4. Нематериальные убытки не полный аналог нематериального (морального, неимущественного, репутационного) вреда, а лишь его часть.

Иногда встречаются случаи, когда истцы понимают нематериальные убытки не как нематериальный (моральный, неимущественный, репутационный) вред (в целом, в широком плане), а как составляющую часть указанного вреда. Данный подход, по сути, конкретизирует предыдущий.

- Так, например, в постановлении ФАС Уральского округа от 27.08.2007 № Ф09-5961/ 07-С6 сказано: «Поскольку ответчиками и третьими лицами доказан факт соответствия распространенных сведений действительности, оснований для удовлетворения требований о защите деловой репутации и, соответственно, требований о компенсации морального (репутационного) вреда, который, по мнению заявителя кассационной жалобы, выразился как в нематериальных убытках (причинение неудобств руководителям, неопределенность в планировании дальнейшей деятельности предприятия), так и в материальных убытках (отказ потенциальных инвесторов от обращения к услугам истца), у судов первой и апелляционной инстанций не имелось».

По указанному делу истец расценивал свои нематериальные убытки как одну из разновидностей морального (репутационного) вреда. При этом репутационный вред, по мнению истца, не ограничивается только «нематериальными убытками», а включает в себя также и «материальные убытки». - По другому делу истец определял категорию «компенсация за распространение сведений, умаляющих деловую репутацию истца» через нематериальные убытки.

Истец указывал, что «ответчик своими заявлениями причинил истцу нематериальные убытки, в частности умаление репутации, беспокойство и неудобства, причиненные руководству органов местного самоуправления, препятствия в управлении органами местного самоуправления, вызванные необходимостью дачи объяснений и опровержений на письма ответчика, направленные в том числе в прокуратуру, и обращения в суд за защитой деловой репутации». Арбитражный суд Удмуртской Республики в решении от 09.12.2008 по делу № А71-8651/2008, оставленном без изменения постановлением Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 17.02.2009 № 17АП-421/09, в иске о защите деловой репутации и взыскании компенсации отказал.

- В практике Арбитражного суда Красноярского края по делам о защите деловой репутации имеется случай, когда истец избрал в качестве способа защиты не только опровержение несоответствующих действительности, порочащих деловую репутацию сведений, но и компенсацию морального (нематериального, репутационного) вреда в связи с причинением истцу нематериальных убытков, выразившихся в умалении его деловой репутации. Из материалов по указанному делу следует, что истец конкретизировал свой моральный (нематериальный, репутационный) вред и свел его именно к нематериальным убыткам. При этом репутационный вред мог стать результатом не только «причинения истцу нематериальных убытков», но и других негативных явлений, не являющихся нематериальными убытками. Однако истец указывал суду только на одно проявление вреда - нематериальные убытки, причем лишь в форме умаления деловой репутации.

Истец (коммерческий банк) требовал компенсацию с целью восстановления своей деловой репутации путем проведения комплекса мероприятий - рекламной кампании. Ее необходимость, по мнению истца, обусловлена содержанием спорных сведений, степенью их распространения, зависимостью репутации банков от ее общественной оценки, создаваемой средствами массовой информации. Стоимость проведения рекламной компании составляет 1 019 286 руб. 40 коп. Данная сумма, по мнению истца, подтверждается планом информационной компании и планом-сметой, выполненными независимой рекламной группой. Ответчики в отзыве на исковое заявление указали, что данные доказательства не подтверждают наличие у истца негативных последствий для его деловой репутации, которые возникли бы именно вследствие распространения спорного телесюжета, и не подтверждают того, что для восстановления репутации необходима именно такая сумма.

Арбитражный суд Красноярского края отказал в удовлетворении иска, апелляционная инстанция оставила данное решение без изменения³⁰. Существует и другое видение данного подхода - когда категория нематериальные убытки включает в себя «репутационный вред», а не наоборот.

А. Крохмалюк пишет о «нематериальных убытках в виде «репутационного вреда»»³¹. В судебно-арбитражной практике встречаются случаи, когда истцы требуют взыскания компенсации именно «нематериальных убытков в виде репутационного вреда»³².

5. Нематериальные убытки - самостоятельная правовая категория в российском праве, применимая только в отношении юридических лиц, отличная от убытков и нематериального (морального, неимущественного, репутационного) вреда.

В соответствии с этим подходом нематериальные убытки, понесенные юридическим лицом, - обоснованная, самостоятельная правовая категория, отличная не только от просто убытков, но и от морального вреда. Данное различие объясняется тем, что юридические лица не могут испытывать «классический» моральный вред в силу своей правовой природы³³. Компенсация «традиционного» морального вреда юридическим лицам невозможна, а компенсация нематериальных убытков, напротив, может иметь место. При этом о нематериальном (неимущественном, репутационном) вреде и его компенсации при данном подходе не упоминается.

Указанный подход очень хорошо описан в мотивировочной части постановления ФАС Уральского округа от 22.01.2007 № Ф09-12038/06-С6. Организация обратилась в Арбитражный суд Челябинской области с иском к гражданину И., а также АНО «Редакция газеты «Вся округа»» о защите деловой репутации. В том числе истец просил взыскать с ответчиков 2,5 млн руб. морального вреда.

Решением суда первой инстанции исковые требования удовлетворены частично. С редакции газеты «Вся округа» и г-на И. в пользу истца солидарно взыскано 50 тыс. руб. компенсации морального вреда. Постановлением суда апелляционной инстанции во взыскании компенсации морального вреда отказано. Постановлением ФАС Уральского округа постановление суда апелляционной инстанции оставлено без изменения.

В мотивировочной части постановления ФАС Уральского округа сказано: «Отказывая в удовлетворении требований общества о взыскании морального вреда, суд апелляционной инстанции правомерно исходил из того, что возможность возмещения такого вреда возникает в случае, если субъект способен претерпевать нравственные или физические страдания (ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации). Учитывая, что с иском о возмещении морального вреда обратилось юридическое лицо, которое не может испытывать таких страданий, суд обоснованно признал данные требования не подлежащими удовлетворению.

Между тем истец не лишен права предъявлять требования о компенсации убытков, в том числе нематериальных, причиненных умалением деловой репутации, предоставив соответствующие доказательства причинения такого вреда»³⁴. Следовательно, юридическое лицо может требовать компенсацию нематериальных убытков. Аналогичная позиция отражена и в других судебных актах³⁵. В некоторых из них прямо закреплено, что «возможно возмещение нематериальных убытков, причиненных деловой репутации юридического лица, а не возмещение морального вреда, причиненного юридическому лицу»³⁶.

Указанная позиция небесспорна, так как имеется и иной прецедент, когда апелляционная инстанция не согласилась с мнением ответчика и суда первой инстанции о том, что при защите деловой репутации могут быть взысканы только нематериальные убытки, но не моральный вред. Судьи заявили, что указанные доводы не основаны на нормах права и правоприменительной практике (постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 25.06.2007 по делу № А49-6077/2006). Если признать, что в современном российском праве существуют нематериальные убытки и возможность их взыскания (возмещения, компенсации) как полностью самостоятельные правовые категории, возникают резонные вопросы: что понимать под нематериальными убытками, какими критериями при этом руководствоваться

Судебно-арбитражная практика не дает ответов на эти вопросы, поэтому можно обратиться лишь к доктрине отечественного права. Так, Я. В. Склярова называет нематериальные убытки не иначе, как «квазиубытки», абстрактные убытки. Под ними она понимает имущественные потери, которые неизбежно возникнут именно в связи с допущенным ответчиком нарушением, однако на момент предъявления иска невозможно предположить, чем именно они будут вызваны и в каком будут размере. Я. В. Склярова предлагает в рамках возмещения убытков предусмотреть право на получение суммы абстрактных убытков с установленным методом их подсчета, исходя из «обычно взимаемых при сравнимых обстоятельствах» денежных сумм³⁷. Заметим, что в судебно-арбитражной практике иногда встречается термин «абстрактные убытки»³⁸, однако он всегда рассматриваются через категорию убытки, предусмотренную ст. 15 ГК РФ.

П. В. Шумов признает самостоятельность категории нематериальные убытки и предлагает внести изменения в ст. 150 и ст. 1101 ГК РФ в части закрепления права юридических лиц на компенсацию нематериальных убытков³⁹. А. М. Эрделевский предполагает, что нематериальные убытки нельзя рассматривать как «не имеющие имущественного содержания». нематериальные убытки влекут или могут повлечь возникновение убытков материальных. О нематериальных убытках можно говорить лишь тогда, когда доказывание точного размера убытков сопряжено со значительными затруднениями или практически невозможно⁴⁰. К слову, для этого в законодательстве иногда устанавливается правило о взыскании компенсации как альтернативы требованию о возмещении убытков (например, ст. 1301, 1311, 1515, 1537 ГК РФ, ст. 98 АПК РФ⁴¹). Таким образом, нематериальные убытки можно было бы трактовать как зарубежный аналог компенсационных убытков, а в некоторых случаях - рассматривать и в качестве штрафных убытков⁴².

Выводы

Если детально анализировать довольно спорное Определение № 508-О и подвергнуть его грамматическому толкованию, можно прийти к следующему заключению. В российском праве существует категория нематериальные убытки как разновидность убытков, а также самостоятельная категория «нематериальный вред». Выбор между компенсацией нематериальных убытков и компенсацией нематериального вреда зависит от истца (в рамках одного дела можно выбрать только одну из них). При этом КС РФ в исследуемом Определении № 508-О привел выдержку из Постановления ЕСПЧ от 06.04.2000 по делу ««Компания Комингерсол С. А.» против Португалии», оперируя термином нематериальные убытки.

В своих решениях ЕСПЧ использует понятие «non-pecuniary damage» (в английском варианте) или «dommage moral» (во французском варианте). Первое понятие можно трактовать как «неденежный ущерб», «неимущественный ущерб», «нематериальный вред», нематериальные убытки. Второе понятие («dommage moral») переводится как «моральный вред». Очевидно, что в контексте решений Европейского Суда термины «нематериальный вред», нематериальные убытки, «моральный вред» означают одно и то же - вред, который не может быть точно исчислен.

Учитывая синонимичность указанных категорий, не совсем понятно, почему КС РФ в абз. 5 п. 2 Определения № 508-О в рамках одного предложения одновременно использовал словосочетания нематериальные убытки и «нематериальный вред». Может сложиться впечатление, что КС РФ термин нематериальные убытки хотел наделить имущественной природой, а термин «нематериальный вред» - неимущественной. При этом компенсировать нематериальные убытки возможно по аналогии с возмещением убытков и альтернативными ему способами, а компенсировать нематериальный вред - по аналогии с компенсацией морального вреда⁴³. В любом случае, по мнению КС РФ, необходимо учитывать прецедентную практику ЕСПЧ и взыскивать соответствующую компенсацию только в необходимых случаях.

Однако, как мы увидели выше, российская судебно-арбитражная практика и отечественная доктрина пошли своими путями, образовав несколько противоречивых подходов к пониманию сущности нематериальных убытков. В рамках интернет-интервью «Деятельность Конституционного Суда РФ. Решения, проблемы и перспективы», проводимого на сайте «КонсультантПлюс», председатель КС РФ В. Д. Зорькин ответил на вопрос автора настоящей статьи о сущности нематериальных убытков в контексте Определения № 508-О и способах судебной защиты, связанных с указанной категорией. По словам В. Д. Зорькина, «<> основной идеей указанного Определения Конституционного Суда является подтверждение необходимости защиты нарушенного нематериального права юридического лица. И не столь важно, как это назвать - компенсацией нематериальных убытков, нематериального вреда, нематериального ущерба и т. п.»⁴⁴. Таким образом, нематериальные убытки, «нематериальный вред» - тождественные понятия, равно как и способы их компенсации.

Однако считаем, что понятие нематериальные убытки несопоставимо с понятием «просто убытки» (п. 2 ст. 15 ГК РФ). Ведь убытки в отечественной цивилистике всегда связаны только с имущественными потерями. По своей сути они являются главным проявлением материального (имущественного) вреда, могут быть только реальным ущербом или упущенной выгодой. В российском законодательстве не существует нематериальных убытков как третьего вида убытков (помимо реального ущерба и упущенной выгоды). По нашему мнению, нематериальные убытки - это фактически «нематериальный вред», который также фигурирует в Определении № 508-О.

При этом считаем, что нематериальный вред - это неблагоприятные последствия нематериального характера, которые не поддаются точному исчислению, являются отрицательными и существенными для потерпевшего, а также привели или могут привести к возникновению убытков, представляющих собой материальное выражение вреда⁴⁵. С гордостью добавлю, что вышеуказанное авторское определение понятия «нематериальный вред», разработанное в 2008 г., апробированное во время устных выступлений с докладами на юридических научно-практических конференциях в Красноярске (2008–2009 гг.), Томске (2008 г.), Ростове-на-Дону (2008 г.), Уфе (2008 г.), Москве (2009 г.) и Киеве (2009 г.), нашедшее свое отражение в некоторых юридических публикациях, было полностью воспринято правоприменительной практикой и дословно воспроизведено в мотивировочной части решения Арбитражного суда Ростовской области от 07.08.2009 по делу № А53-5674/09. Возвращаясь к нематериальным убыткам, добавим, что они, на наш взгляд, связаны прежде всего не с имущественными потерями, а с неимущественными (нематериальными) потерями, которые выходят за рамки реального ущерба или упущенной выгоды. Доказывание нематериальных убытков (читай «нематериального вреда») отличается от доказывания просто убытков, так как первые в отличие от последних невозможно документально подсчитать с необходимой точностью.

В итоге считаем, что убытки не имеют нематериального характера. Они (во всяком случае, в рамках отечественного гражданского законодательства) нематериальными быть не могут. Поэтому рекомендуем отказаться от использования в судебно-арбитражной практике категории нематериальные убытки, найдя ей адекватную замену. В российском праве нематериальные убытки - это скорее нонсенс, нежели необходимый юридический термин.

