2010_Lyus_E__Bez_oglyadki_na_bogov_Vzlyot_sov

5. Да здравствуют лизоблюды!

администрации. Одновременно политикам стало легче по своему капризу переводить чиновников на другие места.

В 1969 г. Индира Ганди национализировала индийские банки и страховые компании. Многие считают финансы предметом эзотерическим и не имеющим прямого отношения к их повседневной жизни. Но характер экономики решающим образом зависит от того, как страна регулирует и размещает свой капитал. Для экономики финансы то же самое, что система кровообращения для тела. Заботясь о бедных, Индира Ганди передала управление финансами в руки нереформированной бюрократии. Но большинство бедняков продолжают брать кредиты у частных займодателей ростовщиков. Мало кто из индийских крестьян обладает формальным правом собственности на свою землю. В опросе 2002 г. большинство индийских крестьян сказали, что доверяют ростовщикам больше, чем государственным поставщикам воды и электричества1. То же самое они могли бы сказать и о государственных банках. Тем, кому повезло соответствовать требованиям на получение кредита, приходится в среднем 33 недели ожидать его оформления. При этом 10—20% суммы кредита составляют взятки. А совокупные расходы на обслуживание такого кредита зачастую выше, чем у ростовщиков с их грабительским процентом2.

И точно так же, нагородив целый лес ограничений касательно того, сколько, когда и кому банки могут выдавать денег в кредит, Индира Ганди резко подняла стоимость капитала для всех. Введение ограничений на доступ к чему либо повышает цену этого «чего либо». Поэтому в Индии процентные ставки традиционно выше, чем в других развивающихся странах. Отчасти это объясняет, почему в Индии уровень инвестиций и экономического роста традиционно ниже. При Соне Ганди ИНК выступает против резких изменений в банковской системе, созданной по большей части ее свекровью. В 2004 г., вскоре после прихода к власти, правительство Манмохана Сингха исключило возможность радикальных реформ банковской системы, в том числе ее приватизации. По некоторым оценкам, реформирование финансового

1World Bank’s State Fiscal Reforms in India, 2005, p. xxii.

2Priya Basu, India's Financial Sector Reforms, Recent Reforms, Fu ture Challenges­ (New Delhi: Macmillan India, 2005), p. 148.

211

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

сектора могло бы ускорить экономический рост в Индии на два процентных пункта в год1.

Точно так же партия Сони Ганди выступает против любых радикальных изменений характера индийского государства.

В2004 г., став премьер министром, Манмохан Сингх сказал, что первым приоритетом правительства должна быть реформа бюрократии. В своем первом телевизионном обращении2 премьер министр сказал: «Ни одной из целей в наших планах развития не удастся достичь, если мы не реформируем те инструменты, с которыми должны работать, — правительство и государственные учреждения». Какой смысл наливать воду в дырявое ведро? Вскоре стало ясно, что Манмохан не располагает достаточным влиянием для осуществления нужных изменений. Если не считать закона о праве на информацию, индийская бюрократия продолжает работать как обычно.

Внекоторых отношениях ее роль при правительстве Манмохана даже расширилась. Мы видели много примеров того, как мероприятия, задуманные для помощи бедным, до них просто не доходят. Индия, пожалуй, больше любой другой демократической страны сталкивается с программами по снижению бедности, которые проваливаются, не достигая своей цели. При этом в начале XXI в. ИНК привержен бюрократическим методам решения проблем так же, как в 1950 е годы. Трудно поверить, что партия не знает о том, как в последние несколько десятилетий бюрократия расхищала казенные средства. Не приходится спорить, что с застойной нищетой индийской деревни невозможно справиться без эффективного вмешательства государства. Но попытки действовать с помощью нереформированного и неподотчетного государственного аппарата порой даже хуже, чем бездействие.

Альберт Эйнштейн как то сказал, что безумие — это когда «раз за разом делают одно и то же, при этом ожидая разных результатов». Нагляднейшим примером сохраняющейся у партии Индийский национальный конгресс веры в нерефоромированное государство служит Закон о гарантиях занятости в сельской местности, принятый индийским парламентом в 2005 г. В значительной мере закон был разработан Аруной

1Ibid., introduction.

2Prime Minister Manmohan Singh’s address to the nation, June 24, 2004.

212

5. Да здравствуют лизоблюды!

