- •Глава I
- •§ 1. Непосредственное и опосредствованное познание фактов
- •§ 2. Сущность доказывания
- •3 Заказ 433
- •Глава II предмет доказывания
- •§ 1. Юридические факты как предмет доказывания
- •§ 2. Конкретные обстоятельства дела как предмет доказывания
- •§ 3. Факты, устанавливаемые без доказывания
- •Глава III обязанности по доказыванию
- •§ 1. Юридическая природа «бремени доказывания»
- •§ 2. Распределение обязанностей по доказыванию
- •Глава IV средства доказывания
- •§ 1. Понятие доказательства
- •§ 2. Особенности судебного доказательства
- •§ 3. Классификация доказательств по источнику
- •§ 4. Доказательство как предмет и как результат
- •Глава I Понятие судебного доказывания
- •3 Заказ 433
- •Глава II
- •§ 1. Юридические факты как предмет доказывания
- •Государственная
- •Глава 1. Истина и общественно-политическая оценка фактов
- •Глава 3. Принцип объективной истины
- •Глава 4. Понятие судебного доказывания
- •Глава 5. Предмет доказывания
- •Глава 6 обязанности по доказыванию
- •Глава 7. Средства доказывания
Глава I
ПОНЯТИЕ СУДЕБНОГО ДОКАЗЫВАНИЯ
По многим вопросам советского доказательственного права (понятие судебного доказательства, субъекты доказывания, обязанность доказывания и др.) в процессуальной литературе, не исключая- и учебной, существуют серьезные разногласия во взглядах. Одна из главных причин такого разногласия состоит в различном подходе процессуалистов « более общим вопросам доказательственного права, именно — к вопросам о
зываниЯд_о сущности и видах судебного познания. Так, одни процессуалисты под доказыванием понимают деятельность по убеждению суда в истинности фактов, другие — деятельность по установлению объективной истин-
ги наличия или отсутствия существенных для дела фактов. Указанное различие во взглядах на доказывание последовательно приводит авторов к различному решению и других частных вопросов доказательственного права.
Сторонники первого взгляда определяют доказательство как средство убеждения суда, считают, что обязанность доказывания распределяется лишь между сторонами в процессе, что суд не является субъектом доказывания. Сторонники второго взгляда под доказательством понимают средство установления объективной истинности наличия или отсутствия фактов, полагают, что обязанность доказывания определенных фактов лежит и на суде, что суд является субъектом доказывания.
Встречаются в высказываниях процессуалистов и менее последовательные и ясные взгляды на доказывание, доказательство и другие перечисленные выше вопросы доказательственного права. Между тем правильное и четкое решение вопросов об обязанности доказывания, субъектах, предмете доказывания, понятии судебного до-
*
казательства имеет важное значение не только для теории, учебного процесса, но и для практики судебно-след-ственных органов.
§ 1. Непосредственное и опосредствованное познание фактов
Каким путем суд устанавливает неизвестные ему существенные для дела факты? Прежде всего остановимся на широко распространенном в процессуальной литературе взгляде, что суд лишен возможности непосредственно познавать существенные для дела факты, поскольку эти факты находятся в прошлом и поэтому недоступны непосредственному восприятию суда1, в связи с чем суду приходится осуществлять познание опосредствованным путем, при помощи доказательств.
Некоторым нюансом этой точки зрения являются вы сказываемые иногда соображения, будто даже в тех слу чаях, когда определенные факты и могут быть непосред ственно восприняты судом (например, побег из-под стра жи, лжесвн тво в суде), все же они должны быть
зновлены путем доказывания в другом процессе, так в противном случае нельзя было бы проверить правильность познания, отсутствие доказывания снижало бы убедительность приговора. А. А. Старченко считает использование в судебном исследовании непосредственного познания отдельных существенных обстоятельств дела «теоретически и практически» нецелесообразным, так как это может влиять на объективность исследования»2. Таким образам, доказывание с этой точки зрения является единственной формой познания основных ис-
i.i.x фактов по делу.
Вопрос о формах судебного познания имеет не только
ретическое, но и практическое значение. Например, рассматривая доказывание как единственную форму су деб '-'..чания. необходимо прийти к заключению, что в тех случаях, когда суду почему-либо приходится вос принять нечто непосредственно, в частности, лжесвиде-
М., 1958, стр. 169.
2
А. А Старченко.
1958.
стр. 13, 31.
