Лекции-История и методология языкознания

Решение первой из названных выше задач, т. е. выде­ление элементарных единиц языка, достигается с помощью экспериментальной техники сегментации текста и дистрибутивного анализа текстовых единиц, обнаруженных в результате сегментации. Классы элементарных единиц строятся на основе эксперименталь­ной техники субституции (замещения), а законы сочетания элементов различных классов устанавливаются с помощью анализа по непосредственно составляющим. Первые три техники могут применяться, по мнению их создателей, для анализа любого аспекта любого языка, а анализ по непосредственно составляющим имеет силу только в области морфологии и синтаксиса.

Идея о том, что единицы языка, классы единиц и связи между единицами могут быть определены исключительно через их окружение, т. е., говоря словами Ф. де Соссюра, через их отношения к другим единицам того же порядка, и составляет существо дистрибутивного подхода к языку.

С помощью информанта, сообщающего необходимые лингвисту сведения о «дифференциальных значениях», решается первая и самая важная из названных выше за­дач — задача выделения элементарных единиц языка на всех уровнях анализа. Для решения этой задачи необхо­димо, как мы помним, прежде всего сегментировать текст, т. е. разбить его на отрезки, являющиеся элементарными единицами того или иного уровня. Сегментирование текста на элементарные единицы (звуки или фоны на фонологическом уровне и морфы на морфологическом) является лишь первым шагом в про­цедуре выделения соответствующих единиц языка — фо­нем или морфем. Вторым шагом является идентифи­кация — установление того, какие из элементарных текстовых единиц тождественны между собой, т. е. явля­ются вариантами одной и той же единицы языка (алло­фонами одной фонемы или алломорфами одной морфемы), а какие различны, т. е. являются представителями раз­ных единиц языка. Для решения этой задачи используется дистрибутивный анализ в собственном смысле слова.

Устанавливаются три типа дистрибуции элементов: 1) Текстовые единицы находятся в дополнительной дистрибуции, если они никогда не встре­чаются в одинаковых окружениях. Этого условия в боль­шинстве случаев достаточно, чтобы признать ряд звуков вариантами (аллофонами) одной фонемы. Для признания ряда морфов алломорфами одной морфемы требуется, чтобы они не только были в отношении допол­нительной дистрибуции, но и имели одно и то же дифферен­циальное значение. 2) Текстовые единицы находятся в контрастной дистрибуции, если они могут встречаться в одних и тех же окружениях, различая значения. В этом случае они являются представителями разных единиц (фонем или морфем). Таковы начальные согласные в словах том— дом — ком — лом — ром, принадлежащие пяти различным фонемам. В контрастной дистрибуции находятся морфы -ed и -ing в английском языке, принадлежащие, следова­тельно, различным морфемам (ср. She was charmed — t «Она была очарована» и She was charming — «Она была очаровательна»). 3) Текстовые единицы находятся в свободном чередовании, если они встречаются в одних и тех же окружениях, не различая значений. В этом случае они являются вариантами одной и той же единицы языка.

Чисто формальные операции приводят к тому, что и на одном и том же материале разные выводы получают не только разные ученые, но и одни и те же исследователи в разные периоды своей деятельности. Э. Хауген указывает, на­пример, на следующие любопытные факты: Дж. Трейджер при анализе американского варианта английского языка в 1940 году выделил шесть гласных фонем, а в 1947 — девять.

Большое значение приобрел предложенный аме­риканскими дескриптивистами анализ по непосредственно состав­ляющим (НС). Анализ по НС основывается на том, что единицы языковой системы связаны друг с другом разнообразными и сложными отношениями. В предложении Наш костер разгорелся очень быстро слово костер связано непосредственно со словами наш и разгорелся, связь этого слова со словами очень и быстро не является непосредственной. Изучаться должны лишь те отношения между составляющими, ко­торые являются наиболее очевидными для говорящих и наиболее близкими, непосредственными. Анализ по НС может производиться на всех уровнях языка. Однако чаще всего его применяют в области синтаксиса. Опера­ции над НС могут идти по линии порождения и свертывания. В первом случае из отдельных составляющих, т. е. из группы подле­жащего и группы сказуемого, создается структура предложения. Во втором случае происходит замена каждой пары непосредственно составляющих одним членом. В конечном счете остается, как по­казано на схеме, пара максимальных составляющих — ядерная конструкция.

