Последний гамбит

Часть III. Расследование Холмса

Отправляясь сюда, я пытался понять своё место в этих сложных процессах, место действия которых сегодня — весь мир. И вот, взявшись за разгадку русского ребуса и занимаясь делами, с «пикниками» казалось бы никак не связанными, я получаю от совершенно незнакомых мне людей в разных концах света нужную мне информацию. Это возможно, как я теперь понимаю, только при одном условии: вся моя деятельность, направленная на раскрытие тайны «пикни- ков» и их связи с событиями «чёрного вторника» проходит в русле матрицы, объемлющей эти события. И чтобы я не натворил глупостей, мне важно было понять, чем эти два мировоззре- ния отличаются одно от другого. Но после всего, что я здесь услышал, у меня появилось одно сомнение, и я хотел бы его вам высказать, господин Салем.

—Пожалуйста, мистер Холмс, я готов помочь вам разрешить его, если это в моих силах. Только прошу вас иметь снисхождение к вторичности изложения, с которым вы столкнулись в моём лице.

—Хорошо, я попробую изложить суть моего вопроса. Поскольку эта информация должна быть доступна всем, то мне представляется, что обилию сложных терминов могли бы соответ- ствовать какие-то простые символы, из которых при необходимости можно легко развернуть и

воссоздать все необходимые атрибуты двух типов мировоззрения в зрительной памяти любого человека.

—Совершенно верно, мистер Холмс. Такие простые и доступные символы существуют и о них мне много рассказывали русские: это мозаика и калейдоскоп. Каждый человек при жела- нии может понять, чем отличается «мозаика» от «калейдоскопа». Все стекляшки в мозаичной картине взаимосвязаны: достаточно сдвинуть с места или повернуть одну стекляшку, как это непременно скажется на положении не только соседних стекляшек, но и находящихся на большом расстоянии друг от друга. И хотя отдельные фрагменты картины могут претерпеть некоторые искажения, в целом её содержание останется неизменным, как бы не крутили саму картину. При желании мозаичную картину можно рассмотреть до нужной детальности; можно выделить, запомнить и воспроизвести в зрительной памяти как отдельный её фрагмент, так и картину в целом.

Другое дело «калейдоскоп»: малейший поворот или даже простое встряхивание этой иг- рушки изменяет содержание возникающей в глазке калейдоскопа картины; причем каждый раз картина будет новой и завораживающе причудливой. Но, в отличие от мозаичной картины, очередную картинку «калейдоскопа» невозможно ни предсказать, ни воспроизвести в зритель- ной памяти. Почему? — Потому, что все картинки калейдоскопа содержательно пусты, по- скольку взору наблюдателя предстаёт всё та же бесформенная груда стекляшек, но отраженная

всистеме зеркал. Эта система зеркал и улавливает самые незначительные изменения располо- жения в груде стекляшек, которая наблюдается в «глазке» калейдоскопа.

Поскольку явление, получившее название мировоззрения, принадлежит к бессознательным уровням психики, то слова «мозаика» и «калейдоскоп» — всего лишь символы, указующие на две его разновидности, которые обладают всеми перечисленными выше свойствами «мозаики» и «калейдоскопа» соответственно. Любые другие типы мировоззрения можно свести к этим двум. Миропонимание — порождение того типа мировоззрения, которому привержена психи- ка человека, но поскольку оно принадлежит сознанию, то и выражается в определённой лекси- ке. То есть, мозаичному мировоззрению будет соответствовать мозаичное миропонимание, а калейдоскопичному мировоззрению — калейдоскопичное миропонимание. Отсюда можно сделать вывод, что мозаичное мировоззрение едино и целостно, и всё в нём причинно- следственно обусловлено. В таком мировоззрении мир предсказуем, то есть он устойчив в смысле предсказуемости под воздействием внутренних, внешних изменений и управления. Другими словами, любые новые факты, события, явления и процессы, ставшие достоянием мозаичного мировоззрения, только дополняют и детализируют содержание уже сложившейся целостной картины мира. Отсюда в мозаичном миропонимании естественно вырабатывается представление о познаваемости объективной реальности.

В отличие от мозаичного мировоззрения, мировоззрение калейдоскопическое — набор ни- чем не связанных случайных фактов, событий, явлений и процессов. В таком мировоззрении мир не обладает устойчивостью в смысле предсказуемости, что означает: всякие новые факты,

103

Последний гамбит

события, явления и процессы, ставшие достоянием калейдоскопического мировоззрения до неузнаваемости изменяют всю картину мира, что в общественном сознании закрепляется в стереотипе о непознаваемости мира.

Поэтому, когда речь заходит о мировоззрении, сознание обозначает словами только какие- то первичные предельно обобщающие категории, о которых мы уже говорили и которые ус- ловно можно разбить на две группы:

∙материя, информация и мера;

∙материя, энергия, пространство и время.

При этом вторая группа образов по существу является вторичной по отношению к первой (что-то наподобие зеркального отображения или «эха» первой) и принимается в качестве пер- вичной ошибочно теми, чье мировоззрение более склонно к калейдоскопическому видению мира.