¹ Comingersoll S. A. v. Portugal // Human Rights Case Digest. 2000. № 3. V. 11. С. 177–179. ² Подробнее см.: Савенкова О. В. Возмещение убытков в современном гражданском праве // Убытки и практика их возмещения: Сб. статей / Отв. ред. М. А. Рожкова. М.: Статут, 2006. С. 6–67. ³ Подробнее см.: Дегтярев С. Л. Возмещение убытков в гражданском и арбитражном процессе. М.: Изд-во Волтерс Клувер, 2003; Кучерова О. Определение понятия «убытки» в гражданском праве // Арбитражный и гражданский процесс. 2006. № 10. С. 45–47; Савенкова О. В. Указ. соч. С. 6–67. ⁴ Астахов П. О защите чести и деловой репутации юридических лиц // Современное право. 2005. № 12. С. 43–44. ⁵ Сошникова М. П. Гражданско-правовые и экономические аспекты деловой репутации // Законодательство и экономика. 2008. № 1. С. 28. ⁶ Скловский К. Об ответственности средств массовой информации за причинение вреда деловой репутации // Хозяйство и право. 2005. № 3. С. 97. ⁷ Третьяков С. В. О докторской диссертации В. Л. Толстых // Вестник гражданского права. 2008. № 1. С. 256–264. ⁸ Там же. ⁹ Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 30.08.2006 по делу № А29-9724/2005-3э. Определением ВАС РФ от 10.11.2006 отказано в передаче данного дела для пересмотра в порядке надзора. ¹⁰ Решение Арбитражного суда Челябинской области от 07.09.2007 по делу № А76-6372/07. ¹¹ Постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 07.11.2007 № 18АП-7355/2007 по делу № А76-6372/07. ¹² Постановление ФАС Уральского округа от 15.01.2008 № Ф09-11110/07-С6. ¹³ Решение Арбитражного суда Республики Башкортостан от 01.10.2007 по делу № А07-6947/2007-Г-ГЛШ. Оставлено без изменения постановлением Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 05.12.2007 № 18АП-8116/2007. ¹⁴ Постановление ФАС Московского округа от 30.12.2008 № КГ-А40/11227-08. ¹⁵ Постановление Президиума ВАС РФ от 09.07.2009 № 2183/09. ¹⁶ См., например: Гаврилов Е. В. Компенсация нематериального (репутационного) вреда, причиненного умалением деловой репутации юридического лица в результате диффамации // Арбитражная практика. 2009. № 3. С. 3–7. ¹⁷ Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 26.05.2008 № 09АП-5377/2008-ГК. ¹⁸ Постановление ФАС Московского округа от 11.09.2008 № КГ-А40/8303-08 по делу № А40-32184/07-15-181. ¹⁹ Решение Арбитражного суда города Москвы от 11.02.2009 по делу № А40-32184/07-15-181. Оставлено без изменения постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 20.08.2009 № 09АП-13788/2009-ГК. ²⁰ См., напр., решение Арбитражного суда Челябинской области от 02.10.2007 по делу № А76-7466/2007-22-344. ²¹ Оставлено без изменения постановлением ФАС Московского округа от 11.03.2009 № КГ-А40/1228-09. Определением ВАС РФ от 27.04.2009 № 5037/09 отказано в передаче дела (№ А40-12001/08-15-9) для пересмотра в порядке надзора. ²² Апряткина Г. С., Кислицын Е. Г. Защита деловой репутации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей // Закон. 2007. № 7 (Июль). С. 155. ²³ Брюховецкий Н. Н. Недобросовестная конкуренция: к сведению предпринимателя // Законодательство и экономика. 2008. № 5. С. 55–56. ²⁴ Карномазов А. И. К вопросу о юридической природе института компенсации морального вреда // Юридический аналитический журнал. 2003. № 2(6). С. 34. ²⁵ См., напр.: постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 25.04.2007 по делу № А15-467/06; решение Арбитражного суда Тюменской области от 17.08.2007 по делу № А70-1863/10-2007. ²⁶ Кашкарова И. Н., Макорта Г. А. Свободу слову! Меры по минимизации риска предъявления к СМИ исков о защите чести, достоинства, деловой репутации и их удовлетворения. Практические рекомендации и анализ судебной практики // Закон. 2006. № 7 (Июль). С. 16. ²⁷ Козлова Н. Проблема компенсации «нематериального» вреда, причиненного юридическому лицу // Корпоративный юрист. 2006. № 2. С. 42. ²⁸ Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением законодательства о защите деловой репутации // http://arbitr.ru/asbr /ract/ac_prac/ ²⁹ Цадыкова Э. А. Возмещение нематериального вреда, причиненного юридическому лицу в результате распространения сведений, порочащих его деловую репутацию // Адвокат. 2004. № 9. С. 68, 70. ³⁰ Решение Арбитражного суда Красноярского края от 08.05.2009 по делу № А33-1649/2009, постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 20.07.2009 по делу № А33-1649/2009-03АП-2455/2009. ³¹ Крохмалюк А. Репутационный вред как новое оружие // Бизнес-Адвокат. 2005. № 4. С. 34. ³² См., напр.: постановление ФАС Северо-Западного округа от 26.05.2006 по делу № А05-9136/2005-23, постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 21.01.2009 № 18АП-8885/2008 по делу № А47-3477/2008. ³³ Автор настоящей статьи разделяет классическое (традиционное) и неклассическое (нетрадиционное) понимание морального вреда и его компенсации. В первом случае моральный вред - физические и нравственные страдания, испытывать которые может лишь человек, поэтому только физическое лицо имеет право на компенсацию морального вреда. Большинство российских ученых признает единственно верным именно такой подход. Во втором случае, который представляется более демократичным и справедливым, моральный вред не ограничивается физическими и нравственными страданиями, а включает в себя также иные неблагоприятные последствия нематериального характера, не поддающиеся точному денежному исчислению. Согласно этому подходу, моральный вред возможен и в отношении организаций, поэтому юридические лица наряду с гражданами также вправе требовать компенсацию морального вреда. Однако в данном случае предпочтительнее говорить о нематериальном вреде и его компенсации. ³⁴ Постановления ФАС Уральского округа от 22.01.2007 № Ф09-12038/06-С6. ³⁵ См., в частности, решения Арбитражного суда Свердловской области от 26.01.2006 по делу № А60-14622/06-С7 и от 20.11.2006 по делу № А60-23028/06-С2, Арбитражного суда Тюменской области от 09.01.2008 по делу № А70-4645/26-2007, Арбитражного суда Курской области от 05.02.2008 по делу № А35-4679/07-С4, Арбитражного суда Омской области от 20.08.2009 по делу № А46-8562/2009; постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 09.07.2009 № 17АП-4393/2009-ГК по делу № А60-33583/08. ³⁶ Решение Арбитражного суда Свердловской области от 20.11.2006 по делу № А60-23028/06-С2. ³⁷ Склярова Я. В. Возмещение убытков как способ защиты деловой репутации // Убытки и практика их возмещения: Сб. статей / Отв. ред. М. А. Рожкова. М.: Статут, 2006. С. 48, 54–86. ³⁸ См., напр.: решение Арбитражного суда Ставропольского края от 13.11.2007 по делу № А63-8060/06-С1, постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 18.01.2008 № 15АП-631/2007 по делу № А32-15678/2007-52/435, постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 07.05.2008 по делу № А32-17306/2007-С3-26, решение Арбитражного суда Ярославской области от 15.10.2008 по делу № А82-4190/2008-36. ³⁹ Шумов П. В. Юридические конфликты в информационных правоотношениях: Автореф. дис. канд. юрид. наук. Владимир, 2006. С. 9, 24. ⁴⁰ Эрделевский А. О подходе Конституционного Суда РФ к защите деловой репутации юридических лиц // Хозяйство и право. 2005. № 4. С. 114–115. ⁴¹ В редакции Федерального закона от 19.07.2009 № 205-ФЗ. Данная редакция ст. 98 АПК РФ вступает в силу в конце октября 2009 г. ⁴² Об этом подробнее см.: Афанасьева Е. Г., Долгих М. Г. Частное и публичное в одном флаконе: штрафные убытки // Предпринимательское право. 2009. № 2. С. 16–19. ⁴³ Учитывая то, что правила о компенсации морального вреда (но не само нормативное содержание морального вреда!), по сути, признаны КС РФ конституционно применимыми и к юридическим лицам. ⁴⁴ Интернет-интервью с В. Д. Зорькиным, Председателем Конституционного Суда РФ: «Деятельность Конституционного Суда РФ. Решения, проблемы и перспективы» // http://www.consultant.ru/law/interview/zorkin3.html ⁴⁵ См.: Гаврилов Е. В. Состав субъектов при компенсации нематериального (репутационного) вреда // Адвокат. 2009. № 3. С. 28.

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

Квалификация и правовое регулирование дистрибьюторских договоров: предложения по изменению законодательства

Мозгов Максим Владимирович  Юрист адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» (г. Москва)

Вроссийском гражданском законодательстве отсутствует понятие «дистрибьюторский договор». Данный термин заимствован из практики международной торговли. В материалах Международной торговой палаты (далее - МТП)¹ обозначены следующие условия этого договора:

- поставщик обеспечивает дистрибьютору привилегированное положение на данной территории (обычно это исключительное право на покупку товаров у данного поставщика);

- такие взаимоотношения должны существовать в течение определенного периода с целью создания условий для сотрудничества, которое носит не эпизодический, а длящийся характер; - как правило, дистрибьютор воздерживается от размещения конкурентных товаров других производителей;

- дистрибьютор практически всегда осуществляет сбыт товаров под товарными знаками поставщика. Основным обязательством дистрибьютора в рамках рассматриваемого договора является организация сбыта, продвижения и распространения товаров, производимых поставщиком².

Можно привести и другое определение дистрибьюторского договора. Это договор, по которому одна сторона (дистрибьютор) в рамках ведения предпринимательской деятельности обязуется в течение определенного договором времени осуществлять и организовывать продвижение и распространение товара на определенной территории. Для этого она, в частности, будет приобретать этот товар у другой стороны (поставщика), а поставщик обязуется поставлять товар дистрибьютору и обеспечивать ему привилегированное положение на данной территории. Дистрибьюторский договор может содержать обязательства сторон не конкурировать на указанной территории³. В литературе встречаются позиции, согласно которым дистрибьюторский договор отличается:

- от договора поставки - дальнейшим вмешательством продавца в дела покупателя; - от агентского договора - деятельностью дистрибьютора в собственных интересах;

- от договора коммерческой концессии - тем, что дистрибьютор имеет интерес в извлечении прибыли не от использования исключительных прав, а от продажи определенных товаров⁴; - от договора возмездного оказания услуг - тем, что услуги в рамках дистрибьюторского договора сами по себе не оплачиваются⁵.

Квалификация дистрибьюторского договора в судебной практике

При решении вопроса о применении к дистрибьюторскому договору тех или иных правовых норм в судебной практике встречаются две основные позиции. 1.- Дистрибьюторский договор квалифицируют на основе поименованных в Гражданском кодексе РФ сделок. В результате к договору применяют нормы ГК РФ о поставке, агентировании, коммерческой концессии, оказании услуг. Кроме того, в рамках данного подхода можно выделить случаи, когда дистрибьюторский договор квалифицируют как смешанный и применяют к нему перечисленные нормы в соответствующей части.

2.- Дистрибьюторский договор признают самостоятельной разновидностью на основании норм о свободе договора, т. е. квалифицируют в качестве не поименованного в ГК РФ. В результате к такому договору применяют только общие нормы ГК РФ о договорах, обязательствах и сделках. Применение норм поименованных договоров

Первый подход встречается в судебной практике наиболее часто. Так, по одному из дел Президиум ВАС РФ признал дистрибьюторский договор, заключенный сторонами спора, договором об организации поставок с оказанием услуг по поиску покупателей⁶. Практика признания дистрибьюторских договоров договором поставки или смешанным договором с элементами поставки встречается довольно часто и на уровне федеральных арбитражных судов округов⁷.

Имеются случаи, когда дистрибьюторский договор признавался договором коммерческой концессии. В результате суд считал договор недействительным из-за отсутствия государственной регистрации⁸. Но существует и противоположная практика, когда суды отказывают в признании дистрибьюторского договора договором коммерческой концессии⁹. При анализе значительного количества судебных споров, связанных с дистрибьюторскими договорами, обращает на себя внимание вполне закономерная особенность: квалификация договора зависит от формулировки исковых требований, которые являются предметом иска.

Если истец требует взыскать задолженность за товар, поставленный на основании дистрибьюторского договора, суд квалифицирует его как договор поставки, не акцентируя внимание на остальных деталях этого договора. В лучшем случае суды указывают на смешанный характер договора. Возможно, такой подход приемлем с точки зрения защиты прав сторон, но он не отражает сложность самого дистрибьюторского договора и взаимозависимость всех его условий. Может быть, этот же договор будет фигурировать в другом деле, по которому будут заявлены иные исковые требования, и тогда перед судом снова встанет проблема квалификации договора.

По ряду дел договоры, поименованные как дистрибьюторские, фактически не обладали специфическими признаками, которыми должен обладать дистрибьюторский договор, а содержали, например, признаки только договора поставки¹⁰ или только агентского договора¹¹. Наблюдается устойчивая тенденция к увеличению количества «дистрибьюторских» договоров, которые таковыми не являются¹². Причем некоторые суды даже не утруждают себя обоснованием квалификации данного договора как договора поставки, а просто применяют нормы о поставке в силу очевидности вопроса¹³.

Квалификация в качестве непоименованного договора

Подход, основанный на признании дистрибьюторского договора самостоятельной разновидностью договора, существование которого возможно в силу свободы договора, встречается реже. Тем не менее такая практика существует¹⁴. В ряде случаев суды просто не ставят вопрос о квалификации договора, а разрешают дело со ссылкой на ст. 309 ГК РФ (обязательства должны исполняться надлежащим образом)¹⁵. Интересы кредитора будут защищены и при таком подходе. Ведь сумма долга, взыскиваемая судом, и порядок ее определения практически ничем не отличаются от долга, взыскиваемого по договору поставки.

Как правило, практику признания дистрибьюторского договора договором особого рода можно найти в делах, где заявляются иски, связанные с условиями, которые отличают этот договор от других гражданско-правовых договоров. Так, дистрибьютор предъявил иск к продавцу в связи с нарушением последним условия об эксклюзивных отношениях с дистрибьютором (продавец реализовывал товар и иным лицам). Суд отказал в удовлетворении заявленных требований. По мнению суда, у истца не возникли права дистрибьютора по данному договору, так как истец сам нарушил условия об объемах поставки¹⁶.

В другом деле у дистрибьютора возникли убытки в связи с тем, что продавец в одностороннем порядке изменил территорию, закрепленную за дистрибьютором¹⁷. Кассационная инстанция посчитала необоснованным отказ нижестоящих судов в удовлетворении требований истца. В обоих этих случаях было бы невозможно рассмотреть спор, исходя только из предположения, что перед нами обычный договор поставки или агентирования.

Особенности дистрибьюторского договора проявляются также в делах, связанных с проблемами использования товарных знаков и средств индивидуализации при реализации прав по дистрибьюторским договорам¹⁸, а также в делах об административной ответственности дистрибьютора за рекламу, размещенную во исполнение дистрибьюторского договора¹⁹. Наконец, косвенным подтверждением самостоятельной природы дистрибьюторского договора являются споры с антимонопольными и налоговыми органами.

Обычно предметом таких споров является требование антимонопольных органов прекратить нарушение, связанное с ограничением конкуренции из-за закрепления за дистрибьютором определенной территории. Как правило, претензии антимонопольных органов признаются необоснованными (по причине того, что имелись иные товары других производителей в аналогичной категории)²⁰. На практике поднимался вопрос по условиям дистрибьюторских договоров о необходимости согласования с продавцом цены товара и дальнейших покупателей товара. Претензии, соответственно, предъявлялись со стороны антимонопольных органов. Спор был разрешен в пользу дистрибьютора²¹. Претензии налоговых органов по дистрибьюторским договорам обычно сводились к требованиям о доначислении налога на прибыль в связи с тем, что скидки за достижение объема продаж, по их мнению, необоснованно занижали прибыль продавца. Суды в этих случаях также вставали на защиту налогоплательщиков²², фактически признавая существование особого рода дистрибьюторских обязательств, которые не могут возникнуть только из сделок, поименованных в Гражданском кодексе РФ.

