Двоемирие в природе и быту (мир вещей)

 

“Однако в душе подлинного романтика живет не толь­ко боль, рожденная двойственностью бытия, но и тоска по утраченной гармонии, стремление преодолеть разрыв: «Он чувствовал, как в его душе просыпалось что-то неве­домое и причиняло ему ту блаженную боль, которая и есть бесконечная тоска, сулящая человеку иное, высшее суще­ствование». Романтическая тоска — это дляГофмана не только вечное неосуществимое желание сбро­сить земную оболочку, слиться с бесконечным, это и стрем­ление вернуться в лоно матери-природы, приобщиться к ее таинствам, найти в них разрешение внутренних противоречий. В душе романтика «раздается божественный звук, рожденный чудесной гармонией в сокровенной глубине природы». Потому-то он и способен понять «чудесные голоса природы», ибо «на всякий тон откликается тон, ему созвучный»” (Славгородская Л. В. “Гофман и романтическая концепция природы”).

 

Из двойственности человеческого сознания вытекает двоемирие в природе и в вещах. Это   взгляд человека, видящего скрытое. Отдельно от него этот мир не виден. Лишь романтику доступны сказочные видения, звуки небесных сфер, понимание мировой гармонии. И глазами таких романтиков мы видим в гофмановских повествованиях мир удивительный, иногда прекрасный, иногда ужасающий, но как нельзя притягательный.  “...Романтик и в пей­заже может ощущать «человеческое начало», и человече­ское сознание может населить образами природы, ибо «если ты проник в глубокий смысл природы, то картины ее засияют в твоей душе во всем их великолепии». Именно таков внутренний мир героев Гофмана, у которого одни и те же элементы пейзажа характеризуют и реальную обстановку действия, и душевное состояние ге­роя, и музыку.” (Там же). Каждая вещь, каждый предмет у Гофмана имеет внутреннюю сущность. Философский смысл предметного мира раскрывает нам глубины авторского замысла.

Рассмотрим с сначала “Золотой горшок”, пытаясь проникнуть в двоемирие вещей и природы. Первая встреча Ансельма с удивительным происходит у куста бузины, где он влюбляется в прекрасную Серпентину. Эта встреча могла произойти только в гармонии природы. Природа – это проявление высшей поэзии, божественного замысла на земле и только через нее может прийти чудо. Кто же такая змейка Серпентина, произошедшая от брака духа Саламандра и зеленой змеи. Напрашивается аналогия с Библией...В каббалистическом смысле змея – это символ желания и воплощения.

 

21

Но, если Саламандр посредством любви к змее был вынужден воплотиться в земном обличье, то для Ансельма любовь к змее - это желание воплотить гармонию души своей в реальность, реализовать свои мечты, стать поэтом. Этой любовью начинается его путь к совершенству. Препятствиями на пути встают вещи, олицетворяющие слуг зла. Когда Ансельм впервые приходит кЛиндгорсту, его встречают неумолимые стражи – дверная ручка превращается в лицо ненавистной старухи, а шнур звонка – в исполинскую змею, которая на этот раз олицетворяет всепоглощающий страх. Атлантида, которую Линдгорст обещает Ансельму, есть не что иное, как рай, как жизнь в гармонии. Интересна версия В. Гильманова в работе “Мифологическое мышление в сказкеЭ.Т.А.Гофмана “Золотой горшок”” о том, что Золотой горшок – это символ святого Грааля. И что Ансельм как раз находится в поисках своего Грааля, как совершенства.

Гармонично вплетаются два мифических повествования о Фосфоре и Саламандре. Они действительно пропитаны если не восточной напыщенностью, как заявил регистратор Геербранд, то, по крайней мере, духом восточной философии. Пожалуй, надо сказать, что Гофман вообще увлекался магическими и философскими трактатами и алхимия духа ему была известна. Это сквозит в каждом его произведении. И если на первый взгляд эти истории больше похожи на сказки, на самом деле они скрывают глубокий духовный смысл. История о юноше Фосфоре есть не что иное, как история о сотворении мира и метаморфозах человеческой души. Сама лилия, как говорит сам автор, это видение священного созвучия всех существ, то есть видение и понимание гармонии мира. И изначально человеческая душа пребывала в этом счастливом блаженстве, не задумываясь, но затем захотела понять принципы мироздания, стать подобной тем самым творцу. Искра, что Фосфор заронил в душу лилии – мысль. И с мыслью душа познает и боль и страдания. Теперь ей предстоит пройти огромный путь к совершенствованию, чтобы уже сознательно вернуться к видению гармонии. И этот путь предстоит также и Ансельму.