Рой, с которой мы уже знакомы, и Жаном Дрезом, импозантным экономистом бельгийского происхождения, принявшим индийское гражданство. Их влияние на Соню Ганди, которая,

всвою очередь, из за кулис влияет на решения правительства Манмохана, было гарантией того, что закон будет продавлен через парламент. Это важнейший закон коалиции, возглавляемой ИНК. Этот закон, который к 2009 г. должен вступить

всилу во всех уголках страны, является, пожалуй, самой амбициозной попыткой индийского правительства укрепить материальное положение бедных слоев деревни. Благие намерения его создателей не подлежат сомнению. Они хотели улучшить жизнь деревенских бедняков. Но, если не считать масштаба закона и ассигнованных на него средств, он мало чем отличается от аналогичных попыток в прошлом.

Закон примечателен тем, что очень четко ­демонстрирует разницу между индийским и китайским подходами к решению проблем бедности. В соседнем Китае предпочтение было отдано созданию рабочих мест косвенным образом, через поощрение роста инвестиций (частных и государственных) в экономику. Правительство Манмохана пошло иным путем. По этому закону каждый желающий житель сельской местности может получить сто дней оплаченного физического труда. Поскольку оплата будет на уровне минимальной заработной платы, составляющей от 50 рупий в день в одних штатах до 80 рупий в других (от 1 до 2 долл.), предполагается, что за работой обратятся только отчаянно нуждающиеся. На политическом жаргоне, программа «сама отбирает клиентов». Платить можно деньгами и продуктами. Труд почти исключительно физический. Тот самый труд, которым индийские бедняки занимались тысячелетиями: засыпание рытвин на дорогах, закапывание мусорных свалок, ремонт дамб и чистка ирригационных канав.

Судя по результатам аналогичных программ прошлых лет и прежде всего программы «Труд в обмен на продукты», которая успешно помогала предотвращать массовый голод в постколониальный период, качество труда не было приоритетом. Все это можно было сделать куда эффективнее, а построенные объекты служили бы дольше. Неквалифицированные и голодные рабочие не в состоянии построить хорошую дорогу голыми руками. Засыпанные рытвины с приходом очередного муссона возникают вновь. Ирригационные канавы заиливаются за несколько недель. Если, как предполагается, программа

213

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

охватит всю территорию Индии, она обойдется стране в 2% ВВП, или в 10% годового бюджета1. При этом не будет инвестиций в повышение квалификации людей, которым программа должна помочь. Не будет инвестиций и в настоящую сельскую инфраструктуру: во всепогодные дороги, в систему надежного электроснабжения и в новые сельскохозяйственные технологии. А ведь именно такого рода инвестиции могли бы стимулировать рост экономической активности, которая куда надежнее обеспечит деревенской бедноте долговременную занятость.

Эта оценка даже не упоминает об «утечках» и коррупции, которые неминуемо начнутся по мере развертывания программы. В 2004 г., когда этот закон был предложен, многие индийские и зарубежные экономисты отвергли его как дорогостоящий способ уклониться от решения извечной проблемы бедных — обреченность на ручной труд немыслимо низкой производительности. Но парламент Индии единогласно принял этот закон. Многие убеждены, что в этом редком единодушии парламента проявилась готовность всех партий дружно взяться за расхищение государственных средств. Один индийский комментатор даже предложил переименовать его в закон о гарантированной коррупции2.

Правительство, возглавляемое партией Индийский национальный конгресс, не предприняло ни малейшей попытки повысить эффективность государственных компаний, убытки которых тяжким бременем ложатся на бюджет. Есть убедительные аргументы в пользу сохранения в государственной собственности ряда предприятий, в том числе значительной части нефтяного сектора. Но не существует пристойных аргументов в пользу того, чтобы заполнять советы директоров этих предприятий не имеющими делового опыта политиками, как это делает ИНК после 2004 г. и как до него это делали индусские националисты. Место в совете директоров государственной компании дает возможность оказывать покровительство, раздавая рабочие места и приобретая в обмен друзей и влияние. И, разумеется, оно дает всевозможные льготы и статус.

Однажды у меня был долгий разговор с начальником полиции Дели о количестве автомобилей с красными или синими

1По оценкам правительства, авторов законопроекта и независимых экономистов.

2Swapan Dasgupta, The Pioneer, August 14, 2005.

214

5. Да здравствуют лизоблюды!

мигалками на крыше, которые нарушают правила дорожного движения. Дели страдает от нашествия важных персон. Полицейский сказал, что владельцы большинства этих автомобилей не имеют права на установку проблесковых маячков. Но его полицейские, социальный статус которых всегда и заведомо ниже статуса владельцев таких машин, ничего не могут с ними поделать. Ту же систему дискриминации можно наблюдать на десятках окружающих столицу стационарных постах дорожной полиции. Полицейские останавливают для досмотра только рикш, мотоциклистов и грузовики. Дорогие автомобили проезжают без остановок. Редкий инспектор дорожной полиции рискнет бросить вызов тем, кто выше него по общественному положению.

