Документ
.rtfПётр Ефи́мович Ше́лест (укр. Петро Юхимович Шелест; (14 февраля 1908, село Андреевка, Змиевской уезд, Харьковская губерния — 22 января 1996, Московская область) — советский партийный и государственный деятель, член Политбюро (Президиума) ЦК КПСС (1964—1973), первый секретарь ЦК КП Украины (1963—1972).
Член ВКП(б) с апреля 1928 года, член ЦК КПСС (1961—1976), член Политбюро (Президиума) ЦК КПСС (1964—1973) (кандидат в члены Президиума ЦК КПСС в 1963—1964 гг.). Депутат Верховного Совета СССР (1958—1974), член Президиума Верховного Совета СССР (1966—1972).
Биография
Родился в селе Андреевка Змиевского уезда Харьковской губернии (ныне Балаклейского района Харьковской области Украины) в семье крестьянина-бедняка, полного Георгиевского кавалера войны с турками Ефима Дмитриевича Шелеста.
Окончил земскую четырёхлетнюю школу (1913—1917). Батрачил, работал почтальоном, с 1922 года рабочим на железной дороге. Полностью облысел после перенесённой малярии. В октябре 1923 года вступил в комсомол. С 1926 года на комсомольской работе. В 1927—1928 годах учился в Изюмской окружной одногодичной совпартийной школе. В 1928 году — секретарь Боровского районного комитета комсомола Харьковского округа. В 1929 году месяц на учёбе во Владикавказской горно-пулемётной школе, после направлен в Харьков на учёбу в трёхгодичную партийную школу имени Артёма. С 1930 года на учёбе сначала на рабочем, потом на металлургическом факультетах Харьковского института народного хозяйства (в том же году Харьковский инженерно-экономический институт), не окончил. В 1932 году без отрыва от учёбы работал редактором радиогазеты «Комсомолец Украины».
В 1932—1935 годах работал на Мариупольском металлургическом комбинате им. Ильича и одновременно учился на вечернем отделении факультета по горячей обработке металлов Мариупольского металлургического института (инженер-механик). В 1935—1936 годах работал в Харькове в Главморсудснабе.
В 1936—1937 годах служба в рядах Красной Армии курсантом 30-го отдельного учебного танкового батальона в Днепропетровске, по сроку выпуска аттестован старшим лейтенантом.
1937—1963 годы
В 1937—1940 годах работал на Харьковском заводе «Серп и молот», с 1939 года главным инженером. В 1940 году главный технолог харьковского завода № 75.
С 1940 года на партийной работе: секретарь Харьковского горкома партии по оборонной промышленности в 1940—1941 годах. С декабря 1941 года заведующий отделом оборонной промышленности Челябинского обкома партии. В 1942—1943 годах — инструктор Отдела оборонной промышленности Управления кадров ЦК ВКП(б). С августа 1943 года — парторг ЦК ВКП(б) Саратовского завода № 306. С августа 1945 года — заместитель по авиационной промышленности секретаря Саратовского обкома партии. С августа 1946 года — парторг ЦК ВКП(б) Саратовского завода № 292. Некоторое время заочно учился в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б).
В 1948—1950 годах — директор Ленинградского авиационного завода № 272.
В 1950—1954 годах — директор Киевского завода № 473. В 1953 году одновременно некоторое время был первым заместителем председателя Киевского горсовета.
В 1954 году второй секретарь Киевского горкома Компартии Украины. В 1954—1957 годах второй секретарь Киевского обкома КП Украины. После XX съезда КПСС в апреле-декабре 1956 года возглавлял Комиссию Верховного Совета СССР по реабилитации незаконно репрессированных граждан на территории Киевской и Винницкой областей.
С февраля 1957 года по 1962 год первый секретарь Киевского обкома партии. В августе 1962 года был избран секретарём ЦК КПУ по промышленности (выдвинут Н. С. Хрущёвым и Н. В. Подгорным), а в декабре 1962 г. — Председателем Бюро ЦК КПУ по промышленности и строительству.
