2010_Lyus_E__Bez_oglyadki_na_bogov_Vzlyot_sov

3. Битвы праведных

на строительство большого торгового комплекса вокруг прославленного Тадж Махала. Ей, правда, пришлось отказаться от планов устроить Лас Вегас рядом с величайшим архитектурным памятником страны.

Политическая программа Маявати сводится к тому, чтобы пристроить как можно больше далитов на работу в госсектор. Ее политический наставник Канши Рам основал партию Бахуджан Самадж в 1980 х годах после того, как ему не разрешили уйти с работы в госучреждении по случаю официального праздника — дня рождения Амбедкара. Он затаил обиду. Рам заявил, что в правительственной администрацией далитов не продвигают по службе и относятся неуважительно. Цель новой партии, сказал он, внушить далитам уважение к себе и создать для них как можно больше рабочих мест в государственном секторе: «Политическая власть — замечательная отмычка, которой можно отпереть любой замок»1. Маявати использует власть с таким неистовством, что Лалу и Мулаям представляются соглашателями. В своих предвыборных выступлениях она зачастую ограничивается зачитыванием длиннейшего списка своих кандидатов с указанием их кастового происхождения. Она даже не пытается высказываться по более общим вопросам или проблемам. Подсчитано, что в ходе одной из избирательных кампаний 91% ее выступлений были посвящены «социальной справедливости», т.е. рабочим местам в госсекторе для далитов2. В отличие от соперников, Маявати ни разу не обращалась к таким темам, как «хорошее управление», «национализм», «цены» или «коррупция».

Для повседневной жизни далитов эти вопросы чрезвычайно важны. Но когда дело доходит до выборов, они не воспринимают ничего, кроме кастовой принадлежности кандидатов. В селах Уттар Прадеша очень остро стоят проблемы нехватки дорог, электроэнергии и рабочих мест. Поэтому избирателю, особенно из низших каст, чрезвычайно важно иметь доступ к людям, способным оказывать влияние на предоставление этих услуг. Полезно иметь политика, принадлежащего к той

1См. превосходную книгу: Kanchan Chandra, Why Ethnic Parties Succeed, Patronage and Ethnic Head Counts in India (New Delhi: Cambridge University Press, 2004), p. 145.

2Ibid., p. 206.

141

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

же касте. Еще полезнее иметь возможность продемонстрировать, что ты проголосовал за этого политика. Кашан Чандра, ученый из Массачусетского технологического института, проводивший соответствующие исследования, убедительно рассуждает: «Выборы в демократии, основанной на клиентелизме [как в Индии],— это, по сути дела, завуалированные аукционы, на которых базовые услуги, которые в принципе должны быть доступны каждому гражданину, продаются тому, кто больше предложит взамен».

Выборы в Уттар Прадеше — это еще и демонстрация сил. И партия Индийский национальный конгресс, и партия Бхаратия Джаната практически потеряли Уттар Прадеш, самый важный из двадцати девяти штатов Индии (имея 84 избирательных округа из существующих в Индии 543, он посылает в Дели почти каждого шестого парламентария; из тринадцати премьер министров Индии восемь выходцы из Уттар Прадеша). Ни одна из общенациональных партий не в состоянии противостоять яростному напору двух главных партий низших каст в штате и не в силах заручиться столь же непоколебимой преданностью избирателей.

Из всего необычного, что мне случилось повидать в ходе индийских предвыборных кампаний, самым фантастическим зрелищем был проезд предвыборных агитаторов партии Самаджвади (социалистической), которую возглавляет Мулаям, через город Аллахабад: по улице промчался кортеж из четырех десятков машин, главным образом «мерседесов» и джипов «тойота сафари». Из окон каждой торчали ружейные стволы. Идея, конечно, состояла в том, чтобы припугнуть избирателей — но и произвести на них впечатление. Это представление было устроено ради довыборов в четырехмиллионном Аллахабаде, который являлся крупным центром еще при моголах и британцах. Аллахабад — важный город севера Индии.

