§ 4. Коммерческие корпорации в российском праве

1. Общества с ограниченнойответственностью

В современных российских условиях организационно-правовая форма общества с ограниченной ответственностью получила гипертрофированное развитие. Прежде всего она является количественно преобладающей, насчитывая свыше 3 млн. и составляя тем самым более 3/4 от общего числа всех зарегистрированных юридических лиц (включая и некоммерческие организации). При этом, будучи изначально рассчитанной на малое и отчасти на среднее предпринимательство, в отечественном правопорядке она стала безразмерной: в форме ООО действуют и крупный бизнес (например, осуществляющий банковскую и страховую деятельность), и используемые для различных махинаций фирмы-однодневки с символическим уставным капиталом и единственным (как правило, фиктивным) учредителем и участником.

Вместе с тем российское законодательство об обществах с ограниченной ответственностью (подразд. 4 § 2 гл. 4ГК РФ и подготовленный на его основе Федеральный закон 1998 г.) изначально развивалось в основном по европейским (германским) образцам и, в отличие от акционерного законодательства, не содержало внутренних противоречий и было в гораздо меньшей степени подвержено американизированному влиянию отечественных реформаторов (в основном увлекшихся акционерными обществами, в том числе закрытого типа). Поэтому его практическое использование обнаружило гораздо меньше недостатков и принесло в отечественный правопорядок гораздо меньше проблем, нежели акционерное законодательство. Одной из основных проблем стала необходимость параллельного сосуществования ООО и ЗАО, искусственно навязанного отечественному правопорядку в начале 90-х годов прошлого века.

Между тем в континентальном европейском (и в российском) праве

акции акционерных обществ и доли в капитале обществ с ограниченной ответственностью имеют существенно различный правовой режим. Ведь по своей экономической сущности акции изначально предназначены для оборота, т.е. для свободного отчуждения и передачи от одних владельцев другим (и потому выражены ценными бумагами или их современными аналогами), чего никак нельзя сказать о долях, в принципе не рассчитанных на свободную передачу третьим лицам и не являющихся товаром, имеющим рыночный курс. Отсюда - традиционное для большинства правопорядков преимущественное право покупки долей другими участниками такой корпорации (и иные ограничения -share transfer restrictions,преследующие цель сохранения принадлежности долей только участникам корпорации). Поэтому преимущественное право покупки акций в российских закрытых акционерных обществах - нонсенс, не соответствующий самому существу понятия акции. Он является результатом недоразумения, а точнее - некритического заимствования российским правом американской конструкцииclosed corporation, не учитывающего того обстоятельства, что этот аналог ЗАО предусматривает преимущественное право покупки(right of first refusal)для случаев отчуждения именноshares, а неstock.

Как известно, англо-американское право исторически не знает различий между акциями и долями участия, понимая подsharesлюбые доли или паи участия, а предпринимательскими корпорациями(business corporation)здесь традиционно признаются только компании с ограниченной ответственностью на паях -limited company by shares.Незнание этих обстоятельств способствовало распространению в России в начале 90-х годов абсурдного по сути перевода терминаsharesкак "акции", а словаcorporation -как "акционерное общество" (и соответственноclosed corporation- как "закрытое акционерное общество") <1>. В результате этого наряду с обществами с ограниченной ответственностью появилась "новая разновидность" акционерного общества - закрытые акционерные общества, ЗАО (ср.ст. ст. 87и97ГК РФ). Их подавляющее большинство никогда не выпускало никаких акций, но при этом законодательством был установлен запрет на их свободное отчуждение (в виде преимущественного права приобретения, т.е. покупки таких акций (долей), продаваемых другими акционерами). В результате этого была принципиально искажена сама юридическая природа акций и акционерногообщества.

--------------------------------

<1> На эту странную ситуацию постоянно указывал Г.Е. Авилов - один из основных разработчиков нормГКРФ о юридических лицах (см., например: Авилов Г.Е. Тенденции развития акционерного законодательства в России // Избранное. М., 2012. С. 158 -159).

По существу единственным важным отличием ЗАО от ООО стало неограниченное право участника последнего на свободный выход из общества, влекущий изъятие соответствующей части его чистых активов (тогда как столь же свободный выход из ЗАО его участника не грозил

никакими потерями имущества корпорации). Кроме того, у ООО было два учредительных документа, различия в содержании которых могли порождать неоправданные споры (и даже попытки объявления этих обществ "договорными", а не "уставными" объединениями). Все они в конечном счете также были обусловлены известными отступлениями законодателя от классической (германской) модели и впоследствии были устранены путем внесения соответствующих изменений вЗаконоб обществах с ограниченной ответственностью Федеральнымзакономот 30 декабря 2008 г. N 312-ФЗ <1>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2009. N 1. Ст. 20.