Отсюда те, кто оперирует на бессознательных уровнях психики первой группой образов, воспринимают бесконечную вселенную как процесс триединства материи, информации и ме- ры, и мир для них предстаёт в виде целостной мозаичной картины, в которой всё причинно- следственно обусловлено. Те же, кто на бессознательных уровнях психики оперирует второй группой образов (материя, энергия, пространство и время), воспринимают окружающий мир как калейдоскоп ничем не связанных меж собой случайных событий.

Слова «материя, информация, мера, энергия, пространство, время» — только «пальцы», указующие на объективные явления, предстающие на бессознательных уровнях психики в ви- де образов, трудно различимых уже потому, что они воспринимаются в качестве предельных, первичных и обобщающих всё. И каждый, кому эти образы предстают на уровне сознания, во- лен называть их своими словами, опираясь на доступный его профессиональному уровню по- нятийный и терминологический аппарат. Вы, наверное, знаете, мистер Холмс, как почитают в России Пушкина?

—Да, господин Салем, в день моего вылета из Лондона мы с моим другом Ватсоном много говорили о Пушкине и пришли к выводу, что его творчество каким-то таинственным образом связано с «пикниками».

—Я скажу больше, — подхватил новую тему Салем и раскрыл свою папку с бумагами, ко- торую он забрал из кабинета. — Русские утверждают, что Пушкин на генетическом уровне владел знаниями уровня древнеегипетских иерофантов. Его дед по материнской линии при- надлежал к знатному эфиопскому роду, среди которых были и те, кто восходил к одной из правящих династий древнего Египта. К этому можно добавить, что одна из жён Моисея, о ко- тором даже Фрейд писал, что он был египтянин из жреческого сословия, — была эфиоплянка. То есть Пушкин на уровне информации, передаваемой по линии родовых эгрегоров, мог отли- чить исторически реального Моисея от Моисея, описанного в Библии, и одним из аргументов этого может служить отрывок из его ранней поэмы «Гаврилиада».

С этими словами он раскрыл папку и достал из неё несколько листов бумаги со стихами.

—Не ручаюсь за адекватность ритмики, но смысловая сторона стихов по оценкам русских специалистов, в совершенстве владеющих английским, передана полностью1.

С рассказом Моисея Не соглашу рассказа моего:

Он вымыслом хотел пленить еврея, Он важно лгал, — и слушали его.

Бог наградил в нем слог и ум покорный, Стал Моисей известный господин, Но я, поверь, историк не придворный, Не нужен мне пророка важный чин!

Зачитав стихи, Салем откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на собеседни- ка, ожидая от него каких-то возражений. Холмс молча смотрел в глубину темного сада.

1 При подготовке книги к изданию все тексты А.С.Пушкина, взяты из ПСС русского издания 1994 года.

104

Часть III. Расследование Холмса

—Ну, что вы можете сказать по поводу этих стихов, мистер Холмс?

—Только одно: очень жаль, что я не знаю русского языка и потому весь в ожидании ком- ментариев.

—По моему, в этих стихах Пушкин не говорит о том, каким был исторически реальный Моисей, но пытается дать понять читателю, что образ библейского Моисея, его не устраивает.

Вначале XIX века многие в России посчитали эту поэму за «ошибки молодости»1 юного даро- вания. Но для посвященных в искусство управления социальными процессами — эти «ошибки молодости» по тому времени были опасным знаком. Стихи говорили о том, что в России поя- вился некто, способный при определенных обстоятельствах отличить Откровение, данное Бо- гом людям через пророка, от рассказа об Откровении тех, для кого их праведность была не-

приемлема. Этот «некто» готов был открыть человечеству истинные цели «обладателей писа- ния2» и, как оценили его противники, мог продолжить дело, начатое три тысячи лет назад Эх- натоном.

Поэтому не удивительно, что Пушкин мог обладать способностью к различению двух групп образов, о которых мы только что говорили, как некой целостности. Русские подарили мне его удивительную повесть в стихах «Домик в Коломне», написанную октавами. Мы занялись её переводом на арабский и английский, поскольку уже в первой октаве предисловия к ней поэт очень своеобразно выразил своё отношение к двум типам мировоззрения, используя лексику поэтического цеха:

Четырехстопный ямб мне надоел: Им пишет всякий. Мальчикам в забаву Пора б его оставить.

Это — об «амуновской четвёрке», привычно воспринимаемой и сегодня в качестве пре- дельных обобщающих категорий мироздания3, которая служит основой мировоззрения калей- доскопа. Уже тогда Пушкин полагал, что такому мировоззрению привержено большинство (им пишет всякий), для которого причудливая смена впечатлений — забава4. На вашем языке это- му русскому слову может соответствовать английское слово — «picnic», переводимое на рус- ский, как приятное времяпрепровождение. Вот и получается, что словом «пикник», пришед- шем в русский язык из английского лексикона, на бессознательных уровнях психики кодиру- ется мировоззрение калейдоскопа, о чём и говорят все картинки русского «ребуса». А что мог по тем временам Пушкин противопоставить мировоззрению калейдоскопа, в рамках которого жизнь непознаваема? — Постижение вечности.

1Если и есть в ней ошибка, то до её понимания не поднялись ни современники поэта, ни официальные «пуш- кинисты» нашего времени. В цитированном фрагменте «Гавриилиады» образ библейского Моисея пока еще не отделился от истинного образа своего исторически реального прототипа, но зато какова целеустремленность!