Довыборы понадобились из за убийства Раджу Пала, члена законодательного собрания штата от партии Бахуджан Самадж, которого застрелили средь бела дня на главной торговой улице, напротив автосалона. Из его тела извлекли более двадцати пуль. Партия Маявати заявила, что убийство осуществил Ашраф, брат Атик Ахмеда, члена индийского парламента от партии Мулаяма. Ашрафа немедленно арестовали. Но это не помешало ему уже из тюрьмы выставить свою кандидатуру на дополнительных выборах. Его соперницей

142

3. Битвы праведных

на выборах выступила Пуджа Пал, привлекательная двадцатипятилетняя вдова застреленного парламентария. Выборы свелись к борьбе молодой вдовы с убийцей своего мужа. Настоящая шекспировская трагедия.

Пуджа Пал первой дала мне интервью. По разбитой грунтовой дороге мы поздно вечером въехали в деревню, расположенную за городской окраиной. Пал была одета в белое, цвет траура. Она вышла замуж всего за несколько недель до убийства. Чтобы поприсутствовать на интервью, во двор ее дома набилось человек пятьдесят шестьдесят. Всякий раз, когда

язадавал Пал вопрос, за нее кто нибудь немедленно отвечал.

Япотребовал, чтобы Пал отвечала сама.

Партия Самаджвади заявила, что партия Бахуджан Самадж ведет исламофобскую кампанию, потому что ее соперником является мусульманин. Последнюю обвинили и в том, что она взваливает на мусульман ответственность за криминализацию городской политики. Атик Ахмед, член парламента, который вел кампанию против Пал от лица своего сидящего в тюрьме брата, считался самым опасным главарем мафии в Аллахабаде. Ходили слухи, что покойный муж Пал много лет назад регулярно получал деньги от Атика. Но потом их пути разошлись. Я спросил Пал, ведет ли она кампанию против мусульман. «Посмотрите на всех этих людей, — ответила Пал, которой наконец то позволили отвечать самостоятельно. — Вот он мусульманин, этот мусульманин, да и вон тот мусульманин. Спросите у них». Все довольно закивали. Затем Пал заявила, что ей не дали взглянуть на тело мужа, так как полиция кремировала его в день убийства, видимо для того, чтобы предупредить беспорядки, возможные во время похорон. По ее словам, приказ избавиться от тела полиция получила от главного министра штата Мулаяма Ядава. Она упомянула и об изрядных деньгах, которые, по слухам, были заплачены за убийство ее мужа. Проверить все это невозможно. Но я не мог не восхититься отвагой этой молодой вдовы. Выборы, состоявшиеся

виюне 2005 г., она проиграла. Когда мы с фотографом Сохали Акбаром уезжали, сторонники Пал украсили нас гирляндами, как если бы мы были политическими деятелями. Отказ был бы воспринят как оскорбление.

Встретиться с Атиком Ахмедом оказалось делом куда более сложным. Его хотели повидать все. Он правая рука Мулаяма

вДели. Он может решить все ваши вопросы и в Аллахабаде.

143

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

Доступ к нему жестко контролируется. После настойчивых телефонных звонков меня в конце концов пропустили в его бдительно охраняемую резиденцию, расположенную напротив мечети в густонаселенном мусульманском квартале Аллахабада. Перед входом в резиденцию стоят машины с тонированными стеклами. Первое, что я увидел, войдя в дом, был домашний арсенал — ряды прислоненных к стене ружей. Пока я дожидался назначенного времени, вышел восьмидесятилетний отец Атика, сел и мы стали беседовать. У него была огненно рыжая, крашеная хной борода. Он только что вернулся из третьего (и последнего) хаджа в Мекку. Ни Атик, ни Ашраф еще не совершили хаджа. «Они оба еще дети», — сказал отец о своих сыновьях, уже достигших среднего возраста. Нас прервал молодой человек, сказавший, что интервью с Ахмедом придется отложить, потому что он должен спешить к Мулаяму, который высадился с вертолета в центре города, чтобы обратиться на предвыборном митинге к избирателям.