2 Заказ 433
1 См. М. А Ч е л ь ц о в. Советский уголовный процесс. М., 1962, тр. 20; М С. С т р о г о в н ч. Курс советского уголовного процесса.
Логика
в судебном исследовании. М,,
тельство, отказ свидетеля от дачи показании, то суд не вправе разрешать вопрос об ответственности этих лиц, руководствуясь своим непосредственным познанием. Этот вопрос должен решаться в другом процессе.
Далее. Последовательное проведение мнения о недопустимости непосредственного судебного познания приводит и к другому выводу. А именно, что не только основные искомые, но также и доказательственные факты не могут быть предметом непосредственного познания суда. На практике это означало бы, что всякое явление, факт, воспринимаемый непосредственно в процессе судебного разбирательства, либо не должен считаться доказательственным и в качестве такового оцениваться судом, либо, если его считать доказательственным фактом, то все-таки нельзя класть в основу постановления суда в качестве доказательства, как факт, непосредственно воспринятый, — вопрос об оценке такого факта и, следовательно, вопрос о рассмотрении всего дела должен передаваться на разрешение другого суда.
Между тем при разбирательстве уголовных и гражданских дел факты, в отношении которых может возникнуть вопрос о допустимости их непосредственного познания, встречаются не так уж редко. И это не только так называемые «неуловимые обстоятельства», за которыми процессуальная теория отрицает значение доказательств (манера обвиняемого держаться, тон, внешний облик, мимика, жесты и т. д.). В качестве таких фактов встречаются и вполне уловимые обстоятельства, например, уклонение стороны от явки в суд для личных объяснений, непредставление необходимых для разрешения дела и заведомо у нее находящихся доказательств, неоспаривание утверждений противника, отказ от объяснений по обстоятельствам дела и др.1
Согласно рассматриваемому положению суд может непосредственно познавать лишь средства доказывания (показания свидетелей, вещественные доказательства и т. д.). Поэтому подобные обстоятельства, не являющиеся средствами доказывания, не могут считаться доказа-
1 В уголовном процессе к подобного рода обстоятельствам относятся, например, отказ обвиняемого объяснить обстоятельства, давшие повод подозревать данное лицо, лживые по поводу их объяснения и т. п. ^(см. С. В. П о з н ы ш е в. Доказательства в уголовном процессе, 11929, стр. 37).
10
тельствами и не должны приниматься во внимание при оценке доказательств. Но если их все же считать доказательствами, то, разделяя взгляд о недопустимости непосредственного познания, суду, непосредственно воспринявшему эти обстоятельства, видимо, надлежит прекратить дальнейший разбор дела и передать его на разрешение другого суда, а составу данного суда выступить... свидетелями.
•"Несообразность последнего решения вопроса нетрудно заметить. Она. видимо, и вынуждает сторонников рассматриваемого взгляда обходить вопрос о том, как же должен поступать суд, непосредственно воспринявший такие факты, «ак-то: представление обвиняемым фальсифицированных доказательств, дача ложных показаний, умышленное уклонение от суда и т. п.
Таким образом, второй практический вывод из рас-\ сматриваемой концепции состоит в том, что все те непосредственно воспринятые судом факты, которые не относятся к средствам доказывания, должны быть либо вообще исключены из числа судебных доказательств, либо вопрос об их оценке и использовании в качестве доказательств должен решаться в другом процессе. Так ли это?
Нам представляется неверным взгляд на доказывание, как на единственную форму судебного познания. И само выражение «доказывание является формой познания» неверно, ка« будет показано в дальнейшем, ""еСли под доказыванием понимать не логическое доказательство, а процессуальную деятельности!
Прежде всего надо отметить, что, говоря о возможности или невозможности непосредственного познания судом фактов, мы вкладываем в понятие «непосредственное познание» определенный условный смысл, так как с философской точки зрения непосредственного познания в чистом виде вообще быть не может.
[ознание есть отражение человеком природы. Но
не простое, не непосредственное, не цельное отражение, а процесс ряда абстракций, формирования, образования понятий, законов»1. Всякое дознание, >в том числе и познание путем сжнвого созерцания», которое принято называть непосредственным познанием, например, познание фактов — «сегодня солнечная погода», «этот
1 В. И. Л ени н. Философские тетради, 1947, стр.
156.
11
ГСЛЬСТВО, ОТКаЗ Свидетели от дачи показаний, то суд, не а-пуа^е -разрелиать. Вопрос об ОТВвТСТВеННОСТИ ЭТИХ ЛИЦ,
руководствуясь своим непосредственным познанием. Этот вопрос должен решаться в другом процессе.
