Первая мировая

предоставили русским новые займы для сооружения железных дорог и значительного увеличения российской армии.

Безусловно, важными были встречи генштабов, происходившие в предвоенные годы между Францией, Англией и Россией. Очередное совещание французской и русской армий 1908 г. проходило под знаком развивающихся связей между Францией, Англией и Россией. На нем затрагивался вопрос о применении двухсторонней военной конвенции в случае мобилизации

вГермании, направленной против Великобритании. В то же время, испытывая угрозу со стороны Австро-Венгрии, которая могла развязать войну по собственной инициативе, Россия не могла быть уверена в своевременной военной поддержке со стороны Франции. Это объяснялось в значительной мере тем обстоятельством, что, заключив ряд зарубежных займов, Россия имела долг в 8,5 млрд рублей, из которых 5,5 млрд приходилось на Францию. Таким образом, Франция имела право «востребовать» с России долг, а уже каким способом — решать было только ей.

Всентябре 1910 г. в Париже состоялось новое совещание начальников генштабов Франции и России. Полагая, что Германия бросит основные силы против Франции, оставив на Восточном фронте только три-пять корпусов с резервными дивизиями, французы придавали особое значение одновременным действиям своих и русских войск. По мнению французской стороны, уже мероприятия мирного времени должны были создать

вГермании представление о высокой вероятности перехода российской армии в наступление. В этом случае французы гарантировали «немедленное и быстрое наступление» своих войск [50].

На фоне активной политики Франции по отношению к России ее противоречия с Германией лишь набирали обороты. Французское командование со времени Франко-прусской войны ориентировалось на оборону страны. Для этого на границе с Германией длиной около 2700 км была построена мощная система укреплений, опиравшаяся на крепости Эпиналь, Туль и Верден. Французы оставили лишь одну возможную лазейку между Эпиналем и Тулем — Шармский проход, который являлся стратегической ловушкой против немцев [51].

Всамой Франции увеличение германской агрессии вызвало подъем патриотических и националистических настроений. Чем была вызвана такая позиция французского общества?

Впоследние предвоенные годы значительный подъем германской промышленности вызвал ухудшение и без того не самых лучших франко-немецких отношений. Этот экономический подъем неустанно создавал для растущего немецкого милитаризма средства, которыми он никак не мог бы располагать во времена депрессии, одновременно этот подъем вызвал усиленный спрос на сырье и тем самым повел к усиленному проникновению германской тяжелой промышленности в обе Лотарингии (французскую и немецкую) [52]. Во Франции рудные богатства оказались во власти крупных немецких концернов, например таких, как «Крупп», Тиссена, «Хеш» и др.

Вследствие своей заинтересованности в вооружениях как французская, так и немецкая тяжелая индустрия являлись сильнейшими подстрекателями национализма в обеих странах. Пока оставались в силе германо-французские противоречия, даже «мирная» экспансия во Францию таила в себе для обеих сторон серьезные опасности, которым обе стороны могли противопоставить лишь укрепление своей военной силы [53].

Перед французской промышленностью стояла двойная задача: необходимо было противостоять германскому проникновению к источникам сырья и бороться с опасным в военном отношении подрывом французской обрабатывающей промышленности. Неуклонный рост немецкой мощи за последние предвоенные годы угрожал главным центрам важнейших отраслей французской промышленности [54].

Таким образом, конфликт между Германией и Францией неуклонно возрастал. Его решение виделось лишь в военном конфликте.

Уместным будет вопрос: какую позицию занимала Великобритания? И какие отношения складывались у «владычицы морей» с европейскими державами накануне большой войны?

Определенное напряжение царило в отношениях Франции

иАнглии. Однако пик обострения франко-английских отношений быстро сошел на нет. Более того, в начале XX в. наметились пути сближения Франции и Англии. На наш взгляд, таких

динением Эльзас — Лотарингии, Г. К. фон Мольтке — старшие и высшие прусские военные круги настаивали на том, чтобы обе эти провинции, расположенные между Вогезами и Рейном, принадлежали Германии. Это должно было обезопасить империю от возможного нападения Франции. И хотя большинство полуторамиллионного населения Эльзас — Лотарингии говорило по-немецки, оно в значительной части было настроено против отделения от Франции и пыталось протестовать, но безрезультатно. Аннексия Эльзас — Лотарингии и вытекающие из этого последствия стали непреодолимой преградой на пути к коренному улучшению франко-германских отношений, превратившись в одну из основных причин возникновения мировой войны. Чтобы укрепить вновь созданную Германскую империю и не допустить французского реванша, Бисмарк стремился держать Париж в состоянии международной изоляции [58].