2

Л. Ельмслев вводит термин коммутации для процедуры, которая иными структуральными направлениями используется для отожде­ствления структурно релевантных признаков. Суть метода коммутации в том, что между формой выражения и формой содержания име­ется определенная связь – и она определяется так называе­мым принципом коммутации, который можно сформулировать следующим образом: если различие в плане содержания соответствует какому-либо различию в плане выражения, то оно существенно для данного языка; с другой стороны, если различие в плане выра­жения соответствует какому-то различию в плане со­держания, то оно также существенно для данного языка.

Вообще говоря, в плане выражения могут существо­вать различия, не связанные ни с какими различиями в плане содержания. Так, в русском языке существует не­сколько вариантов фонемы [е], ср. пример семь, сел, шесть, шест. Они не могут рассматри­ваться как самостоятельные фонемы, потому что не ком­мутируют ни с какими различиями в плане содержания. С другой стороны, в плане содержания могут наблюдаться различия, не связанные ни с какими различиями в плане выражения. В финском, венгерском и китайском языках одно и то же слово значит и «он» и «она» (венгер. о, кит. tha); это различие в плане содержания никак не вы­ражается и, следовательно, не является существенным, в отличие от таких, например, языков, как русский, анг­лийский, немецкий, французский, где оно коммутирует с различиями в плане выражения, ср. он и она, he и she, er и sie. Аналогичным образом различие между мыть и стирать, существенное в русском языке, несу­щественно в английском, где одна неделимая единица — глагол to wash — соответствует двум разным единицам русского языка.

Различия в одном плане, не коммутирующие с разли­чиями в другом плане, образуют варианты одной и той же единицы (ср. варианты фонемы [е] в русском языке). Варианты находятся в отношении субститу­ции друг к другу и сохраняют некоторый инвари­ант при всех возможных изменениях. Инварианты плана выражения Л. Ельмслев называет кенемами, а инварианты плана содержания — плеремами.

Уста­новить однозначное соотношение абстрактных языковых сущно­стей, кенем и плерем, друг с другом значит произвести полный анализ. Наличие однозначного соотношения проверяется операцией «коммутации». Коммутация заключается в том, чтобы выявить столько кенем, сколько имеется элементов плана выражения, которые при замещении одного другим влекут изме­нение в плане содержания. Например, русские «а» и «о» кенемы, что выясняется коммутацией дам — дом. Если изменение кор­реляции в одном плане влечет за собой изменение корреляции в другом плане, то между корреляциями обоих планов, т. е. внут­ри парадигм, хотя они и не принадлежат к процессу, к речи, все же существует тоже отношение «и — и», реляция. Такой случай отношения корреляций друг к другу называется коммута­цией. Пример коммутации: мальчик — мальчику, пере­ход от одного члена парадигмы к другому в плане выражения со­провождается соответствующим переходом в плане содержания и обратно. Если изменение корреляции в одном плане не сопровождается изменением в другом плане, то коммутация отсутствует; напр., зарей — зарею.

Язык — это система инвариантов. Следовательно, в язык в собственном смысле слова входит только форма выражения, изучаемая кенематикой, и форма содержа­ния, изучаемая плерематикой. Субстанция выражения и субстанция содержания не входят в язык. Они являются предметом фонетики и семантики соответственно; послед­ние не являются частями глоссематики, но выступают по отношению к ней в качестве вспомогательных дисциплин.