Противоречия в арбитражной практике

В результате применения судами двух описанных выше подходов в арбитражной практике возникают существенные противоречия, которые приводят к ее неоднородности. Так, например, на противоречия в правовой квалификации договора, поименованного сторонами как дистрибьюторский, четко указал ВАС РФ: «Сделав вывод о том, что в части распространения билетов и рекламных материалов договор является договором возмездного оказания услуг, суд не привел суждений о том, каким образом лицо, приобретшее товар в собственность, может одновременно оказывать услуги кому-либо в отношении своей же собственности по договору возмездного оказания услуг, а также суждений о том, какими нормами, регулирующими отношения по договору возмездного оказания услуг, предусмотрена выплата исполнителю комиссионного вознаграждения»²³.

Данная позиция отражает распространенные в юридической литературе сомнения относительно возможности налагать дополнительные обязанности на собственника вещи. Сразу ставится под сомнение ряд решений, по которым продавцы обращались за защитой своих специфических прав по дистрибьюторскому договору, например по соблюдению территориальной привязки деятельности дистрибьютора. В то же время в практике ВАС РФ есть пример и противоположного подхода, основанного на принципе свободы договора. При рассмотрении одного из споров суд не поставил под сомнение возможность наложения на собственника вещи дополнительных обязанностей, которые формально ограничивают правомочие распоряжения товарами. Причем речь шла о товарах, которые даже не являлись предметом дистрибьюторского договора.

В соответствии с условиями договора продавец обязался письменно согласовывать с дистрибьютором возможные поставки продукции на территорию Мурманской области третьим лицам. За несоблюдение указанного условия был предусмотрен штраф. Суды установили факт нарушения и взыскали штраф. ВАС РФ не усмотрел нарушений и противоречий в выводах нижестоящих судов²⁴.

Необходимость введения в ГК РФ новой главы

Описанные выше проблемы, отраженные в судебной практике, на наш взгляд, могут быть решены введением в Гражданский кодекс РФ главы, посвященной дистрибьюторским договорам. Наличие специального правового регулирования дистрибьюторских договоров позволит достичь положительного эффекта по ряду направлений.

Во-первых, это позволит снять противоречия между правами собственника вещи и дополнительными обязанностями дистрибьютора или продавца, а также снять риск квалификации договора иным образом, чем это себе представляли стороны договора. До введения специального правового регулирования, несмотря на имеющуюся положительную судебную практику, под вопросом остается защита специфических прав дистрибьютора и продавца. Во-вторых, будет упорядочено применение термина «дистрибьюторский договор». В современной российской практике этот термин очень часто используется не по назначению, если под назначением понимать тот смысл, который в него вкладывает Международная торговая палата.

В-третьих, будет снята проблема использования судами двух разных подходов при разрешении споров по дистрибьюторским договорам (подход, основанный на квалификации договора в соответствии с поименованными в Гражданском кодексе РФ сделками, или подход, основанный на принципе свободы договора). Кроме того, судебная практика показала, что применение различных подходов зачастую зависит от тех требований, которые являются предметом иска. Это бывает эффективно практически, но, на наш взгляд, неправильно с теоретической точки зрения. Квалификация договора должна быть величиной постоянной, а не переменной в зависимости от интересов, которые защищаются в суде.

Все это приводит к мысли о том, что дистрибьюторский договор нуждается в отдельном нормативном регулировании. При этом целесообразно по некоторым отношениям в рамках дистрибьюторского договора сформулировать отсылочные нормы к статьям Гражданского кодекса РФ, регулирующим поставку или иные договоры. Такой метод (нередко используемый законодателем) сохранит положительную практику, которую наработали суды по разрешению соответствующих споров, снимет спорные вопросы по применению договорных условий, непосредственно не предусмотренных Гражданским кодексом РФ, и при этом обеспечит экономию законодательного материала. Специальному правовому регулированию могли бы быть подвергнуты отношения, связанные с дополнительными обязанностями продавца и дистрибьютора, с передачей части прав по договору третьим лицам, вопросы использования прав на средства индивидуализации и товарные знаки в рекламе дистрибьютора, территориальная специфика дистрибьюторских отношений и ряд других особенностей.

¹ Типовой дистрибьюторский контракт МТП. Монопольный импортер-дистрибьютор. М.: АО «Консалтбанкир», 1996. С. 8. ² См.: Варданян М. Л. Дистрибьюторский договор как форма осуществления иностранными компаниями предпринимательской деятельности на территории России // Законодательство и экономика. 2008. № 8. ³ См.: Борисова А. Б. Дистрибьюторский договор // Журнал российского права. 2005. № 3. ⁴ См.: Руденко А. В. О дистрибьюторском договоре // Юрист. 2006. № 8. ⁵ См.: Борисова А. Б. Указ. соч. ⁶ Постановление Президиума ВАС РФ от 18.05.99 № 7073/98. ⁷ Постановления ФАС Московского округа от 08.09.2004 № КГ-А40/7728-04, ФАС Поволжского округа от 25.01.2005 по делу № А55-6685/2004-42. ⁸ Постановление ФАС Московского округа от 04.11.99 № КГ-А40/3549-99. ⁹ Постановления ФАС Московского округа от 05.10.99 № КГ-А40/3152-99, от 08.09.2004 № КГ-А40/7728-04. ¹⁰ Постановления ФАС Восточно-Сибирского округа от 27.02.2003 по делу № А19-10944/02-48-Ф02-404/03-С2, ФАС Западно-Сибирского округа от 07.04.2003 № Ф04/1594-436/А45-2003. ¹¹ Постановление ФАС Дальневосточного округа от 15.10.2002 № Ф03-А73/02-1/2120. ¹² Решения арбитражных судов: Ставропольского края от 09.02.2009 по делу № А63-18815/08-С2-31, Кемеровской области от 06.02.2009 по делу № А27-12268/2008-3, г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 02.02.2009 по делу № А56-39711/2008, Новосибирской области от 29.01.2009 по делу № А45-20443/2008, Саратовской области от 06.02.2009 по делу № А57-24199/08-18. ¹³ Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 20.02.2009 № 09АП-1211/2009-ГК по делу № А40-67091/08-143-317, решение Арбитражного суда Новосибирской области от 10.02.2009 по делу № А45-15192/2008. ¹⁴ Постановление ФАС Уральского округа от 17.10.2002 № Ф09-2547/02-ГК. ¹⁵ Решения Арбитражного суда Калининградской области от 06.02.2009 по делу № А21-6553/2008, Арбитражного суда Московской области от 03.02.2009 по делу № А41-23258/08. ¹⁶ Постановление ФАС Уральского округа от 15.07.2003 № Ф09-1828/03-ГК. ¹⁷ Постановление ФАС Северо-Западного округа от 28.08.2008 по делу № А56-43093/2007. ¹⁸ Решение Арбитражного суда Оренбургской области от 12.02.2009 по делу № А47-7916/2008-15ГК. ¹⁹ Постановление Первого арбитражного апелляционного суда от 12.02.2009 по делу № А38-1918/2008-19-81. ²⁰ Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 27.08.2007 по делу № А43-14309/2006-43-457. ²¹ Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 11.02.2009 по делу № А33-15883/2007-Ф02-6902/2008. ²² Постановления ФАС Северо-Западного округа от 09.03.2006 по делу № А56-13538/2005, от 20.02.2009 по делу № А13-792/2008; ФАС Западно-Сибирского округа от 17.09.2007 № Ф04-6332/2007(38166-А67-15). ²³ Определение ВАС РФ от 13.02.2009 № 16378/08. ²⁴ Определение ВАС РФ от 23.01.2009 № 17570/08.

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

Защита прав кредиторов в случае незаконного изъятия имущества из хозяйственного ведения муниципальных унитарных предприятий

Коробов Олег Александрович  доцент кафедры гражданского права и процесса ВГИ ГОУ ВПО ВолГУ, управляющий партнер адвокатского образования 'Мейер, Яковлев и партнеры' (г. Волгоград)

Макаров Виталий Анатольевич  Адвокат адвокатского образования «Мейер, Яковлев и партнеры» (г. Волгоград)

На протяжении нескольких лет в России бытовала практика, когда у муниципальных унитарных предприятий, находившихся под угрозой банкротства, собственники (муниципальные образования) изымали имущество, принадлежавшее предприятиям на праве хозяйственного ведения. Это делалось главным образом для того, чтобы предотвратить обращение взыскания на данное имущество по долгам кредиторов.

С одной стороны, мотивация таких действий достаточно очевидна: в хозяйственном ведении предприятий (особенно относящихся к жилищно-коммунальному сектору) чаще всего находятся объекты, обладающие повышенным социальным значением и обеспечивающие нормальную работу городской инфраструктуры.

С другой стороны, в результате явно страдали интересы кредиторов. Они не могли добиться удовлетворения своих требований, поскольку предприятия-должники оказывались лишены значительной части своего имущества.

Пример спора из практики Арбитражного суда Волгоградской области

Администрация г. Волгограда постановлением от 05.03.2004 № 241 изъяла у муниципального унитарного предприятия «Волгоградтеплоэнерго», а также еще у 7 предприятий, занимающихся теплоснабжением отдельных районов города, имущество, находившееся в их хозяйственном ведении. Поводом для изъятия послужили ходатайства самих предприятий, а в качестве цели изъятия провозглашалось «эффективное использование муниципального имущества и обеспечение его сохранности». Арбитражный суд Волгоградской области 15.12.2004 признал МУП «Тепловые сети» Кировского района г. Волгограда несостоятельным (банкротом) и назначил конкурсного управляющего. Один из кредиторов направил 10.02.2007 в адрес конкурсного управляющего заявление с требованием обжаловать в суд постановление администрации г. Волгограда, на основании которого у МУПа «Тепловые сети» Кировского района было изъято имущество, необходимое для осуществления производственно-хозяйственной деятельности, что привело предприятие к банкротству.

Позиция заявителя

Конкурсный управляющий обратился в Арбитражный суд Волгоградской области с заявлением о признании недействительным ненормативного правового акта. В заявлении указывалось, что названным постановлением из хозяйственного ведения МУПа «Тепловые сети» Кировского района было изъято все муниципальное имущество. В силу п. 1 ст. 49 ГК РФ унитарное предприятие, учрежденное собственником, обладает специальной правоспособностью. Следовательно, использование имущества, закрепленного за предприятием, равно как и совершение каких-либо действий по распоряжению этим имуществом, должно соответствовать целям деятельности этого унитарного предприятия. Этот вывод подкрепляется правовой позицией Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. В совместном постановлении от 01.07.96 № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее - Постановление № 6/8) суды особо отметили, что действия унитарного предприятия по распоряжению закрепленным за ним имуществом должны быть обусловлены выполнением задач его уставной деятельности и целевым назначением предоставленного для выполнения этих задач имущества. Поэтому в тех случаях, когда действия предприятия по отчуждению имущества, закрепленного за ним на праве хозяйственного ведения, приводят к невозможности использования имущества собственника по целевому назначению, соответствующие сделки являются недействительными в силу ст. 168 ГК РФ. Аналогичную позицию сформулировал ФАС Поволжского округа в постановлении от 18.01.2007 по делу № А12-4778/06 в сходных обстоятельствах. Суд указал, что движимым и недвижимым имуществом государственное или муниципальное предприятие распоряжается только в пределах, не лишающих его возможности осуществлять деятельность, цель, предмет и виды которой определены уставом такого предприятия (п. 3 ст. 18 Федерального закона от 14.11.2002 № 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях»). Сделки, совершенные государственным или муниципальным предприятием с нарушением этого требования, являются ничтожными.

Наконец, как подчеркивается в п. 40 того же Постановления № 6/8, собственник имущества государственного (муниципального) предприятия не наделен правом изымать, передавать в аренду или иным способом распоряжаться имуществом, находящимся в хозяйственном ведении государственного (муниципального) предприятия. Акты государственных органов и органов местного самоуправления по распоряжению таким имуществом подлежат признанию недействительными. Заявитель - конкурсный управляющий указал, что одной из основных задач МУПа «Тепловые сети» Кировского района в соответствии с уставом является оптимизация системы управления жилищно-коммунальным комплексом для обеспечения бесперебойной и безаварийной работы муниципального теплоэнергетического комплекса при теплоснабжении потребителей. Выполнение этой задачи стало невозможным в результате того, что значительная часть основных средств предприятия неправомерно выбыла из его хозяйственного ведения, следствием чего явилось ухудшение финансового состояния предприятия и в конечном счете его банкротство.

Позиция суда

Арбитражный суд Волгоградской области решением от 24.05.2007 по делу № А12-3396/07-С45 отклонил требования заявителя, мотивируя это следующим. Право хозяйственного ведения и право оперативного управления имуществом прекращаются по основаниям и в порядке, предусмотренным Гражданским кодексом РФ, другими законами и иными правовыми актами для прекращения права собственности, а также в случаях правомерного изъятия имущества у предприятия или учреждения по решению собственника (п. 3 ст. 299 ГК РФ). Действующее российское законодательство, как отметил суд в своем решении, не содержит запрета муниципальным предприятиям передавать имущество собственнику и, как следствие, прекращать право хозяйственного ведения. Из этого, по мнению суда, следует, что гражданское законодательство предусматривает возможность муниципального унитарного предприятия отказаться от имущества, закрепленного за ним на праве хозяйственного ведения.

Суд указал на имеющееся в материалах дела письмо директора МУПа «Тепловые сети» Кировского района, направленное в адрес Департамента муниципального имущества администрации г. Волгограда. Из этого письма следует, что предприятие добровольно отказалось от права хозяйственного ведения. Суд сослался на ст. 236 ГК РФ, согласно которой гражданин или юридическое лицо может отказаться от права собственности на принадлежащее ему имущество, объявив об этом либо совершив другие действия, определенно свидетельствующие об его устранении от владения, пользования и распоряжения имуществом без намерения сохранить какие-либо права на это имущество. Суд посчитал, что МУП «Тепловые сети» Кировского района отказалось от права хозяйственного ведения не для того, чтобы избежать взыскания на имущество по долгам кредиторов, а в целях передачи его собственнику (городу Волгограду) для последующей передачи иному хозяйствующему субъекту в целях более эффективного и рационального использования данного имущества. Следовательно, заключил суд, при отсутствии противоправности изъятия муниципального движимого имущества, с учетом добровольного волеизъявления самих правообладателей на такое изъятие и социально-полезной цели изъятия нет оснований считать данное изъятие противоречащим действующему законодательству РФ.

Причина неопределенности

Суд в приведенном выше решении не дал оценки доводу заявителя о том, что отказ предприятия от своего имущества воспрепятствовал выполнению его уставных целей, а значит, противоречил принципам специальной правоспособности унитарного предприятия. Была обойдена вниманием и ссылка на п. 40 Постановления № 6/8. Возникшая проблема, очевидно, вызвана расхождением в толковании положений Гражданского кодекса РФ, посвященных праву хозяйственного ведения. В них имеет место пробел, а точнее, умолчание относительно возможности изъятия собственником имущества, закрепленного за унитарным предприятием на праве хозяйственного ведения. Действительно, в ч. 2 ст. 296 «Право оперативного управления» ГК РФ прямо говорится, что собственник имущества вправе изъять излишнее, неиспользуемое или используемое не по назначению имущество, закрепленное им за казенным предприятием или учреждением либо приобретенное казенным предприятием или учреждением за счет средств, выделенных ему собственником на приобретение этого имущества. В отношении права хозяйственного ведения подобная норма отсутствует, что было по-разному интерпретировано заявителем и судом.