2В Коране «обладателями писания» называются те, кто искажал откровения даваемые Свыше через пророков.

3Спросите сегодня любого представителя светских или богословских наук (от студента до профессора), про- живающего в западной (библейской) цивилизации: Первичные предельные образы каких явлений вселенной он может назвать в качестве обобщающих? И вы получите неизменный ответ (возможно с небольшими вариациями): материя, энергия, пространство и время, хотя при современном уровне базового образования даже в пределах средней школы бывшего СССР, любой здравомыслящий человек способен самостоятельно, без подсказки извне, подняться до понимания:

что энергия — та же материя, но в устойчивых переходных состояниях из одного агрегатного состояния вещества в другое, которых современная наука знает всего лишь пять (вакуумное, плазменное, газообразное, жидкое и твердое);

что время — есть мера соотношения частот взаимовложенных колебательных процессов вселенной, один из которых люди принимают за эталонный, привязывая к нему для ведения всевозможных расчетов частоты — «времена» других колеба-

тельных процессов (во вселенной статики нет). Так на планете Земля, в качестве меры всех других «времен» (историческо- го, социального, биологического, физического и пр.) принято астрономическое время — частота процесса вращения плане- ты вокруг своей оси и вокруг солнца;что пространство — тоже всего лишь мера соотношения субъективно принятых эталонов длины и производных от них

площади и объема. Поэтому даже сегодня одновременно сосуществуют футы и метры, привязанные один к другому.

Поэтому выше и было сказано, что материя, энергия, пространство и время — вторичны по отношению, к тройному созвучию — триединству материи, информации и меры.

4 По словарю В.И. Даля: «забава» — приятное занятие скуки ради, игрушка, увеселение потеха.

105

Последний гамбит

Я хотел Давным давно приняться за октаву.

Салем достал из кармана своего белого пиджака казалось бы прекрасный «Паркер» с золо- тым пером и обругал американцев за то, что металлическая резьба колпачка навинчивается на пластмассовую резьбу корпуса, вследствие чего резьбовая пара быстро изнашивается и авто- ручка обретает способность рассыпаться в руках на части в самый неподходящий момент. Справившись с неудобным «Паркером», которым он по каким-то причинам дорожил, Салем вывел на салфетке симметричную восьмёрку, после чего повернул салфетку на 90О и продол- жал свой рассказ.

— Видите, мистер Холмс, октава — восьмёрка, но если посмотреть с другой стороны, то она же и знак бесконечности — единой и целостной вселенной, в которой всё причинно- следственно обусловлено. Но таким мир воспринимается только в мозаичном мировоззрении, в котором вселенная — процесс триединства материи, информации и меры. Я думаю, что Пушкин в своём мировоззрении не разделял образы этих трёх проявлений объективной реаль- ности, а воспринимал их как единое тройное созвучие, о чём и сказал в поэтической форме.

А в самом деле: я бы совладел С тройным созвучием. Пущусь на славу

Ведь рифмы запросто со мной живут: Две придут сами, третью приведут.

И действительно, триединство — тройное созвучие материи, информации и меры. Другими словами, не бывает материи вообще: любая вещь имеет материальную, информационную и мерную составляющую, и все они равны с точки зрения их восприятия, — ни одна не является

первичной по отношению к другой и ни одна не может в конкретной вещи обходиться без двух других. Более того, в конкретной вещи эти три составляющие взаимосвязаны так, что ни одну из них нельзя отделить от двух других — они всегда вместе. Только в процессе познания объективной реальности происходит «расчленение тройного созвучия» на категории материи, информации и меры.

При этом словами «две придут сами, третью приведут», Пушкин по-моему затронул ка- кие-то, пока еще неведомые библейской технократической культуре «технологии», которыми возможно владели отдельные индивиды допотопной цивилизации, которых окружающие при- нимали за богов. Если человек способен в своём воображении представить образ вещи (ин- формацию), её меру (упорядоченность не только на молекулярном, атомном, но даже на ваку- умном — эфирном уровне1), то поскольку в сотворённом Богом мироздании всё выходит из вакуума и всё в вакуум возвращается, — должна явить себя и материальная сторона вещи.

—Господин Салем, вы так убедительно рассказываете об этих технологиях, что у меня не- вольно возникает вопрос: уж не владеете ли вы этими технологиями сами? — спросил Холмс.

—К сожалению, — улыбнувшись, сказал Салем, — эти технологии мне не доступны. Но

вот моя жена утверждает, что известная под именем Саи Бабы в современной Индии лич- ность2, воспринимаемая многими в качестве воплощённого среди людей бога, владеет подоб- ными технологиями, которые внешне неотличимы от фокусничества. Сам Саи Баба себя богом не считает, но, тем не менее, полагает, что любой человек может творить вещи из «ничего», то есть из вакуума силою своего воображения.