После этого законодателю не осталось иного пути, кроме закрепления в российском корпоративном праве двух основных видов хозяйственных обществ: акционерных и с ограниченной ответственностью, что связано с необходимостью упразднения "искусственного выделения типов акционерных обществ (открытых и закрытых)" <1>. Эта рекомендация, включенная вКонцепциюразвития гражданского законодательства РФ и впроектновой редакции гл. 4 ГК РФ, стала одной из немногих, не вызвавших неприятия у оппонентов, которые в конце концов убедились в теоретической бессмысленности и практической бесполезности конструкции ЗАО, ранее необдуманно введенной ими в отечественное право.

--------------------------------

<1> См.:Концепцияразвития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 58 - 59.

В этом отношении примечательны положения нового Гражданского кодекса Нидерландов, справедливо считающегося одним из наиболее современных и содержащего во многих своих положениях определенный компромисс между континентальными европейскими и англо- американскими подходами (что характерно и для гражданского права Нидерландов в целом), опыт которого в значительной мере учитывался при подготовкеГКРФ. ГК Нидерландов вообще исключил общества с ограниченной ответственностью из числа признаваемых им видов юридических лиц, ограничившись закрытыми акционерными обществами (ст. 175 кн. 2 "Юридические лица", действующей с 1994 г.), т.е.намеренноразрешил коллизию этих двух типов корпораций в пользу англо- американскойclosed corporation, Ltd.ГКРФ столь же намеренно пытался разрешить эту коллизию в пользу европейской конструкции ООО, хотя и вынужден был под известным давлением ввести нормы о закрытых АО. В любом случае одновременное сосуществование этих двух разновидностей корпораций в одном правопорядке представляетсянедопустимым.

Стремлением сохранить традиции объясняется появление в российском правеобщества с дополнительной ответственностью,статус которого является переходным от товариществ к обществам: структура управления им тождественна структуре управления обществом с ограниченной

ответственностью, но сохраняется ограниченная личная ответственность участников по долгам корпорации (ст. 95ГК). Дело в том, что именно так, в буквальном соответствии со своим названием, выглядело товарищество с ограниченной ответственностью вст. ст. 318и319ГК 1922 г., благодаря которому оно и появилось в российском правопорядке.

При разработкеГКРФ было решено сохранить его наряду с закреплением классической модели общества с ограниченной ответственностью. Однако отечественная практика показала его невостребованность, объясняемую принципиальным нежеланием отечественных предпринимателей нести даже ограниченную ответственность по долгам создаваемых ими юридических лиц. Кроме того, отрицательное отношение к обществам с дополнительной ответственностью закреплено в Модельном законе "Об обществах с ограниченной ответственностью", утвержденном Межпарламентской ассамблеей СНГ в 1996 г. В связи с этимКонцепцияразвития гражданского законодательства РФ, а такжепроектновой редакции гл. 4 ГК РФ предложили отказаться от этого вида корпораций <1>.

--------------------------------

<1> См.:Концепцияразвития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 58.

2. Акционерныеобщества

На развитие современного российского акционерного права решающее влияние оказали, с одной стороны, многочисленные и небезуспешные попытки некритического заимствования американских подходов, а с другой - то обстоятельство, что большинство современных российских акционерных обществ создавалось не традиционным путем собирания мелких вкладов физических лиц, а путемприватизациигосударственного имущества - преобразования в открытые акционерные общества унитарных предприятий. Иначе говоря, классическая юридическая конструкция АО как формы концентрации капитала использовалась для прямо противоположных целей - раздачи (передачи) государственного имущества в частную собственность.

В соответствии с этим и согласноп. 5 ст. 1Федерального закона 1995 г. "Об акционерных обществах" его нормы применяются лишь субсидиарно к акционерным обществам, созданным при приватизации государственных и муниципальных предприятий (если в государственной или муниципальной собственности закреплено более 25% их акций либо в их отношении используется специальное право на участие Российской Федерации, ее субъектов или муниципальных образований в их управлении ("золотая акция")). При этом особенности правового положения акционерных обществ, созданных при приватизации государственных и муниципальных предприятий, действуют до момента отчуждения государством или муниципальным образованием 75% принадлежащих им акций в таком акционерном обществе (но не позднее окончания срока приватизации,

определенного планом приватизации данного предприятия). Таким образом, многие российские акционерные общества, формально являясь частными собственниками, фактически сохраняют значительное (иногда решающее) государственное участие как в своем капитале, так и в управлении ихделами

<1>.