Суд, по существу, распространил на рассматриваемую ситуацию общий режим диспозитивности, расценив отсутствие прямого запрета на изъятие имущества как фактическое разрешение. Заявитель же, напротив, исходил скорее из публично-правового принципа «разрешено лишь то, что прямо предусмотрено законом», в соответствии с которым отсутствие прямого дозволения означает, что орган власти не вправе производить изъятие имущества из хозяйственного ведения. Апелляционная и кассационная инстанции не нашли оснований для пересмотра первоначального решения, вынесенного арбитражным судом. Тем не менее исходная неопределенность не была снята, поскольку возникший конфликт интерпретаций оставался неразрешенным.

Позиция Президиума ВАС РФ

Аналогичное дело было рассмотрено Президиумом ВАС РФ (постановление от 18.11.2008 № 10984/08). Муниципальное унитарное предприятие «Коммунальник» обратилось в Арбитражный суд Чувашской Республики с заявлением о признании недействительным распоряжения Чебоксарского городского комитета по управлению имуществом от 23.12.2005 «О передаче имущества МУРЭП «Коммунальник» в состав имущества муниципальной казны города Чебоксары». Предприятие обратилось к комитету с письмом от 14.12.2005 об отказе от имущества, принадлежащего ему на праве хозяйственного ведения. Комитет изъял из хозяйственного ведения предприятия оборудование, транспортные средства, нежилые помещения и иное имущество, используемое предприятием для выполнения своих уставных целей.

Предприятие было признано банкротом, и в отношении него началось конкурсное производство. Арбитражные суды трех инстанций отклонили требование о признании недействительным распоряжения, которым у предприятия было изъято имущество. Суды исходили из того, что в соответствии со ст. 236 и 299 ГК РФ предприятие может отказаться от права хозяйственного ведения. По мнению судов, отказ от имущества и его изъятие не повлекли прекращения уставной деятельности предприятия, оспариваемый акт не противоречит действующему законодательству и не нарушает прав и охраняемых законом интересов заявителя. Отменяя ранее принятые судебные решения, Президиум ВАС РФ указал, что эти выводы судов не основаны на законе.

Как подчеркнул Президиум ВАС РФ, ни Гражданский кодекс РФ, ни Федеральный закон от 14.11.2002 № 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» не предоставляют собственнику имущества унитарного предприятия, образованного на праве хозяйственного ведения, права изымать у него имущество. С учетом ст. 295, п. 2 ст. 296 и п. 3 ст. 299 ГК РФ изъятие лишнего, неиспользуемого или используемого не по назначению имущества допускается только в отношении имущества, закрепленного за казенным предприятием или учреждением на праве оперативного управления. Таким образом, высшая судебная инстанция официально легитимировала буквальное толкование соответствующих положений Гражданского кодекса РФ и исключила их применение по аналогии к отношениям, связанным с правом хозяйственного ведения. Тем самым был уточнен объем правомочий собственника применительно к имуществу, находящемуся в хозяйственном ведении. Они сведены к минимуму, поскольку права владения и пользования у собственника полностью отсутствуют, а право распоряжения редуцировано до контроля за сохранностью имущества, реорганизации и ликвидации предприятия, получения части прибыли и т. п.

Что же касается возможности добровольного отказа предприятия от своего имущества, то, согласно позиции ВАС РФ, такой отказ в данном случае не допускается в силу положений п. 3 ст. 18 Закона № 161-ФЗ. Этот пункт прямо обязывает предприятие распоряжаться своим имуществом только в пределах, не лишающих его возможности осуществлять деятельность, цели, предмет и виды которой определены уставом. Итак, согласно постановлению Президиума ВАС РФ, сделка по прекращению права хозяйственного ведения имуществом, оформленная посредством распоряжения, является ничтожной независимо от того, совершена ли она по инициативе предприятия либо по решению или с согласия собственника, а соответствующее распоряжение муниципального органа - недействительным.

Столь ясно и недвусмысленно выраженная правовая позиция ВАС РФ, подкрепленная официальным толкованием гражданского законодательства и, по существу, восполняющая его пробелы, должна положить конец практике изъятия имущества собственниками из хозяйственного ведения и дать основание для пересмотра ранее вынесенных судебных решений по таким делам.

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

Судебные функции в исполнительном производстве

Закарлюка Александр Викторович  управляющий партнер коллегии адвокатов 'Андрейчик, Вешкин, Закарлюка и партнеры', старший преподаватель кафедры гражданского процесса Уральской государственной юридической академии

Куликова Мария Анатольевна  судья Свердловского областного суда, доцент кафедры гражданского процесса Уральской государственной юридической академии, кандидат юридических наук (г. Екатеринбург)

Роль суда на стадии исполнительного производства не исчерпывается тем, что он разрешает спор по сути и выдает взыскателю исполнительный лист.

Эффективность исполнительного производства с точки зрения защиты прав как взыскателя, так и должника во многом определяется и иными действиями суда, рассматривавшего дело. В частности, это касается полномочий суда по принятию обеспечительных мер, а также по уменьшению размера исполнительского сбора.

Арест имущества ответчика

Исполнимость судебного решения зачастую зависит от обеспечения предъявленного иска. На обеспечение сохранности имущества должника направлены в первую очередь такие меры, как наложение ареста на имущество ответчика и запрещение ему совершать действия по распоряжению имуществом (п. 1, 2 ч. 1 ст. 140 ГПК РФ и п. 1, 2 ч. 1 ст. 91 АПК РФ). Какая из них эффективнее обеспечивает исполнимость в будущем решения суда о взыскании денежных средств и об истребовании имущества

Во-первых, сделка, направленная на отчуждение ответчиком имущества (продажа, мена, дарение и проч.), является ничтожной и при обеспечительном аресте, и при обеспечительном запрете распоряжаться имуществом. Причина - противоречие такой сделки положениям законодательства, устанавливающим обязательность судебных актов (ст. 6 Федерального конституционного закона от 31.12.96 № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», ст. 13 ГПК РФ, ст. 16 АПК РФ, ст. 168 ГК РФ)¹. Во-вторых, надо учитывать следующую особенность ареста, сформировавшуюся в судебной практике.

Дело в том, что арест имущества как таковой означает прежде всего запрет распоряжаться им, а при необходимости также ограничение права пользования арестованным имуществом и его изъятие (ч. 4 ст. 80 Федерального закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» (далее - Закон об исполнительном производстве)). При этом арест имущества применяется не только в качестве обеспечения иска, но и в других целях (например, при исполнении судебного акта о конфискации имущества). При обеспечении иска в виде наложения ареста на имущество ответчика ни суд, принимающий обеспечительные меры (при наличии оснований к их принятию), ни судебный пристав-исполнитель, исполняющий определение об обеспечении иска (соответствующий исполнительный лист), не вправе ограничивать права пользования имуществом и производить его изъятие при отсутствии необходимости в этом. К такому выводу приходит арбитражная практика. Приведем несколько цитат из судебных актов.

- «Под арестом имущества понимается объявление запрета распоряжаться им. При этом арест может и не сопровождаться ограничением прав пользования и владения спорным имуществом. Определением <> (о принятии обеспечительных мер в виде наложения ареста на имущество ответчика. - Примеч. авт.) суд не установил для <> (ответчика. - Примеч. авт.) ограничений в пользовании имуществом, из кассационной жалобы не усматривается, что наложение ареста на имущество препятствует осуществлению ответчиком хозяйственной деятельности»².

- «Арбитражный суд при принятии определения об обеспечении иска не нашел оснований для применения факультативной части пункта 2 статьи 51 Федерального закона «Об исполнительном производстве» (имеется в виду Федеральный закон от 21.07.97 № 119-ФЗ «Об исполнительном производстве». - Примеч. авт.), предусматривающей ограничение права пользования имуществом, поэтому действия судебного пристава-исполнителя, <> касающиеся запрета <> использовать объекты недвижимости, являются незаконными»³. - «Судебным приставом-исполнителем не учтено, что в данном случае выбор обеспечительных мер и исполнительных действий для их реализации на основании ст. 90, 91 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации определяется арбитражным судом.

<> В определении <> (о принятии обеспечительных мер в виде наложения ареста на имущество ответчика. - Примеч. авт.) и исполнительном листе, выданном Арбитражным судом, <> не указано, что имущество, подвергаемое аресту, должно быть изъято у <> (ответчика. - Примеч. авт.) и передано на хранение»⁴. Рассмотренная особенность обеспечительного ареста в судебной практике всецело распространяется и на арест в обеспечение исполнения, применяемый непосредственно судебным приставом-исполнителем (вне связи с исполнением определения суда об обеспечении иска)⁵.

Таким образом, на первый взгляд арест и запрет распоряжаться имуществом ничем не отличаются друг от друга с точки зрения обеспечения иска. Между тем это не так.

За незаконные действия в отношении имущества, подвергнутого описи или аресту, предусмотрена уголовная ответственность (ч. 1 ст. 312 УК РФ). При нарушении же запретов, предусмотренных п. 2 ч. 1 ст. 140 ГПК РФ и п. 2 ч. 1 ст. 91 АПК РФ, виновные лица подвергаются штрафу в размере:

- в гражданском судопроизводстве до 1000 руб. (ч. 2 ст. 140 ГПК РФ⁶); - в арбитражном судопроизводстве: граждане - до 2500 руб., должностные лица - до 5000 руб. (ч. 2 ст. 96, ч. 1 ст. 119 АПК РФ⁷).

Нетрудно сообразить, что уплатить судебный штраф зачастую экономически выгоднее, нежели расстаться с арестованным имуществом в будущем.

Уменьшение размера исполнительского сбора

Закон об исполнительном производстве установил судебный порядок уменьшения размера исполнительского сбора, вмененного должнику постановлением судебного пристава-исполнителя. При этом говорится об «иске <> об уменьшении его размера» (ч. 6 ст. 112 Закона об исполнительном производстве).

Означает ли это, что вопрос об уменьшении размера исполнительского сбора подлежит рассмотрению судом в порядке искового производства Следует ли привлекать к участию в таком деле судебного пристава-исполнителя

Вправе ли судебный пристав-исполнитель обжаловать решение суда, состоявшееся по такому заявлению, в случае несогласия с ним

Буквальное толкование: в порядке искового производства

Буквальное толкование положения ч. 6 ст. 112 Закона об исполнительном производстве приводит к выводу о праве должника обратиться в суд именно с иском («исковым заявлением») об уменьшении размера исполнительского сбора. Соответственно, такое требование подлежит рассмотрению судом в порядке искового производства. Между тем Закон об исполнительном производстве определяет порядок исполнения судебных актов, актов других органов и должностных лиц (ч. 1 ст. 1 данного Закона). Порядок судопроизводства в судах общей юрисдикции определяет ГПК РФ (ч. 1 ст. 1 ГПК РФ), а порядок судопроизводства в арбитражных судах - АПК РФ (ч. 2 ст. 3 АПК РФ).

Закон об исполнительном производстве не предоставляет судебному приставу-исполнителю никакого иного варианта, кроме как вменение должнику исполнительского сбора в максимальном размере (ч. 3 ст. 112). Однако суд, уменьшая размер исполнительского сбора, по сути, осуществляет последующий контроль за законностью и обоснованностью принятого судебным приставом-исполнителем решения о взыскании исполнительского сбора в максимальном размере. Об этом свидетельствует положение ч. 9 ст. 112 Закона об исполнительном производстве, в силу которого «при уменьшении судом размера исполнительского сбора постановление судебного пристава-исполнителя о взыскании исполнительского сбора считается измененным соответствующим образом». Закон об исполнительном производстве устанавливает, что должник вправе обратиться в суд с иском об уменьшении размера исполнительского сбора наряду с заявлением об оспаривании постановления судебного пристава-исполнителя о взыскании исполнительского сбора «в порядке, установленном настоящим Федеральным законом» (ч. 6 ст. 112).

Какого-либо иного, кроме как установленного процессуальным законодательством РФ, судебного порядка оспаривания постановлений, действий (бездействия) судебного пристава-исполнителя новый Закон об исполнительном производстве не устанавливает (ч. 4 ст. 128).

Первый вариант: в порядке публичного производства

Учитывая, что судебный пристав-исполнитель - должностное лицо, состоящее на государственной службе, можно прийти к выводу, что вопрос об уменьшении размера вмененного должнику постановлением судебного пристава-исполнителя исполнительского сбора подлежит рассмотрению судом в порядке публичного производства. То есть по правилам главы 25 ГПК РФ (ч. 3 ст. 441 ГПК РФ) и главы 24 АПК РФ (ч. 1 ст. 329 АПК РФ).

Процессуальный порядок публичного производства предусматривает обращение в суд не с «исковым заявлением», а с «заявлением» (ч. 1 ст. 247 ГПК РФ, ч. 2 ст. 189 АПК РФ). Термин «иск» как процессуальная категория присущ исключительно исковому производству. В публичном производстве в процессуальном аспекте данный термин неприменим.

Таким образом, используемый в ч. 6 ст. 112 Закона об исполнительном производстве термин «иск» надлежит толковать как материальную категорию - требование, заявленное в суд. Кроме того, процессуальный порядок публичного производства предусматривает участие в деле «заявителя» - лица, обращающегося в суд (в рассматриваемом случае - должника), и «заинтересованного лица» - властвующего субъекта, решение которого оспаривается (судебного пристава-исполнителя). Это следует из ч. 1 ст. 257 ГПК РФ, ч. 2 ст. 199, ч. 2 ст. 200 АПК РФ.

В отсутствие судебного пристава-исполнителя, без заслушивания его позиции суд не может установить наличие оснований к уменьшению размера исполнительского сбора с учетом таких критериев для определения размера исполнительского сбора, как характер совершенного должником правонарушения, степень вины должника, его имущественное положение, иные существенные обстоятельства⁸. Федеральный финансовый орган в силу отсутствия у него необходимой информации по этому вопросу суду ничего конкретного сообщить не может.

Второй вариант: в порядке рассмотрения вопроса об отсрочке исполнения судебного акта

Можно рассуждать иначе. При обращении в суд с требованием об уменьшении размера исполнительского сбора должник не ставит под сомнение перед судом сам факт взыскания этого сбора (основания к его взысканию). Поэтому суд в данном случае лишь решает вопрос о мере взыскания (размере исполнительского сбора).

Следовательно, вопрос об уменьшении размера исполнительского сбора подлежит рассмотрению судом не в порядке рассмотрения дела по существу (в том числе публичного производства), а в порядке рассмотрения вопросов, связанных с исполнением судебного постановления (акта). Соответствующие правила содержат раздел VII «Производство, связанное с исполнением судебных постановлений и постановлений иных органов» ГПК РФ и раздел VII «Производство по делам, связанным с исполнением судебных актов арбитражных судов» АПК РФ. В разделе VII ГПК РФ и разделе VII АПК РФ отсутствуют нормы, регулирующие порядок рассмотрения вопроса об уменьшении размера исполнительского сбора. Поэтому данный вопрос подлежит рассмотрению в порядке, установленном для рассмотрения судом вопросов об отсрочке и рассрочке исполнения судебного постановления (акта), изменении способа и порядка его исполнения (аналогия закона).

В гражданском судопроизводстве это порядок, установленный ст. 203 ГПК РФ (ст. 434 ГПК РФ), в арбитражном судопроизводстве - порядок, установленный ст. 324 АПК РФ. Думается, именно в этом порядке подлежат рассмотрению судом вопросы об отсрочке и рассрочке взыскания исполнительского сбора и освобождении должника от его взыскания (ч. 6 ст. 112 Закона об исполнительном производстве).