1 Согласно современным гипотезам об эфире (В.А.Ацюковский, «Эфиродинамические гипотезы»), все эле- ментарные частицы вещества (протон, нейтрон, электрон и др.) — вихри первочастиц эфира — амеров, диаметр которых соотносится с электроном также, как диаметр электрона с диаметром галактики, а скорость движения амеров во много раз превосходит скорость света. Причем методология эфиродинамики позволила не только одно- значно определить, что эфир есть газ со всеми свойствами, включая и сжимаемость и вязкость, но и строго вы- числить эти свойства с помощью формул обычной газовой динамики, после чего нашли объяснение многие непо- нятные явления микро и макромира с единых позиций.

2 Приверженцы религии Саи Бабы и он сам считают его воплощением Рамы и Кришны.

106

Часть III. Расследование Холмса

—Удивительно… Я только что перед поездкой к вам получил предложение вылететь из Каира в Бомбей по делам фирмы, которую представлял здесь на конференции.

—Если вы, мистер Холмс, ни разу не бывали в Индии, то я настоятельно рекомендую вос- пользоваться случаем и заодно посетить резиденцию Саи Бабы.

—А как далеко находится место пребывания Саи Бабы от Бомбея?

—Небольшой городок Путтапарти расположен южнее Бомбея. Но там есть свой аэропорт, куда из Бомбея дважды в неделю в течение часа доставляют паломников. Если вы действи- тельно надумаете отправиться в Индию, то моя жена может дать вам все необходимые справки относительно поездки.

—Спасибо, господин Салем, если я соберусь в Бомбей, то обязательно проконсультируюсь

свашей женой. А сейчас, до конца вечера, я хотел бы задать вам ряд вопросов, которые, как мне кажется, связаны с русскими ребусами.

—Пожалуйста, мистер Холмс, я к вашим услугам.

—Как вы думаете, господин Салем, что может означать эта фраза?

Холмс подвинул к себе салфетку со знаком бесконечности и крупными буквами вывел: «Sunlight everywhere».

—Солнечный свет везде? Откуда эта фраза, мистер Холмс?

—Она из завещания Троцкого. Русские в своих беседах упоминали этого деятеля?

—Да, мистер Холмс, и неоднократно. Но они больше говорили о троцкизме, как об особом типе строе психики, при котором говорят одно, а делают другое. В исламе ему соответствует понятие одержимости, а Троцкий по их мнению, в полной мере был воплощением этого строя психики. Что касается написанной вами фразы, то ею древнеегипетские жрецы обычно закан- чивали любое ритуальное мероприятие в присутствии толпы. По-своему понимая смысл еди- нобожия и поддерживая толпо-«элитаризм», они видели свою задачу в том, чтобы убедить толпу, что Солнце и есть бог.

—Вы хотите сказать, что эта фраза в те времена означала примерно то же, что в современ- ном христианском ритуале означает «Аминь».

—Совершенно верно. «Аминь» это — собственное имя господа, которому в действитель- ности поклоняется и церковь имени Христа, но это не имя Христа — Иисуса, — которого цер- ковь громогласно именует своим Господом. В том, что Аминь действительно господь тех, кто дал христианам символ веры, каждый может убедиться, заглянув в Откровение Иоанна Бого-

слова: «И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и ис- тинный, начало создания Божия»1.

Аминь, Амен (латинское), Амун, Амон — вариации одного и того же имени бога Солнца — Аммона-Ра, которому поклонялись древние египтяне. Даже если истинно то, что он «свиде- тель верный и истинный, начало создания Божия», то всё же он не Бог Вседержитель, и не Ии- сус Христос, пришедший под своим именем, а не под псевдонимом.

—И последнее, о чём я хотел бы вас спросить, господин Салем. Знакомы ли вы с книгой Альбера Ревиля «Иисус Назарянин».

—Да, мистер Холмс, она есть в моей библиотеке, которую начал собирать ещё мой дед, ка- кое-то время живший во Франции. А что вас заинтересовало в книге Ревиля?

—Дело в том, что Альбер Ревиль в своей книге2 почему-то обратил внимание на то, что и во главе Великой Синагоги древней Иудеи приблизительно после 230 г. до н.э. раввины стояли по двое. Однако он не дал объяснения этому факту, вызвавшему его удивление. Может вы, господин Салем, проясните это обстоятельство.

1Апокалипсис, 3:14.

2Том 1, стр. 72 по изданию СПб, 1909 г.:

Около 230 г. до н.э. руководителем Великой Синагоги был Антигон из Сихо. «После этого Антигона люди, стоявшие во главе раввинского преподавания, ПО НЕИЗВЕСТНОЙ ДЛЯ НАС ПРИЧИНЕ (выделено нами при цитировании), следуют по двое. Самое вероятное то, что этот дуализм означает расхождение точек зрения и тен- денций, не доходившее, однако, до раскола».

Но почему именно «расхождение точек зрения и тенденций» не доходило до раскола, это и есть самое глав- ное, оставшееся вне понимания А.Ревиля.

107

Последний гамбит

—Удивительно, но тема управления Великой Синагогой была затронута в наших беседах с русскими. И пусть вам не покажется странным, но толчком к ней послужила та самая фраза Ревиля, на которую и вы, мистер Холмс, обратили внимание. Как они мне тогда объяснили, речь там идёт о тандемном принципе деятельности, на который успешно опирались в своей власти древнеегипетские иерофанты. Потом друзья из России прислали мне подробную запис- ку на эту тему и, если вы желаете, то я сделаю вам её копию.