Задача метода состоит в том, чтобы дать ана­лиз объекта. Непосредственным объектом, к которому прилагается аппарат глоссематики, является текст; из него в результате анализа извлекается система. Предварительным этапом анализа является катализ текста, под которым понимается дополнение усеченных или как-то поврежденных фраз до их нормальной формы. Так, русская фраза Мы тут обменялись и не сочли не может стать объектом анализа до тех пор, пока в ней не будут восстановлены недостающие зависимые элементы: Мы тут обменялись мнениями и не сочли это нужным. На первом этапе анализа текста линия выражения отде­ляется от линии содержания, а на последующих этапах каждая из этих линий членится на все более мелкие части. Членение производится с учетом границ между знаками (абзацами, сложными предложениями, простыми предло­жениями и т. д.) до тех пор, пока мы не дойдем до озна­чающих и означаемых, соответствующих кратчайшим зна­кам— морфемам (точнее, морфам). Означающие и озна­чаемые, соответствующие морфемам, членятся на элемен­тарные единицы плана выражения и плана содержания, которые не являются уже означающими или означаемыми и, следовательно, не представляют собой знаков. Переход от знаков к незнакам знаменует переход от текста к системе. Каждый раз, когда в ходе анализа проводится то или иное деление, устанавливается характер зависимо­сти или функции между выделяемыми частями, независимо от того, являются ли они единицами текста или элементами системы.

3

Сущность и назначение метода компонентного анализа сводится к тому, что в совокупности исследуемых языковых единиц выделяются те признаки, с помощью которых одни единицы различаются между собой, другие, напротив, объединяются в группы или совокупности. Иначе говоря, описание фактов осуществляется набором признаков, входящих в их план содержания.

Признаки, с помощью которых значимые единицы отличаются одна от другой, называются дифференциальными, а признаки, способствующие объединению единиц, интегральными. Один и тот же признак может быть дифференциальным и интегральным в зависимости от того, какие единицы сопоставляются между собой. Метод компонентного анализа разработан Н. С. Трубецким применительно к фонемам и в силу своей эффективности и универсальности распространился на исследование грамматических и затем лексических значений.

Признаки для описания выделяются на основании сопоставления однородных единиц языка. Так, при сопоставлении фонемы <д> и <т> различаются по единственному признаку – звонкости – глухости; все остальные признаки у них общие, интегральные. Напротив, для фонем <д> и <б> признак звонкости-интегральный. Последовательно сопоставляя фонему, например <д>, с другими фонемами – <н>, <д>, <з>, выделяем дифференциальные признаки неназальности, твердости, взрывности, совокупностью которых и определяется фонема <д>, представляющая собой со структурной точки зрения пучок дифференциальных признаков.

На материале грамматических значений метод компонентного анализа впервые применен Р. О. Якобсоном для описания категории падежа русских существительных. Описание шести падежей достигается с помощью трех предложенных ученым семантических признаков: направленности, объемности и периферийности. Признак направленности присущ винительному и дательному падежам, значение которых всегда предполагает указание действия на объект (писать письмо, подарить товарищу и т. п.), тогда как для остальных падежей этот признак необязателен. Признак объемности указывает на границы обозначаемого предмета, подчеркивает, что объем содержания предмета, выражаемый, в частности, родительным падежом, меньше общего объема обозначаемого предмета (ср.: кусок хлеба, стакан чаю и т. п.). Другое свойство объемности заключается в невозможности падежа указывать на отсутствие предмета и характерно для предложного падежа. Семантический признак периферийности присущ дательному и творительному падежам, поскольку суть этого признака заключается в дополнительной неглавной информации, выражаемой им. Экономность, компактность и наглядность описания предмета исследования с помощью компонентов (признаков) достигается за счет того, что их число меньше числа описываемых явлений (в приведенном примере тремя признаками непротиворечиво и исчерпывающе описывается шесть грамматических явлений).

Такие языковые единицы, как слова, могут исследоваться с помощью компонентного анализа в отдельности и лексическими группами. Описание лексических групп строится путем выделения в содержании входящих в них единиц компонентов, с помощью которых одни слова в группе различаются между собой, другие отождествляются. Описание значений отдельных слов основывается на скрытом противопоставлении их другим словам, в результате чего выделяется целая совокупность семантических компонентов, которые и представляют со структурной точки зрения значение слова.