Третьим путем сближения Франции и Англии стала Русскояпонская война. В начале XX в. на Дальнем Востоке резко обострилась борьба империалистических держав за сферы влияния, особенно за влияние в Китае, где вспыхнуло мощное антиимпериалистическое движение. Политика России в это время была направлена на сближение с Китаем, чтобы приобрести там руководящее положение. Но подписанное Россией соглашение с местными властями Мукденской провинции о протекторате над Маньчжурией встретило решительное сопротивление Японии, Англии и США. Япония, давно готовившаяся к войне с Россией, заключила 30 января 1902 г. договор с Англией, что обеспечивало ей финансовую помощь и создавало благоприятные условия в случае вооруженного конфликта на Дальнем Востоке.

Франция и Россия были обеспокоены англо-японским договором, но он затрагивал прежде всего Россию, а Франция не была расположена чем-либо жертвовать для защиты русских интересов. Все же 16 марта была опубликована совместная франко-русская декларация по этому поводу, которая, в сущности, ни к чему не обязывала Францию [59].

Япония была готова к войне. Заключив союз с Англией, она в октябре 1903 г. получила заверения Германии о нейтралитете. 8 февраля 1904 г. Япония напала на Порт-Артур. Началась

Плакат времен Русско-японской войны 1904–1905 гг.

Русско-японская война. Франция в этот период не оказала России существенной помощи, а Германия была откровенно заинтересована в ее продолжении.

Агрессия Японии показала техническую отсталость России. Обеспокоенной этим французской дипломатии необходимо было теперь изыскивать дополнительные возможности, чтобы противостоять усиливающейся Германии. Русско-японская война ускорила создание англо-французской Антанты и оказала значительное влияние на перегруппировку сил вокруг двух враждебных центров — Германии и Англии [60].

Для Франции вопрос о сближении с Англией приобретал все большую остроту. С возникновением Русско-японской войны Франция оказывалась наедине лицом к лицу со своим опаснейшим восточным соседом.

По мнению видного российского историка Б.М. Туполева, главную роль в переходе Великобритании на антигерманские позиции сыграло англо-германское морское соперничество. И единственным выходом для Лондона было заключение союза

сФранцией и Россией, который основательно сковал бы свободу действий Германской империи [57].

Ктому же британские правящие круги пришли к выводу, что политика «блестящей изоляции» утратила перспективы на успех из-за резкого обострения межимпериалистичеких противоречий, и сделали ставку на образование военных и политических альянсов [61].

В создании англо-французского союза значительную роль сыграл уже знакомый нам Теофиль Делькассе. Французское правительство понимало, что для расширения своих колониальных владений и возвращения в будущем Эльзас — Лотарингии оно должно положить конец многовековому противостоянию с Великобританией. 21 марта 1899 г. Делькассе достиг соглашения

сАнглией. Франция и Великобритания разграничили сферы своего влияния между Верхним Нилом и Конго. Однако последовавшая за этим соглашением Англо-бурская война показала, что взаимные антипатии в обеих странах не уменьшились [62].

Улучшением отношений с Францией активно занялся английский король Эдуард VII и его министр иностранных дел лорд Г. Лэнсдаун. Англо-французские переговоры начались в июле 1902 г.

Эдуард VII посетил Париж с официальным визитом весной 1903 г. В одном из своих выступлении он заявил: «Я уверен, что времена враждебных отношений между обеими странами, к счастью, миновали. Я не знаю двух других стран, процветание которых бы так зависело друг от друга, чем у Англии и Франции». Спустя три месяца президент Франции Э. Лубе нанес ответный визит Эдуарду VII. Вместе с ним в Лондон прибыл Делькассе, проведший переговоры с Лэнсдауном. Они завершились 8 апреля 1904 г. подписанием трех конвенций, означавших установление англо-французского «Сердечного согласия» («Entente cordiale») [63].