Вконце дня мне, наконец, удалось встретиться с Ахмедом

вштаб квартире его партии в городе. Он сидел в крошечной комнатке на пластиковом стуле и орал на кого то по мобильнику. Меня немного нервировало предстоящее интервью. Но он дружески указал мне рукой на пустые стулья и потребовал принести чай и сладости. У него примечательная внешность: мощные челюсти, густые усы и глаза навыкате. Его зубы красного цвета, потому что он постоянно жует пан — вызывающую привыкание смесь бетеля, лайма и табака. Ахмед очень смешлив. Я спросил его, почему он подозревает партию далитов в индусском национализме. «Далиты очень простые люди, — сказал он. — И очень хорошие. Но, представляете, некоторые из них думают, что если заболеешь, нужно повязать на дерево желтый шнурок и тут же выздоровеешь. В политике они утром идут за одним лидером, а вечером — за другим. Их очень легко сбить

спути. Маявати обхаживает браминов, потому что брамины не любят мусульман и ядавов. Вот так все и идет».

Ясказал, что, по мнению многих, выборы — это схватка между двумя соперничающими мафиями за контроль над городом, а политика здесь второстепенна. Ахмед сделал удивленный вид. Потом он сверкнул широкой бетелевой улыбкой. Похоже, он оценил вопрос. «А, все это лживая пропаганда, распространяемая индусскими националистами, — ответил он. — Не обращайте внимания. Несут всякий вздор». Но зачем

144

3. Битвы праведных

вам столько оружия? — спросил я. «Это не мое личное оружие, — последовал ответ. — Это все собственность детективных агентств, которые приставлены ко мне для охраны». Я не поверил, но в дальнейших расспросах смысла не было. Потом я сказал, что, по мнению многих, он ровным счетом ничего не сделал для развития штата. «В Индии развивать что либо очень трудно, — задумчиво ответил Ахмед. — Страна так сложна

иразнообразна. Отъедешь на пятьдесят миль на юг от Аллахабада, а там совсем другие обычаи. Наши обычаи очень разнообразны. Мы [партия Самаджвади] добавляем в наше политическое уравнение новые касты. Мы не только ядавы и мусульмане, мы еще и раджпуты. Чем больше каст мы добавим, тем скорее избиратели будут судить о нас по нашим делам, а не по нашей принадлежности».

Возможно, в предстоящие годы все будет именно так. Нет сомнений, что партии низших каст все активнее обхаживают группы, принадлежащие к высшим кастам. Именно такой альянс и стал причиной поражения Лалу в Бихаре. В Уттар Прадеше в районах, где сконцентрированы высшие касты, Маявати выдвигает кандидатами на выборах браминов. Но логика, стоящая за ее электоральными расчетами, никак не связана с развитием. В своей повседневной жизни сельскохозяйственные рабочие далиты куда сильнее чувствуют притеснения богатых фермеров ядавов, чем городских браминов чиновников. Очень немногие брамины возделывают землю: древняя дхарма касты запрещает брамину прикасаться к плугу. А большинство ядавов продолжают заниматься сельским хозяйством. Поэтому и далиты, и брамины недовольны ядавами и побаиваются их (брамины — потому что теряют традиционные позиции социального доминирования). Любой вектор развития, который возникнет в результате этого неправедного союза, будет делом чистого случая.

Но время интервью уже истекало, да Ахмеда как будто и не интересовали вопросы экономического развития. Он встал

ипроводил меня к ожидавшему во дворе автомобилю. Сотня

слишним мужчин, расслабленно бездельничавших рядом

сдомом, мгновенно вскочили на ноги. Многие из них были вооружены. Казалось, что мы попали в армейский лагерь, и что нам вслед помахал рукой не парламентарий, а бригадный генерал. Когда две недели спустя я узнал, кто же в конце концов победил на выборах в Аллахабаде, то нисколько не удивился.