Процессуальный порядок рассмотрения судом вопросов об отсрочке и рассрочке исполнения судебного постановления (акта), об изменении способа и порядка его исполнения предусматривает: 1) обращение в суд не с «исковым заявлением», а с «заявлением» (ч. 2 ст. 203, ст. 434 ГПК РФ, ч. 1, 2 ст. 324 АПК РФ);

2) извещение о времени и месте судебного заседания по поставленному вопросу «лиц, участвующих в деле» (в гражданском судопроизводстве - ч. 2 ст. 203 ГПК РФ), либо «взыскателя, должника и судебного пристава-исполнителя» (в арбитражном судопроизводстве - ч. 2 ст. 324 АПК РФ). Этот вариант «неидеален» в процессуальном аспекте по следующим причинам. В гражданском судопроизводстве ст. 203 ГПК РФ не предусматривает извещение судебного пристава-исполнителя о времени и месте судебного заседания. А в арбитражном судопроизводстве ст. 3 АПК РФ не предусматривает применение норм данного кодекса по аналогии закона.

Позиция Научно-консультативного совета при Арбитражном суде Свердловской области

Научно-консультативный совет при Арбитражном суде Свердловской области (далее - НКС) рассматривал данную проблему в редакции вопроса: «В каком порядке рассматриваются требования должника об отсрочке или о рассрочке взыскания исполнительского сбора, об уменьшении его размера или освобождении от взыскания исполнительского сбора »

Совет пришел к следующему выводу: «Заявления должника об уменьшении размера исполнительского сбора, об отсрочке или рассрочке уплаты исполнительского сбора, об освобождении от его взыскания носят характер публично-правовых требований. Требования об уменьшении размера исполнительского сбора и об освобождении от его взыскания подлежат рассмотрению по правилам главы 24 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. При этом суд как правоприменительный орган вправе при признании постановления судебного пристава-исполнителя о взыскании исполнительского сбора законным по требованию должника уменьшить размер исполнительского сбора или освободить должника от его уплаты. Поскольку при заявлении требования об отсрочке или рассрочке уплаты исполнительского сбора постановление судебного пристава-исполнителя не оспаривается, то данное требование подлежит рассмотрению по правилам раздела VII Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации» (п. 2 Рекомендаций по вопросам исполнительного производства от 23.05.2008⁹). Таким образом, НКС поддержал первую из обозначенных выше позиций.

Судебный акт, принятый как в порядке главы 25 ГПК РФ и главы 24 АПК РФ (решение суда), так и в порядке ст. 203 ГПК РФ и ст. 324 АПК РФ (определение суда), может быть обжалован (ч. 3 ст. 203, ст. 336, п. 1 ч. 1 ст. 371, ч. 1 ст. 376 ГПК РФ, ч. 1 ст. 188, ч. 1 ст. 257, ч. 1 ст. 272, ст. 273, 290, ч. 1 ст. 292, ч. 4 ст. 324 АПК РФ). Судопроизводство осуществляется на основании состязательности сторон (ч. 1 ст. 12 ГПК РФ, ч. 1 ст. 9 АПК РФ).

Исходя из изложенного, к участию в деле по заявлению должника об уменьшении размера исполнительского сбора в любом случае следует привлекать судебного пристава-исполнителя. Судебный пристав-исполнитель вправе обжаловать судебное постановление (акт), принятое по такому заявлению.

¹ См., напр., решение Арбитражного суда Свердловской области от 17.04.2008 по делу № А60-30703/2007-С11. ² Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 20.04.2005 по делу № А19-7098/05-7-Ф02-1647/05-С2. ³ Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 24.03.2003 по делу № А39-3604/02-164/1. ⁴ Постановление ФАС Уральского округа от 03.10.2005 по делу № Ф09-3203/05-С6. ⁵ См.: Закарлюка А. В., Куликова М. А. Исполнительное производство в вопросах и ответах // Арбитражная практика. 2009. № 1. С. 79–80. ⁶ В ред. Федерального закона от 11.06.2008 № 85-ФЗ. ⁷ В ред. Федерального закона от 11.06.2008 № 85-ФЗ. Вопрос об уменьшении размера исполнительского сбора следует рассматривать в порядке публичного производства. ⁸ Эти критерии были выявлены Конституционным Судом РФ в постановлении от 30.07.2001 № 13-П и «перенесены» в Закон об исполнительном производстве (ч. 7 ст. 112). ⁹ Интернет-сайт Арбитражного суда Свердловской области - http://www.ekaterinburg.arbitr.ru

НАЛОГОВЫЕ СПОРЫ

Неизвещение налогоплательщика о месте и дате вынесения решения как основание для признания его незаконным

Шипов Александр Владимирович  Cудья Арбитражного суда Томской области, доцент Томского государственного университета, кандидат юридических наук

После вступления в силу с 01.01.2007 новой редакции ст. 101 НК РФ (и включения в нее п. 14) прошло более двух лет, однако все еще возникают сложности из-за отсутствия единообразного применения данной нормы в судебно-арбитражной практике.

Неоднозначные подходы арбитражных судов по этому вопросу привели к проблемам применения п. 14 ст. 101 НК РФ, которые сформировали несколько точек зрения.

Проблемы применения п. 14 ст. 101 НК РФ

Пункт 14 ст. 101 НК РФ разделяет все нарушения процедуры вынесения решения налоговым органом на две категории.

Если налоговый орган нарушил существенные условия такой процедуры, это является безусловным основанием для признания решения незаконным. Если нарушены иные условия, это может стать основанием для отмены решения (если такие нарушения привели или могли привести к вынесению неправомерного решения).

Таким образом, в первом случае суд обязан признать решение налогового органа незаконным, а во втором - лишь вправе это сделать. Причем для этого он должен проверить, как нарушение процедуры повлияло на правомерность оспариваемого решения. В связи с этим особенно важно правильно квалифицировать имевшее место нарушение процедуры: относится ли оно к существенным или нет.

К сожалению, текст Налогового кодекса РФ содержит неясность в данном вопросе. Дело в том, что к существенным условиям относятся:

- обеспечение возможности лица, в отношении которого проводилась проверка, участвовать в процессе рассмотрения материалов налоговой проверки лично и (или) через своего представителя; - обеспечение возможности налогоплательщика представить объяснения.

При этом НК РФ не содержит детальных критериев, раскрывающих понятие «обеспечение возможности». В результате проблема возникает при попытках суда квалифицировать ситуацию, непосредственно не описанную в Налоговом кодексе РФ: налогоплательщика извещают надлежащим образом о дате и месте рассмотрения материалов проверки, однако само решение о привлечении (об отказе в привлечении) к ответственности выносят спустя некоторое время уже в отсутствие налогоплательщика.

В арбитражной практике сложилось несколько подходов. Согласно первому подходу, рассмотренная ситуация является нарушением процедуры извещения о времени и месте рассмотрения материалов налоговой проверки и принятия решения налоговым органом, т. е. нарушением существенного условия¹.

Согласно второму подходу, ст. 101 НК РФ вообще не предусматривает процедуры изготовления мотивированного решения по результатам рассмотрения материалов проверки и не устанавливает для этого процессуальных сроков. В данном случае оценке арбитражным судом подлежат все обстоятельства дела². Сторонники третей точки зрения предлагают признавать незаконным решение налогового органа, но только в случае неизвещения налогоплательщика о времени и месте рассмотрения материалов налоговой проверки (в том числе материалов, полученных в результате проведения дополнительных материалов налогового контроля)³. Однако полагают допустимым принятие налоговым органом решения без извещения налогоплательщика в течение 10 дней после рассмотрения этих материалов.

Как правило, разница в подходах зависит от конкретных обстоятельств дела: как много времени прошло между рассмотрением материалов и вынесением решения, проводила ли инспекция дополнительные материалы налогового контроля в этот период, были ли включены в итоговое решение те обстоятельства, которые не фигурировали при рассмотрении материалов с участием налогоплательщика. По мнению автора, проблема применения п. 14 ст. 101 НК РФ не исчерпывается приведенными сложностями с толкованием понятия «нарушение существенных условий». Представляется, что затронутый вопрос имеет более глубокую правовую природу и касается сущности оспаривания решений налоговых органов в арбитражном процессе.

В частности, является актуальным вопрос: следует ли арбитражному суду при осуществлении судебного контроля в порядке главы 24 АПК РФ рассматривать нарушение процедуры привлечения к налоговой ответственности при неизвещении налогоплательщика, если в ходе судебного процесса такое основание иска⁴ не было заявлено Другими словами: может ли арбитражный суд выйти за пределы заявленных оснований иска Также для практикующих юристов будет интересным ответ на вопрос: может ли арбитражный суд при отмене решения налогового органа по основанию нарушения процедуры извещения не давать оценку всем обстоятельствам дела, а только указать на нарушение закона при принятии решения.

Срок принятия решения по итогам проверки

Материалы проверки рассматриваются руководителем (заместителем руководителя) налогового органа (п. 1 ст. 101 НК РФ).

Пункт 2 ст. 101 НК РФ установил обязанность налогового органа заблаговременно извещать о времени и месте рассмотрения материалов проверки лицо, в отношении которого проводилась эта проверка. В свою очередь, такое лицо вправе участвовать в процессе рассмотрения материалов указанной проверки лично или через своего представителя. Перед началом рассмотрения материалов налоговой проверки по существу руководитель (заместитель руководителя) налогового органа должен установить факт явки лиц, приглашенных для участия в рассмотрении, и их надлежащее извещение (п. 3 ст. 101 НК РФ). Если отсутствуют доказательства извещения лица, в отношении которого проводилась проверка, руководитель (заместитель руководителя) налогового органа имеет право вынести решение об отложении рассмотрения материалов налоговой проверки.

Пример из практики Арбитражного суда Томской области

Арбитражный суд⁵ установил, что 10.12.2007 налогоплательщик в порядке, предусмотренном подп. 7 п. 1 ст. 21 и п. 6 ст. 100 НК РФ, представил свои письменные возражения к акту выездной налоговой проверки, проведенной ИНФС России по г. Томску.

13.12.2007 руководителю организации вручили извещение о том, что рассмотрение материалов проверки состоится 19.12.2007. В ходе состоявшегося рассмотрения материалов не принято ни одно из решений, предусмотренных п. 6 и 7 ст. 101 НК РФ.

Итоговое решение вынесено 25.12.2007 заместителем начальника инспекции, который 19.12.2007 не принимал участия в рассмотрении материалов. Арбитражный суд установил, что налоговый орган не уведомил организацию о том, что следующее рассмотрение материалов налоговой проверки назначено на 25.12.2007. Представитель налогоплательщика не принимал участия в указанном рассмотрении. Представитель инспекции заявил в суде, что затрудняется ответить на вопрос о причинах неизвещения налогоплательщика.

Решением Арбитражного суда Томской области решение налогового органа признано незаконным по мотиву нарушения п. 14 ст. 101 НК РФ. Одновременно арбитражный суд исследовал доказательства по делу и установил, что налогоплательщик не имеет права на вычеты по НДС. Арбитражный суд при принятии решения исходил из того, что налоговый орган нарушил права налогоплательщика. В том числе право представлять свои интересы в налоговых правоотношениях лично либо через своего представителя, а также право присутствовать при рассмотрении материалов налоговой проверки, что является существенными условиями соблюдения прав налогоплательщика.

Налоговый орган предположил, что п. 1 ст. 101 НК РФ предусматривает возможность принятия решения в течение 10-ти дней после рассмотрения материалов выездной налоговой проверки. Арбитражный суд отклонил данный довод налогового органа по следующим основаниям. Из буквального толкования нормы п. 1 ст. 101 НК РФ следует, что решение по рассмотрению возражений налогоплательщика принимается в течение 10-ти дней со дня истечения срока, указанного в п. 6 ст. 100 НК РФ. Пункт 6 ст. 100 НК РФ предусматривает, что лицо, в отношении которого проводилась налоговая проверка, или его представитель в случае несогласия с фактами, изложенными в акте налоговой проверки, а также с выводами и предложениями проверяющих в течение 15-ти дней со дня получения акта налоговой проверки вправе представить в соответствующий налоговый орган письменные возражения.

Дата принятия решения налоговым органом должна совпадать с той датой, о которой известили налогоплательщика. Cрок принятия решения (10 дней) относится только к расчету периода, в течение которого налоговый орган должен принять решение с учетом представленных налогоплательщиком возражений (15 дней с момента вручения налогоплательщику акта налоговой проверки плюс 10 дней с момента истечения этого 15-дневного срока). Но в любом случае налоговый орган должен вынести решение с извещением лица о времени и месте вынесения решения по материалам налоговой проверки. Обратное толкование нормы п. 1 ст. 101 НК РФ привело бы к ущемлению прав налогоплательщика на рассмотрение материалов проверки с его участием. Указанное полностью согласуется с позицией Конституционного Суда РФ, которую он привел в п. 2.5 определения от 12.07.2006 № 267-О.

Тенденции в арбитражной практике

После того как ряд решений о привлечении к ответственности были признаны незаконными по рассматриваемому основанию, налоговые органы заняли позицию, согласно которой обязанность по принятию решения наступает в 10-дневный срок с момента рассмотрения материалов налоговой проверки. То есть принятие решения, по мнению налогового органа, происходит не сразу, а в течение 10-ти дней. Указанная точка зрения нашла отклик в некоторых арбитражных судах⁶. Президиум ВАС РФ также занял указанную позицию в постановлении от 17.03.2009 № 14645/08.

Позиция автора

Не соглашаясь с позицией Президиума ВАС РФ, следует отметить, что предварительное извещение налогоплательщика о дате рассмотрения материалов налоговой проверки не может свидетельствовать о надлежащем соблюдении процедуры, если в тот день решение налоговым органом не принималось. Грамматическое и системное толкование ст. 101 НК РФ позволяет автору сделать вывод, что решение налогового органа должно приниматься после рассмотрения материалов налоговой проверки (п. 7 ст. 101 НК РФ), а 10-дневный срок относится только к порядку исчисления срока на принятие решения. Обратного ст. 101 НК РФ не содержит.

Следование противоположной точке зрения будет нарушать право налогоплательщика на своевременное получение информации. Нельзя забывать, что все неустранимые сомнения в применении налогового законодательства должны толковаться в пользу налогоплательщика, а не налогового органа. Кроме того, налоговый орган может принять решение о дополнительных мероприятиях налогового контроля. Таким образом, решение налоговым органом должно приниматься сразу после окончания рассмотрения материалов налоговой проверки.

Безусловно, имеется пробел в налоговом законодательстве относительно процедуры вынесения решений о привлечении к налоговой ответственности (об отказе), который необходимо устранять законодателю. Правоприменитель, видя такую неопределенность норм, должен самостоятельно устранить указанный пробел, ориентируясь на защиту субъективных прав налогоплательщиков.

Процессуальные основания для применения судом п. 14 ст. 101 НК РФ

Продолжая раскрытие вопроса о неизвещении налогоплательщика при принятии решения налоговым органом, необходимо отметить следующее. При осуществлении последующего судебного контроля в порядке главы 24 АПК РФ арбитражный суд оценивает законность ненормативного правового акта - решения налогового органа. В отличие от судебного контроля в порядке главы 23 и § 2 главы 25 АПК РФ допускается рассмотрение заявленных требований только в пределах оснований иска.