Далее. Последовательное проведение мнения о недопустимости непосредственного судебного познания приводит и к другому выводу. А именно, что не только основные искомые, но также и доказательственные факты не могут быть предметом непосредственного познания суда. На практике это означало бы, что всякое явление, факт, воспринимаемый непосредственно в процессе судебного разбирательства, либо не должен считаться доказательственным и в качестве такового оцениваться судом, либо, если его считать доказательственным фактом, то все-таки нельзя класть в основу постановления суда в качестве доказательства, как факт, непосредственно воспринятый, — вопрос об оценке такого факта и, следовательно, вопрос о рассмотрении всего дела должен передаваться на разрешение другого суда.
Между тем при разбирательстве уголовных и гражданских дел факты, в отношении которых может возникнуть вопрос о допустимости их непосредственного познания, встречаются не так уж редко. И это не только так называемые «неуловимые обстоятельства», за которыми процессуальная теория отрицает значение доказательств (манера обвиняемого держаться, тон, внешний облик, мимика, жесты и т. д.). В качестве таких фактов встречаются и вполне уловимые обстоятельства, например, уклонение стороны от явки в суд для личных объяснений, непредставление необходимых для разрешения дела и заведомо у нее находящихся доказательств, неоспаривание утверждений противника, отказ от объяснений по обстоятельствам дела и др.1
Согласно рассматриваемому положению суд может непосредственно иознавать лишь средства доказывания (показания свидетелей, вещественные доказательства и т. д.). Поэтому подобные обстоятельства, не являющиеся средствами доказывания, не могут считаться доказа-
-
-
1 В уголовном процессе к подобного рода обстоятельствам относятся, например, отказ обвиняемого объяснить обстоятельства, давшие повод подозревать данное лицо, лживые по поводу их объяснения и т. п. -(см. С. В. П о з н ы ш е в. Доказательства в уголовном процессе, 11029, стр. 37) .
10
при
Но если \\х. все. же сч\\татъ
тельствами, то, разделяя взгляд о недопустимости непосредственного познания, суду, непосредственно воспринявшему эти обстоятельства, видимо, надлежит прекратить дальнейший разбор дела и передать его на разрешение другого суда, а составу данного суда выступить... свидетелями.
•Несообразность последнего решения вопроса нетрудно заметить. Она, видимо, и вынуждает сторонников рассматриваемого взгляда обходить вопрос о том, как же должен поступать суд, непосредственно воспринявший такие факты, .как-то: представление обвиняемым фальсифицированных доказательств, дача ложных показаний, умышленное уклонение от суда и т. п.
Таким образом, второй практический вывод из рас-» сматриваемой концепции состоит в том, что все те непосредственно воспринятые судом факты, которые не относятся к средствам доказывания, должны быть либо вообще исключены из числа судебных доказательств, либо вопрос об их оценке и использовании в качестве доказательств должен решаться в другом процессе. Так ли это?
Нам представляется неверным взгляд на доказывание, как на единственную форму судебного познания. И само выражение «доказывание является формой познания» неверно, как будет показано в дальнейшем, еРли гшд доказыванием понимать не логическое доказательство, а процессуальную деятельность^
Прежде всего надо отметить, что, говоря о возможности или невозможности непосредственного познания судом фактов, мы вкладываем в понятие «непосредственное познание» определенный условный смысл, так как с философской точки зрения непосредственного познания в чистом виде вообще быть не может.
«Познание есть отражение человеком природы. Но это не простое, не непосредственное, не цельное отраже,-ние, а процесс ряда абстракций, формирования, образования понятий, законов»1. Всякое познание, в том числе и познание путем «живого созерцания», которое принято называть непосредственным познанием, например, ^нание фактов — «сегодня солнечная погода», «этот
1 В. И. Л ен<и«. Философские тетради, 1947, стр. 156.
2*
11
г о • т. х — опосредствовано мышлением,:
практикой человека-. Однако и в лю-
момеят непосредственности, так как никакое познание без связи посредством ощущений познаю-бъекта-человека с познаваемым объектом — вне знания человека существующей объективной реальностью. В. И. Ленин по этому поводу говорит: «Первая посылка теории познания, несомненно, состоит в том, что единственный источник знаний—ощущения»2. «Вое знания из опыта, из ощущений, из восприятий»3. «Для всякого естествоиспытателя, не сбитого с толку профессорской философией, как и для всякого материалиста, ощущение есть действительно .непосредственная связь (разрядка моя. — С. К,.) сознания с внешним миром...»4 В. И. Ленин резко критикует махиста Дюгема за отрицание .непосредственного познания, означающего заигрывание с кантианским идеализмом5.