—Да, господин Салем, мне хотелось бы лучше разобраться в этом методе. Насколько я по- нимаю, мой дед пользовался им в своей практической деятельности, и я буду вам весьма при- знателен, если смогу иметь его подробное описание.

На Каир опустилась южная ночь. В саду и на берегу Нила зажглись светильники. Салем пошёл провожать гостя и обещал завтра же прислать с Махмудом обещанную записку, а также перевод «Гавриилиады» и «Домика в Коломне» с комментариями.

Около часу Холмс просидел за ноут-буком, делая необходимые пометки о встрече с Сале- мом, и только после этого набрал номер в Лондоне.

—Доброй ночи, Харвей. Я звоню, как договорились.

—Как прошёл вечер, Холмс? Надеюсь «танец живота» изменил ваше настроение? Говорят египтянки через этот танец приводят в чувство даже таких убеждённых холостяков, как вы Холмс. Ну, так как, летим в Бомбей?

—Я согласен, Харвей, — пропустил Холмс замечание по поводу «танца живота», который

он действительно видел во время прогулки по Нилу на специальном судне в свой прошлый приезд в Каир, — но только с одним условием. Мне необходимо побывать в Путтапарти.

—Нет проблем, Холмс. А где это? Я что-то не слышал о таком городе в Индии.

—Это немного южнее Бомбея, примерно в часе лёту. Там расположена резиденция Саи Ба- бы. Мне потребуется помощь представителя фирмы. Но после этого, Харвей, никакого Колом- бо или Сингапура.

—Обещаю, Холмс, обратный рейс Бомбей — Лондон вам гарантирован. Если не секрет, этот Саи Баба — не конкурирующая фирма?

—Успокойтесь, Харвей. Это бог в Индии и я хочу увидеть собственными глазами, как идёт сотворение мира.

—Я всегда был ценителем вашего юмора, Холмс. В Бомбее вас встретит представитель фирмы Пракаш Кумар. Все необходимые справки по индийскому филиалу вы получите в на- шем египетском офисе. Сообщите ему номер рейса и день вашего вылета из Каира. Если по- требуется, Кумар будет сопровождать вас и в Пута…

—Путтапарти, Харвей.

—Пусть будет Путтапарти, привет Саи Бабе. До встречи в Лондоне и спокойной ночи.

8 — 12 октября. Индия. Бомбей — Путтапарти

В воскресенье Холмс навел все необходимые справки по ашраму Саи Бабы (так называлась резиденция индийского бога) и заказал билеты до Бомбея и Путтапарти. Рано утором в поне- дельник Махмуд отвёз его в аэропорт Каира, а через четыре часа он уже был в Бомбее. Его встретил худощавый молодой индиец, одетый по-европейски, и сразу же отвёз в отель «Шера- тон». Холмс был первый раз в этой стране и Пракаш показывал ему достопримечательности морских ворот в Индию.

—Ашрам Саи Бабы есть и в Бомбее, мистер Холмс, — приветливо улыбаясь, сообщил он.

—А Саи Баба там бывает?

—Нет, он почти не покидает Путтапарти. Туда съезжаются паломники со всего света и все хотят видеть Саи Бабу, все хотят, чтобы он их принял и поговорил с ними.

—А вы, Пракаш, его видели?

—Нет, мистер Холмс, я даже в Путтапарти не был.

—Вот в среду и полетим вместе и, может быть, он нас примет.

—Это очень сложно, мистер Холмс. Люди много времени проводят там в ожидании, но да- леко не всем выпадает счастье поговорить с Саи Бабой. Он сам решает с кем говорить.

108

Часть III. Расследование Холмса

Бомбей — не Каир. Холмс это почувствовал ещё в международном аэропорту: что-то не так. Это «нечто» нельзя было потрогать, но оно ощущалось каким-то особым, может шестым чувством. Может это запахи Индии? Или особая жара в октябре? Да, конечно, это была другая жара, душная, обволакивающая всё тело липким потом, когда даже пятиминутное пребывание на солнце так расплавляет мозги, что сразу же хочется вернуться под прохладную струю авто- мобильного кондиционера. И солнце здесь совсем другое: оно не яркое и жесткое, как в Егип- те или Испании, а смотрит сверху размытым белым диском в блеклом голубом мареве. Вон те фигурки, бегающие по изумрудной зелени стадиона, как они привыкли к этой жаре? Нет, дело не в солнце и жаре, а в чём-то другом. Может в этих людях, сидящих на корточках вдоль сточ- ных канав около странных сооружений из листов картона, полиэтилена и тряпья?

—Сколько же их всего? — Холмс не заметил, что задал вопрос вслух.

—Маленьких людей? — попытался уточнить вопрос Пракаш.

—Здесь их так называют.

—В Бомбее? — переспросил Холмс.

—Нет, в Индии.

—А почему их так называют?

—Потому, что их не существует: то есть они как бы есть, но с точки зрения высших каст их нет. Так было всегда. У них нет жилья, работы, каких-то удостоверяющих личность докумен- тов. Они учитываются только общей массой в статистике рождаемости и смерти.

—Так сколько же их всего в Индии?