145

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

* * *

Будучи журналистом, я и прежде бывал в домах очень богатых людей. Но ничто из виденного ранее не могло сравниться с тем, что я увидел по адресу Лодхи Эстейт, 27 в центре Дели. Здесь находилась (и находится) официальная резиденция Амара Сингха, члена парламента от возглавляемой Мулаямом Сингхом Ядавом партии Самаджвади. Изящное бунгало, одно из двухсот четырех таких же столичных резиденций, выделенных для самых влиятельных политиков и должностных лиц страны, по закону не может быть передано в частную собственность. Как и бóльшая часть города, они, спроектированы архитектором Эдвином Лаченсом. Амар Сингх, согласившийся показать дом мне и нашему общему знакомому, вызвал полемику в прессе тем, что основательно перестроил свое бунгало. Показывая нам дом, Амар Сингх особенно напирал на то, что все изменения в действительности были «улучшениями».

Будучи раджпутом, что означает принадлежность к относительно высокой касте, Амар Сингх одновременно является один из двух трех самых влиятельных руководителей партий низшей касты. Дородного усатого пятидесятилетнего Амара Сингха сопровождала Джайпрада, бывшая болливудская актриса, которую вовлекли в политику на выборах 2004 г. Будучи членом парламента, Джайпрада тем не менее все время говорила Амару Сингху «сэр». Он пожаловался: «Я не очень люблю показывать свой дом теперь, после всего, что газетчики понаписали обо мне. Они приходят, едят за моим столом

ипишут все, что им взбредет в голову».

Втом же месяце Мулаям Сингх Ядав, главный министр Уттар Прадеша, назначил своим первым секретарем человека, которого его коллеги признали (на ежегодном съезде государственных служащих) вторым по коррумпированности чиновником Уттар Прадеша. Это назначение вызвало бурю негодования. Партию Самаджвади обвиняют в продаже мест в списке кандидатов, вымогательстве взяток у чиновников за перевод на более выгодные места, выдаче промышленных лицензий в обмен на всякого рода одолжения и раздаче друзьям и сторонникам лучших участков городской земли.

Амар Сингх является также основателем и руководителем Совета развития штата Уттар Прадеш, объединяющего политиков и бизнесменов, которых газетчики окрестили «клановыми капиталистами». Среди видных фигур этого Совета Анил

146

3. Битвы праведных

Амбани, контролирующий две крупнейшие индийские компании Reliance Infocomm и Reliance Energy, и Суброто Рой, которому принадлежит Sahara­ Group, диверсифицированная частная компания, владеющая авиалиниями, телевизионными каналами и все разрастающимся активами в виде частной городской недвижимости. «Если это клановый капитализм, нам всем следовало бы стать клановыми капиталистами», — сказал мне Сингх, подчеркнув, что Совет развития привлек

вУттар Прадеш много инвестиций. А как насчет обвинений его партии в коррупции? «Небольшая коррупция почти неизбежна, — отвечал Сингх. — За всеми не уследишь».

Осмотр резиденции начался с сада. Амар Сингх провел нас вдоль внешней стены, украшенной беломраморными барельефами, изображающими резвящихся херувимов и сексапильных крылатых ангелов — забавный гибрид классического греческого искусства и современной порнографии. Потом мы прошли

впристроенный Сингхом сборный флигель, в котором разместился современный тренажерный зал с беговыми дорожками и велотренажерами. В задней комнате тренажерного зала обнаружилась большая мраморная ванна джакузи с золочеными кранами. Потом Сингх повел нас в главное здание, —

кнему он пристроил великолепную лестницу, скопированную из фильма «Унесенные ветром», — и на террасу бунгало, превращенную в розарий. «Нравится?» — спросил Сингх. Потом мы вошли в дом. В гостиной господствовал огромный портрет Сингха и его семьи. Рядом висели осыпанные золотом и драгоценными камнями изображения Кришны. Не пустовал ни один угол, ни один кусочек пола: здесь изящная серебряная чаша, там бесценная древняя ваза. В каждой из парадных комнат Сингх на почетном месте разместил одну из самых дорогих игрушек в мире: 60 дюймовый плазменный телевизор фирмы Bang & Olufsen. Цена в розницу 60 000 долл. за каждый.