На наш взгляд, арбитражному суду недопустимо самостоятельно применять п. 14 ст. 101 НК РФ, если об этом не просит сам заявитель. Более того, в апелляционной или кассационных инстанции налогоплательщик не может изменять основания иска и ссылаться в жалобе на факт неизвещения о дате и месте рассмотрения материалов проверки, если это не было сделано в арбитражном суде первой инстанции.

Вместе с тем указанные обстоятельства находят место на практике. Так, в кассационной жалобе налоговый орган сослался на то, что суд апелляционной инстанции в нарушение положений АПК РФ изменил основание иска. Суд кассационной инстанции счел этот довод несостоятельным. По его мнению, материалов дела не следует, что организация в порядке ст. 49 АПК РФ обращалась с ходатайством об изменении основания заявленных требований. В данном случае суд апелляционной инстанции изменил не основание иска, а правовое обоснование, в соответствии с которым заявленные требования подлежат удовлетворению⁷.

В данном примере кассационный суд подменил понятие «основание иска» на «правовое обоснование иска», которое теория арбитражного (гражданского) процессуального права не содержит. Как известно, иск состоит из трех элементов: сторон, предмета, основания. Основание иска, в свою очередь, делится на юридическое (правовое) и фактическое⁸. В данном случае произошло изменение как правового основания первоначального иска путем дополнения ссылкой на п. 14 ст. 101 НК РФ, так и фактического основания путем указания на факт неизвещения налогоплательщика⁹.

Исследование дела по существу

Если арбитражный суд признал незаконным решение налогового органа только по основанию нарушения процедуры извещения, то, по нашему мнению, нет необходимости исследовать доказательства по существу и давать им оценку. Данные обстоятельства не будут иметь какого-либо правового значения по отношению к судебному решению, а значит, при их исследовании будет нарушаться принцип процессуальной экономии.

В судебной практике при признании незаконным решений налоговых органов иногда оказывается, что налогоплательщик действительно неправомерно не уплатил налоги (сборы) в бюджет, но из-за ошибки налогового органа не был извещен о времени и месте рассмотрения материалов налоговой проверки и принятии решения. В результате при отмене решения налогового органа налогоплательщик может получить не-

обоснованную налоговую выгоду из бюджета. Представляется, что в данном случае, несмотря на существенные нарушения прав налогоплательщика, выявленные в ходе процедуры проведения налоговой проверки, вышестоящий налоговый орган имеет право провести повторную налоговую проверку налогоплательщика за тот же период в силу п. 10 ст. 89 НК РФ и исправить недостатки решения нижестоящего налогового органа.

Однако указанное относится только к выездной налоговой проверке. Статья 89 НК РФ не устанавливает аналогичных норм применительно к камеральной налоговой проверке. Поэтому считаем необходимым незамедлительно внести в соответствующие нормы Налогового кодекса РФ изменения, предусматривающие возможность проведения повторной (камеральной или выездной) налоговой проверки в случае отмены или признания судом незаконным решения налогового органа по основанию нарушения процедуры принятия такого решения.

Это позволит защитить бюджеты всех уровней от получения недобросовестными налогоплательщиками необоснованной налоговой выгоды.

Выводы

1. Решение налогового органа, принятое при неизвещении налогоплательщика о времени и месте рассмотрения материалов налоговой проверки и принятии этого решения, должно признаваться недействительным.

2. Арбитражный суд первой инстанции не вправе выйти за пределы заявленных оснований иска и проверить законность принятого решения на предмет его соответствия процедуре извещения налогоплательщика о времени и месте рассмотрения материалов налоговой проверки и об его принятии.

3. Арбитражные суды апелляционной и кассационной инстанций не вправе рассматривать жалобу, содержащую новое основание (ссылку на нарушение прав налогоплательщика вследствие неизвещения о времени и месте рассмотрения материалов проверки).

¹ См., напр., постановление ФАС Поволжского округа от 05.08.2008 по делу № А12-18785/07. ² См., напр., постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 11.11.2008 № Ф04-6711/2008(15256-А67-41). ³ См., напр., постановление ФАС Волго-Вятского округа от 17.02.2009 по делу № А11-2355/2008-К2-20/86. ⁴ Автор является сторонником универсальной правовой природы иска.- Прим. авт. ⁵ По материалам арбитражного дела № А67-435/08 // Архив арбитражного суда Томской области. ⁶ Постановления ФАС Западно-Сибирского округа от 18.08.2008 № Ф04-5036/2008(10001-А46-25), от 11.11.2008 № Ф04-6711/2008(15256-А67-41); ФАС Уральского округа от 21.04.2009 № Ф09-2240/09-С2. ⁷ Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 19.01.2009 № Ф04-8145/2008(18783-А67-34). ⁸ См.: Осокина Г. Л. Курс гражданского судопроизводства. Общая часть. Томск, 2006. С. 501. ⁹ На недопустимость изменения оснований иска в апелляционной инстанции указал Пленум ВАС РФ в постановлении от 28.05.2009 № 36 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде апелляционной инстанции».

АДМИНИСТРАТИВНЫЕ СПОРЫ

Правовая природа распространения информации в сети Интернет: СМИ или не СМИ

Широкова Евгения Константиновна  помощник судьи Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда, кандидат юридических наук (г. Воронеж)

В настоящее время судебная практика как арбитражных судов, так и судов общей юрисдикции столкнулась с непростой, но интересной проблемой отнесения сети Интернет к средствам массовой информации (СМИ) и применения к ней Закона РФ от 27.12.91 № 2124-I «О средствах массовой информации» (далее — Закон о СМИ).

Законодательные определения СМИ

СМИ — это периодическое печатное издание, радио-, теле-, видеопрограмма, кинохроникальная программа, иная форма периодического распространения массовой информации (ст. 2 Закона о СМИ). Из этого определения следует, что законодатель определил два вида СМИ в зависимости от формы, в которой зафиксированы материалы и сообщения:

—- периодические печатные издания; —- радио-, теле-, видеопрограммы, кинохроникальные программы.

Таким образом, СМИ — это не просто форма распространения, а форма периодического распространения информации. «Право массовой информации» является наиболее интересным и противоречивым по сравнению с иными институтами отрасли информационного права.

В рамках этого института в настоящее время выделяют несколько видов средств массовой информации: —- традиционные (телерадиовещание, периодические печатные издания);

—- традиционные, интегрированные в сетевые (периодические печатные издания в электронном виде, собственно сетевые СМИ, созданные в сети Интернет)¹. В результате можно констатировать факт законодательного закрепления традиционных видов СМИ в ст. 2 Закона о СМИ и отсутствие подобного закрепления в отношении СМИ, интегрированных в сетевые.

В оправдание статичности законотворческих процедур по сравнению с динамикой современных технологических процессов можно было бы сказать, что Закон о СМИ не приводит исчерпывающий перечень видов СМИ. А значит, законодательство допускает существование и иных видов, не поименованных в этом законе. Однако подобный логический вывод не является решением проблем, возникших в судебной практике. Стремительное появление новых СМИ и отсутствие их правовой регламентации приводят к появлению неоднородной судебной практики и различным прецедентам по конкретным делам. В судебной практике сложились две позиции относительно решения данной проблемы: одни суды относят Интернет к СМИ, другие не спешат причислить «всемирную сеть» к таковым.

Первый подход: отдельный сайт является СМИ

В соответствии с первой позицией к СМИ следует относить не сеть Интернет в целом, а определенный информационный ресурс, зарегистрированный в сети Интернет в установленном законом порядке в качестве средства массовой информации. Такой вывод сформулировал Пленум Верховного Суда РФ в п. 7 постановления от 24.02.2005 № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц».

- ФАС Дальневосточного округа в постановлении от 07.11.2007 по делу № А59-5362/06-С-16 пришел к такому же выводу, рассмотрев следующий спор. Положение об аренде муниципального имущества муниципального образования г. Южно-Сахалинска требовало обязательно размещать в СМИ информационные сообщения о предлагаемых в аренду объектах. Договор аренды недвижимого муниципального имущества был заключен после того, как сообщение разместили на официальном интернет-сайте Департамента архитектуры, градостроительства и управления недвижимостью г. Южно-Сахалинска. Суд первой инстанции решил, что при заключении этого договора были соблюдены приведенные выше требования.

Прокурор подал кассационную жалобу на решение суда первой инстанции, в которой указал, что официальный сайт в силу Закона о СМИ не является средством массовой информации. ФАС Дальневосточного округа отклонил эти доводы прокурора. Суд отметил, что официальный сайт департамента был учрежден с целью повысить информационную открытость деятельности органов местного самоуправления для населения и предприятий инфраструктуры г. Южно-Сахалинска, в том числе для доведения предлагаемых услуг для потенциальных потребителей.

Кроме того, ФАС Дальневосточного округа пришел к выводу о том, что ст. 2 Закона о СМИ понимает под СМИ (наряду с периодическим печатным изданием, радио-, теле-, видеопрограммой, кинохроникальной программой) и иную форму периодического распространения массовой информации. - Аналогичную позицию занял Тринадцатый арбитражный апелляционный суд в постановлении от 22.05.2009 по делу № А56-14384/2008. Оценивая проблемную статью по иску о защите деловой репутации, во главу угла суд поставил вопрос публикации статьи не в сети Интернет в целом, а на конкретной интернет-странице средства массовой информации — интернет-газеты, имеющей конкретного учредителя.

Изложенная позиция представляется нам сомнительной. Ссылаясь на ст. 2 Закона о СМИ и относя официально зарегистрированный сайт в Интернете к иным формам периодического распространения массовой информации, суды по существу производят изъятие части (сайт в Интернете) из целого (сеть Интернет).

В рамках такого подхода можно признать средством массовой информации обычную газетную рубрику и не признать таковым саму газету. Такая позиция судов предоставляет неограниченную возможность манипуляций в конкретных делах при разрешении вопроса об отнесении к СМИ того или иного сайта в Интернете.

Второй подход: Интернет в принципе не является СМИ

- Семнадцатый арбитражный апелляционный суд в постановлении от 27.04.2007 по делу № А71-7457/2006-А5 пришел к выводу, что Интернет является средством связи, а не СМИ. Суд рассматривал спор о том, можно ли считать действия налогоплательщика распространением рекламной информации. Суд отметил, что такое распространение возможно посредством опубликования информации в средствах массовой информации и (или) размещения в информационно-телекоммуникационных сетях общего пользования.

Вывод арбитражного суда сводится к тому, что сеть Интернет является источником получения информации для пользователей, но не средством массовой информации. Подобный подход к заявленной проблеме продемонстрировал и Конституционный Суд РФ в определении от 20.03.2007 № 195-О-О. Он рассматривал вопрос распространения сведений, порочащих честь и достоинство граждан или деловую репутацию граждан и юридических лиц. В итоге суд указал, что под распространением следует понимать опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и телевидению, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, распространение в сети Интернет, а также с использованием иных средств телекоммуникационной связи.

Из этого следует, что Конституционный Суд РФ относит сеть Интернет не к средствам массовой информации, а к иным средствам телекоммуникационной связи. С точки зрения действующего законодательства такая позиция представляется правильной, поскольку сеть Интернет не относится к СМИ на нормативном уровне. Однако, несмотря на законодательную логичность описанного подхода, следует учитывать стремительную модернизацию технологических процессов и несоответствие действующего законодательства проблемам современности.

Третий подход: Интернет является электронным СМИ

Третий подход, наиболее актуально согласующийся с новым этапом развития российского права и электронных технологий, демонстрирует Верховный Суд РФ. - По приговору Курского областного суда гражданин был оправдан за отсутствием в деянии состава преступления с признанием за ним права на реабилитацию.

Впоследствии он обратился в суд с ходатайством о возмещении ему имущественного ущерба, также просил компенсировать ему моральный вред. А именно: обязать прокуратуру Курской области через средства массовой информации и Интернет сделать сообщение об его реабилитации; направить письменное сообщение о принятых решениях, оправдывающих его, по месту его работы. Он также указал на обязанность прокурора принести ему письменное официальное извинение за причиненный вред. Курский областной суд удовлетворил эти требования частично. Постановлено: взыскать за счет казны Российской Федерации в лице Минфина России сумму возмещения имущественного вреда — 33 171 руб. 39 коп., редакциям газет «Друг для друга» и «Курск» в течение 30-ти суток сделать сообщение о реабилитации истца, а также сообщить об этом в адвокатскую палату Курской области.

В кассационной жалобе истец выражал несогласие с постановлением суда, ставил вопрос об его отмене с направлением дела на новое судебное рассмотрение. В возражении на кассационную жалобу прокурор пояснил, что требование ст. 136 УПК РФ на Интернет не распространяется.

В соответствии с ч. 3 ст. 136 УПК РФ, если сведения, связанные с уголовным преследованием реабилитированного, были опубликованы в печати, распространены по радио, телевидению или в иных средствах массовой информации, то по требованию реабилитированного соответствующие СМИ обязаны в течение 30-ти суток сделать сообщение о реабилитации. На требование истца сделать сообщение об его реабилитации в Интернете, поскольку именно в нем сообщалось об его уголовном преследовании, суд в постановлении указал, что в ст. 136 УПК РФ нет указания на Интернет.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ признала данное утверждение ошибочным, поскольку Интернет так же, как радио и телевидение, относится к электронным СМИ². Отнесение Интернета к СМИ усматривается и из п. 20 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 02.07.2009 № 14. В нем указано: «сообщение в средствах массовой информации (например, по радио, телевидению, в печатных изданиях, Интернете) об изъятии жилого помещения у конкретного собственника не может быть признано надлежащим извещением собственника о предстоящем изъятии данного жилого помещения».

Выводы

Можно заключить, что на сегодняшний день в законодательстве РФ отсутствует четкая система правовой регламентации деятельности новых видов СМИ, появившихся в связи с развитием сети Интернет. При этом современная судебная практика Верховного Суда РФ при разрешении конфликтных ситуаций обоснованно ставит информационные ресурсы сети Интернет в один ряд с традиционными печатными периодическими изданиями. Главным критерием в таких случаях выступает факт распространения информации.

На основании этого следует признать, что сеть Интернет является средством массовой информации, а Закон о СМИ требует существенной доработки и детализации в части регламентации новых видов СМИ. Вместе с тем при признании сети Интернет средством массовой информации возникает вопрос, касающийся реализации принципа доступности информации в отношении отдельных групп граждан.

Лицам, обладающим ограниченными денежными средствами, Интернет, как правило, недоступен. Многие лица пожилого возраста, не обладающие навыками пользования компьютерными системами, также лишены объективной возможности пользоваться услугами всемирной Сети. Тогда как ст. 2 Закона о СМИ под массовой информацией понимает сообщения, предназначенные для неограниченного круга лиц.

С указанной проблемой в настоящее время столкнулись суды общей юрисдикции, рассматривающие иски граждан-абонентов к операторам сотовой связи по причине повышения тарифов на предоставляемые последними услуги. Как правило, информацию о новых тарифных планах, действующих на региональных рынках предоставления услуг сотовой связи, операторы доводят до сведения своих абонентов путем размещения информации на своих сайтах в Интернете.

