Мнение Пухты.

По его мнению, обязатель-

ство, вытекающее из договора, имеет место только между непосредственны-

ми соучастниками его; поэтому и в представительных отношениях юридиче-

ские последствия сделки возникают прежде всего в лице контрагента пред-

ставителя, а чрез него переходят на принципала. Тель утверждает, что с

третьим лицом заключаются одновременно два договора, один − принципа-

лом, а другой − представителем; а из мнения Пухты вытекает, что с третьим

лицом заключается только один договор − представителем, который переда-

ет материальное содержание оного своему принципалу. Однако Пухта не мог

не обратить внимания на то обстоятельство, что в настоящее время из пред-

ставительных отношений возникают правовые последствия только между

принципалом и третьим лицом. С первого взгляда некоторым может казаться,

что мнение Пухты по своим практическим результатам сводится к непосред-

ственному представительству, потому что активное и пассивное отношение

представителя к заключенному им договору окончательно стушевывается

посредством exceptio doli с его стороны и actio utilis со стороны принципала,

вследствие чего последний остается действительным субъектом означенного

договора. Но на самом деле указанное мнение Пухты ведет к высшей степе-

ни важным последствиям. Если представитель не только контрагент, но и

субъект, если в нем впервые возникают права и обязанности, переходящие

затем на принципала, значит у него должна быть, кроме общей правоспособ-

ности для совершения юридических актов, еще частная для того, чтобы мог-

ли возникнуть для него из данного договора условленные правовые послед-

ствия. Отсюда вытекает то положение, что никто не может приобретать пра-

ва и обязанности из сделки своего представителя, если последний сам непра-

воспособен к приобретению их.

Мнение Кунце. Середину между теорией Теля и Пухты занимает

Кунце1. Этот ученый считает индивидуальность обязательства отличитель-

ным признаком его в сравнении с телесными вещами. «Вещи имеют, – гово-

рит Кунце2, – телесное бытие и потому могут быть непосредственным объек-

том прав (правоотношений), а обязательства сами суть правоотношения; по-

этому нельзя сопоставить вместе вещи и обязательства, а лишь вещные и обя-

зательственные права. Первые имеют реальную природу, а последние − ис-

кусственную, идеальную. Те имеют свое постоянное существование, эти же

возникают впервые лишь путем договора. Договор есть индивидуальное ос-

нование (causa obligandi) для индивидуального же обязательства. Causa и

obligatio не отделены друг от друга; их разъединение настолько же мыслимо,

насколько и отделение права от своего объекта. Поэтому вытекающее из это-

го договора обязательство может непосредственно возникнуть только между

субъектами договора; другими словами, нельзя предполагать, чтобы возни-

кающее обязательство получало свое бытие в чужой личности, или иначе,

чтобы это обязательство было отнято от первоначальных субъектов, как пла-

тье от тела, и передано другим». Применяя эти общие соображения к пред-

ставительству, Кунце3 утверждает, что договор, заключенный представите-

лем, абсолютно неотделим от его личности. Но чтобы удовлетворить устано-

вившемуся в современном гражданском обороте требованию, по которому

принципал один считается управомоченным (Selbstberechtigte), он прибегает

к особой цивилистической конструкции, а именно: находит, что к обязатель-

ству представителя придается дополнительное обязательство принципала. Оба они имеют одно и то же имущественное содержание (Vermogensstoff),

причем обязательство принципала как бы вытекает из такового представите-

ля, стоит к нему, как Zweigeobligation к Stammobligation. Вследствие юриди-

ческого обессиления второго обязательства первое становится единственно

действительным, так что в результате из договора представителя один толь-

ко принципал приобретает права и обязанности; по отношению же к пред-

ставителю, обязательство которого получает характер naturalis obligatio, эти

юридические последствия не имеют силы.

О представительстве при заключении сделок по римскому праву1

Таким образом, идея представительства в римском праве прежде всего

осуществилась в форме мандата (договора поручения). То, что достигается

теперь при посредстве прямого представительства, по римскому праву осу-

ществлялось окольными путями, а именно: мандатар приобретал в своем

лице права и обязанности, из которых он потом цедировал первые манданту,

а относительно вторых требовал от него гарантий. Заключенный кем-либо

договор от имени другого с тем, чтобы в лице этого последнего возникли

непосредственно права и обязанности, не имел никакого юридического дей-

ствия. Это правило подтверждается многими местами источников1.

Нужды развитого торгового оборота вызвали в римской право-

вой жизни особые преторские иски − actiones adjectitiae qualitatis, которые,

по мнению некоторых юристов2, основаны на идее представительства. Не-

сколько подробное знакомство с ними приводит нас к тому заключению, что

они, быть может, заменяли в некоторых случаях прямое представительство,

но тем не менее не основаны на началах этого юридического понятия.

К actiones adjectitiae qualitatis относились: actiones de peculio, de in rem