--------------------------------

<1> См., например:Положениеоб управлении находящимися в федеральной собственности акциями акционерных обществ и использовании специального права на участие Российской Федерации в управлении акционерными обществами ("золотая акция"), утвержденное Постановлением Правительства РФ от 3 декабря 2004 г. N 738 (СЗ РФ. 2004. N 50. Ст. 5073).

Кроме того, в соответствии сп. п. 3и4 ст. 1Закона об акционерных обществах, а также сп. 3 ст. 96ГК РФ этот Закон лишь субсидиарно применяется к акционерным обществам, созданным в сферах банковской, инвестиционной и страховой деятельности, на базе реорганизованных колхозов, совхозов и других сельскохозяйственных предприятий, а также крестьянских (фермерских) хозяйств, обслуживающих и сервисных предприятий для сельскохозяйственных производителей, и к акционерным обществам, являющимся кредитными организациями. Но ситуация усложняется не только тем, что значительное количество акционерных обществ в определенной мере выведено из-под действия общего акционерного законодательства (что оправданно по крайней мере в отношении приватизированных предприятий с государственным участием). Само это законодательство изначально страдает существенными пороками, которые состоят в неудачных (а иногда и просто в неквалифицированных) попытках приспособить институты и подходы американского корпоративного права к гражданско-правовой регламентации континентально-европейского типа (в частности, согласовать эти подходы, составившие основуЗаконаоб акционерных обществах, с положениями ГражданскогокодексаРФ, включая общие правила об акционерных обществах, закрепленные вп. 6 § 2 гл. 4ГК).

Любопытно, что при разработке российскогоЗаконаоб акционерных обществах даже американские подходы были использованы непоследовательно. Как известно, в акционерных обществах исторически сложились две основные системы организации капитала: англо- американская, характеризующаяся большой распыленностью акций (долей) среди участников компании и возможностью существования контрольного пакета всего из нескольких процентов, и европейская, характеризующаяся относительно высоким уровнем концентрации акций у отдельных владельцев и классическим контрольным пакетом в 50% плюс одна акция. Каждая из этих систем предопределяет появление известных особенностей правового оформления статуса акционерного общества и его участников, учитывающих названныеобстоятельства.

В России по разным оценкам свыше 2/3 акционерных компаний

фактически находятся под контролем или под определяющим влиянием либо одного участника, либо весьма небольшой группы из двух-трех крупных инвесторов. К тому же эти компании нередко прямо или косвенно входят в состав объединений холдингового типа, что не исключает, а нередко даже предполагает подчинение их деятельности интересам других компаний соответствующего холдинга (объединения), в том числе и в ущерб их собственным интересам. Между темЗаконоб акционерных обществах был разработан на основе американской корпоративной модели, рассчитанной на распыленный капитал, причем в противоречии с рядом основополагающих норм ГражданскогокодексаРФ, базу которых составляла германская корпоративная модель.

Наряду с этим и тогдашний отечественный законодатель, и предпринимательские круги (бизнес-сообщество) последовательно и активно стремились к передаче корпоративного управления в руки советов директоров акционерных обществ (корпоративного менеджмента) при максимально возможном отстранении от него мелких акционеров. Теперь же "вдруг" выяснилось, что защищенность миноритарных акционеров не просто составляет классическое требование европейского корпоративного законодательства (которым российское акционерное право спокойно пренебрегло в 90-е годы), но еще и является одним из главных индикаторов качества корпоративного управления (например, корпоративных компонентовGlobal Competitiveness IndexВсемирного экономического форума). По этому показателю Россия "неожиданно" оказалась на 140-м месте из 144 возможных, что в современных условиях официально пропагандируемой и поощряемой погони за местами во всевозможных зарубежных рейтингах считается "катастрофическим"<1>.

--------------------------------

<1> См., например: Глухова М. Корпоративное управление в России: есть ли прогресс? // Промышленник России. 2012. N 11 (142). С. 21 -22.

В целом же можно констатировать, что развитие российского акционерного права в решающей мере определяется переходным характером отечественной экономики и соответствующим ему развитием правопорядка, попеременно подпадающего то под американское, то под европейское влияние. Действие этого важнейшего фактора проявилось, например, в правовом режиме бездокументарных акций, относительно легко воспринятом экономистами и предпринимателями, отвыкшими в прежнем правопорядке от самой категории ценных бумаг (и вызвавшем теоретические споры главным образом у юристов, не забывших или вынужденных вспомнить основы этого классического института рыночного хозяйства), а также в появлении и распространении в отечественном правопорядке закрытых акционерных обществ, необходимость устранения которых теперь практически ни у кого не вызываетсомнений.