Познание всегда является единством непосредственного и опосредствованного. Однако, если это не препятствует даже в философском смысле различать две фор-Л1Ы познания: непосредственное, чувственное познание и познание опосредствованное6, то тем более такое разграничение имеет право на существование и в процессуальной теории, где оно имеет существенное практическое значение в силу самого характера познания.
Первая форма познания имеет место в том случае, когда воспринимаемый нами предмет сам является объектом познания. .Опосредствованное же познание имеет место тогда, когда познаваемый объект недоступен восприятию, когда мы его познаем путем восприятия и познания другого предмета, доступного нашему восприятию, т. е. когда познание недоступного для восприятия
1 См. С- Л. Р у б и я ш т е и и. Основы общей психологии. М., 194i6, стр. 250; Т. Павлов. Теория отражения. М., 1949, стр. 136.
2 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 127.
3 Т а м ж е, стр. 129.
4 Т а м ж е, стр. 46.
5 Та м же, стр. 330-331.
6 Две формы познания различает «Краткий философский сло варь» под ред. М. Розенталя и П. Юдина. ГИПЛ, 1951, стр. 424; см. также: М, Н. Р у т к е в и ч. Практика — основа позна ния и критерий истины. М., 1952, стр. 125—127; К. Б а к р а д з е. Логика. Тбилиси, 1951, стр. 19.
13
шгяосрелственно воспринимаемого предмета.
1ная концепция вызвала возражения со стороны
онмирчука. усмотревшего в разграничении не-
и опосредствованного познания разрыв
ильного и рационального», «непосредственного
т опосредствованного:»'.
Эднак: разграничение непосредственной и опосред-
юрм познания еще не означает само по се-
ютнвопоставления. Все зависит от
•ничення. Если мы различаем эти две
шания по указанному выше признаку, т. е. че-
:,-межуточного звена между субъектом
юъектом познания, не забывая при этом, что всякое
^знание опосредствовано мышлением и практикой, то
никакого разрыва или противопоставления в таком
граничении не будет, а само разграничение будет
иметь важное теоретическое и практическое зна-
Как непосредственная, так и опосредствованная фор-
1ання характеризуются важными особенностями.
hn особенности необходимо учитывать при познании,
при оценке его правильности.
Для непосредственного познания путем восприятия :ны лишь факты, совершающиеся в настоящем, прячем лишь в том случае, если они находятся от познающего субъекта на расстоянии и в условиях, не препятствующих их восприятию. Непосредственное познание позволяет получать знания лишь о внешних, доступных восприятию сторонах предметов и явлений действительности.
Опосредствованное познание гораздо богаче возможностями. Путем его могут быть познаны не только факты, существующие в настоящем, но и факты далекого прошлого, а в определенных случаях даже факты, которые могут возникнуть лишь в будущем. При помощи такого познания могут быть установлены явления, происходящие на расстоянии, исключающем возможность даже их косвенного восприятия. Недаром гласит пословица: «Видит око далеко, а ум еще дальше».
1 В. П. К а з и м и р ч у к. Право и методы его изучения. М., 1965, стр. 56.
Id
ютвованное познание позволяет проникнуть в супдостъ вещей и явлений. Оно теоретически дает возможности для познания, безграничные как с точки зрения времени и пространства, так и в отношении глубины познания: «... от сосуществования к каузальности и от одной формы связи и взаимозависимости к другой, более глубокой, более общей»1. «Мысль человека бесконечно углубляется от явления к сущности, от сущности первого, так сказать, порядка к сущности второго порядка и т. д. без конца»2.
Однако в определенной области практической деятельности и непосредственное познание может иметь определенные преимущества перед познанием опосредствованным. «Так, как нам бывает дано нечто в непосредственном переживании, оно никаким иным способом дано нам быть не может»,—пишет С. Л. Рубинштейн. И далее: «Ни из какого яркого описания слепой не познает красочности мира, глухой — музыкальности его звучаний так, как если бы о« их непосредственно воспринял»3. Эта специфическая субъективная окраска непосредственно познаваемого имеет свои плюсы и минусы, уничтожая сомнения в правильности познания, укрепляя уверенность в его достоверности, но тем самым укрепляя и заблуждения, если допущена ошибка в познании.