В превосходной книге «Бремя демократии» («The Burden of Democracy») Пратар Бхану Мехта приводит наблюдение Алексиса де Токвиля, касающееся демократизма отношений между американцами. Для европейца XIX в. американские отношения между хозяином и слугой были в новинку. «В рамках действия контракта один является слугой, а другой его хозяином, но за пределами договора перед нами два гражданина и два человека», — писал Токвиль. Но в таком традиционном обществе, как индийское, хозяин всегда и везде остается хозяином, а слуга — слугой. В Индии «сахиб остается сахибом и вне службы», — говорит Мехта1. В Индии поражает устойчивость феодальных связей в условиях полной демократии. Это противоречие особенно заметно проявляется в ИНК.

Роман партии Индийский национальный конгресс с государством больше не имеет отношения к социализму, о котором сегодня почти никто не заикается. Корни явления не в идеологии. Отчасти дело в статусе, отчасти в привилегированном доступе ко всевозможным общественным благам, от бесплатных билетов бизнес класса на самолеты и поезда до возможности пролезть без очереди, нажать на тайные пружины и бесплатно получать услуги, за которые бедным приходится платить. Коррупция в Индии, как мы уже видели, пронизывает такие важные общественные услуги, как льготное распределение продовольствия. Но она глубоко вплетена и в повседневную жизнь.

Однажды я купил билет на стадион «Ферозшах Котла» в Дели на важный международный матч по крикету между

1 Mehta, Burden of Democracy, p. 88.

215

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

командами Индии и Англии. Со мною были двое индийских друзей. Мы заплатили за наши билеты по 5000 рупий (120 долл.). Нас, а также тысячи других владельцев законных билетов не пустили на матч. Дело в том, что крикетная ассоциация Дели, президент которой Арун Джайтли был тогда индийским министром юстиции, напечатала тысячи дополнительных билетов на матч для важных персон на стадион вместимостью всего 26 000 мест. Вооруженные полицейские наряды сдерживали разъяренную толпу и расчищали путь для подъезжавших в белых «амбассадорах» привилегированных гостей, которые вовсе не платили за свои билеты. Я написал письмо Джайтли с жалобой на такое обращение, потребовав вернуть деньги за билеты и объясниться. Тысячи индийцев заплатили большие деньги за билеты на этот матч. На следующее утро мне «с нижайшими извинениями» позвонил секретарь Джайтли. В утешение он предложил мне билет на следующую большую игру. Но в следующий раз играли команды Индии и Зимбабве, так что замена не была равноценной. Я отказался.

Два года спустя планировалась символически и дипломатически важная игра между Индией и Пакистаном. На матче должны были присутствовать президент Пакистана Первез Мушарраф и премьер министр Индии Манмохан Сингх. Не сумев вовремя заказать билет, я смирился с тем, что матч не увижу. И тут мне позвонил сам Джайтли. «Я помню о том, что должен вам билет», — сказал он. К своему стыду, я взял этот билет. Я даже взял еще один для жены. К этому времени

яуже освоил делийский стиль жизни. В этот раз тысячи владельцев законных билетов снова не попали на матч. Позднее

яузнал, что судьи, министры и высокопоставленные чиновники засыпали Джайтли просьбами о бесплатном билетике. Даже Соня Ганди и ее дети Рахул и Приянка попросили и получили бесплатные билеты. Из всех просителей только жена Манмохана Сингха Гуршаран Каур сопроводила просьбу чеком на соответствующую сумму. Увы, но такова жизнь в Дели: люди богатые и при чинах платят редко. А бедняки всегда платят втридорога и не всегда получают то, за что заплатили.

Что же касается Закона о гарантиях занятости в сельской местности, то трудно принять за чистую монету утверждение ИНК, что это добросовестная попытка раз и навсегда покончить с бедностью. Непонятно, каким образом программа, предлагающая беднякам по двенадцать и более часов в день

216

5. Да здравствуют лизоблюды!

надрываться за поденную плату в 1—2 долл., изменит их положение. Достаточно поездить по столицам индийских штатов, чтобы увидеть превосходно ухоженные сады и парки вокруг больших общественных зданий и официальных резиденций. Часто можно видеть, как бригады по 20—30 рабочих, присев на корточки, движутся сплошной линией, пропалывая лужайки голыми руками. Внутри зданий десятки уборщков с метлами

ищетками сметают пыль в освященной временем позе покорности. Порой останавливаешься и задаешься вопросом: вот это

иесть занятость? Или это способ напомнить уборщикам и тем, на кого они работают, у кого из них есть положение в обществе,

акто об этом не может и мечтать?