Между прочим в их числе функционируют и такие их странные разновидности, как акционерные общества работников (народные

предприятия), по своей юридической природе представляющие собой некую смешанную форму акционерного общества, общества с ограниченной ответственностью и производственного кооператива. В силу этого данная разновидность корпораций не встретила одобрения среди квалифицированных юристов. Очевидно, что ее сторонники, обычно ссылающиеся на зарубежный опыт привлечения наемных работников к управлению корпорациями и к участию в их капиталах, в очередной раз смешали экономическое существо с юридической формой его выражения. Ведь все известные до сих пор организационно-правовые формы такого участия (за исключением, разумеется, российских народных предприятий) никогда и нигде не приводили к созданию новых видов корпораций, вполне укладываясь в одну из традиционных форм объединений капиталов (европейских АО или ООО либо американскихbusiness corporation).

На практике имеется несколько (не более двух десятков) реально действующих производственных организаций подобного типа, которые даже объединились в ассоциацию, активно отстаивающую их право на самостоятельное существование.Законо народных предприятиях в искаженном виде отразил негативную реакцию определенной части общества на недостаткиЗаконаоб акционерных обществах. Если бы последний готовился серьезно и продуманно, в частности, содержал бы специальную главу или хотя бы несколько норм о статусе работников, одновременно являющихся (или при определенных условиях становящихся) акционерами, и о возможности их участия в управлении, как это давно сделано в ряде развитых правопорядков (например, в германском праве нормы об этом появились в 1952 г.), вряд ли бы так легко появилось на свет и его абсурдноеalter ego-Законо народных предприятиях, ставший посмешищем для всех грамотных юристов. Однако пока народные предприятия сохраняются как одна из особенностей национального корпоративного права.

Следует признать, что совершенствование правового статуса акционерных обществ требует кардинального пересмотра изначальной концепции акционерного закона, состоящей в попытке применения крайне упрощенной американской модели в условиях континентального российского правопорядка. Уже в ходе ее использования отечественному законодателю пришлось, как уже отмечалось выше, стыковать эту модель с принципиально иной моделью, закрепленной Гражданскимкодексом, причем не только формально (чтобы избежать хотя бы наиболее вопиющих противоречий между двумя федеральными законами), но и по существу: от откровенно провозглашенного его разработчиками "всевластия советов директоров" (а по сути представляемых ими мажоритарных акционеров) постепенно переходить к учету и защите интересовминоритариев.

Но дело не только в давно ставших очевидными недостатках и пробелах этого закона (в частности, в законодательно закрепленных попытках ликвидации ответственности материнских компаний по долгам своих дочерних обществ; в отсутствии дифференциации правового положения крупных, публичных АО и мелких ЗАО, притом что сама конструкция ЗАО

становится излишней при наличии обществ с ограниченной ответственностью, и др.). Некоторые его правила нанесли прямой и серьезный вред всему предпринимательскому обороту - например, некритически заимствованные (попросту неудачно переписанные) из американского права нормы о крупных сделках и сделках с заинтересованностью нависли дамокловым мечом над большинством не только заключенных, но и уже исполненных сделок акционерных обществ, а для государственных арбитражных судов споры о недействительности исполненных сделок стали одной из наиболее распространенных категорий гражданско-правовых споров. Между тем в нормальных предпринимательских отношениях такие споры были и должны остаться редким исключением, не колеблющим общего принципа стабильности профессионального имущественногооборота.

Главное же состоит в становящейся все более очевидной потребности принципиального пересмотра самого подхода к определению статуса современного акционерного общества. В российских условиях в большинстве случаев оно является уже не формой концентрации множествамелких капиталов,которые затем с помощью механизмов организованного финансового рынка (главным образом фондовых бирж) свободно переливаются из одной сферы экономики в другую с целью получения максимальной прибыли (в какой-то мере эту функцию перехватывают паевые инвестиционные фонды и подобные им институты), а формой осуществлениякрупных инвестиций(причем не только частных, но и государственных) с целью получения экономического контроля над соответствующими производителями товаров (работ, услуг) и целыми секторами экономики. Все перечисленные обстоятельства необходимо учесть при неизбежно предстоящей кардинальной переработке отечественного акционерного законодательства.

3. Производственныекооперативы

В России основой производственных кооперативов стала такая форма организации совместного труда, как артель, которая была известна едва ли не ранее, чем в Европе. Она требовала обязательного личного трудового участия в совместной хозяйственной деятельности и строилась на управлении общими делами по принципу "один участник - один голос" независимо от размера и характера трудового и (или) иного имущественного вклада.Приэтом личная имущественная ответственность участников корпорации по общим обязательствам исключалась или существенно ограничивалась (обычно размером пая или взноса). На таких принципах основывалась организация деятельности сельскохозяйственных и рыболовецких артелей (колхозов), артелей старателей идр.