Предметом непосредственного познания служат явления в их конкретно-чувственной индивидуальности. А явление богаче закона4. «Закол есть существенное явление»5. Явление же, кроме существенного, содержит и массу индивидуального, более доступного непосредственному познанию, чем опосредствованному.
Разграничение двух форм познания имеет большое значение для проверки правильности познания, для выявления ошибок. Если при непосредственном познании возможные ошибки могут содержаться лишь в акте восприятия, то при опосредствованном — не только в акте восприятия, но и в умозаключении от посредствующего звена в познании, в самом этом звене.
1 В. И. Ленин. Философские тетрад», i!947, стр. 193.
2 Т а м же, стр. 37.
3 С. Л. Рубинштейн. Указ, соч., стр. 5.
4 В. И. Л е н и н. Философские тетради, 1947, стр. 127.
5 Т а м же, стр. 133.
14
Таким образом, признавая принципиальную допус-
тшюстъ разграничения двух форм познания, необходимо
разрешить вопросы: исключает ли характер предмета су-
э иознання его непосредственное чувственное вос-
«ятяе. н если нет," то допускается ли с точки зрения
юцессуального права, его принципов непосредственное
.сбное познание определенных фактов, или же закон
I во всех случаях прибегать к опосредство-
познанию.
На первый вопрос ответ последует отрицательный. Рассмотрим сначала факты, устанавливаемые судом в порядке гражданского судопроизводства. Обозревая круг этих фактов, не трудно убедиться, что не все они находятся в прошлом с точки зрения времени рассмотрения 1 в суде. Существует группа фактов, которые, возникнув до процесса и вне процесса, продолжают существовать и во время процесса; более того, именно с их нали-чвем м> время разбирательства дела, а не только в проШ-закон в ряде случаев и связывает юридические по--зия;. Особенность, характеризующая эти факты, заключается в их длящемся характере, в связи с чем их можно назвать фактами-состояниями.
Разумеется, что и другие, не длящиеся, факты—не овенные явления. Всякое явление имеет определенную протяженность во времени. Но та или иная степень быстроты протекания явлений не безразлична с точки зрения возможности их наблюдения, исследования и познания. И если распространенное утверждение, будто познаваемые судом юридические факты всегда относятся к прошлому, справедливо для многих фактов, то оно не-1ля фактов-состояний (те или иные свойст-
Строго говоря, человек воспринимает всегда только факты прошлого ввиду отдаленности во времени между воспринимаемым явлением и явлением его восприятия, так как восприятие — следствие, а воспринимаемое — причина, а причина и следствие не могут протекать одновременно. Но сказанное не может служить возражением против выделения фактов-состояний, длящийся характер которых означает, что вся совокупность непрерывно сменяющих друг друга явлений сохраняет в течение определенного длительного времени качественную однородность, в силу чего эти явления теоретически находятся в пределах одного качества, а практически могут считаться идентичными друг другу.
15
ва предметов, их расположение и т. п.). Поэтому при классификации юридических фактов необходимо выделять факты-состояния. С точки зрения доказательственного права и процессуальной теории это заслуживает внимания1.
Для суда не безразлично, приходится ли ему устанавливать факты, имевшие место в прошлом и недоступные поэтому для непосредственного восприятия, или требуется установить факты настоящего, доступные непосредственному восприятию. В первом случае у суда единственная возможность для установления фактов — опосредствованное познание; во втором — может стоять вопрос о допустимости непосредственного познания со всеми рассмотренными выше особенностями по сравнению с познанием опосредствованным.
Возникает вопрос. Поскольку непосредственное познание не способно само по себе проникнуть в сущность вещей и ограничивается явлениями, лежащими на по-ьерхности, то не будет ли это препятствием для использования его в судебной работе?
На этот вопрос также следует ответить отрицательно. Во-первых, надо иметь в виду, что всякое познание, как уже указывалось, опосредствовано мышлением и практикой, говоря о непосредственном познании, мы имеем в виду только то, что при этом виде познания отсутствует передающее, промежуточное звено между субъектом и объектом познания. Во-вторых, суду для достижения своих практических целей при познании (установлении наличия или отсутствия определенных фактов) нет никакой необходимости углублять познание по формуле В. И. Ленина — от явления к сущности, от сущности первого порядка к сущности второго порядка и т. д. Здесь проявляет свою силу специфика и задачи судебной работы.