—Где-то около тридцати процентов. Если учесть, что население Индии перевалило за мил- лиард, то их более трёхсот миллионов.

—Так это же целая Европа! И никто не борется за их права? А как они сами?

—Они не знают и не представляют для себя другой жизни. Они здесь рождаются, прожи- вают им отпущенное, оставляют потомство и уходят в мир иной. Иногда, когда возникает не- обходимость что-то построить на местах их обитания, приезжает колонна грузовиков, их за- гружают со всем содержимым и перевозят на другое место.

—И они не возмущаются, не протестуют, не пытаются что-то изменить в своём положе-

нии?

—??? — Пракаш посмотрел на Холмса так, как смотрят на детей, задающих бессмыслен- ные вопросы, на которые не может быть ответа.

—Пожалуйста, мистер Холмс, не пытайтесь дать что-либо или купить у них. Вы все равно ничего не измените, но у вас могут возникнуть проблемы.

—Я понял, Пракаш. Об этом меня заблаговременно предупредили ещё в Каире.

Нет, — размышлял Холмс, — это была не бедность, с которой он встречался во всех стра- нах мира. Это было что-то иное, чему он пока не мог дать названия. И это «что-то» требовало своего определения. Холмс, привыкший к анализу всего, что затрагивало его внимание, впер- вые столкнулся с каким-то новым явлением и, следуя алгоритму различения на уровне «это» не «это», методично перебирал возможные аналоги, на основе которых можно бы классифи- цировать то новое, чему он оказался невольным свидетелем. Он вспомнил рассуждение Верова в Испании о том, что понятие — это образ и слово. Слово могло появиться, как следствие уже знакомого образа. Но адекватный образ не возникал и слова, приходящие на ум по поводу увиденного и услышанного, представлялись пустыми и мёртвыми.

— Мы прибыли, Мистер Холмс, — прервал Пракаш его размышления по поводу «малень- ких людей». — Устраивайтесь и часа через два я готов отвезти вас в местное отделение кампа-

нии «Ernst & Young».

Отель «Шератон» в Бомбее мало чем отличался от отелей этой кампании в других странах.

Разбросанные по всему миру они были своеобразным символом устойчивости и благополучия Запада. Набор услуг, представляемый администрацией гостиницы тоже стандартный, но в Бомбее, в частности, и в Индии вообще, была проблема с водой: ни в коем случае европейцы не должны пользоваться водой из под крана; только в специальной упаковке — даже для чист- ки зубов. Холмс об этом знал, но почему-то вспомнил о представителях английской админист-

109

Последний гамбит

рации, которые жили здесь два столетия назад. А как они решали эти проблемы? Ведь не было ни кондиционеров, ни специальных очистителей воды.

Дело, ради которого Холмс прибыл в Бомбей, оказалось не таким простым. Юридические нормы индийского законодательства, внешне соответствующие британским, позволяли столь многозначные толкования отдельных положений по банкротству совместных фирм, что пре- вращали свободное перемещение капиталов в мире в одностороннее движение. По сути же в индийском законодательстве существовал глубоко скрытый внутренний алгоритм, надёжно защищающий кредитно-финансовую систему страны от иностранного вмешательства. На вто- рой день своего пребывания в Бомбее Холмс понял, что в состоянии разрешить лишь частный конфликт, возникший между руководством фирмы, которую он представлял, и индийской ад- министрацией. После его отъезда общая стратегия индийской администрации останется неиз- менной и со временем деятельность «Ernst & Young» всё равно станет здесь проблематичной.

Был ли Холмс патриотом фирмы, которую он представлял в различных странах? — На этот вопрос он вряд ли бы ответил утвердительно. Скорее всего ему интересно было отслеживать

сам процесс противоборства национального капитала той или иной страны с международным и, как он неоднократно ловил себя на этой мысли, далеко не всегда он был на стороне послед- него. С другой стороны, он хорошо представлял себе, что процесс концентрации производи- тельных сил общества, получивший название-клише — «глобализация» — процесс объектив- ный в том смысле, что он идёт помимо желания отдельных, даже самых выдающихся государ- ственных личностей. Ни Эхнатон, ни Рамзес, ни Юлий Цезарь или Наполеон не могли его ос- тановить. Все они могли его либо замедлить, либо ускорить. Но при этом была и некая кон- цепция управления этим процессом глобализации, которая конечно же — субъективна, по- скольку в ней всегда выражаются цели и интересы определённых личностей.

Но у «маленьких людей» — «little people», как их назвал Пракаш Кумар, не было возможно- сти не только выразить свои интересы в подобной концепции концентрации производитель- ных сил, но не было даже возможности хотя бы осознать своё потенциально человеческое дос- тоинство. Тогда какова их роль в этом процессе?

Снова и снова Холмс искал необходимый для классификации нового явления образ, пока из глубин памяти не всплыли знакомые кадры фильма «Матрица».