1963—1973 годы
2 июля 1963 года по прямому предложению Н. С. Хрущёва был избран первым секретарём ЦК КПУ. Под влиянием Н. В. Подгорного и Л. И. Брежнева активно участвовал в смещении Н. С. Хрущёва, на расширенном Президиуме ЦК КПСС в 1964 году первым выступил с критикой Н. С. Хрущёва.
Как вспоминал сын П. Е. Шелеста Виталий : «Его впоследствии мучило то, что он выступил против Хрущёва, которого считал человеком талантливым и преданным делу. В 1977 году, когда уже ушёл в отставку и Николай Подгорный, они встретились с отцом. „Ошиблись мы, Петро“, — говорил Подгорный, на что отец разводил руками, мол, „это же ты мне присоветовал“. Перед смертью, в последние недели жизни, он часто вспоминал об этом. Я был возле него в больнице в последние дни и он, уже будучи в бреду, повторял: „Не трогайте Никиту Сергеевича“».
Был инициатором ввода войск в Чехословакию в 1968 году. Проводил линию на замену чехословацкого руководства более лояльной к Москве группой руководителей.
19 мая 1972 года был снят с должности первого секретаря ЦК КПУ «в связи с переходом на должность заместителя председателя Совета Министров СССР».
Наиболее весомыми примерами вклада в культуру Украинской ССР при непосредственном участии П. Е. Шелеста являются: Историко-культурный заповедник на Хортице, Музея народной архитектуры и быта Украины в Пирогове, многотомной «Истории городов и сел Украинской ССР», дворец культуры «Україна».
П. Е. Шелест лично защищал Николая Винграновского и Ивана Драча от обвинений в национализме. Выступал с критикой Е. А. Евтушенко в еврейском национализме. По воспоминаниям Юрия Фиалкова, Пётр Шелест не отличался высокими манерами и ругался матом.
В апреле 1973 года написал заявление об освобождении от работы в связи с уходом на пенсию, был выведен из Политбюро ЦК КПСС. С мая 1973 г. персональный пенсионер союзного значения.
После 1973 года
В 1974—1984 гг. работал начальником опытно-производственного конструкторского бюро на авиационном заводе в Подмосковье.
Последние годы прожил на Пресне, незадолго до августа 1991 года был избран членом партийной комиссии Краснопресненского РК КПСС.
Его вдова рассказывала, что в их семье всегда говорили на русском языке, но перед кончиной Пётр Ефимович вдруг стал бредить на украинском.
В 1991 году он приветствовал провозглашение независимости Украины, а в 1993 году впервые после отставки смог приехать в Киев, о чём давно мечтал и что ему было запрещено после отстранения от должности. Он приехал и имел публичные выступления, вызвавшие большой интерес.
Умер в Подмосковье 22 января 1996 года, а 13 июня 1996 года перезахоронен в Киеве на Байковом кладбище.
Первая жена Любовь Банна (умерла в 1942 году от рака), вторая жена (с 1942 года) Ираида Павловна Мозговая, сыновья старший Борис (1933 г. р.) и младший Виталий (1940 г. р.).
Автор нескольких книг. На основе его воспоминаний были изданы: «…Да не судимы будете. Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПРС» (М., 1995) и «„Справжній суд історіі ще попереду“. Спогади. Щоденники. Документи. Матеріали» (Киев, 2003).
ПЕТР ШЕЛЕСТ И ЕГО ВРЕМЯ
Среди определенной части наших общественных деятелей в последние несколько лет сформировалась тенденция помпезно отмечать всякого рода специфические юбилеи, как-то: юбилей Владимира Щербицкого, бывшего первого секретаря ЦК КПУ и члена Политбюро ЦК КПСС, юбилей комсомола Украины и т.д.
Это понятно. Большинство фигурантов нашей нынешней политической сцены прошли через комсомольские руководящие органы, да и к деятельности В.В. Щербицкого были в той или иной мере причастны.
Но почему-то не вспоминают предшественника Щербицкого - Петра Ефимовича Шелеста, а ведь он был намного более яркой, колоритной и знаковой фигурой в истории советской Украины, да и всего геополитического образования, именовавшегося СССР.