Принятый в 1988 г. (и частично действующий в настоящее время)Закон"О кооперации в СССР" допустил "коллективное членство" юридических лиц в производственных кооперативах (для осуществления котороготребовалось

заключение договора юридического лица с кооперативом), а в 1990 г. предусмотрел ограниченную субсидиарную ответственность членов таких кооперативов по общим долгам. ВпоследствииГКРФ 1994 г. и основанные на нем законы о производственных кооперативах и о сельскохозяйственной кооперации также предусмотрели возможности включения в число их участников юридических лиц и установления ограниченной субсидиарной ответственности их членов по долгам производственногокооператива.

Появившиеся гораздо позднее артелей потребительские кооперативы граждан нередко также осуществляли определенную производственную деятельность (главным образом по заготовке и переработке разного рода сельхозпродукции), оказывая соответствующие услуги исключительно или преимущественно своим участникам (членам). Однако последние не всегда были обязаны непосредственно участвовать в хозяйственной деятельности таких потребительских обществ. В советское время эти кооперативы были превращены в мощную централизованную систему снабжения продовольственными и потребительскими товарами и услугами не только сельского, но в определенной мере и городского населения, причем в принципе независимо от членства граждан-потребителей в ее низовых звеньях. При этом члены потребкооперации, даже не участвующие непосредственно в ее деятельности, формально сохраняли некоторые преимущества в снабжении.

В результате потребительская кооперация в нашей стране из формы производственной кооперации фактически превратилась в особую разновидность объединений капиталов, отличающуюся строго централизованной, иерархической системой управления и невозможностью формальной концентрации у одного участника хотя бы нескольких долей (паев) участия в ее низовом звене (потребительском обществе). Потребительскими кооперативами даже формально теперь являются только низовые звенья потребкооперации - потребительские общества, тогда как остальные звенья этой системы - территориальные союзы потребкооперации и Центросоюз - фактически являются разновидностями таких некоммерческих корпораций, как союзы (ассоциации) <1>.

--------------------------------

<1> См.:ст. ст. 1и5Закона РФ от 19 июня 1992 г. N 3085-1 "О потребительской кооперации (потребительских обществах, их союзах) в Российской Федерации" (Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. N 30. Ст. 1788).

Вместе с тем кооперативы в настоящее время занимают весьма скромную нишу, в том числе и в традиционных для них сферах мелкооптовой и розничной торговли и бытового обслуживания населения, сохраняя небольшое значение в основном лишь в сфере сельскохозяйственного производства. Их общее количество едва превышает 20 тыс. на фоне нескольких миллионов зарегистрированных хозяйственных обществ. Во второй половине 80-х годов прошлого века с принятием союзногоЗаконао кооперации именно производственныекооперативы

получили мощное развитие, будучи по существу единственной легальной формой предпринимательства и имея серьезную государственную поддержку в виде освобождения от уплаты налогов. Однако с разрешением деятельности хозяйственных обществ в начале 90-х годов кооперативная форма организации предпринимательства перестала привлекать современный мелкий и средний бизнес, предпочитающий хозяйственные общества с ограниченной ответственностью.

Действительно, как организационно-правовая форма кооператив значительно уступает максимально либерализованной в российском праве конструкции общества с ограниченной ответственностью (допускающей создание компаний одного лица с символическим, а по существу отсутствующим минимальным уставным капиталом и т.д.). Производственные кооперативы лишены какой-либо государственной поддержки, в том числе обычных для зарубежных правопорядков налоговых льгот, и фактически не могут служить "формой самопомощи" для малообеспеченных слоев населения. Наконец, такая форма корпорации неизвестна современному англо-американскому корпоративному праву, а следовательно, находится вне сферы интересов отечественных реформаторов. Вместе с тем представляется, что в сфере сельскохозяйственного и мелкого ремесленного производства, а также бытового обслуживания населения эта корпоративная форма отнюдь не исчерпала своего потенциала и не лишена известных перспектив. При этом ее юридический статус достаточно хорошо отработан и не нуждается в каких-либо существенных изменениях (если не считать необходимости унификации действующих законодательных актов о производственных кооперативах, предложенной вКонцепцииразвития гражданского законодательства<1>).

--------------------------------

<1> См.:Концепцияразвития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 64 - 65.

4. Хозяйственныепартнерства

Российское право не осталось в стороне от поиска и законодательного закрепления новых организационно-правовых форм коммерческих корпораций. К сожалению, и в этом вопросе оно традиционно пошло "своим путем", введя в отечественный правопорядок две абсолютно уникальные модели - хозяйственные партнерства и крестьянские (фермерские) хозяйства

<1> (можно также отметить, что аналогичная ситуация сложилась и с некоммерческими корпорациями, в числе которых также появились нигде ранее невиданные и никому не известные самостоятельные виды юридических лиц - казачьи общества и общины коренных малочисленных народов).