Так, например, группа существительных, обозначающих чувства, может быть описана посредством следующих семантических признаков: 1) первичность (непосредственная реакция на внешнее раздражение); 2) вторичность (эмоция возникает в результате предшествующих эмоций); 3) латентность (скрытая форма, подготавливающая разрядку); 4) эксплозивность (взрывная форма, которой предшествуют латентные эмоции); 5) пассивность протекания эмоций; 6) активность протекания эмоций; 7) контролируемость эмоций сознанием; 8) неконтролируемость эмоций; 9) длительное протекание эмоций; 10) кратковременное протекание эмоций. С учетом этих десяти признаков существительные со значением «чувства» описываются в виде таблицы (Основы компонентного анализа 1969: 65-77).

Сопоставляя любую пару интересующих нас в этой таблице слов, нетрудно установить, какие признаки у сравниваемых слов служат общими, а какие дифференциальными. Например, значения существительных бешенство и возмущение различаются тем, что возмущение представляет собой контролируемое чувство, тогда как бешенство – неконтролируемое чувство. Все остальные признаки, представленные в таблице, служат для них интегральными.

В большинстве случаев при компонентном анализе значений семантические признаки выделяются на предметно-логической основе, что предполагает обязательное знание описываемых предметов, т. е. определение признаков основывается фактически на пресуппозиции, а не на языковых формах их выражения. А это с лингвистической точки не совсем корректно. Тот факт, что компонентный анализ осуществляется в основном на материале существительных, реже глаголов, подчеркивает номинативный (экстралингвистический) характер компонентов, используемых для описания значений. Сама процедура описания значений представляется такой же, как в фонологии описание фонем посредством дифференциальных признаков: предполагается только ответ да или нет на вопрос о наличии в описываемом объекте того или иного признака.

Однако с содержательной точки зрения метод компонентного анализа применительно к лексико-семантическим явлениям имеет существенные отличия от анализа фонологических единиц. Во-первых, количество дифференциальных признаков, пригодных для описания фонем, невелико, при этом данные признаки представляют собой однородные сущности (равнозначные по объему), тогда как число семантических признаков хотя теоретически и обозримо, но неопределенно, поскольку зависит от степени обобщенности их: чем обобщеннее признаки, тем меньше их число; чем конкретнее семантические признаки, тем число их больше. Во-вторых, если для фонем наличие или отсутствие в их содержании дифференциальных признаков определяется однозначно по принципу бинарности (да-нет), то при компонентном анализе лексических значений многих слов дать подобный однозначный ответ часто невозможно, поскольку семантический признак может быть присущ значениям сопоставляемых слов, но характеризовать их в неодинаковой степени. Так, например, некоторые исследователи, описывая с помощью компонентного анализа группу слов со значением «водные объекты» (река, море, поток, озеро и др.), считают, что значениям слов поток и река присущ признак «текучесть воды», а у значений слов озеро и море этот признак отсутствует. Однако если быть объективным, признак текучести нетрудно обнаружить и в озере и в море, хотя представлен он в них в меньшей степени, так же, например, как в значениях слов река и поток: в значении первого слова он менее интенсивен, чем в значении второго. Отсюда возникает необходимость при компонентном анализе лексических, значений измерять степень интенсивности семантических признаков, или их вес в значениях исследуемых слов. В-третьих, многие синонимичные и абстрактные слова вообще не поддаются исследованию с помощью рассматриваемой методики компонентного анализа, поскольку их значения могут не различаться предлагаемыми семантическими признаками (например, в представленной выше таблице не различаются синонимичные слова бешенство и ярость, недовольство и неудовольствие).

Метод компонентного анализа используется преимущественно для изучения семантических явлений в синхронии. Применение этой методики может быть явным и скрытым. Так, при описании значений слов в толковых словарях компоненты выделяются в плане содержания слова часто путем перечисления тех частей, из которых состоит обозначаемый словом предмет. В Толковом словаре русского языка под редакцией Д. Н. Ушакова слово коляска определяется как «парный рессорный экипаж на четырех колесах с подымающимся верхом». Здесь выделяются четыре компонента определяемого слова: 1) парный экипаж; 2) рессорный экипаж; 3) экипаж на четырех колесах; 4) экипаж с подымающимся верхом. Наличие подобных признаков в словарных статьях послужило материалом для составления словаря семантических множителей русской лексики (Караулов 1980), в котором элементы метаязыка по описанию лексических значений извлечены из толковых словарей и инвентаризованы.