Политическая судьба Петра Шелеста весьма поучительна. Будучи одновременно и убежденным коммунистом, и настоящим украинцем (не только по 5-й графе в паспорте и анкетах), он наивно верил, что Украина может быть суверенным государством в составе Советского Союза. И действовал соответственно, что и привело его к вполне закономерному краху. Шелест хотел, чтобы Украина была Украиной, а не Малороссией, на этом и сгорел. Москве был нужен русификатор, который привел бы Украину к общему знаменателю этнически абстрактной, но насквозь русифицированной советской территории, сделав Украину чем-то абсолютно неотличимым от Тамбовщины и Саратовщины.
Шелест для этой миссии явно не подходил, тут был нужен Щербицкий. Щербицкий, который, несмотря на все лубочные картинки рачительного хозяина республики, рисуемые его былыми сподвижниками в нынешних мемуарах, абсолютно покорно "щелкал каблуками" и "брал под козырек", выполняя программу деукраинизации Украины.
Разумеется, степень украинского патриотизма Шелеста преувеличивать не стоит. Все было в достаточно жестких партийно-советских рамках. Петр Ефимович не мог себе позволить и десятой части того, что позволял себе, например, первый секретарь ЦК КП Литвы Снечкус. Это и понятно, за Украиной всегда следили с утроенной бдительностью. Боялись. Ведь без Литвы СССР мог бы существовать (и существовал все 20-е и 30-е годы, равно как и без Эстонии и Латвии, без Молдавии), а вот без Украины... И потому то, что в Прибалтике проходило как невинная забота о национальном своеобразии, на Украине создавало ее партийному вожаку серьезные проблемы, порождало доносы товарищей по партии, ярость московских кураторов и дежурные обвинения в "национализме".
Впрочем, обо всем по порядку. Петр Шелест родился в 1908 году в селе Андреевка на Харьковщине. Кстати, кураторы, в силу своей неосведомленности, с особой настороженностью относились к выходцам из Западной Украины, а тут по их "скрижалям" у Шелеста все было чисто. Харьковщина, самый восток Украины, граница с Россией... Если бы кураторы были знакомы с реальной историей украинского национализма, то знали бы, что большинство идеологов украинского национализма - выходцы именно с востока страны, а в начале ХІХ века Харьков и Харьковский университет были тем, чем в конце ХІХ века (и по сей день) станет Львов.
Но к Шелесту все это никоим образом не относилось. У него по коммунистическим канонам образцово-показательная биография: сын крестьянина-бедняка, комсомольский активист, рабочий по социальному положению. На вопрос личного листка по учету кадров "Были ли колебания в проведении линии партии и участвовал ли в оппозициях (каких, когда)?" Шелест честно отвечал: "В оппозициях не участвовал, колебаний в проведении линии партии не имел".
Но Шелест имел кой-чего похуже - прапрадеда Степана Шелеста, сотника Запорожского войска, погребенного с почестями и военными отличиями в Холодном Яру под Чигирином.
Этот запорожский сотник, его неукротимый дух время от времени просыпался в душе потомка и портил ему номенклатурную карьеру.
Отец Шелеста, Ефим Дмитриевич, был старым солдатом, участником русско-турецкой войны 1877 года, сражавшимся на Шипке. Из армии он вернулся после 20-летней службы унтер-офицером и полным Георгиевским кавалером.
Комсомольская юность его сына не вызывает особого интереса, все как у многих: трудился, учился, выполняя комсомольские поручения.
Окончил Мариупольский металлургический институт, работал заместителем начальника цеха там же, в Мариуполе.
Интересно, как в своих мемуарах "Справжній суд історії ще попереду" Шелест описывает некоторые события 30-х годов. Например, голодомор: "В то время, 1932 - 1934 годы, на Украине был страшный голод. В селах вымирали от голода семьями, даже целыми селами. Во многих местах было даже людоедство - это была трагедия.
Но все же когда-то станет известно, сколько от голодной смерти в те годы погибло людей. Это было просто преступление нашего правительства, но об этом стыдливо молчат. Все списывается на успехи и трудности "роста".