Факты-состояния могут иметь не только гражданско-правовое, но и уголовно-правовое значение. Это — мате-
1 Безусловно, если за основу брать признак воли, все факты можно подразделить на события и действия. Но в данном случае • основанием деления фактов на явления и состояния служит характер протекания явления во времени. Эта позиция постепенно начинает находить поддержку в литературе (см. С. С. Алексеев. Общая теория социалистического права. Свердловск, 1964, вып. 2, гф. 160).
<5
mm
совершенного
преступления,
.
кие
факты могуч быть пред-познания
и в уголовном про-
посягательства ' м негк< : : е : . твенного цессе.
Кроме фактов-состояний, в гражданском процессе иногда предметом непосредственного познания могут оказаться и факты-явления, например, возврат ответчи ком в судебном заседании (или даже посторонним ли цом) долга истцу2, процессуальные действия сторон, яв ляющиеся актами распоряжения объектом процесса и процессуальными средствами его защиты — отказ от иска, мировое соглашение, признание иска и другие юри дические факты материально-правового значения (отказ ответчика по иску о выселении из ведомственного жилого- фонда возвратиться к месту прежней работы или отказ истца принять на работу ответчика по такому иску). Все эти факты могут быть предметом непосредственного по знания в суде в с о, что предмет гражданского
зоотношение — мо-
maib
свое :е
(изменение, прекраще-
нве) в во время судебного разбирательства.
решение вопроса о возможности в
ых случаях непосредственного познания фак-
:еющих юридическое значение, предрешает реше-
гаго же вопроса и в отношении фактов, являющих-
ся доказательствами, — результаты опознания, следст-
венного или судебного эксперимента, факты, относящи-
еся к поведению в суде участников дела и др.
Однако, несмотря на теоретическую возможность и
- г применяемость непосредственного п.миа-
ооте, необходимо рассмотреть вопрос —
титься какие-либо препятствия в ис-
В. Я. Лившиц. Принцип непосредственности в советском v процессе. М. 1949. стр. 18—19.
Крайне интересный случай такого развития правоотношения.
энтоы даже в стадии исполнительного производства, приведен в
^Судебная практика Верховного Суда СССР» (1949, N» 4,
—48). Взысканная с .Музафарова решением суда денежная
>:-?jwa была выплачена истцу посторонмим для дела лицам — Шари-
17-
- ; . .
ческнх фактов с точки зрения требований процессуального права н теории?
Раосмо режде всего высказанные возражения
против использования непосредственного познания в судебной работе; они сводятся к следующему:
1) при непосредственном познании нельзя проверить правильность познания; 2) доказывание, как опосредствованное познание, обеспечивает убедительность судебных постановлений, делая гласным сам процесс познания. Отсутствие же доказывания снижает убедительность судебных постлновлений.
Эти возражения нельзя признать справедливыми. Как уже отмечалось, в любом познании необходимо содержится момент непосредственности. Звено непосредственности содержится и в опосредствованном познании, я познании при помощи доказательства (например, свидетельского показания). Но так как свидетель сообщает о фактах, воспринятых им непосредственно, то, соглашаясь с приведенными выше возражениями, следует признать, что проверка правильности показаний свидетеля невозможна. Невозможна ввиду этого и проверка правильности опосредствованного (при помощи свидетеля) познания фактов судом. Следовательно, единственное, что остается доступным для проверки,-—это правильность умозаключений суда. Но это, конечно, не так. • Правильность опосредствованных или непосредственных 'знаний других лиц можно проверить при помощи сопоставления их с известными знаниями, добытыми из иных источников, при помощи анализа самого проверяемого знания, при помощи мышления и живой человеческой практики, которая «врывается в самое теорию познания, давая объективный критерий истины»1. Не будь этого, невозможно было бы и само познание.
Как непосредственное познание свидетелей воплощается в их показаниях, которые и являются объектом проверки, так и непосредственное познание суда находит свое объективное выражение в протоколе судебного заседания, местного осмотра, в мотивировочной части су-лебного постановления. Указанные процессуальные документы и являются теми объективными данными, по ко-
1 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 198.
непосредственного
проверки между непо-
'.j и, например, та-ннкакой принципиальной шгга лишь о методах провер-в которых такая проверка доступна. А по-зо-тжно иметь в виду не недо-познания суда для правер-
а лвшь илвиу! immt» n такой проверки по каким-ли-ьным соображениям. Рассмотрим и эту ону проблемы опять-таки хотя бы на примере -...с-ния непосредственного знания суда с таким же знанием свидетеля.