Но самое грандиозное Амар Сингх приберег напоследок. По ходу экскурсии он воодушевлялся все больше, пока не привел нас в главную столовую. Одну из стен этой комнаты он частично разобрал и устроил в ней нависавшую над садом небольшую нишу, забранную стеклянным экраном. За нишей находился небольшой мраморный бассейн, из которого с успокаивающим журчанием вытекала подсвеченная вода. Тут Сингх взял в руку что то вроде гигантского пульта управления телевизором и направил его в высоченный потолок над

147

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

обеденным столом. Я почти ожидал, что сейчас экран погаснет. Он нажал кнопку, и с массивным каменным потолком постройки Лаченса стало что то происходить. Он начал разъезжаться, медленно и бесшумно. Невозможно было предугадать, что мы сейчас увидим. Я почувствовал себя буквально персонажем фильма о Джеймсе Бонде, и по сценарию Сингх должен сейчас отдать нас на растерзание хищным птицам. Когда потолок раздвинулся до конца, открылся ослепительный вид на крышу через призму небольшой стеклянной пирамиды, явно сделанной по образцу той, что украшает галерею Лувра в Париже. В мерцающем стекле отражалась зелень лужайки на террасе, превращенной в розарий. От потрясения и восторга все ахнули. «Ну, — повернулся к нам Амар Сингх, сияя широчайшей улыбкой, — что скажете, это улучшение или перестройка?»

* * *

Бóльшая часть этой главы посвящена глубоким кастовым противоречиям на севере Индии и сопутствующей им коррупции. Большинство индийцев живет на севере, в силу чего этот регион оказывает существенное влияние на характер национальной политики. Те, кого приводит в отчаяние патологический характер кастовых отношений на севере, порой с надеждой обращают взор к югу, — например, к штату Тамилнад, в котором самые острые кастовые конфликты, похоже, остались в прошлом, хотя, конечно, в Тамилнаде касты все еще существуют. И примерно так же, как на севере, две главных политических партии Тамилнада день и ночь ломают голову над тем, как разрушить межкастовые альянсы своих соперников. Как и в Уттар Прадеше, ни партия Индийский национальный конгресс, ни партия Бхаратия Джаната не имеют прочной электоральной поддержки и делят между собой примерно 20% голосов. Но в тамилнадской политике убийство вещь редкая, а среди тамошних законодателей гораздо меньше политиков с криминальным прошлым. Штат предоставляет базовые услуги большинству своих граждан, и делает это намного эффективнее, чем на севере. Здесь все работает на более или менее приемлемом уровне. «По нашим оценкам, в Тамилнаде расхищается примерно 30% государственных ресурсов, а на севере хищения доходят до 70%», — поделился со мной первый секретарь главного министра Тамилнада. В результате штат располагает дорогами с твердым покрытием, туда

148

3. Битвы праведных

идут значительные вложения частного капитала из других штатов и из за границы, а экономика создает значительное число новых рабочих мест. Тамилнад вовсе не случайно самый урбанизированный штат Индии, в городах проживает почти половина его населения. А Бихар — штат наименее урбанизированный, с долей городского населения менее 10%.