* * *

Чтобы договориться о встрече с Соней Ганди, потребовалось несколько месяцев настойчивых усилий. По понятным причинам Соня неохотно идет на контакты с прессой. Каждое ее слово тщательно анализируется ее врагами в поисках признаков того, что она вовсе не настоящая индианка, какой прикидывается. Как то Соня сказала интервьюеру: «В Индии было все, что я любила и потеряла». Трудно усомниться в ее искренности. Но вопрос о том, какой родине она верна, звучат постоянно. И естественно, что Соня особенно избегает общения с иностранными журналистами, дабы ее не обвинили в том, что она предпочитает иметь дело с иностранцами.

Как то я встретил группу итальянских журналистов, прилетевших в Индию специально ради интервью с бывшей соотечественницей. Мне не хватило решимости сказать им, что их поставят в самый конец списка назначенных встреч. Тем не менее им удалось на две минуты пробиться к Соне Ганди. Они обращались к ней на итальянском языке, она же отвечала по английски.

Во время траура, который Соня Ганди соблюдала со дня смерти Раджива в 1991 г. до 1998 г., когда согласилась стать главой партии Индийский национальный конгресс, малейший ее жест постоянно толковали и перетолковывали в попытках разгадать ее намерения. Недавний биограф Сони Сахибзада Юсуф Ансари сказал, что в каждом ее высказывании «политики и журналисты выискивают скрытые смыслы и параллели, даже когда их там нет»1. Когда Соня возглавила партию,

1 Sahibzada Yusuf Ansari, Sonia Gandhi: The Triumph of Will, p. 95.

217

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

стало важно знать, кто близок к ней, а кто нет. Фраза «Этого хочет Мадам» стала придворным клише. Ряд старейших лидеров ИНК сочли, что такой уровень низкопоклонства недопустим. «Приближенные не служат партии, — заявил Джитендра Прасад1, который в 1999 г. был соперником Сони на выборах лидера партии. — Они тесным кольцом окружают руководителя, изолируют его от тех, кто работает, и блокируют каналы коммуникации. Они представляют все споры и разногласия как доказательство нелояльности [семье]». В битве за пост лидера Прасад потерпел поражение. Некоторые из его сторонников были избиты приверженцами Сони.

Трудно поверить, что Соня Ганди поощряет или одобряет подобное лизоблюдство. Но система старше ее и намного сильнее. Даже биограф Сони Ганди, работавший на ИНК, но пытавшийся, и не без успеха, сохранить объективность, не устоял, сильно преувеличив оценку ее талантов. Оппоненты часто критикуют ее за сухую манеру речи. Они также отмечают, что Соня говорит на хинди с заметным акцентом. В ответ ее поклонники твердят, что она великий оратор. Биограф Сони написал: «Понижение голоса она сочетает с элементом агрессивности, ее паузы безупречны, речи блестящи по содержанию, а ее слова падают как семена на плодородную и жаждущую почву». Даже великий оратор Неру был бы смущен такой похвалой.

Неру покоробила бы та чрезмерная публичная лесть, которой постоянно окружают Соню руководители ИНК. Я однажды видел партийные плакаты в Чиннае с портретами Сони Ганди. Крупная надпись на плакатах гласила: «Мы гордимся матерью Индией. Нас ведет мать Соня». Вскоре после того, как в 2004 г. ИНК вернулся к власти, на стадионе Талкатора в Дели был устроен грандиозный праздник в честь шестидесятого дня рождения покойного Раджива. Дели был наводнен плакатами с пожеланиями счастья Радживу. Газеты были заполнены пышными рекламными полосами с поздравлениями, прославлявшими Раджива и Соню. На одном газетном развороте появилось и такое: «Уттар Прадешское отделение партии Индийский национальный конгресс желает Радживу много счастливых перевоплощений!». На другом значилось: «Министерство развития сельских районов [во главе с министром от ИНК] поздравляет Раджива в его шестидесятый день рождения». Хвалы

1 Ibid,, p. 245.

218

5.Да здравствуют лизоблюды!

вадрес детей Сони текли медом и патокой. В Дели на праздновании дня рождения Раджива один опытный и весьма уважаемый министр, завладев микрофоном, запел: «Рахул и Приянка дожны стать нашими лидерами!» Явно сконфуженная Соня потребовала от него прекратить. Здесь же терпеливо сидел никем не замечаемый премьер министр Манмохан.