гут сказать, что процессуальное положение суда не допускает проверки правильности его познания способами, предназначенными для свидетелей, экспертов, как-то: допросом, очными ставками и т. п. Тем самым как будто возможность проверки правильности непосред-э познания суда существенно ограничивается. ' и такое соображение нельзя признать основательным. Оно, во-первых, относится не только к познанию непосредственному, но в равной мере и к познанию опосредствованному. Однако ведь никто не приходит к выводу, будто недопустимость допроса суда, как, положим, эксперта о том, почему он пришел именно к такому, а не к другому выводу, существенно ограничивает возможность проверки правильности опосредствованного познания суда. Во-вторых, и это главное, нет существенной необходимости в подобной проверке. Для вышестоящей судебной инстанции необходимость проверки отпадает потому, что в силу предписания закона суд в мотивировочной части постановления указывает результаты познания, причины, по которым он отвергает одни данные и принимает другие, т. е. заранее «показывает», чем обусловлены результаты его познания. В протоколах судебного заседания, осмотра на месте, а также и в мотивировочной части постановления суда содержатся как результаты непосредственного познания суда, так и объяснение, почему они являются такими, а не иными. А этого вполне достаточно для проверки правильности как опосредствованного, так и непосредственного познания суда со стороны вышестоящей судебной инстанции.
19
Для участников дела также нет необходимости в про-правильности непосредственного познания суда Sa.MH. предназначенными для свидетелей. Как уже отмечалось, непосредственное познание ограничивается явлениями, лежащими на поверхности: состояние предмета, его размер, действия людей и т. д. А поэтому все-то, что непосредственно познается судом, одновременно познается или во всяком случае воспринимается (если было известно ранее) и всеми присутствующими в зале суда или при местном осмотре, в том числе и участниками дела. Так как результаты чувственного познания фиксируются в протоколах, то правильность непосредственного познания и правильность записей в протоколах легко проверить путем их обозрения, не прибегая к допросу суда.
Серьезной гарантией правильности непосредственного познания являются демократические принципы советского гражданского процесса, в частности, гласность, состязательность и др.
Ко всему этому надо добавить, что сам характер непосредственного познания — его чувственная предметность — в 'подавляющем большинстве случаев исключает возможность ошибок в его результатах. Поэтому предусматриваемое законом право участников дела представлять замечания на протокол является больше гарантией против технических неправильностей протокольных записей, чем пропив ошибок в непо-средстветюм познании.
Из сказанного вытекает ответ и на второе возражение против допустимости непосредственного познания. Убедительность судебного постановления в отношении правильности познания судом фактов для лиц, не присутствующих при судебном разбирательстве, определяется в первую очередь тем, как суд мотивировал свое постановление и, во-вторых (что имеет значение главным образом для лиц, изучающих и проверяющих разрешенное судом дело), соответствием выводов суда имеющимся в деле материалам, в том числе и записям в протоколах о результатах непосредственного познания.
Убедительность судебного постановления для лиц,, присутствующих в зале судебного заседания, определяется главным образом тем, что происходило при разбирательстве дела — что сказали участники дела, свидете-
20
ож. эвсперты • иные в судебном поста-
ювлении результаты опосредствованного и непосредственного познания соответствуют тому, что было на гла-присутствовавших — постановление убедительно,
ш не соответствуют — постановление неубедительно. II если, по мнению противников непосредственного по-
;ния в суде, познание при помощи доказательств делает эффективной гласность, так как гласным становится сам процесс познания,то это же, но с еще большим правом, следует сказать и в отношении непосредственного . познания. При непосредственном познании процесс познания является гласным во всех своих элементах. Если присутствующие при осмотре дома видят, что этот дом находится в разрушенном состоянии, и суд также это констатирует как результат своего непосредственного познания, то вряд ли кто решится утверждать, что познание этого же факта, почерпнутое из показаний свидетелей (а не непосредственно), повысило бы убедительность вывода суда о наличии этого факта. Очевидно, дело обстоит как раз наоборот.
Убедительность результатов непосредственного познания больше, чем опосредствованного. Здесь проявляется указанное ранее свойство самого непосредственного познания. И если суды иногда не прибегают к непосредственному познанию, когда оно является доступным, как, например, для обмера площади земельного участка, то это объясняется не тем, что такое познание снижает убедительность решения, исключает возможность проверки правильности познания, а только практической затруднительностью непосредственного познания в подобных случаях, которая к тому же косвенно ведет к ущербу для гласности '. И наоборот, -нередко бывают случаи, когда только непосредственное познание судом определенных фактов способно раскрыть истину.