Ну, конечно же, в этом фильме всё человечество по отношению к машинной «матрице» представлено в качестве источника некоего специфического вида энергии, — что-то вроде ба- тареек для её подзарядки. Если поразмыслить, то действительно по отношению к эгрегорам положение большинства аналогично — подпитывать их своей энергией, необходимой для осуществления целей хозяев и менеджеров эгрегоров. Через особую систему «подключек» ка- ждый человек отдает эгрегорам свою энергию, и через те же «подключки» эгрегор и его ме- неджеры воздействуют на всех «подключённых», вследствие чего все они в большей или меньшей мере не располагают собой. «Подключками» для разных людей могут стать различ- ные увлечения: от всевозможных наркотиков, начиная от почти общеупотребительных табака и алкоголя, чем Холмс грешил и сам, до поп-музыки. И, следовательно, в современных средст- вах массовой информации (телевидение, радио, газеты, журналы) есть всё необходимое (пре- жде всего реклама — прямая и скрытая) для воздействие на «подключенных».

То есть вся последовательность кошмарных образов в фильме, — вовсе не фантастика и не шизофренический бред, а визуализация на киноэкране вполне реального эгрегора, который ныне управляет Западной региональной цивилизацией. А здесь в Индии Холмс столкнулся с каким-то очень древним эгрегором, «батарейками» для подзарядки которого и служат эти сот- ни миллионов «маленьких людей». И в этом их миссия? — Похоже, что другой миссии для них организаторы кастовой системы не предусмотрели…

Отправляясь в аэропорт для местных авиалиний Бомбея, Холмс про себя отметил, что никто в Индии ему «пикники» не показывал и вопросов, подобных тем, что он обсуждал в Швейца- рии и Испании, не поднимал. Зачем он летит в Путтапарти? Почему ему обязательно нужно поговорить с Саи Бабой? На все эти вопросы у него не было прямого ответа, кроме может то- го, который он в шутку (в шутку ли?) дал Харвею.

110

Часть III. Расследование Холмса

Самолёт уже взлетел, когда Холмс обратил внимание, что оба салона заполнены едва ли на одну треть. Пракаш Кумар объяснил, что самолётами в ашрам летают только состоятельные иностранцы, а большинство паломников добираются до Путтапарти поездом. Тем не менее, в Путтапарти есть аэропорт Саи Бабы с одной взлётной полосой, и строится ещё одна. Погода стояла ясная, на небе — ни облачка и через иллюминатор открывался прекрасный вид сначала на Индийский океан, а затем — и на равнинную часть страны. Маленький чистенький аэро- порт был расположен среди холмов, покрытых яркой зеленью. На одном из них — толпа встречающих: автомобили, мотоколяски — весь набор услуг любого большого города Индии. Пракаш опытным взглядом выделил из толпы нужного сопровождающего, после чего избран- ный автомобиль впустили за ограду аэропорта для посадки пассажиров и погрузки багажа.

—Это почти единственная статья дохода местных таксистов. Дважды в неделю прибывают на самолёте паломники и двести — триста руппий (четыре — пять долларов) — приличный доход для любого почти при полной безработице 50-ти тысячного городка, — прокомменти- ровал Пракаш.

Минут пятнадцать они катили по современной дороге мимо храмов, университета Саи Бабы

идругих культовых сооружений, после чего оказались у ворот ашрама. Дальше надо было ид- ти пешком. Ашрам словно большой оазис располагался внутри многолюдного города с боль- шим количеством лавок, грязных улочек, сточных канав и дешевых гостиниц. Ограждённый каменной стеной, он представлял собой разительный контраст шумному и пыльному городу с бурлящей разноголосой и разноцветной толпой. Холмса с Пракашем разместили в одном из гостиничных блоков, расположенных по периметру ашрама в западном секторе. Пришлось пе- реодеться в купленную в местном магазине белую хлопчатую рубаху и штаны, после чего Холмс со своим сопровождающим стали неотличимы от других паломников, которых в ашра- ме было более пяти тысяч.

Можно сказать, что на небольшой территории ашрама в миниатюре был представлен почти весь мир. Делегации из разных стран в своём составе насчитывали от двух-трёх до десятка и более человек и к тому же их представители носили на шее отличительные знаки в виде гал- стука-косынки с признаками национального флага. Холмс обратил внимание, что стоимость проживания, питания, одежды были чисто символическими, что невольно наводило на мысль о явной убыточности всего заведения. Да, несомненно, здесь что-то «варилось» и не без уча- стия очень богатых спонсоров.

Пракаш выяснил у администрации ашрама всё, что касалось ритуала встречи с Саи Бабой и предложил после ужина лечь пораньше спать, как вдруг в дверь их номера кто-то осторожно постучал. Холмс вопросительно посмотрел на своего соседа, но тот удивлённо пожал плечами, всем своим видом показывая, что никого не приглашал.

—Войдите, — отозвался Холмс.

Дверь открылась и в комнату вошёл молодой человек в белой одежде паломника и с папкой каких-то бумаг. На вид ему было не более тридцати лет. У него было смуглое лицо с чуть рас- косыми чёрными глазами и обезоруживающе приветливая улыбка. Холмс почему-то решил, что если он и не местный житель, то, скорее всего, принадлежит к обслуживающему персона- лу ашрама. Но что его привело сюда?