Тамилнад, который оказался под властью Британии в XVIII в., одним из первых регионов Индии, намного дольше севера знаком с политической активностью низших каст. В 1880 х годах, когда британцы в переписях населения только начали разделять индусов на касты, город Мадрас уже был центром радикализма низших каст. В 1920 х годах правительство Мадраса, как тогда назывался Тамилнад, установило для низших каст квоты на рабочие места в госсекторе — на тридцать лет раньше, чем Индия установила аналогичные квоты для далитов и почти на семьдесят лет раньше, чем Дели распространил на всю страну систему квот для «прочих отсталых классов». В Тамилнаде рекордно высокая для Индии величина квоты — 69% рабочих мест в госсекторе. Это имеет как положительные, так и отрицательные последствия. Плохо то, что теперь очень трудно реформировать раздутую бюрократию штата или внедрить систему оценки качества и результативности. Предполагается, что большинство квот имеют временный характер. Но хорошо известно, что «нет ничего более постоянного, чем временные правительственные меры». А положительной стороной является то, что высшие касты штата за многие десятилетия свыклись с «социальной справедливостью» как нормальной частью политики, даже если она им не слишком по душе.

Другим положительным следствием является то, что из шестидесяти миллионов жителей Тамилнада грамотны почти 90%, тогда как в Бихаре таковых не более половины. Причина отчасти в том, что в Тамилнаде политическая активность низших каст пробудилась задолго до воцарения демократии в Индии, а это означало, что после получения независимости лидерам низших каст пришлось искать способы повышения социального статуса своих сторонников. В результате здесь уделяли больше внимания массовому образованию, видя в нем наиболее очевидный путь к достижению этой цели. Свою роль сыграло и то, что Тамилнад, как и соседний штат Керала, в XVIII—XIX вв. стал полем деятельности христианских миссионеров, так что

149

Э.Льюс.  Без оглядки на богов

унизших каст здесь было намного больше возможностей посещать школы. Бихар и Уттар Прадеш запрятаны в глубине субконтинента, а Тамилнад — прибрежный штат, который всегда был открыт иностранным влияниям. К тому же в Тамилнаде сравнительно невелика доля браминов — всего 3% населения, тогда как в северных штатах они составляют от 15% до 20%. Столь необычная демографическая структура штата означала, что всем было проще объединиться против высших слоев и ослабить их влияние на общество. Наконец, в Тамилнаде иные язык и письменность, что лингвистически защищает его от наиболее неблагоприятных тенденций, особенно заметных

в«зоне хинди», как нередко называют север Индии. Тамилнад явил миру впечатляющее доказательство своей

эффективности после разрушительного удара цунами в декабре 2004 г. Индии не привыкать к масштабным природным катастрофам. В 1999 г. на прибрежный штат Орисса обрушился мощный циклон, в результате чего погибли тысячи людей. Землетрясения унесли тысячи жизней в западном штате Гуджарат в 2001 г. и в Кашмире в 2005 г. Но ни один другой штат не отреагировал на катастрофу так быстро и эффективно, как Тамилнад, который сильно пострадал от цунами. Гигантская волна, обрушившаяся на побережье, стала причиной гибели от 15 000 до 20 000 человек.

Я побывал в районе Гуддалор, что в сотне миль к югу от Ченная. От цунами здесь погибли сотни людей, а десятки тысяч остались без крова. В течение года правительство штата сумело предоставить почти всем пострадавшим жителям Гуддалора превосходное жилье. Для сравнения, в Ориссе еще в 2006 г. люди, которые семью годами ранее потеряли жилье из за циклона, жили в лагерях. Большинство жертв стихии, с которым я встречался в Гуддалоре, принадлежали к низшим кастам. Они были полностью уверены в своих правах. «В Ориссе женщины боялись выйти из своих хижин, чтобы поговорить со мной, — рассказывал тамильский врач Джозеф Уильямс, который участвовал в спасательных операциях после обеих катастроф. — В Тамилнаде женщин молчать не заставишь».

В одной деревне, особенно сильно пострадавшей от цунами, меня проводили к временным жилищам, в которых теперь разместились многие из жителей деревни, население которой насчитывало три тысячи. Десятки людей собрались, чтобы ответить на мои вопросы. Временные жилища были очень

150