Способ упорядоченности (структура) признаков в содержании различных языковых единиц может представляться неодинаково: в виде линейного набора (например, при компонентном анализе конкретной группы слов; см. приведенную выше таблицу, где описаны существительные со значением «чувство») и в виде иерархической структуры (в частности, в идеографических словарях).

Метод компонентного анализа в любой его разновидности эффективен лишь при исследовании слов, сопоставимых по значению. Когда оснований для сопоставления нет, этот метод малопригоден. Поэтому использование рассматриваемого приема исследования, так же как и применение других методов, предполагает предварительное качественное осмысление имеющегося материала. Причем в зависимости от его своеобразия и семантического характера для исследования нужно выбирать и соответствующую разновидность метода компонентного анализа. Там, где речь идет о конкретных, логически четко сопоставимых словах (термины родства, виды транспорта, построек и т. п.), целесообразно применять компонентный анализ бинарного типа (без использования количественно взвешенных признаков). При изучении синонимичных или абстрактных слов, образующих лексические группы, эффективнее представляется методика компонентного анализа, связанная с дистрибутивным анализом.

Расщепление объекта изучения на составляющие части относится к общенаучным приемам познания, однако нельзя думать, что такие абстрактные сущности, как фонемы, слова, падежи и т. п., в действительности составляются из дифференциальных или интегральных признаков. Применение компонентного анализа для исследования значений служит одним из эффективных средств выявления тех отдельных сторон значения, которые наиболее полно выражают его сущность, отличая ее от сущности других значений. Метод компонентного анализа предполагает не только мысленное расщепление объектов на части, но и их синтез. При этом синтез осуществляется на новом, более высоком уровне познания, в результате чего постигается строение объекта, выявляются скрытые до анализа стороны, определяется специфика объекта.

ЛЕКЦИЯ 5. КОНСТРУКТИВНЫЙ МЕТОД. ГЕНЕРАТИВНЫЙ И ТРАНСФОРМАЦИОННЫЙ МЕТОДЫ

ПЛАН

1.Теоретические и историко-научные основы конструктивного подхода в лингвистике

2. Н. Хомский как основатель теории «порождающей грамматики». Генеративизм

3. Содержание и техника трансформационного метода

4. Плюсы и минусы лингвистического конструктивизма

1

В середине 60-х гг. XX в. в лингвистике возникло новое направление, основанное на принципе, первоначально сформулированном в рамках математики и математической логики, – требовании конструктивности теоретических объектов: объект может быть принят как объект теории, только если он может быть построен; говорить о существовании каких-либо объектов и возможности их познания ученый может лишь в том случае, если умеет эти объекты теоретически построить или смоделировать. Одним из основных понятий конструктивного метода стал алгоритм.

Первоначальные идеи этого рода были выдвинуты уже Платоном и Панини и в той или иной степени повторялись впоследствии (Аристотель, Спиноза, Потебня и др.); непосредственную же основу для новых лингвистических идей дали работы У. Куайна и Н. Гудмена. В этой связи как частная разновидность конструктивизма в лингвистике возникли теории порождающих (генеративных) грамматик.

В порождающих грамматиках каждый конкретный язык понимается как набор предложений, имеющих некую идеальную фонетическую форму и связанную с ней семантическую интерпретацию. Система правил, которым подчиняется это соотношение «звук – смысл», и составляет грамматику данного языка. Теория языка понимается как теория грамматик в указанном смысле термина, и ее основная задача – изучение универсальных свойств языка и порождения речи.