А вот о репрессиях: "Из письма узнаю, что родной брат Любы (первой жены Шелеста. - Авт.), Банный Николай - научный сотрудник Харьковского инженерно-экономического института, арестован по политическим мотивам. Репрессирован и мой племянник, Володя Коробко, который работал управляющим делами Днепродзержинского металлургического завода. Репрессированы два моих близких товарища по рабфаку и институту - Петр Марченко и Павел Харченко". Репрессии действительно были массовыми, затягивая в свой водоворот миллионы людей.
В этот момент Шелест принимает решение пройти военную срочную службу и отправляется в Днепропетровск, в танковый полк.
В мемуарах он не мотивирует этот неожиданный шаг. Действительно, зачем замначальника цеха крупного завода в возрасте 28 лет, имея жену и ребенка, вдруг отправляться в армию и проходить там курс молодого бойца? Скорее всего, хотелось таким образом пересидеть "смутное время", впрочем, "особисты" его и там достали и даже учинили несколько душеспасительных бесед. Но все обошлось. Из армии Шелест вышел старшим лейтенантом-танкистом. И снова - на завод. Теперь уже - харьковский "Серп и молот". Солидный заводской стаж сыграет затем и с Шелестом, и с другими партийными работниками злую шутку. Они приобретут несокрушимую уверенность, что общество - это просто большой завод, а отдельные сферы его бытия - цеха.
Очень своеобразно оценивает сам Петр Ефимович то время, которым впоследствии усиленно будет призывать гордиться, ибо там всяческие "днепрогэсы" и "магнитки", которые, надо сказать честно, не стоят тех миллионов человеческих судеб, жизней, костей, на которых они стоят.
А ведь идет уже 1939-й, когда изувера Ежова сменил более лояльный Берия, когда, казалось, основная волна репрессий схлынула.
И тем не менее, как пишет П. Е. Шелест: "Время было тревожное и неспокойное со всех точек зрения. Почти каждый день, точнее говоря, каждую ночь происходили аресты работников завода. Было арестовано много кадровых, квалифицированных рабочих, не говоря уже об арестах среди ИТР, вместе с начальником пожарной охраны завода. Всего было арестовано около 80 человек. Некоторые из них вернулись на завод, но они сохраняли "гробовое молчание" о том, что с ними произошло и за что их арестовали. О судьбе многих наших заводчан мы так ничего и не узнали, они бесследно исчезли. Клеймо "враг народа", "оппортунист" не сходило со страниц газет, звучало в радиорепортажах, выступлениях партийных деятелей. Народ и в целом партия были политически затерроризированны. Все друг друга боялись, не доверяли: отец - сыну, сын - отцу. Доносы властно вошли в жизнь каждого. Очень было тяжелое время, и многие из нас выжили случайно".
Во время войны Шелест работал в авиационной промышленности, в Саратове и Ленинграде; в городе на Неве он задержался до 1950 года. А 17 апреля 1950-го вернулся на Украину, в Киев, директором авиазавода. Всего после войны он провел на Родине 22 года и 10 дней. День, когда по настоянию Брежнева его перевели в Москву, Шелест назвал "самым черным днем" своей жизни. Украину он действительно искренне любил и не считал, как многие коллеги по партии, всего лишь "стартовой площадкой" для "прыжка" в союзное руководство.
О своей работе в родном крае Шелест отозвался в мемуарах так: "Работали хорошо, дружно, и о каждом, с кем мне приходилось работать, могу сказать только хорошее. Исключением являются некоторые, и в первую очередь Щербицкий, Ватченко, Грушецкий. Это тупые, лукавые люди, подхалимы, льстецы и подлецы, которые кому угодно могут наступить на горло, перегрызть его, чтобы только достичь успехов в карьере. Ума, способностей нет у таких типов. Вот они и пользуются для достижения своей цели мерзким арсеналом лжи, лести, угодничества, беспринципности... Жаль, очень жаль было партийную организацию республики, народ Украины, что они находятся под руководством таких тупиц, политических авантюристов, которые предают интересы своего собственного народа". Жестко сказано, но в части, касающейся предательства интересов собственного народа, абсолютно справедливо.
