3.3.3.2. Антропонимическая рефлексия.
Личные имена-неологизмы, образованные от слов актуальной идеологической тематики (Свобода, Воля, Заря и др.), от имен видных политических деятелей (Владлен, Е^[нель, Мэлор и др.), от названий предметов (Лира, Радий и др.) и т.д. Одним из первых на это явление обратил внимание Чуковский:
184
«Одной девочке, родившейся в начале 20-х годов, родители дали звучное пушкинское имя Зарема — лишь потому, что для них оно значило: Заря Революции Мира. И знаете ли вы, почему некий Сидоров назвал свою дочь Гертруда! Потому что для него это имя означало Герой Труда» [Чуковский 1968: 638]. Вопрос антропонимии в советское время подробно изучен В.Д. Бондалетовым: «Великий Октябрь 1917г., открывший новую эру в истории нашей страны и всего прогрессивного человечества, ознаменовал новый этап и в развитии русской антропонимии... Впервые с момента крепления Киевской Руси в X в. рус- ские люди...почувствовали себя хозяевами своего именника и, найдя в нем с позиций новой идеологии определенные несовершенства, стали вносить в него и другие звенья антропонимической системы новшества» [Бондалетов 1983: 127-128]. Приведём пример из художественной литературы: —Давайте познакомимся. — Аврора, — сказала она, протягивая липкую руку. — А я, — говорю, — танкер Дербент. Девушка не обиделась (Довлатов «Заповедник»). В монографии Бондалетова есть сведения о судьбе имени «Аврора»: «В новое время по- пали к нам имена античной мифологии: Аврора (богиня утренней зари; этим именем был назван крейсер «Аврора», ставший легендарным и потому послуживший в советское время основой нового имени-омонима Аврора)» [Бондалетов 1983: 130].
Нет нам прощенья. И нет «Поморина».
Видишь, Марлены стоят, Октябрины плотной толпой у газетной витрины
и о тридцатых читают годах (Кибиров «Художнику Семёну Файбисовичу»)
Дочь Таня родилась у нас в марте 66 года. (Мы её эюдали с нетерпением...). Шёл как раз какой-то очередной (конечно же, всемирно-исторический) съезд Коммунистической партии -уэюе странно даже это вспоминать, а тогда вся пресса изнемогала от восторгов, освещая важное событие. И я жену немало испугал, предложив назвать дочку Съездиной и дать об этом телеграмму в президиум съезда. Но назвали её Таней... (Губерман «Пожилые запис-
185
ки»). Странноватое это отчество досталось Олегу, понятное дело, от отца — Труда Валентиновича, родившегося в самый разгул бытового авангарда, когда ребятишек называли и Марксами, и Социалинами, и Перекопами. Так что Труд — это ещё ничего, могли ведь и Осоаавиахимом назвать (Поляков «Замыслил я побег). "Да перестань же ты. Марлей, все время думать о делах, — одернул себя Кузенков. — Подумай обо всем об этом с другого угла. Ты современный человек. Ты, взявший имя от двух величайших людей тысячелетия" (Аксёнов «Остров Крым»).
Подробный перечень новых советских имён с указанием их внутренней формы содержится в книге Г.Г. Слышкина [Слышкин 2004].
3.4. Ритуализованность советского общества как источник яр
К специфике ритуала в советской культуре прямо или косвенно обращались все лингвисты, занимающиеся проблемой "язык и тоталитарное общество". Специальное внимание данному явлению уделено в монографии В.В. Глебкина «Ритуал в советской культуре» и в статьях [Кронгауз 1994; Карасик 2002; Романенко, Санджи-Гаряева 2002].
В процессе исследования мы не хотим навязывать советской культуре заранее придуманных схем, а идём от материала, и лишь затем подбираем адекватную ему исследовательскую стратегию и формулы определения. Такой способ описания особенно оправдан при таком выражении рефлексии, когда отсутствует метаязыковой комментарий или обыгрывание внутренней формы слова.