--------------------------------

<1> Неправосубъектные инвестиционные товарищества в российском

праве являются разновидностьюдоговорапростого товарищества, а не особым видом корпорации (юридического лица) и в этом качестве оставлены за рамками предмета настоящей работы. Вместе с тем разработчики Федеральногозакона"Об инвестиционном товариществе" позаботились об уникальности и его содержания. Например, согласноп. 3 ст. 14этого Закона товарищ, не являющийся управляющим участником, отвечает по общим договорным обязательствам лишь "в пределах стоимости принадлежащей ему оплаченной доли в общем имуществе товарищей". Такое ограничение ответственности по договорным обязательствам до сих пор было свойственно только учреждениям и казенным предприятиям (субъектам права оперативного управления государственным имуществом) и также неизвестно никаким развитымправопорядкам.

Федеральныйзакон2011 г. "О хозяйственных партнерствах" был принят в противовес традиционной для российского права системе корпораций, закрепленной как действующимГКРФ, так ипроектомего новой редакции. Он был разработан Минэкономразвития (фактически юристами ОАО (бывшей госкорпорации) "Роснано") в качестве одного из законодательных актов, направленных на создание "благоприятных условий для развития венчурного финансирования" путем введения в отечественное право "организационно-правовых форм, востребованных при осуществлении инновационных проектов". Иначе говоря, речь сначала шла об особенностях гражданско-правового статуса компаний, создаваемых исключительно для осуществления "инновационной деятельности и венчурного проектирования", т.е. в сравнительно узкой сфере предпринимательской деятельности (впрочем, очертить ее границы хотя бы приблизительно разработчики так и не смогли или не пожелали). Поэтому первоначально законопроект назывался "О товариществах на вере, создаваемых для осуществления инновационной предпринимательской деятельности" (хотя его содержание изначально имело мало общего с данной формой товариществ)<1>.

--------------------------------

<1> См.: Вестник гражданского права. 2011. N 2. С. 172 и сл.

Но вскоре его разработчики пришли к выводу о том, что для указанной ими (в самой общей форме) сферы предпринимательства не подходит ни одна из имеющихся разновидностей корпораций, и представили законопроект о совершенно новом виде юридического лица - хозяйственном партнерстве, предполагаемая сфера деятельности которого уже никак не связана с инновациями и венчурным финансированием и уж тем более не ограничивается ими. В действительности развитие предпринимательства в инновационной сфере стало лишь формальным поводом для создания нового вида коммерческих корпораций, основывающегося на следующих принципиальныхположениях:

1. полная свобода внутренней организации корпорации (системы

органов и их компетенции), определяемой исключительно волей ее участников, а незаконом;

2. отказ от принципа пропорциональности вкладов в имущество корпорации и участия в управлении ею (а также в прибылях и убытках), т.е. право участников корпорации установить абсолютно произвольное распределение прав и обязанностей конкретных партнеров, никак не соответствующее размеру их вкладов в ееимущество;

3. наличие корпоративного соглашения как главного документа, определяющего статус корпорации и ее участников, имеющего строго конфиденциальный характер и допускающего полноправное участие в нем любых третьих лиц (которые при этом могут не нести никаких обязанностей ни перед партнерами, ни перед партнерством, но в то же время частично или полностью устранить партнеров от управления такойкорпорацией).

В результате этого появилась коммерческая корпорация, характеризующаяся тем (п. 1 ст. 2названного Федерального закона), что в управлении ее деятельностью "принимают участие участники партнерства, а также иные лица в пределах и в объеме, которые предусмотрены соглашением об управлении партнерством". Иными словами, это корпорация, деятельностью которой, по крайней мере частично, могут управлять лица, не являющиеся ее участниками, не сделавшие никаких вкладов в ее имущество и не несущие никакого риска и (или) ответственности за результаты своегоуправления.

Практически единственным ограничителем в этом отношении стало правило о недопустимости "устранения всех участников партнерства от участия в управлении деятельностью партнерства", появившееся только в окончательной редакции данногоЗакона. В ней же появилось и не подлежащее никаким ограничениям (даже по соглашению об управлении партнерством!), ставшее "неотъемлемым и неотчуждаемым" право его участника знакомиться со всей документацией партнерства. Впрочем, участник такого партнерства, который своими действиями "существенно затрудняет" его деятельность (например, постоянно требует для ознакомления его документы), может быть исключен из него по требованию других участников. Поэтому названные минимальные гарантии партнерам выглядят крайне убого в сравнении с фактическими возможностями, предоставляемыми третьим лицам строго конфиденциальным соглашением об управлении партнерством.