Впервые термин Антанта1 стал использоваться в начале 40-х гг. XIX в., когда произошло непродолжительное англо-

1 Антанта — военно-политический блок России, Англии и Франции, создан в качестве противовеса Тройственному союзу; сложился в основном в 1904–1907 гг. и завершил размежевание великих держав накануне Первой мировой войны.

французское сближение. Соглашение 1904 г. несколько позже стали называть просто Антантой. Подлинными ее творцами были Эдуард VII и Делькассе. Оно, по словам Тарле, «улаживало все спорные вопросы во всех частях земного шара», существовавшие между Великобританией и Францией [64].

Соглашение состояло из трех основных конвенций. Первая конвенция определила компенсации Франции за отказ от притязаний на побережье и прибрежные воды Ньюфаундленда. Она получила в Западной Африке различные территории общей площадью около 14 тыс. кв. миль. Наиболее важной была вторая конвенция — о Египте и Марокко, в которой Франция обязалась не ставить больше вопроса об уходе англичан из Египта и не препятствовать их действиям в этой стране. Великобритания со своей стороны предоставляла Франции свободу действий в Марокко. Конвенция имела и секретную часть, опубликованную лишь в 1911 г. В ней говорилось о возможности изменения «политического положения» в Египте

иМарокко, если обе страны сочтут это необходимым. По существу эта статья закрепляла британские притязания на Египет

ифранцузские на Марокко. В третьей конвенции Англия признавала право собственности Франции на остров Мадагаскар, в ней были сняты взаимные претензии в отношении Новых Гебридов, Сиам был разделен на британскую и французскую сферы влияния. Таким образом, «Сердечное согласие» урегулировало главную проблему, разделявшую Великобританию

иФранцию — колониальную [65].

Известный немецкий историк и социолог Г. Хальгартен считал, что британская внешняя политика при короле Эдуарде VII «вполне соответствовала настроениям и интересам финансового капитала», а само соглашение «из-за несоблюдения интересов Германии в Марокко» приобрело как в экономическом, так

ив политическом отношении «провокационно антигерманский характер». Важной предпосылкой подобного соглашения было прогрессировавшее ухудшение англо-германских отношений

исвязанная с этим возраставшая готовность правящих кругов Англии пойти на серьезные уступки Франции. Весомой составной частью системы англо-французских отношений являлись

иинтересы обороны обеих держав [66].

Безусловно, соглашение 1904 г. определило позицию одной из ведущих империалистических держав в Европе — Великобритании. Стало понятным, какую сторону займет Англия

вбудущей войне. Для англичан этот выбор был достаточно серьезным, пожалуй, главной причиной стал нарастающий англо-германский антагонизм, в первую очередь в военноморской отрасли. Уместно будет теперь сконцентрировать наше внимание на внешней политике Великобритании, ее подготовке к будущей войне, тем более что после заключения «Сердечного согласия» политика Франции и Великобритании по многим важным внешнеполитическим вопросам стала совместной и ее направленность приобрела ярко выраженный антигерманский характер. Активность британской внешней политики на рубеже XIX–XX вв. стала ответом на колониальную и военно-морскую политику кайзеровской Германии.

По мнению Г. Хальгартена, сущность англо-германского антагонизма заключалась в том, что в отличие от Англии в Германии центральной отраслью оказалась сталелитейная промышленность [67]. Картелирование и концентрация производства отличали ход событий в Германии от развития соответствующего процесса в Англии. Они «сделали Германию более могущественной в промышленном отношении, а вместе с тем и более империалистически-агрессивной, чем было островное государство» [68]. С другой стороны, тенденция к концентрации породила в качестве предпосылки ускоренного развития промышленности «необходимость и государственно-политическую основу того стремления к экспансии, той постоянно возраставшей алчности в отношении насильственно-политического контроля над рынками сбыта и сырьем, которая стала одной из наиболее существенных причин англо-германского столкновения» [68].

На рубеже XIX–XX вв. Англия уже была вынуждена считаться с нарастающим соперничеством Германии в борьбе за рынки сбыта и источники сырья, за сферы приложения капитала

вКитае и Океании, в Латинской Америке и Африке, на Балканах и Ближнем Востоке. Рассматривая положение страны

вмире, правящие круги Германии принимали в расчет прежде всего Британскую империю и Россию, обладавших — каждая

по-своему — соответствующими атрибутами подлинно мировых держав, а также своего «наследственного» врага Францию [69].