Ритуал - это неотъемлемая часть любой культуры, так как он выражает определённые ценности, важные для данного общества. В.В, Глебкин подробно описывает и объясняет это явление, определяя его как «выражение "высших ценностей", которые находятся в ином измерении, чем пространство быта, и обладают иным онтологическим статусом. Действие называется ритуальным, если для него определяющей является не практическая необходимость, а символическая насыщенность. Практическое действие становится ритуальным, когда его начинают выполнять вне зависимости от того, необходимо ли оно с точки зрения здравого смысла» [Глебкин 1998: 23]. Следовательно, подлинный
186
смысл ритуала может быть понят только изнутри. Человек, смотрящий на ритуал извне, «увидит лишь бессмысленный набор действий, не имеющий объяснения с точки зрения эмпирической практики этого мира, и поэтому воспринимает его как предрассудок...» [23], то есть как церемонию. Внешний наблюдатель «не в состоянии отличить ритуал от церемонии, форму, наполненную содержанием, от пустой формы» [24]. Эту же мысль, но применительно к советизму 'расстрел', развивает Г.Ч. Гусейнов: «Итак, люди, имевшие опыт понимания советского времени, воспринимают и слово расстрел исключительно в контек- сте неправовой истребительной политики советского государства. Люди, идентифицирующие себя с государством, усвоили слово расстрел с дополнительным оттенком лигитимации: 'по высшему закону', 'в соответсвии с высшим правом'» [Гусейнов 2002].
Специфика ритуала в советское время заключается в том, что ритуальные действия, как правило, утрачивали со временем свою практическую значимость, своё содержание и превращались в простую церемонию, «сохранившую от ритуала лишь внешнюю оболочку, скрываюшую пустоту».
«Семантическое ядро» большинства официальных советских ритуалов, по мнению В.В. Глебкина, составляли митинг, демонстрация и партсобрание» [93]. К ярким примерам ритуализованных действий М.А. Кронгауз относит также выборы, социалистическое соревнование и многое другое, так как «в них практически никогда не достигалась, а в действительности, даже и не ставилась та цель, которая декларировалась устроителем ритуала - властью: «избрать», «устроить конкуренцию» и т.д.». Функциональность ритуала в советское время, по мнению М.А. Кронгауза, заключалась в том, что «с его помощью зрелое социалистическое общество поддерживало иллюзию общественной жизни, точнее говоря, имитировало её. Существовала и ещё одна функция. Ритуал служил обязательной проверкой лояльности членов общества. Участие в ритуале означало пусть формальное, но тем не менее согласие участвовать в построении коммунизма, то есть нести свою долю ответственности за происходящее» [Кронгауз 1994: 234].
187
В советское время ритуалу подчинялись все сферы жизни человека: и работа, и общение, и семья. Поэтому люди были и участниками, и наблюдателями ритуала одновременно. Двойственность положения порождала рефлексию, выраженную в образе жизни и стиле поведения, и языковую рефлексию, появляющуюся при столкновении носителя языка с абсурдностью окружающей действительности. М.А. Кронгауз так охарактеризовал последний вид рефлексии: «Рефлексия по поводу ритуализации жизни породила особый тип советского юмора, основанный на противопоставлении ритуализованного и обыден- ного поведения. Существует немало анекдотов и баек, а также юмористических рассказов более нозднего периода (социализма), сознательно или бессознательно использующих этот механизм» [Кронгауз 1994: 241].
Книга Б. Сарнова «Наш советский новояз» насыщена примерами противоречий между нормами ритуального поведения и абсурдностью этого поведения с обыденной точки зрения. Столкновение ритуального и обыденного порождает, как правило, комизм.