Участники партнерства не отвечают по его обязательствам и несут риск убытков, связанных с деятельностью партнерства, в пределах сумм внесенных ими вкладов. При этом освобождение участника партнерства от обязанности внесения вклада в складочный капитал партнерства не допускается. Но посколькуЗакономне установлен ни минимальный размер складочного капитала, ни минимальный размер вклада участника, такой вклад может (и, судя по современной отечественной предпринимательской практике, непременно будет) носить чисто символический характер (тем более что такой вклад может быть сделан не только деньгами, но илюбыми

вещами, кроме ценных бумаг). Число участников партнерства ограничено - оно не может быть менее двух и более 50.

Все это, однако, не превращает такое партнерство в разновидность общества с ограниченной ответственностью, поскольку при этом полностью отсутствуют какие бы то ни было требования к его минимальному капиталу (он намеренно назван складочным, как в обычных товариществах, а не уставным, как в хозяйственных обществах), а также к структуре и компетенции его органов (кроме единоличного исполнительного органа, избираемого из числа участников партнерства, - единственного обязательно образуемого органа этого юридического лица). С этой (и только с этой) точки зрения хозяйственное партнерство действительно напоминает англо- американские партнерства с ограниченной ответственностью (LLPиLLC- коммандиты без комплементария) (с тем, однако принципиально важным отличием, что никакими налоговыми льготами участники отечественного партнерства не обладают). Более того, даже конструкцииLLPиLLCне предусматривают столь безграничных возможностей участия любых третьих лиц в деятельности партнерства, какие предусмотрел Федеральныйзакон"О хозяйственных партнерствах".

Другими весьма немногочисленными ограничителями деятельности хозяйственного партнерства служат императивные правилаЗаконао том, что партнерство не может быть учреждено одним лицом и не может стать впоследствии партнерством с одним участником (т.е. не может быть компанией одного лица), а также не может быть учредителем (участником) других юридических лиц, за исключением союзов и ассоциаций (т.е. не может стать материнской компанией). В связи с этим в его складочном капитале не могут находиться акции, а само оно не вправе осуществлять эмиссию облигаций и иных эмиссионных ценных бумаг. Вместе с тем оно обладает общей правоспособностью, а ограничение сфер его деятельности может предусматриваться лишь его собственными решениями (главным образом опять-таки соглашениями об управлениипартнерством).

Конкретные условия участия в партнерстве его участников и третьих лиц, а также структуру управления партнерством определяет обязательно заключаемое уже при его создании и строго конфиденциальное по содержанию соглашение об управлении партнерством. Оно подлежит нотариальному удостоверению и хранится у нотариуса. Примечательно, что транзакционные издержки по созданию минимального капитала партнерства заменены никак не меньшими расходами по обязательному нотариальному оформлению и хранению соглашения об управлении партнерством (что не вызвало никаких замечаний у бизнес-сообщества, готового платить за коммерческую тайну). Все это вновь показывает лукавство настойчивых предложений о максимальном сокращении расходов предпринимателей по созданию юридических лиц(корпораций).

В целом же можно констатировать, что с введением в действиеЗаконао хозяйственных партнерствах в российском гражданском праве появился весьма необычный вид коммерческой корпорации, не имеющий аналогов в

развитых современных правопорядках. Его оценка полностью укладывается в рамки той общей оценки, которую Совет при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства дал предложениям Минэкономразвития, рабочей группы по созданию МФЦ и связанных с ними адвокатских фирм относительно изменений правилГКРФ о юридических лицах: "...в них по-прежнему отсутствует серьезно аргументированное обоснование необходимости и целесообразности их принятия, если не считать абстрактных ссылок на "мировой опыт" (фактически почти всегда оказывающийся достаточно случайным опытом применения некоторых конструкций американского права) и определенные "недостатки правосознания" отечественных правоприменителей (судов/судей). Между тем не апробированные в развитых правопорядках, случайно найденные в отдельных спорных ситуациях законодательные решения, принципиально отличающиеся от традиционных подходов отечественного права, не могут быть автоматически восприняты отечественной правоприменительной практикой. В лучшем случае они смогут лишь "облегчить жизнь" достаточно узкому кругу корпоративных юристов, интересы которых в процессе совершенствования общего гражданского законодательства... не должны стоять "во главе угла". Наконец, и возможные последствия предлагаемых... законодательных решений также оцениваются их инициаторами весьма абстрактно и бездоказательно, главным образом, с позиций гипотетического повышения места, занимаемого Россией в неких зарубежных рейтингах, - что не может становиться целью совершенствования общего гражданского законодательства, - а не с позиций достижения реальных экономических результатов"<1>.