Моя встреча с Соней состоялась за три месяца до выборов 2004 г., когда все ожидали очередного поражения ИНК. Я был со старшим коллегой, появление которого в Дели помогло заручиться согласием на интервью. Нам пришлось немного подождать в небольшой приемной Сони Ганди в ее официальной резиденции на Джанпатх роуд, 10, в традиционном бунгало работы архитектора Эдвина Лаченса в центре Дели. Потом дверь отворилась и выглянула Сони Ганди. «Заходите, пожалуйста», — пригласила она. Я удивился, увидев, что Соня совсем одна. Она провела нас в свой кабинет, и мы устроились на диване. «Могу я предложить вам чаю?» — спросила она. Как я ни старался, мне не удавалось избавиться от огромного чувства неловкости. Это как если бы королева Елизавета предложила помассировать мне ноги. Но Соня, видимо, испытывала еще большую неловкость. Я оглядел комнату. При жизни Раджива здесь был его кабинет. Кажется, с тех пор ничего не изменилось — тот же интерьер, те же подарки иностранных гостей, те же книги на полках. Большой портрет Раджива на стене обвит цветочной гирляндой. После интервью мой коллега сказал, что эта комната напомнила ему дом героини романа Диккенса «Большие надежды» мисс Хэвишем, которая остановила все часы в минуту, когда умер ее жених.

Строго говоря, это часовое интервью не было предназначено для печати. В газете мы ничего не опубликовали. Но с тех пор прошло довольно времени, чтобы махнуть рукой на формальности. К тому же в том, что сказала тогда Соня, не было ничего, что задним числом могло бы доставить ей неприятности. Более того, теперь ясно, что Соня проявила настоящую прозорливость. Тогда она показалась мне наивной. Мы спросили, сможет ли ее предвыборная кампания с упором на сельских бедняков одолеть «сияющую Индию» партии Бхаратия Джаната, которая господствовала в эфире и газетных заголовках. Соня говорила сбивчиво и осторожно, порой просила нас помочь подыскать нужное слово (мы говорили по английски) и всякий раз благодарила за помощь. Но смысл ее слов был ясен.

219

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

«Когда едешь по Индии, во множестве мест встречаешь невежество и бедность, — сказала она. — Индия сияет в городах. Но в деревнях, где живет большинство индийцев, сиять нечему. Я хочу, чтобы ИНК высказалась в их защиту. Конечно, я не могу быть уверена, что мы выиграем. Но я думаю, что опросы дают ошибочные результаты. Я все время езжу по Индии, и мои речи касаются всех, кого я встречаю в пути. И то, что они говорят, подтверждает мои взгляды». Она говорила о том, что бедняки должны получить свою долю в экономическом подъеме Индии. И еще она отрицала, что ее партия настроена против продолжения экономической реформы. Позднее ИНК выдвинул лозунг «Реформа с человеческим лицом».

Направление беседы резко изменилось, когда мы спросили Соню, каково быть постоянным объектом травли со стороны правящей партии Бхаратия Джаната. Соне Ганди приходится сносить много глубоко личных оскорблений. Не возникает ли порой у нее желания все бросить и уйти? Соня ответила не сразу. «Знаете, политика мне дается нелегко, — сказала она. — Никакой радости она мне не доставляет. Я даже не уверена, что хорошо с этим справляюсь. Политика убила мою свекровь и моего мужа. Но когда я видела, что они делали для светской культуры Индии, то чувствовала, что не смогу стоять в стороне и наблюдать за происходящим, не попытавшись что то сделать сама. Светский характер культуры — самое важное наследие моей семьи. Я обязана защищать его. Я не могла спокойно смотреть на то, как они все уничтожают. Не могу просто стоять и плакать». Глаза Сони наполнились слезами. Она не плакала. Но ее лицо омрачила глубокая печаль. «То, что они говорят обо мне, вернется к ним. Я уже привыкла к этому. Это не имеет никакого значения». Мы оба что то пробурчали о нашем искреннем сочувствии. «Вы знаете, что случилось в Гуджарате?» — спросила она и, получив утвердительный ответ, произнесла: «Это не Индия».

Через три месяца я снова увидел Соню, на этот раз из гущи пятидесятитысячной толпы, которая собралась на большой митинг в парке на окраине Ченная. Оставалось два дня до четвертого и последнего тура общеиндийских выборов1 и всего

1Выборы в Индии проводятся в разные сроки в разных штатах, что позволяет властям и сотрудникам служб безопасности концентрироваться в районах потенциальной нестабильности, где прохо-

220