Примечательна еще одна находка автора – метафора зеркал. Здесь двоемирие реализуется в образах зеркала, которые в большом количестве встречаются в повести: гладкое металлическое зеркало старухи-гадалки, хрустальное зеркало из лучей света от перстня на руке архивариуса Линдгорста, волшебное зеркало Вероники, заколдовавшее Ансельма. Зеркала – это известный магический инструмент, который всегда пользовался популярность у всех мистиков. Считается, что человек, наделенный духовным видением, способен с помощью зеркала легко увидеть мир незримый и действовать через него, как через своего рода портал.

 

 

 

 

 

22

Сады и диковинки в доме архивариуса Линдгорста – это преддверие чудес рая. А заодно и индикатор правильности пути Ансельма. Пока его душа на правильном пути, он может видеть и слышать отголоски мира чудесного, он открыт. Но как только он соступает с пути истинного, поддавшись чарам старухи Лизы и Вероники, он видит лишь герани в горшках да стайку взбаломошныхворобьев, поскольку закрыт. За что и расплачивается – лишь в одухотворенном состоянии он может постигать тайны древних манускриптов, без духовного видения он не может разобрать таинственных крючков и закорючек на пергаменте. Вследствие чего и ставит кляксу на оригинал и попадает под стекло.

Стекло – тоже замечательная метафора. Гофман подразумевает, что под стеклом живет большинство людей. Они закрыты от чудес мира непроницаемым панцирем. И лишь тот, кто хоть однажды вырвался на свободу, способен почувствовать тяжесть пребывания под стеклом, состояние закрытости. А. Ботникова “Функция фантастики в произведениях немецких романтиков: “Состояние запертости в стеклянной колбе Ансельму чрезвычайно тягостно, тогда как находящиеся в таком же положении три ученика Крестовой школы и два писца чувствуют себя как нельзя более удобно. Стеклянная колба, в которую заперт Ансельм, предстает как метафора изоляции человека от богатства внешнего мира, его неспособности овладеть им. То, что другим, “прозаическим” душам кажется нормальным состоянием и даже благоденствием, для “поэтической” натуры Ансельма нестерпимо. Отдавшись во власть Вероники, сблизившись с конректором Паульманом и регистраторомГеербрандом, Ансельм лишил себя возможности поэтического существования, отрекся от мечты”. С помощью веры и любви к своей мечте, Ансельму удается вырваться из тяжкого плена... Он получает Золотой горшок, из которого в момент союза с Серпентиной вырастает прекрасная огненная лилия. Перевести это можно так: он достигает совершенства, преодолев все препятствия, и его душа наконец обретает окончательное видение гармонии мира, когда он соединяется со своей мечтой и Музой. Гофман сам немного разоблачает свою сказку, когда в конце устами Линдгорстазаявляет: “Да и разве блаженство Ансельма не есть что иное, как жизнь в поэзии, которой священна гармония всего сущего открывается как глубочайшая из тайн природы!”

И опять же процитирую Л.В. Славгородскую: “...у Гофмана каждая деталь находит свое место в целом, оказывается необходимой и органической составной частью единой и стройной системы. Именно благодаря романтической иронии в его творчестве возни­кает мастерски организованный, в высшей степени осмыс­ленный мир образов Гофмана, основанный на глубокой ибезошибочной внутренней логике. Идею романтической иронии Гофман воспринял как мировоззренческий и художественный принцип. Реализуя этот принцип в своем подходе к миру, в изображении про­тиворечий действительности, Гофман достиг той жизнен­ной конкретности и масштаба в отражении конфликтов своей эпохи, которые сделали его писателем мирового зна­чения”.