--------------------------------

<1> Вестник гражданского права. 2011. N 3. С. 165.

5. Крестьянские (фермерские)хозяйства

Появление (точнее - возрождение) в российском корпоративном праве крестьянских (фермерских) хозяйств (КФХ) как особой разновидности юридических лиц (корпораций) объясняется исключительно силой и устремлениями отечественного аграрного лобби, крайне недовольного потерей КФХ статуса юридического лица в действующем Федеральномзаконеот 11 июня 2003 г. N 74-ФЗ "О крестьянском (фермерском) хозяйстве"

<1>. Ведь предшествующий ему Закон РСФСР от 22 ноября 1990 г. N 348-1

<2> с аналогичным названием вп. 1 ст. 1безоговорочно признавал КФХ "самостоятельным хозяйствующим субъектом с правами юридического лица, представленным отдельным гражданином, семьей или группой лиц, осуществляющим производство, переработку и реализацию сельскохозяйственной продукции". Вопрос о том, для чего КФХ столь остро необходим статус особого юридического лица, не являющегося ни производственным кооперативом, ни товариществом, и почему он не признан за КФХ как таковым ни в одном из зарубежных правопорядков, всерьездаже

не обсуждался.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2003. N 24. Ст. 2249.

<2> Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1990. N 26. Ст. 324.

Стремясь максимально удовлетворить требования аграрного лобби, законодатель пошел на беспрецедентную меру: согласноп. 3 ст. 23Федерального закона от 11 июня 2003 г. N 74-ФЗ о КФХ (в редакцииФЗот 25 декабря 2012 г. N 263-ФЗ) статус КФХ как юридических лиц, созданных поЗаконуРСФСР от 22 ноября 1990 г. N 348-1 о КФХ, был продлен до 1 января2021г.,носраспространениемнанеговновьпринятыхправилст.

1. ГК РФ (в редакцииФЗот 30 декабря 2012 г. N 302-ФЗ). Согласно новой нормеабз. 2 п. 1 ст. 86.1ГК РФ крестьянским (фермерским) хозяйством как особым, самостоятельным видом юридического лица "признается добровольное объединение граждан на основе членства для совместной производственной или иной хозяйственной деятельности в области сельского хозяйства, основанной на их личном участии и объединении членами крестьянского (фермерского) хозяйства имущественных вкладов". Из этого определения ясно следует корпоративная природа данной организации, построенной на началах членства ее участников (граждан) и объединения ими имущественных вкладов. Остается, однако, вопрос о том, в чем заключается специфика этой корпорации, якобы "не укладывающейся" в традиционные корпоративно-правовыеформы.

Поскольку КФХ предполагает личное участие своих членов в его деятельности, закон (п. 3 ст. 86.1ГК РФ) разрешает гражданину быть участником только одного КФХ, созданного в качестве юридического лица. Это положение совпадает со статусом товарища с полной ответственностью (п. 2 ст. 69ип. 3 ст. 82ГК РФ). Более того, все члены КФХ несут по его обязательствам неограниченную субсидиарную ответственность личным имуществом (абз. 2 п. 4 ст. 86.1ГК РФ), что при отсутствии каких-либо требований к его уставному или складочному капиталу фактически превращает КФХ вразновидность полного товарищества.Не случайно правила о КФХ помещены законодателем в завершениеподразделао товариществах (подразд. 3.1 § 2 гл. 4ГК РФ), что прямо говорит о рассмотрении им этого нового вида юридических лиц в качестве одной из разновидностей товариществ.

При этом, впрочем, остаются неустранимыми сомнения в практической целесообразности появления нового вида товариществ, принципиально ничем не отличающегося от известной конструкции полных товариществ. Правда, законодатель в конечном счете отверг первоначально предлагавшееся непосредственное включение норм о КФХ вподраздело полных товариществах (справедливо опасаясь применения к ним общих правил о неограниченной ответственности товарищей по долгам такой корпорации). Однако установленная им субсидиарная ответственность членовКФХпоегодолгамвотсутствиекаких-либоограниченийничегоне

меняет по существу в их фактическом статусе полных товарищей.

Все это свидетельствует об отсутствии каких-либо реальных юридических особенностей в статусе как члена КФХ, так и самого КФХ как юридического лица. При этом закон сохранил возможность создания и действия КФХ без прав юридического лица - как разновидности юридических общностей (объединений лиц), основанных на общей совместной собственности (п. 5 ст. 23,п. 1 ст. 86.1ист. 257ГК РФ). Таким образом, КФХ по-прежнему может функционировать как в качестве юридического лица, так и в качестве неправосубъектного объединения граждан (разновидности простоготоварищества).