Оценку Щербицкому как политику и человеку поставил Чернобыль. Во время этой величайшей катастрофы вместо того, чтобы броситься спасать своей народ, он спасал свою должность. Он способствовал той официальной лжи и дезинформации, которая тысячам украинцев стоила жизни, а миллионам - здоровья. А ведь всего-навсего нужно было сказать людям правду, организовать прием йодистых препаратов - и множества драм можно было избежать. Можно было спасти десятки тысяч детей от рака щитовидной железы. Можно было бы, если бы Щербицкий не был номенклатурным карьеристом, типичным порождением верхушки КПСС... Когда история поставила его перед выбором - спасение народа или спасение собственного кресла, - он без колебаний выбрал кресло. Такой выбор он делал всю свою жизнь. Карьера превыше всего, самое большое несчастье - это не гибель народа, а выпадение из номенклатурной "обоймы". Сразу же после катастрофы Щербицкий устроил первомайскую демонстрацию, куда погнали детей. Под яркое радиоактивное солнце... Москва сказала ему "не паникуй", он и "не паниковал"... Отменить демонстрацию, значит, разгневать старших товарищей из Политбюро. А этого Щербицкий смертельно боялся.
Не для того столько лет карабкался наверх... Между прочим, у него был шанс войти в историю Украины национальным героем. Для этого надо было презреть кресло и защищать народ. Скорее всего, будь на его месте потомок запорожского сотника, он так бы и поступил. Конечно, поставить вопрос о независимости Украины ему бы и в голову не пришло, но Горбачева он бы в свойственной Петру Ефимовичу манере брал бы за горло, требуя спасения людей и реальной помощи республике. В общем, история уже дала свою оценку Щербицкому, что бы там ни сочиняли его выдвиженцы, которые тоже несут свою часть ответственности за чернобыльское предательство. Это сейчас они такие разговорчивые, а тогда, в 1986-м, помалкивали, слушая весь тот бред, который изливался из "центра". Не могу забыть феноменальную по степени идиотизма, даже для газеты "Правда", статью "Соловьи поют над Припятью", где киевлянам рассказывали, как все прекрасно в окрестностях Чернобыля. И это в то время, когда леса вокруг него порыжели от радиации. А известный старшему поколению политический обозреватель Центрального телевидения Юрий Жуков, который, сидя в Москве, бодро демонстрировал, что советскому народу любая радиация нипочем, поведал, как удивились американские космонавты-слабаки, увидев из космоса футбольный матч в Чернобыле. Мол, поразила их сказочная стойкость советского "сверхчеловека". Есть подозрения, что поразило их нечто иное - запредельная клиника происходящего...
В общем, насчет предательства интересов собственного народа с Шелестом трудно не согласиться.
Хотя, безусловно, Петр Ефимович тоже не может не отдать дань обычному партийному лицемерию. Вот на странице 107 своих воспоминаний он издает звучную лирическую трель на тему интернационализма, мол, нам на национальности наплевать, "лишь бы человек был хороший":
"Заканчивается 1953 год - завод неплохо справляется со всеми технико-экономическими показателями и выполняет государственный план (речь идет о Киевском авиазаводе, где Шелест директорствовал. - Авт.). За год выпущено 350 самолетов АН-2. На заводе организована служба эксплуатации и ремонта. Начальник ее - Семен Добкин - очень энергичный и деятельный человек. Арон Добкин, младший брат Семена - главный диспетчер производственного отдела завода - тоже очень энергичный, знающий свое дело и такой же деятельный. На заводе немало работают ИТР, служащих, рабочих - евреев, никому из них не могу предъявить никаких претензий - работают честно, добросовестно, грамотно, со знанием дела и долга. Между собой дружны и сплочены, ведь в этом нет человеческого порока. Кое-кто воспринимает это как проявление "сионизма", это неумно, более того - даже абсурдно.
Ведь не в нации дело, а в отношении к работе, ответственности за порученное дело! Коллектив завода многонациональный - русские, украинцы, белорусы, евреи, грузины, армяне, татары - и я рад, что вместе с парткомом нам удалось сплотить многонациональный коллектив в одну семью".