Продолжая увеличивать свои сухопутные вооруженные силы, Германия приступила к строительству грандиозного военно-морского флота, что «владычица морей» Великобритания не могла оставить без ответа. В гонке морских вооружений были заинтересованы магнаты тяжелой индустрии и связанные с ними финансовые круги в Англии и Германии [70].

Российский историк Д.В. Лихарев считает, что гонка морских вооружений, где состязались Англия и Германия в начале XX в., превратилась в один из главных узлов противоречий, который наряду с франко-германскими и русско-германскими противоречиями привел в конечном итоге к глобальному конфликту [71].

Всередине 90-х гг. XIX в. военно-морское ведомство Великобритании располагало уже мощной пропагандистской машиной для воздействия на общественное мнение и законодательную власть. В 80–90-е гг. принимались дорогостоящие морские программы, предусматривавшие строительство целых серий мощных однотипных броненосцев. Именно в этот период была сформулирована доктрина «двухдержавного стандарта», гласившая, что Англия должна иметь флот сильнее, чем объединенные флоты двух других крупнейших морских держав (России и Франции), и надолго определившая морскую политику Великобритании [72].

26 июня 1897 г. англичане пышно праздновали юбилей царствования королевы Виктории. По этому случаю на рейд Спитхэда прибыло 165 военных кораблей. В их числе были 21 эскадренный броненосец 1-го класса и 25 броненосных кораблей [73]. «Наш флот, — с гордостью вещала «Таймс», — без сомнения, представляет собой самую неодолимую силу, какая когда-либо создавалась, и любая комбинация флотов других держав не сможет с ней тягаться. Одновременно он является наиболее мощным и универсальным орудием, какое когда-либо видел мир» [74].

Вто же время опорой, на которой зиждился английский флот, была развернутая морская торговля и самая стабильная

финансовая система в мире. Великобритания продолжала оставаться богатейшей страной за счет своих обширных колониальных владений. Англия имела важные военно-морские базы на всем земном шаре. «Пять стратегических ключей, на которых замыкается земной шар, — говорил адмирал Фишер, — Дувр, Гибралтар, мыс Доброй Надежды, Александрия и Сингапур — все в английских руках!» [75].

Такое благополучное и спокойное положение Великобритании было подорвано. Во время правления в Германии Вильгельма II1 германское правительство взяло курс на борьбу против великой колониальной империи Великобритании и расширение своих колониальных владений в мире. Среди инициаторов противоборства с Англией выделялся адмирал Альфред фон Тирпиц2, к концу 80-х гг. XIX в. уже хорошо известный не только в правительственных кругах и на флоте, но и среди крупных промышленников — сторонников колониальной экспансии. Концепции Тирпица, бессменно занимавшего пост морского министра с 1897 по 1916 г., оказали глубокое воздействие на весь курс внешней политики кайзеровского рейха начала XX в. [76].

Для Германии содержать большой морской флот экономически не представлялось возможным. Тирпиц понимал, что германское правительство не сможет ассигновать на военный флот такие же средства, как Великобритания. Исходя из этого Тирпиц разработал свою знаменитую «теорию риска». Адмирал полагал, что если Германии удастся создать мощное, сбалансированное соединение эскадренных броненосцев в Северном море, то они смогут составить серьезную угрозу Англии, особенно в условиях разбросанности британского военного флота по всему земному шару. И тогда Великобритания не рискнет начать войну против Германии, поскольку даже в случае победы ее морская мощь окажется настолько подорванной, что ситуацией поспешит воспользоваться какая-либо третья дер-

1 Вильгельм II (27 января 1859 г., Берлин — 4 июня 1941 г., поместье Дорн, провинция Утрехт, Нидерланды) — германский император и король Пруссии с 15 июня 1888 г. по 9 ноября 1918 г.

2 Альфред фон Тирпиц (19 марта 1849 г., Кюстрин, провинция Бранденбург — 6 марта 1930 г., Эбенхаузен) — германский военно-морской деятель, гросс-адмирал (27 января 1911 г.), командующий флотом.