Обращаясь с такими исками, граждане критикуют подобные способы публикации. Потребители указывают на то, что размещение информации исключительно в Интернете (минуя традиционные СМИ) нарушает принцип обеспечения доступности для потребителей (абонентов) и иных лиц информации об изменении тарифных планов. Аргумент истцов является справедливым, поскольку доступность подразумевает в принципе отсутствие каких-либо препятствий, даже преодолимых³. Размещение же информации исключительно в сети Интернет не является надлежащей гарантией доведения ее до сведения всех потребителей.

Тем самым нарушаются положения ст. 29 Конституции РФ, гарантирующей право каждого свободно искать и получать информацию любым законным способом. Ведь получается, что определенные категории населения лишены подобной возможности в силу жизненного статуса, социальной бедности и возрастной немощи. Проблема доступности информации, когда источником ее размещения является исключительно Интернет, требует законодательного разрешения.

¹ Ковалева Н. Н. Информационное право России: Учебное пособие. М., 2007 // СПС «КонсультантПлюс». ² Обзор судебной практики Верховного Суда РФ «Обзор кассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации за 2007 год» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. № 9. ³ Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 12.02.2007 по делу № А21-6709/2006.

ОБОБЩЕНИЕ ПРАКТИКИ

Применение арбитражными судами законодательства об ОСАГО

Гуреева Ольга Андреевна  судья Второго арбитражного апелляционного суда

Кассин Василий Александрович  помощник судьи Второго арбитражного апелляционного суда (г. Киров)

Практика разрешения споров по договорам обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств (далее - договоры ОСАГО), а также споров, связанных с реализацией страховщиками права регрессного требования на основании Федерального закона «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» от 25.04.2002 № 40-ФЗ (далее - Закон об ОСАГО), в настоящее время имеет следующую особенность.

С одной стороны, по некоторым наиболее часто возникающим вопросам есть единообразная практика арбитражных судов. Она основана на правовых позициях, которые сформулировал Президиум ВАС РФ в постановлениях по пересмотру конкретных дел в порядке надзора. В частности, это такие вопросы, как учет степени износа транспортного средства при установлении размера страхового возмещения, взыскание в качестве страхового возмещения утраты товарной стоимости, взыскание возмещения в случае управления транспортным средством гражданином, не включенным в полис ОСАГО.

С другой стороны, в практике Второго арбитражного апелляционного суда при рассмотрении конкретных дел возникали иные вопросы, связанные с толкованием и применением норм Закона об ОСАГО.

1. Причинение ущерба в результате ДТП с участием транспортных средств, принадлежащих одному лицу, которое застраховало свою гражданскую ответственность по каждому из транспортных средств, признано страховым случаем по договору ОСАГО.

Организация обратилась в арбитражный суд с иском к страховой компании о взыскании страхового возмещения в связи с наступлением страхового случая - столкновения двух принадлежащих истцу транспортных средств.

Ответчик против удовлетворения иска возражал, ссылаясь на отсутствие страхового случая. По мнению ответчика, истец не является потерпевшим по смыслу Закона об ОСАГО, поскольку участие в ДТП транспортных средств, принадлежащих одному лицу (страхователю), влечет совпадение в одном лице должника и кредитора. В силу ст. 413 Гражданского кодекса РФ такое обстоятельство влечет прекращение обязательства. Арбитражный суд первой инстанции удовлетворил исковые требования. Суд апелляционной инстанции оставил это решение без изменения. Суды исходили при этом из следующего.

В результате столкновения двух транспортных средств, принадлежащих одному страхователю, одному из транспортных средств были причинены повреждения. Гражданская ответственность страхователя (истца по делу) застрахована ответчиком. Страховым случаем признается наступление гражданской ответственности владельца транспортного средства за причинение вреда жизни, здоровью или имуществу потерпевших при использовании транспортного средства, влекущее за собой в соответствии с договором обязательного страхования обязанность страховщика осуществить страховую выплату (ст. 1 Закона об ОСАГО).

Причинение ущерба в результате спорного происшествия отвечает признакам страхового случая. Оценив доводы страховой компании, суды пришли к выводу, что рассматриваемые отношения, возникшие из договора обязательного страхования, не связаны по предмету с прекращением обязательства вследствие совпадения кредитора и должника в одном лице. Поэтому при наличии всех составляющих страхового случая (договора ОСАГО, наступления гражданской ответственности одного из водителей страхователя, причинения вреда имуществу страхователя) страховщик обязан выплатить положенное страхователю страховое возмещение¹.

2. Причинение ущерба вследствие наезда транспортного средства потерпевшего на сцепное устройство, примененное участниками дорожного движения при буксировке транспортных средств с нарушением Правил дорожного движения (далее - ПДД)², признано страховым случаем.

Автомобиль истца получил повреждения, натолкнувшись на гибкую сцепку в виде буксировочного металлического троса между двумя другими автомобилями. При этом буксировка проходила с нарушением ПДД (сцепка не была обозначена надлежащим образом, превышала предельно допустимую длину, а кроме того, водитель буксирующего автомобиля выехал с второстепенной дороги на главную, не уступив дорогу).

Страховая компания (ответчик по делу о взыскании страхового возмещения по договору ОСАГО) указывала, что спорное происшествие не может быть признано страховым случаем, поскольку не было столкновения между транспортными средствами. Суд первой инстанции в удовлетворении иска отказал, не усмотрев правовых оснований для возложения ответственности по возмещению ущерба на ответчиков.

Апелляционный суд решение по делу отменил, исковые требования удовлетворил за счет страховой компании. Возражения страховщика об отсутствии страхового случая апелляционный суд отклонил, исходя из следующего. Под использованием транспортного средства в целях Закона об ОСАГО понимается эксплуатация транспортного средства, связанная с его движением в пределах дорог (дорожным движением).

В данном случае повреждения автомашине, принадлежащей заявителю, были причинены по вине водителей двух других машин, принадлежавших организации-страхователя. Правила буксировки механических транспортных средств установлены в разделе 20 Правил дорожного движения. В данном разделе ПДД установлены типы допустимых устройств для буксировки и требования по их использованию.

Следовательно, буксировка охватывается понятием «дорожное движение» в смысле п. 1.1 ПДД. Водители участвующих в буксировке транспортных средств (как буксирующего, так и буксируемого) отвечают признакам участников дорожного движения (п. 1.2 ПДД). Таким образом, причинение вреда вследствие наезда на сцепное устройство, примененное участниками дорожного движения при буксировке транспортных средств с нарушением ПДД, соответствует признакам страхового случая в смысле ст. 1 Закона об ОСАГО независимо от наличия столкновения транспортных средств.

Суд кассационной инстанции согласился с этим выводом и оставил в силе постановление суда апелляционной инстанции³.

3. Предъявление иска о взыскании стоимости восстановительного ремонта (ущерба) непосредственно к страховщику является правом, а не обязанностью потерпевшего. Однако суд обязан привлечь страховщика по договору ОСАГО к участию в деле в качестве ответчика, даже если иск предъявлен непосредственно к причинителю вреда. Такая обязанность возникает при наличии соответствующего ходатайства ответчика (причинителя вреда) и при наличии доказательств, что гражданская ответственность причинителя вреда была застрахована в обязательном порядке.

Страховое общество обратилось с иском о возмещении вреда в порядке суброгации на основании ст. 965 ГК РФ в связи с выплатой обществом страхового возмещения по договору имущественного страхования. Иск был предъявлен непосредственно к лицу, причинившему вред (индивидуальному предпринимателю).

Ответчик не оспаривал по существу обстоятельства причинения вреда, но сослался на то, что его ответственность как владельца транспортного средства была в обязательном порядке застрахована. На этом основании ответчик ходатайствовал о привлечении указанного им страховщика к участию в деле в качестве другого ответчика и считал, что требования истца должны быть удовлетворены за счет страховщика. Арбитражный суд отказал в удовлетворении исковых требований со ссылкой на п. 4 ст. 931 ГК РФ и п. 4 ст. 13 Закона об ОСАГО. Суд обосновал это тем, что истец мог обратиться с требованием к страховщику, застраховавшему гражданскую ответственность причинителя вреда по договору обязательного страхования, однако истец этого не сделал.

Апелляционный суд признал указанные выше выводы суда первой инстанции основанными на неправильном истолковании норм материального права. Суд отметил, что в силу ст. 13 Закона об ОСАГО предъявление требования о возмещении вреда непосредственно к страховщику является правом, а не обязанностью потерпевшего. Установив обоснованность исковых требований по существу, апелляционный суд удовлетворил требования страхового общества за счет индивидуального предпринимателя. При этом апелляционная инстанция отклонила доводы ответчика о том, что к участию в деле в суде первой инстанции в качестве ответчика подлежал привлечению страховщик, у которого была застрахована гражданская ответственность предпринимателя как владельца транспортного средства.

Предъявление иска к причинителю вреда Закон об ОСАГО не запрещает, но обязывает причинителя вреда в этом случае привлечь страховщика к участию в деле (п. 2 ст. 11 Закона об ОСАГО). В данном случае ответчик, исполняя возложенную на него обязанность, просил привлечь указанного им страховщика к участию в деле в качестве ответчика. Однако он не представил доказательств, подтверждающих, что на момент происшествия гражданская ответственность предпринимателя как владельца автомобиля действительно была застрахована у данного страховщика в порядке обязательного страхования. В материалах административного производства (протоколе, постановлении, справке об участии в ДТП) имелась отметка об отсутствии информации о страховом полисе, которым застрахована ответственность предпринимателя.

По смыслу ст. 9 и 65 АПК РФ риск наступления последствий, связанных с совершением либо несовершением процессуальных действий, в том числе по представлению доказательств, возлагается на лиц, участвующих в деле. Таким образом, в данном случае суд первой инстанции в отсутствие доказательств, подтверждающих обоснованность возражения ответчика о страховании его гражданской ответственности в обязательном порядке у конкретного страховщика, обязан был рассмотреть по существу предъявленные заявителем исковые требования к предпринимателю (причинителю вреда)⁴.

4. Проведение потерпевшим осмотра поврежденного транспортного средства и независимой оценки по установлению размера ущерба до обращения к страховщику лица, причинившего вред, и без участия представителя страховщика не является безусловным основанием для отказа в выплате страхового возмещения. Отчет независимого эксперта (оценщика) подлежит оценке в совокупности с иными доказательствами по делу.

В одном случае страховщик удовлетворил заявление потерпевшего о выплате страхового возмещения частично, оспорив правильность отчета об определении стоимости восстановительного ремонта на том основании, что осмотр был проведен в отсутствие его представителя. Суды первой и апелляционной инстанций при рассмотрении иска потерпевшего признали несостоятельными эти доводы страховщика.

Как следовало из материалов дела, для определения размера причиненного ущерба потерпевший (истец) обратился к эксперту, который осмотрел транспортное средство без участия представителя страховщика и составил отчет об определении стоимости восстановительного ремонта. Согласно п. 2 ст. 12 Закона об ОСАГО (в первоначальной редакции статьи), размер страховой выплаты рассчитывается страховщиком в соответствии с правилами главы 59 ГК РФ. При причинении вреда имуществу потерпевший, намеренный воспользоваться своим правом на страховую выплату, обязан представить поврежденное имущество или его остатки страховщику для осмотра и организации независимой экспертизы (оценки). Целью такой экспертизы является выяснение обстоятельств причинения вреда и определение размера подлежащих возмещению убытков.

Пункт 3 той же статьи Закона об ОСАГО возлагает на страховщика обязанность осмотреть поврежденное имущество и организовать его независимую экспертизу. Удовлетворяя требования истца, суд исходил из того, что потерпевший предоставил транспортное средство для проведения технической экспертизы и оценки стоимости ущерба оценщику, обладающему соответствующей лицензией. На проведение экспертизы и оценки транспортного средства именно этим оценщиком указано в заявлении о выплате страхового возмещения. В заключении и акте осмотра ответчик (страховщик) указан в качестве заказчика экспертизы. Отчет с актом осмотра был предоставлен страховщику вместе со всеми остальными документами относительно страхового случая. Согласно показаниям эксперта, допрошенного судом в качестве свидетеля, осмотр транспортного средства производился по заявке страховщика.

Кроме того, суд принял во внимание, что требований о предоставлении потерпевшим транспортного средства для проведения повторной экспертизы, страховщик не предъявлял, достоверность показаний эксперта в части проведения осмотра и оценки транспортного средства по заявке страховщика не опроверг⁵. В другом случае суды согласились с доводами страховщика. Суды приняли во внимание следующие обстоятельства. Истец (страхователь) обратился к ответчику (страховщику) по истечении 50-ти дней после причинения вреда. Стоимость устранения повреждений автомобиля истца определена отчетом об оценке без уведомления страховщика. Перечни повреждений в справке об участии в ДТП и в акте осмотра транспортного средства не совпадают. В связи с этим суд пришел к выводу об отсутствии достаточных данных, позволяющих достоверно определить размер ущерба, причиненного транспортному средству истца.

С учетом данных обстоятельств суды не нашли оснований для удовлетворения исковых требований⁶.

5. Если потерпевший предъявил иск о взыскании страхового возмещения, то страховщик, не согласный с выводами о стоимости восстановительного ремонта, указанными в отчете (заключении) оценщика (эксперта), обязан привести конкретные возражения относительно таких выводов и представить доказательства, подтверждающие возражения.

Решением арбитражного суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлением Второго арбитражного апелляционного суда, удовлетворен иск к страховщику о взыскании суммы страхового возмещения.

Спор между сторонами возник по сумме страхового возмещения, подлежащего выплате. При этом страховщик (ответчик), обратившийся с апелляционной жалобой, сослался на то, что в акте осмотра транспортного средства отсутствуют надлежащие и достаточные количественные и качественные сведения о выявленных повреждениях, для которых требуется тот или иной ремонт. Апелляционный суд признал доводы ответчика несостоятельными. Суд исходил из того, что осмотр поврежденного транспортного средства произведен оценщиком при участии представителя страховой компании. Последний подписал акт осмотра без возражений по кандидатуре эксперта, наличию и характеру выявленных в ходе осмотра повреждений, причинам их возникновения, технологии и объему ремонта. Положенная истцом в обоснование требований по иску смета (расчет) стоимости ремонта (восстановления) основана на данных акта осмотра. Примененные специалистом-оценщиком расценки на ремонтные работы, узлы и детали документально обоснованны.

Заявитель жалобы не представил в обоснование своих возражений доказательств, которые опровергали бы достоверность сведений, изложенных в акте осмотра транспортного средства, а также обоснованность примененных оценщиком расценок и нормативов при расчете стоимости восстановительного ремонта⁷.

6. Требования истца о взыскании со страховщика страхового возмещения в размере стоимости восстановительного ремонта автомобиля удовлетворены частично с учетом вины потерпевшего. Проявленная водителем истца неосторожность не расценена судом как достаточное основание для освобождения ответчика от осуществления страховой выплаты.

Организация обратилась в арбитражный суд с иском о взыскании страхового возмещения в виде стоимости восстановительного ремонта транспортного средства, пострадавшего по вине водителя, чья ответственность была застрахована ответчиком.

Решением суда иск удовлетворен частично. При определении размера возмещения, подлежащего взысканию, суд исходил из того, что виновниками происшествия являются оба водителя в равной степени, в связи с чем снизил размер страхового возмещения. С апелляционной жалобой обратился ответчик, который полагал, что в удовлетворении исковых требований должно быть отказано в полном объеме.