Тут впору смахнуть слезу умиления, если бы не одно "но". Шелест был рьяным борцом против "сионизма" и "украинского буржуазного национализма". Ехидные издатели его мемуаров в Киеве снабдили книгу рядом архивных документов с подписью Петра Ефимовича.
Вот письмо Шелеста от 26 января 1965 года. Оно адресовано ЦК КПСС и называется "Письмо о поэме "Братская ГЭС" Е. Евтушенко". А в письме есть пункт 2. А в пункте сказано: "В поэме также повторяются ошибки, которые имели место в стихотворении "Бабий Яр". Это стихотворение подверглось в свое время резкой критике со стороны общественности, но автор не учел ее и опять пытается в разделе "Диспетчер света" выделить еврейскую национальность в особенную, которая в силу многих, чуть ли не исторических, причин и страданий, особенно во время Великой Отечественной войны, призвана не к созидательным функциям, а больше к распределительным во всем, даже если это касается света, который в поэме перерастает в символ счастья, добра, торжества ленинских идей.
Позиция поэта ошибочна. В данном случае гражданские чувства, чувства интернационализма изменили ему...".
"Диспетчером света" в поэме Евтушенко работает некий Изя Крамер. Но что нам за дело до его национальности, если человек-то Изя хороший и весь из себя положительный герой? А кроме того, выходит, что существуют какие-то не шибко хорошие национальности, о которых лишний раз упоминать не стоит. Что-то тут у Петра Ефимовича и его "суперинтернационалистической" партии не стыкуется...
А вот еще одно "глубоко интернациональное послание" Шелеста в Москву.
"Письмо в ЦК КПСС о посещениях Крыма крымскими татарами. 12 ноября 1965 г.
ЦК КПУ сообщает, что за последнее время, и особенно в 1965 году, участились посещения Крымской области татарами, отселенными в прошлом из Крыма (дикая акция нежно называется "отселением"! - Авт.) главным образом на территорию Узбекской ССР. Последние преследуют цель выяснить обстановку и возможности возвращения в Крым на постоянное местожительство.
Татары приезжают в города и села Крымской области, где они проживали до выселения, осматривают ранее принадлежавшие им дома (свое ведь осматривают, не чужое! - Авт.) и другие постройки, заявляют местным жителям о своем якобы скором возвращении в Крым, угрожают в некоторых случаях расправой над переселенцами, занявшими их жилище.
Так, находившийся в июне - июле с.г. в г. Бахчисарае в составе группы крымских татар некий Терлекчи, житель г. Самарканда, заявил местным жителям, что татарами создана "инициативная группа", которая собрала с каждой семьи по 5 - 10 рублей и на эти деньги направила в Москву делегацию из 60 - 70 человек. Он утверждал, что эти люди добиваются приема в правительственных инстанциях для решения вопроса о возвращении татар в Крым. По словам Терлекчи, в делегацию входят бывший секретарь Бахчисарайского райкома партии Муртазаев, дважды Герой Советского Союза Аметханов, конструктор реактивных самолетов Велиев и другие.
Приезжавшие в сентябре 1965 года в Крым некие Сулейманов, Халимов, Бекиров Сеит Мемет и Бекиров Сеит Умер, жители г. Гулистана Узбекской ССР, при встречах со своими знакомыми сообщали, что "сейчас в Москву поехала большая делегация добиваться разрешения вернуться татарам в Крым. Возвращаться будем все или никто. Татары будут убивать тех, кто, получив разрешение, индивидуально будет ехать в Крым жить, и тех, кто не захочет поехать в Крым, если будет получено разрешение на возвращение для всех".
В августе сего года в доме гражданки Токмаковой, проживающей в г. Бахчисарае, останавливались трое неизвестных крымских татар, заявивших ей, что "это наш дом и мы скоро будем в нем жить".
Некоторые из приезжающих в Крымскую область татар распространяют слухи, что им будто бы разрешили получить прописку на постоянное жительство в Крыму.
Такие действия лиц из числа крымских татар отрицательно сказываются на настроениях некоторой части населения Крымской области, особенно переселенцев, вызывают возмущение трудящихся" (Машинопись. Копия. ЦГАООУ, ф.1, оп. 24, дело 5991, л. 207 - 208).