1 В определении по делу № 124 по иску колхоза ьм. Карла Маркса к колхозу «Красный партизан» ГСК Верховного Суда СССР, отменяя состоявшиеся по делу постановления (не был установлен действительный размер участка, об урожае с которого шел спор), дала указание о том, что при невозможности документального установления размера участка необходимо это выяснить путем фактического обмера специально созданной комиссией («Суд. практика...», 1949, № 4, стр. 40—41).
21
Так. в народном с. рского района Л\осковскон
области Осиновым был заявлен иск к Кратировой о взыскании расходов по отоплению общей печи, которое в течение трех лет якобы производил один истей. Кратирова объяснила, что истец отопления за свой счет не производил. Более того, в последнюю зиму он, с целью вынудить ее к выселению, не отапливал общей печи совсем, оборудовав в своей комнате железную печь для отопления только своего помещения. Доказывать этот факт (как отопления, так и неотопления) путем свидетельских показаний было довольно затруднительно. Свидетели, на которых сослалась Кратирова, могли лишь подтвердить некоторые обстоятельства: во время их 'посещения в комнате у Кратировой было холодно, ответчица продолжительное время болела. Осипов объяснил, что печь не была топлена 2—3 дня в связи с теплой погодой. Суд при осмотре на месте установил следующие факты: наличие в комнате Кратировой «специфического запаха сырости», наличие в комнате Осипов а железной печи'.
В данном случае суд непосредственно воспринял различные факты-состояния, в том числе такой важный факт, как «специфический запах сырости». В передаче свидетеля указанный факт в значительной мере утратил бы свое доказательственное значение как в отношении его убедительности, так и с точки зрения проверки достоверности. Другой важный для установления истины факт, обнаруженный три осмотре и а 1месте,— наличие в комнате Осипов а железной печи —мог не только потерять доказательственное значение, но и вообще мог исчезнуть для дела, если бы суд решил проверить данный факт не осмотром на месте, а иным путем, например, истребованием справки от органов пожарного надзора, дав таким образом истцу возможность убрать печь. И дело могло быть разрешено неверно.
В заключение необходимо отметить, что проанализированные возражения против возможности и допустимости непосредственного судебного познания, будучи несостоятельными по отношению к процессуальному непосредственному познанию, вполне справедливы, если их отнести к внепроцессуальному знанию судей о существенных для дела фактах, юридических или доказатель-
Дело разрешено народным судом 14 июня 1950 г.
22
ствеяных. Такое звание (не только непосредствешю*
• опосредствованное) не может быть пс. ву постановления суда именно и только потому, что оно внепроиессуальным, в силу чего ii>j подверг*
:. исследованию в процессе, не отражается в процессуальных документах; правильность его недоступна для проверки, оно не только снижает, но и лишает постановление суда убедителыгости.
Подводя итог сказанному, можно констатировать:
1. Положение о невозможности для суда познавать, непосредственно существенные для дела факты ошибочно, так как противоречит действительности.
. Положение о недопустимости непосредственного познания судом существенных для дела фактов неправильно. Оно исключает из числа судебных доказательств ряд фактов, которые могут быть использованы в качестве средств установления истины, произвольно ограничивая принцип непосредственности, толкает практику на путь отказа от преимуществ непосредственного познания, когда таковое возможно.
При судебном разбирательстве возможны и допу стимы две формы познания фактов: познание опосредст вованное (при помощи доказательств) и познание непо средственное (при помощи чувственного восприятия этих фактов).
Непосредственное познание применимо в отноше нии фактов, не требующих для их познания специальных знаний и доступных для непоередствештго чувсгвеино- го восприятия. Такими фактами является большинство фактов-состояний, ими могут быть действия и собы тия.
Непосредственное познание, осуществляемое в про цессуальных формах, не противоречит принципам про цессуального права. Оно допускает возможность провер ки его правильности, а также содействует убедительно сти судебных постановлений. В случаях, когда заинтере сованное лицо может помешать суду раскрыть истину, непосредственное познание при помощи осмотра на месте в силу оперативности данного процессуального действия может служить действенной гарантией установления ис тины.
В силу этого, нам кажется, не случайно, что взгляд о возможности и допустимости непосредственного судеб-
23
ыого познания некоторых .
начинает постепенно завоевывать стороны;