— Мистер Холмс, я прошу прощения, что пришёл без приглашения. О вашем прибытии я узнал от своего знакомого из администрации. Меня зовут Гриша, я из России и здесь уже поч- ти три года. Я сопровождаю русские делегации в качестве переводчика, когда их приглашает Саи Баба. Год назад из Петербурга прибыли трое русских и Саи Баба принял их в первый же день, что бывает крайне редко. Он имел с ними часовую беседу и предложил её продолжить на следующий день, чего здесь, по крайней мере, за период моего пребывания, не было ни разу. На первую встречу я не попал, поскольку троих гостей из Петербурга сопровождал один из русских, с нетерпением ждавший их здесь почти три месяца. Но на первой же встрече Саи Ба- ба выразил ему своё неудовольствие, что всех очень удивило, поскольку Саи Баба всегда и ко всем предельно доброжелателен. Поэтому на вторую встречу русские пригласили меня, и я был свидетелем их беседы с Саи Бабой. Там произошло, на мой взгляд, много необычного и

111

Последний гамбит

интересного, хотя я понял это не сразу, а лишь после того, как мои соотечественники уже уле- тели в Бомбей.

Их появление в Путтапарти было спустя месяц после гибели атомной подводной лодки «Курск». На причины этой катастрофы и её последствия у них была своя точка зрения и, ви- димо, они хотели проверить её у Саи Бабы. В качестве иллюстрации возможных вариантов развития событий в России и в мире они показали мне «пикники» из петербургской газеты «Час Пик» и сказали, что эти «ребусы» есть у вас и что вы ими занимаетесь, по крайней мере, с 1994 года. Два дня я провёл среди них и узнал так много нового для себя, что до сих пор на- хожусь под впечатлением услышанного. Они не говорили, что вы здесь будете, но почему-то мне казалось, что это должно произойти непременно. А после того, как самлёты-«камкадзе» разрушили Всемирный торговый центр в Нью-Йорке, честно признаюсь, я ждал вашего приез- да. И когда в очередной сводке прибывших сегодня 10 октября я увидел ваше имя, мистер Холмс, я просто не мог не зайти к вам. И вот я здесь.

Сначала было видно, что гость немного волновался, но вскоре, увлёкшись впечатлениями прошлого, он стал говорить свободнее, и речь его свидетельствовала о хорошей школе англий- ского языка и большой разговорной практике.

—Всё, что вы рассказали, Гриша, — я правильно произношу ваше имя? — начал Холмс. Гость кивнул, выражая согласие, и Холмс продолжал.

—Очень интересно. Я действительно знаком с русскими «пикниками» и уже подумал, что в Индии о них разговора не будет. Но вы, Гриша, развеяли мои сомнения. И всё-таки, почему вы решили, что я обязательно должен приехать к Саи Бабе?

—Я, наверное, не смогу объяснить вам, мистер Холмс, определённо, на чём основаны были мои ожидания, но какие-то свои мысли на этот счёт я готов высказать. Однако, уже поздно, и вам надо отдохнуть, если вы собираетесь пройти завтра весь ритуал посещения храма Саи Ба- бы. Вы ведь, наверное, как и большинство из прибывших, хотели бы личной встречи с Саи Ба- бой?

—Да, конечно, но вот Пракаш говорит, что это маловероятно, поскольку Саи Баба сам вы- бирает, кого пригласить на беседу. Во-первых, мне интересно, почему все так стремятся лично побеседовать с ним. И, во-вторых, я хотел бы понять, что произошло с русскими, которых он дважды удостоил беседы?

—Если судить исходя из моего опыта, то большинство приезжает сюда, чтобы решить ка- кие-то свои личные проблемы: избавиться от болезней, тяжёлых недугов, вообще изменить свою жизнь, от которой по-моему многие просто устают. Не могу говорить за других, но что касается меня, то я действительно изменил свою жизнь после встречи с Саи Бабой. У меня бы- ло много проблем, но вот уже третий год я живу в согласии с сами собой, а это не так уж мало для нашего сложного времени. Что касается взаимоотношений тех трёх русских и Саи Бабы, то я хотел бы поговорить об этом отдельно, лучше завтра, после вашей встречи со Свами.

—Кто этот Свами, Гриша?

—Это имя означает «учитель». Так я обращаюсь к Саи Баба, когда мне предоставляется возможность поговорить с ним.

—И вы считаете, что он пригласит нас на беседу?

—Это будет зависеть от вас, мистер Холмс. Когда я спросил одного из русских, почему он не сомневался, что встреча с Саи Бабой состоится, то в ответ услышал примерно следующее: «Надо понимать, как трудно быть богом, и уметь сочувствовать пожилому человеку в испол- нении его тяжёлой миссии». Другими словами, если вы действительно хотите, чтобы у Свами возникло желание поговорить с вами, то вы не должны поддаваться всеобщему ажиотажу по- клонения, которое охватывает всех присутствующих в храме. Вы должны смотреть ему в глаза как человек человеку, и он обязательно вас услышит и может даже пригласит на беседу. Ну, подумайте сами, какой ему интерес говорить с восторженно экзальтированной публикой, все мысли которой известны заранее. Только не считайте, что так легко отрешиться от происхо- дящего в храме. Я присутствовал на церемонии встречи со Свами наверное не одну сотню раз, но преодолеть то состояние, которое охватывает всех при появлении Саи Бабы мне и сейчас

112