Апелляционный суд, оценив в совокупности письменные материалы дела и доводы обеих сторон, исходя из конкретных обстоятельств причинения вреда, также установил в действиях обоих водителей нарушение требований ПДД. Это нарушение суд усмотрел в том, что выбранный скоростной режим проезда через перекресток не позволил обоим водителям вовремя обнаружить опасность и избежать столкновения, в том числе посредством снижения скорости движения вплоть до полной остановки. Суд отметил, что в силу п. 2 ст. 1083 ГК РФ грубая неосторожность самого потерпевшего, содействовавшая возникновению или увеличению вреда, является основанием для уменьшения размера возмещения. При этом подлежит учету степень вины потерпевшего и причинителя вреда. Наличие такой грубой неосторожности может служить основанием для освобождения от ответственности лишь при условии отсутствия вины причинителя вреда, если законом не предусмотрено иное.

В данном случае проявленная водителем истца неосторожность не была расценена апелляционным судом как достаточное основание для освобождения ответчика от осуществления страховой выплаты применительно к норме ст. 1083 ГК РФ. Непосредственной причиной дорожно-транспортного происшествия стало наличие в действиях второго водителя нарушений ПДД⁸.

7. Право регрессного требования страховщика возникает, если причинитель вреда скрылся с места происшествия. То есть если причинитель вреда оставил место ДТП в нарушение требований ПДД с целью уйти от ответственности, исключив тем самым документальное оформление происшествия или затруднив такую возможность.

Страховщик обратился в арбитражный суд с иском, полагая, что у него возникло право регрессного требования к лицу, причинившему вред и оставившему место дорожно-транспортного происшествия.

Арбитражный суд первой инстанции отказал страховщику в удовлетворении заявленного иска. Второй арбитражный апелляционный суд согласился с этим решением по следующим основаниям. Статья 14 Закона об ОСАГО в качестве основания предъявления регрессного требования к страхователю предусматривает случай, когда причинившее вред лицо скрылось с места ДТП, т. е. умышленно пыталось уйти от ответственности.

В данном случае водитель ответчика был привлечен к административной ответственности по факту противоправного оставления места дорожно-транспортного происшествия. Однако перед тем, как покинуть место ДТП, водитель оставил потерпевшему расписку, в которой признал свою вину в повреждении имущества, принял обязательство по возмещению причиненного ущерба и указал адрес своего проживания и паспортные данные. В результате указанных действий сотрудники ГИБДД не принимали меры к розыску и установлению личности водителя.

При таких обстоятельствах суды пришли к выводу об отсутствии у водителя умысла уйти от ответственности, в связи с чем довод страховщика о том, что водитель скрылся с места происшествия, признан недоказанным⁹. В другом случае регрессные исковые требования страховщика были удовлетворены в полном объеме.

Суды обеих инстанций исходили из того, что на основании п. 2.5 ПДД водитель, причастный к ДТП, обязан немедленно остановить (не трогать с места) транспортное средство, не перемещать предметы, имеющие отношение к происшествию. Данная норма призвана содействовать объективному рассмотрению обстоятельств, связанных с происшествием. В связи с этим нарушение участником дорожного движения упомянутой обязанности влечет для него предусмотренные законом неблагоприятные последствия в виде привлечения к административной ответственности. А также в виде возможности предъявления к нему страховщиком, выплатившим страховое возмещение потерпевшему, регрессного иска по основаниям, предусмотренным в ст. 14 Закона об ОСАГО.

Ответчик сослался на то, что водитель его транспортного средства не скрывался с места происшествия, а убрал транспортное средство с полосы движения. Однако суды обеих инстанций отклонили эти доводы как не основанные на доказательствах. Суды приняли во внимание постановление по делу об административном правонарушении, содержащее выводы о нарушении водителем требований п. 2.5 ПДД и о признании его виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 12.27 КоАП РФ (оставление водителем места ДТП). Ответчик не представил доказательств обжалования и отмены упомянутого постановления либо иных доказательств, подтверждающих доводы ответчика и опровергающих выводы, изложенные в материалах дела об административном правонарушении¹⁰.

¹ Решение Арбитражного суда Ярославской области от 06.09.2007 № А82-2403/2007 и постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 01.11.2007 по тому же делу. ² Правила дорожного движения. Утверждены постановлением Правительства РФ от 23.10.93 № 1090. ³ Решение Арбитражного суда Ярославской области от 05.08.2008 № А82-7361/2007, постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 16.10.2008 и постановление ФАС Волго-Вятского округа от 19.01.2009 по тому же делу. ⁴ Решение Арбитражного суда Ярославской области от 26.09.2008 № А82-2443/2008 и постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 11.12.2008 по тому же делу. ⁵ Решение Арбитражного суда Ярославской области от 28.08.2008 № А82-103/2008, постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 11.11.2008 по тому же делу. ⁶ Решение Арбитражного суда Костромской области от 14.11.2007 № А31-8473/06, постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 06.02.2008 по тому же делу. ⁷ Решение Арбитражного суда Ярославской области от 12.03.2008 № А82-14239/2007 и постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 30.05.2008 по тому же делу. ⁸ Решение Арбитражного суда Ярославской области от 19.11.2007 № А82-1704/2007 и постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 06.02.2008 по тому же делу. ⁹ Решение Арбитражного суда Кировской области от 18.10.2007 № А28-5265/2007 и постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 11.01.2008 по тому же делу. ¹⁰ Решение Арбитражного суда Кировской области от 28.09.2006 по делу № А28-3970/06-20/9 и постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 24.01.2007 по тому же делу.

ДИСКУССИЯ

Новые правила разрешения арбитражными судами двух категорий споров: дискуссия о двух главах АПК РФ

Яценко Владимир Николаевич  судья Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа

В последнее время заметно активизировалась работа законодательной власти по внесению изменений и дополнений в действующие законы, в частности в арбитражное процессуальное законодательство.

Вносимые в законы изменения должны устранять допущенные в них по тем или иным причинам пробелы, отражать изменившиеся условия. Любые изменения закона должны быть направлены на его совершенствование, а иначе зачем они

Рассмотрим, что же усовершенствовано теми изменениями, которые внесены в АПК РФ. - Введение в АПК РФ главы 28.1, с моей точки зрения, не продиктовано необходимостью. И рассмотрение корпоративных споров, и оформление искового заявления, и обеспечение доступа к информации, и извещение лиц, участвующих в деле, и примирение сторон в целом производится по общим правилам. И если вводятся какие-то особенности, то непонятно, почему только по корпоративным спорам, почему режим их рассмотрения должен отличаться от режима рассмотрения других дел.

А вот само понятие «корпоративные споры» в АПК РФ не раскрыто. Дан лишь большой, но неполный перечень категорий дел, подпадающих под это понятие. - Введены весьма серьезные изменения по порядку принятия обеспечительных мер: заявление об обеспечении иска будет рассматриваться в судебном заседании с вызовом сторон. Причем заседание должно быть проведено в срок, не превышающий 15 дней со дня поступления заявления в арбитражный суд (ч. 7 ст. 225.6 АПК РФ).

Непонятно, зачем потребовалась такая новелла. Почему законодатель по корпоративным спорам решил отступить от общего правила о принятии мер по обеспечению иска не позднее следующего дня после поступления заявления Ведь за 15 дней легко и просто недобросовестным ответчикам увести и деньги со счетов, и имущество, и обеспечивать иск будет просто нечем. - Заслушивание объяснений лиц по заявлению об обеспечении допускается, когда возникла такая необходимость (почему она не возникает по другим делам ) и заявитель не предоставил встречное обеспечение, «предусмотренное частью 4 настоящей статьи». Однако в части 4 статьи 225.6 АПК РФ говорится о возможности одновременного принятия нескольких обеспечительных мер и ни слова - о встречном обеспечении. Допустима ли такая небрежность в законе

Возникают вопросы и при изучении главы 28.2 АПК РФ. - В АПК РФ впервые вводится институт защиты прав и законных интересов группы лиц юридическим или физическим лицом при условии, что ко дню обращения в суд этого лица к его требованию присоединилось не менее пяти лиц. В дальнейшем к этому требованию могут присоединиться и другие лица (ст. 225.10 АПК РФ). Это лицо выступает без каких-либо полномочий, т. е. без доверенности, пользуется правами, несет обязанности истца, обязано добросовестно защищать интересы группы лиц.

На мой взгляд, последствия введения в АПК РФ этого института могут быть для судов весьма плачевными, так как часто наибольшей активностью обладают неадекватные люди. Кстати, это предвидели и разработчики закона, так как в статье 225.12 АПК РФ они предусмотрели прекращение арбитражным судом полномочий такого лица в случае «обнаружившейся неспособности к разумному ведению дела».

- Статья 225.14 АПК РФ возлагает на суд обязанность сделать предложение о присоединении к заявленному требованию о защите прав и законных интересов неопределенному числу лиц путем опубликования сообщения в СМИ и направления соответствующих сообщений. Функция ли это суда - приглашать лиц для защиты прав и законных интересов, если суд не знает до принятия решения, реально или мнимо нарушены эти права и законные интересы

И какова будет реакция присоединившихся по приглашению суда лиц, если в иске будет отказано ! Зачем нужно было вообще вводить этот институт, когда часть 4 новой редакции статьи 46 АПК РФ предусматривает возможность вступления в дело до принятия судебного акта соистцов, что и делали бы заинтересованные в рассмотрении дела лица.

По этой главе возникают и другие вопросы. Остановлюсь еще на нескольких. - При общей борьбе за соблюдение установленных законом сроков рассмотрения дел (наибольший из действующих в настоящее время составляет три месяца) на рассмотрение дел о защите прав и законных интересов отводится пять месяцев.

Часть 5 статьи 225.16 АПК РФ нарушает гарантированное Конституцией РФ право на судебную защиту: суд прекращает производство по делу, если установит, что имеется вступившее в законную силу решение арбитражного суда и заявление подано лицом, не воспользовавшимся правом на присоединение. А если это лицо не знало об имеющемся деле Или по уважительным причинам (болезнь, например) не присоединилось

И что делать, если решение есть, но не вступило в законную силу Тоже будет прекращено производство по делу Суть-то одна - не присоединился. - Из части 1 статьи 129 АПК РФ исключен пункт 2, дававший суду право возвращать исковое заявление, если нарушены правила соединения требований. Эта норма дисциплинировала стороны, облегчала работу суда по рассмотрению дел, позволяла соблюдать сроки рассмотрения дел.

При этом осталась без изменений часть 1 статьи 130 АПК РФ, ограничивающая право истцов на соединение требований, лишь связанных между собой по основаниям возникновения или представленным доказательствам. Таким образом, суду придется принимать к рассмотрению даже те заявления, в которых нарушены правила соединения требований. - Введенная в статью 130 АПК РФ часть 2.1 предписывает судам объединять находящиеся в производстве суда дела, связанные между собой по основаниям возникновения требований и (или) представленным доказательствам, если возникает риск принятия противоречащих друг другу судебных актов.

Может быть, законодатель скажет, как установить этот риск на стадии рассмотрения дела, особенно если дела находятся в производстве разных судей - По нововведенной части 6 ст. 130 АПК РФ возникает вопрос: кто же объединяет дела, если объединенное дело передается судье, который раньше других принял к своему производству дело Как процессуально оформляется эта передача И к чему приведет это объединение

О сроках рассмотрения дел тут забыто. Объединяются два дела. Одно, по которому уже можно принимать решение, находившееся в производстве суда в лучшем случае три месяца, и другое - недавно поступившее. Рассмотрение объединенного дела начинается с самого начала (3 месяца плюс 3 месяца, итого 6 месяцев). - Часть 9 статьи 130 АПК РФ дает суду право приостановить производство по делу, если он установит, что в производстве другого суда находится дело, требования по которому связаны по основаниям их возникновения и (или) представленным доказательствам с заявленными в рассматриваемом деле. Приостановление производства имеет место, если существует риск принятия противоречащих друг другу актов.

Возникают вопросы, на которые законодатель не дал ответов. Во-первых, как узнать, что в производстве другого суда имеется такое дело

Во-вторых, как установить тот факт, что есть риск принятия противоположных решений В-третьих, каждый судья, узнав, что в производстве другого суда находится дело, требования по которому связаны по основаниям их возникновения и (или) представленным доказательствам с делом, находящимся в его производстве, может применить предложенную ему норму закона и приостановить производство. Как предотвратить такой вариант развития событий

Процессуальным законодательством устанавливаются правила не только для правоприменителей, но и для всех обращающихся в суд. Введенные в АПК РФ изменения усложнили эти правила не только для участвующих в деле лиц, но и для судей - нужно ли это И время ли для этого, когда судебная арбитражная система только за счет самоотверженного труда судей и работников аппарата выдерживает шквал обрушивающихся на нее дел. Дополнение АПК РФ вызывает неоднозначные выводы, в большей степени отрицательные.

Во-первых, нет понятия интересов группы лиц, что не дает возможности определить границы применения названного правового института. В АПК РФ должно быть четко определено: имеет ли группа лиц один общий (взаимосвязанный) интерес или у каждого из участников группы свой конкретный интерес (в том числе и материальный, имущественный), объединенный единым правовым основанием. Во-вторых, участие в арбитражном процессе большого количества сторон, их представителей не будет способствовать организованному проведению судебных заседаний. Неявка или неизвещение любого из них не позволит проводить судебные заседания. Следовательно, в установленные сроки дело не может быть рассмотрено.

Возможно, законодатель рассчитывал на процессуальную экономию, но на практике вряд ли это реально. Положительный фактор при множественности субъектов нарушенного права может быть достигнут за счет сокращения числа тождественных исков. Однако в подобных ситуациях следует предусмотреть обязательное представительство группы заинтересованных лиц одним либо не более чем двумя представителями. Следует более детально и конкретно установить право одного лица заявлять требования в защиту интересов других лиц, группы лиц. Думается, что в этом случае должно быть представлено личное согласие или поручение заявителю о защите групповых интересов каждым заинтересованным лицом.

Воктябре этого года вступают в силу две новые главы в АПК РФ: 28.1 «Рассмотрение дел по корпоративным спорам» и 28.2 «Рассмотрение дел о защите прав и законных интересов группы лиц»1. О необходимости принятия главы 28.1 говорили уже давно, в то время как принятие главы 28.2 стало в определенной степени неожиданностью.

Корреспондент журнала «АП» обратился к постоянным авторам и попросил ответить на следующие вопросы:

Алла Константиновна БОЛЬШОВА, заслуженный юрист РСФСР, главный научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, Председатель Арбитражного суда г. Москвы в почетной отставке

Виктор Стефанович АНОХИН, председатель Арбитражного суда Воронежской области, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ

Татьяна Ивановна ЦЫГАНОВА, председатель третьего судебного состава Арбитражного суда Нижегородской области

Анна Юрьевна КАРПЫЧЕВА, начальник отдела анализа и обобщения судебной практики Арбитражного суда Нижегородской области

1. Как вы в целом оцениваете появление в АПК РФ данных глав Нужны ли они в принципе, ведь до сих пор судьи каким-то образом разрешали такие споры 2. Насколько проработаны правовые положения этих глав Стоит ли ожидать проблем с их толкованием  3. Чего можно ожидать от применения новых норм на практике Приведут ли они к более эффективному разрешению споров абитражными судами

1- Статья 10 Федерального закона от 19.07.2009 № 205-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации».