этнических образований существенное значение имели биологические и социокультурные факторы, в то время как расовые группировки имеют только биологическую основу. Таким образом, природа этих общностей людей различна и в силу различной природы этнических и расовых групп совпадения тех и других становятся все более редкими. Сейчас можно назвать лишь несколько случаев таких совпадений.

Народы могут быть однородны на уровне больших рас, но они почти всегда гетерогенны в отношении подразделений этих рас. Поэтому, когда ученые говорят о расовой неоднородности многих народов мира, то обычно имеют в виду наличие в их составе групп людей, принадлежащих к малым расам и отдельным антропологическим типам, внешние различия между которыми мало заметны и не играют существенной роли при бытовых контактах и в расовой принадлежности.

Билет № 14

1) Интерес к понятию «этничность» вызван во многих дисциплинах различными исследователями, особенно интерес возрос в последние десятилетия XX века. Понятие «этничность» является объектом исследования таких наук как этнология, антропология, социология, этносоциология, политология, культурология.

Термин «этничность» заимствован у западной антропологии в начале 1990-х годов. В российской науке данное понятие не получило точного определения. Выделяют два основных подхода к толкованию понятия «этничность». Представители первого подхода рассматривают этничность как эквивалент или суть этнического вообще - совокупность признаков и свойств, отличающих один реально существующий этнос от другого.Э.Х.Панеш делит этничность на объективную - ту, что характеризует объективные признаки этноса и субъективную - представления о чертах и свойствах своего народа.Представители второго подхода трактуют этничность как синоним этнической идентичности.Речь идет о двух значениях этничности. В узком смысле этничность - это форма социальной идентичности, отождествления с этнической группой. В широком значении - это все, что отличает один этнос от другого, его историко-культурное своеобразие, условно говоря, «портрет» этноса.

В последние десятилетия намечены различные попытки синтеза различных подходов к проблеме этничности. Так, западные исследователи Дж.Нейджел предложил рассматривать проблему этничности в синтезе инструментализма и конструктивизма, Д.Мак-Кэй - в синтезе примордиализма и инструментализма. Скотт предложил оппозиционную модель. В российской науке - Б.Е.Винер предложил рассматривать «этнический габитусу на основе теории практики П.Бурдье. Все существующие на сегодняшний день теории и концепции могут быть сведены к трем основным подходам в понимании проблемы этничности, а именно:

- Примордиализму;

- Инструментализму;

- Конструктивизму.