23

Перейдем теперь к Песочному человеку. В этой новелле меньше символики и мифологических образов, но попытаемся найти и разобрать их. Один из главных символов, что шествует через все повествование – это “глаза”. Мрачный Коппелиус еще в детстве пытается лишить глаз маленького Натанаэля, Песочный человек засыпает песком глаза непослушных детей, продавец барометровКоппола (двойник Коппелиуса, выражение одной и той же темной силы) пытается продать Натанаэлю глаза и продает подзорную трубу, пустые глаза Олимпии, потом кровавые глаза куклы, которыеСпаланцани бросает в грудь Натанаэлю и т.д. и т.п. За этим мотивом скрывается много смыслов, но главный из них таков: глаза – это символ духовного видения, истинного зрения. Тот, кто обладает “настоящими глазами” и живым взором способен видеть мир и воспринимать его истинную красоту. Но тот, кто лишен глаз или заменил их искусственными, тот обречен видеть мир искаженным, испорченным. А поскольку глаза – это окна души, то и в душе происходят соответствующие изменения. Поддавшись темным силам, Натанаэль соглашается поменять “глаза” - он покупает у Копполыподзорную трубу. “Механическое ужасает, когда нам прямо показано живое, вытесненное механическим, когда налицо все претензии ме­ханического, вся его злость и обман. Старый оптик-шарлатанКоппола-Коппелиус достает из кармана лорнеты, очки и вы­кладывает их перед собой. Он достает еще и еще очки, весь стол занят ими, из-под очков сверкают и горят настоящие жи­вые очи, тысячи очей; взгляд их судорожный, воспламененный, красные, как кровь, лучи пронзают Натаниэля. В этом эпизоде смысловой центр новеллы о песочном человеке — подмена ме­ханическим искусством живого и самобытного, узурпация, про­изводимая механическим...” (Берковский Н.Я.) А сделал он это в силу своего эгоизма, он и раньше не желал видеть дальше собственного носа, как мы замечаем это уже в его письмах. Он желает признавать лишь собственное видение и ничье другое, поэтому он изначально готов сменить истинное видение и ступить на темный путь. Когда он совершает свой выбор, в его комнате послышался леденящий предсмертный вздох – этот вздох означал духовную гибель Натанаэля. Он сохраняет способность видеть мир сокрытый, но лишь его темную часть, обитель ужаса, обмана и лжи.

Однако милосердная судьба дает Натанаэлю шанс – после ужасных событий Клара спасает его, он сам зовет ее ангелом, что вывел его на светлую стезю. Но не удерживается... Когда они с Кларой поднимаются на ратушу чтобы обозреть красоты природы, он смотрит в проклятую подзорную трубу -  тут сумасшествие окончательно поглощает его. Он уже не может смотреть на мир открыто, раз спустившись в бездны ужаса, он уже не в силах вернуться оттуда.

Вся новелла – это зашифрованный символами путь души к деградации. Ключом к темному пути является эгоизм, сопутствуют ему безверие и сомнения. И заслуженной наградой является сумасшествие и самоубийство, как один из главных грехов.

 

24

В этой главе, мне кажется, нужно рассмотреть еще одну тему – тему взаимосвязи описаний природы и музыки в творчестве Гофмана. Гофман был прекрасным музыкантом, и всю его жизнь он шел с ней рука об руку. Обратимся снова к работе Славгородской: “ Музыка — самое полное выражение романтической тоски, «ее предмет—бесконечное». Она яв­ляется в то же время и «всеобщим языком природы»: «Разве музыка, живущая в нашей душе, может быть иной, чем та, которая, подобно глубокой, лишь высшему пониманию доступной тайне, скрыта в самой природе?». И еще: “Эмоциональный настрой романтической души созвучен «таинственной музыке сфер, которая есть великий неиз­менный принцип жизни самой природы». В этом созвучии рождается новая гармония, которая яв­ляет собой высшее достижение духовной жизни человека.” Во всех произведениях Гофмана звучит музыка, то прекрасная и яркая, то таинственная или мрачная. Его произведения превосходно ложаться на музыку – чему замечательное доказательство “Щелкунчик”, переложенный на музыку Чайковского и заслуживший мировую популярность. Он также является автором оперы "Ундина" на сюжет повести романтика Фуке,  известной у  нас по переводу Жуковского. Музыка пронизывает всю его прозу не только как тема, но и как стиль. В шелесте листьев мы слышим музыку, в голосах – музыку, в течении вод – музыку, в монотонном голосе повествователя – опять музыку. В ней – гармония космоса и бесконечности, весь человеческий мир и природа могут быть выражены этим универсальным языком. Магия тоже может быть выражена музыкой. Сама музыка – великая магия, способная перевернуть душу и сделать ее лучше и совершенней...