Но, задавшись целью отразить динамический аспект языка и синтез речи, генеративисты подчеркнули, что грамматическое порождение нельзя понимать в том же смысле, что и реальное «производство» предложений в речевой деятельности человека, и что порождение – это понятие, употребляющееся в математическом смысле для характеристики рекурсивного перечисления членов множества. Термин «порождение», используемый в данном смысле, связан тесно и с другим динамическим понятием генеративной грамматики – понятием трансформации: трансформационное правило показывает, как производится нечто из чего-то другого путем всяческих перемещений, перестановок, включений, отбрасываний и т. п.

В основе лингвистического конструктивизма лежит представление о порождающей модели язы­ка, то есть о конечном наборе правил, способных задать, или поро­дить, все правильные, и только правильные, предложения языка. Таким образом, конструктивизм не описывает язык, как это делала традицион­ная лингвистика, в том числе и структурная, а представляет про­цесс моделирования языка.

Зарождение конструктивизма связано с послевоенным стремлением к модели­рованию, с компьютерной революцией, с построением модели гене­тического кода, с развитием машинного перевода и математической лингвистики.

2

ГЕНЕРАТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА (или порождающая лингвис­тика) — направление в структурной лингвистике, возникшее в 1950-е гг., основателем которого является американский лингвист Ноам Хомский. Г. л. настолько изменила большинство представле­ний традиционной структурной лингвистики, что ее называют «хомскианской революцией» в языкознании.

Н. Хомский сводит к грамматике всю языковую систему: язык представляет собой набор формализованных описаний предложений, из которых как частности вытекают звуковая сторона и значение языковых единиц. «Грамматика – это устройство, которое, в частности, задает бесконечное множество правильно построенных предложений и сопоставляет каждому из них одну или несколько структурных характеристик. Возможно, такое устройство следовало бы назвать порождающей грамматикой...».

Такая позиция практически отождествляет понятия язык и грамматика. В свете постулатов Хомского именно грамматика является носителем тех языковых универсалий, которые, по его мнению, лежат в основе любого языка. В грамматиках различаются две группы свойств – «формальные универсалии» и «содержательные универсалии». Первые представляют собой виды правил и их преобразования; сторонники этой теории стремятся использовать одни и те же правила и преобразования для описания самых различных языков. Вторые, «содержательные универсалии», охватывают лексические единицы, группирующиеся в такие категории, как «имя», «глагол», «прилагательное», а также «универсальную фонетику». Языковые универсалии объединяются в «универсальную грамматику», которая и составляет базис существования и функционирования языка в нашем языковом сознании. Такая «универсальная грамматика» является врожденной, и в этом смысле Хомский – сторонник картезианской философии. Он исходит из представлений о том, что глубинные синтаксические конструкции, составляющие основу языка, передаются по наследству от поколения к поколению, обеспечивая каждому индивидууму возможность овладеть языком своих предков.

Тот факт, что ребенок овладевает любым языком, объясняется как раз тем обстоятельством, что в своей основе грамматики всех языков совпадают (универсальная грамматика). Она определяется как система принципов, условий и правил, присущих любому человеческому языку, что происходит не случайно, а в обязательном порядке. Каждое такое правило представляет собой не что иное, как «порождающий», или «абстрактный», процесс, дальнейшее развитие понятия «импликации» у Л. Ельмслева. Под импликацией понимается порождение одного элемента речевой цепи другим элементом, соседствующим с первым; импликация предстает при таком понимании функцией детерминации между элементами текста. Примером импликации (в данном случае морфофонематической) служит отношение 'дj' ~ ж в случае 'ходjу' ~ хожу: 'д' имплицирует 'ж' в соседстве с 'j'.

Наиболее понятной и простой для объяснения является модель «по непосредственно составляющим». Надо сказать, что трансформационный метод преж­де всего отличается от традиционного языкознания тем, что он в буквальном смысле перевернула представления о том, как, с какой стороны языковой иерархии порождается речь. Традиционные представления: из звуков складываются части слов, из них — сло­ва, из них — словосочетания, а из словосочений предложения. С точки зрения трансформационного метода порождение речи происходит от синтаксиса к фо­нологии, то есть начиная с самых абстрактных синтаксических структур.