Ну, об интернационализме больше не будем, с этим вопросом уже давно все ясно. Самое интересное, что борьба против УБН (украинского буржуазного национализма) и "сионизма" не спасла Петра Ефимовича от московских кураторов, которые и его самого записали в УБН.
Причем Шелест боролся не только против националистов - украинских и еврейских, но даже и арабских...
Выступая 15 октября 1964 г. на собрании партактива Киева и Киевской области и рассказывая членам партии об удавшемся заговоре брежневцев против Хрущева, Шелест обвинил "дорогого Никиту Сергеевича", среди прочих грехов, в присвоении звания Героя Советского Союза египетскому президенту Гамаль Абдель Насеру. И сделал это Никита вопреки воле Политбюро: "Постановили товарищи, что Насеру не надо давать Героя Советского Союза. Очень правильно (аплодисменты). Какой это герой, когда наши люди, коммунисты, беспартийные, будучи на экскурсии в ОАР, это нам известно, водили их, показывали - в яме сидели, в грязной яме коммунисты, вот коммунисты, вот присуждены, вот мы их будем расстреливать и т.д. Сколько он голов поснимал коммунистам, которые боролись за народное дело. А кто такой Насер? Националист до мозга костей, самый отъявленный националист и сейчас он проводит, вот сейчас, вот они там встречаются на конференциях, на совещаниях, как это там называется... так он ужасные вещи говорит против нас - Герой Советского Союза".
Но все равно московские ребята решили, что Шелест - националист. И как ни оправдывался, несчастный, как ни давил националистов, ничего не помогло.
А вот еще документик, который в силу его откровенности не может не вызвать улыбки. Хотя речь идет о вещах печальных. Это письмо Шелеста московскому начальству.
"Письмо в ЦК КПСС об освещении в прессе аварий на угольных шахтах Украины. 8 апреля 1965 г.
Общее количество несчастных случаев в угольной промышленности республики все еще остается высоким. В 1964 г. на шахтах травмировано более 44 тысяч человек, в том числе 656 человек смертельно. Ежегодно происходит по 25 - 30 крупных аварий с групповыми несчастными случаями...
Об авариях и их последствиях, которые имеют место на шахтах страны, наша печать, как известно, не дает никакой информации.
И это правильно. Однако, по нашему мнению, она поступает опрометчиво, когда публикует сообщения о малозначительных авариях и несчастных случаях, которые происходят на шахтах капиталистических стран. Причем такая информация в печати по времени часто совпадает с крупными авариями, происшедшими на наших шахтах.
Например, на шахте "Комсомолец" треста "Горловскуголь" Донецкой области 17 ноября 1963 г. произошел взрыв газа метана, в результате которого погибло 11 человек и 18 горняков было тяжело травмировано. В этот же день в газете "Известия" под заголовком "Жертвы катастрофы" было помещено сообщение о том, что в результате обвала на бельгийской шахте "Сен-Маргерит" на глубине 700 метров погибли два шахтера.
...За 1963 - 1964 гг. в газетах "Правда", "Известия", "Труд" было опубликовано около 50 сообщений об авариях на шахтах капиталистических стран, многие из которых произошли почти одновременно с несчастными случаями в угольной промышленности Украинской ССР. Это создает нездоровые настроения среди определенной группы рабочих и дает повод отдельным лицам для нежелательных высказываний. Особенно много недовольства и справедливых нареканий среди населения и семей погибших вызывают подобные сообщения в печати, которые появляются в дни ведения спасательных работ по извлечению пострадавших и во время похорон погибших.
Чтобы в дальнейшем не создавать почвы для политически нездоровых суждений среди некоторой части шахтеров, ЦК Компартии Украины просит ЦК КПСС обязать Государственный комитет Совета Министров СССР по прессе, радио и телевидению, а также ТАСС принять меры к тому, чтобы впредь публиковать сообщения только о крупных катастрофах на капиталистических предприятиях с непременным учетом того, чтобы и эти сообщения не совпали по времени с катастрофами на наших предприятиях угольной промышленности".