Рассмотрим наиболее яркие примеры. В песне А.А. Галича «О том, как 1Слим Нетрович выступал на митинге в защиту мира» доводится до сатирического абсурда прагматическое нарушение речевых норм. Клим Нетрович, эталонный рабочий, от лица которого нанисана песня, зачитывает нодготовленную для него речь (кстати, выступление «по бумажке» стало почти обязательным в советском ритуале): «А неспешно говорю и сурово: /Израильская, - говорю, - военщина /Известна всему свету! /Как мать, - говорю, - и как женщина /требую их к ответу! / Который год я вдовая, / Всё счастье мимо, / Но я стоять готовая /За дело мира! /Как мать вам заявляю и как ж:енщина!..» Несмотря на полную нелепость ситуации с обыденной точки зрения, нроизнесение героем текста от лица женщины (речи перепутали) не нарушает ритуала. В зале «ни смешочков, ни вою», а Первый <секретарь> одобрительно кивает. Клим Нетрович, чтобы не стать нарушителем ритуала (со всеми вытекающими отсюда последствиями), вынужден с полной ответственностью и серьёзностью дочитать текст до конца. Юмористический эффект возникает также из-за «двоемыслия»
188
советского человека, то есть возможности совместить обе позиции: внутри ритуала и вне его [Кронгауз 1994: 241]. Небольшой комментарий к этому стихотворению Галича содержится в работе А.Л. Жовтиса "Разоблачение советского менталитета в ролевой сатире Галича и Высоцкого": «В песне о Коломийцеве, который читает речь «в заш;иту мира» по бумажке, предназначенной для некоей вдовы и произносимой потому от лица женщины, у поэта было два варианта концовки. В первом варианте сослуживцы долго потом посмеивались над оратором, называя его «маманей Климом». Это первоначальный вариант. Позднее он перестроил концовку таким образом, что абсурдная речь оказалась вполне приемлемой для окружающих. Вот как партийный босс оценивает случившееся: А потом зазвал в свою вотчину // И сказал при всем окружении: // «Хорошо, брат, ты им дал, по-рабочему, // Очень верно осветил положение!» Авторский сарказм направлен не только и не столько на Клима Петровича или даже на «Самого» (секретаря обкома), сколько на действительность, в которой лицемерие по общему уговору господствует и где мнимое считается подлинным, а суть дела вообще уже не важна» [Жовтис 1998].
Рассмотрим ещё один показательный пример из стихотворения-песни А. Галича «Красный треугольник», в которой повествуется об «аморальном поведении» героя. Абсурдность ситуации не в том, что человек совершил аморальный поступок и поэтому с ним не хотят больше знаться. Такое поведение героя окружающими воспринималось как нормальное: «Да, я с Нинулькою гулял с тёти-Пашиной, /Ив «Пекин» её водил, и в Сокольники. / Поясок ей подарил поролоновый /Ив палату с ней ходил в Грановитую. / А жена моя, товарищ Парамонова, /В это время находилась за границею...». Нелепость в том, что занесение «строгача» в личное дело заставляет Нину и тетю Пашу прекратить с ним общение: «И тогда прямым путём в раздевалку я/ И тёте Паше говорю: мол, буду вечером. /А она мне говорит: «С аморалкою /Иам, товарищ дорогой, делать нечего / И племянница моя, Иина Савовна, / Она думает как раз то эюе самое». Следовательно, проблема не в том, что согрешил, а в том, что скрыть не сумел. Об этой особенности советского ритуального поведения пишет Б.
189
Ц Сарнов, вспоминая расхожий в его время анекдот: «Однажды ему [Ленину] до-
ложили, что какие-то старые его товарищи по партии, люди с большими (в прошлом) революционными заслугами, морально разлолсились. Устраивали какие-то пьянки и чуть ли даже не афинские ночи. Дело происходило в квартире, размещавшейся на первом этаже, и кто-то из прохож:их увидал в окно, чем занимаются почтенные «старые большевики». Выслушав это донесение, Ильич отреагировал на него такой саркастической репликой: / - Позог! Стагые гево-люционегы! Конспигатогы! Штогу не догадались задегнуть...» [Сарнов 2002:
Щ 18].
В качестве примера ритуального поведения можно привести случай из
жизни, описанный Б. Сарновым, где понятие общественной активности, являясь
частью ритуала советской политической системы, доводится до абсурда: «Од
нажды, ещё сравнительно слабо понимая, каковы истинные масштабы той
роли, которую стал играть в нашей конторе Виктор Николаевич, я пришёл к
нему за какой-то справкой. Точнее — за характеристикой, заключать которую,
*\ согласно установленному порядку, долэюна была сакраментальная фраза:
«Идейно выдержан, морально устойчив». Проглядев отпечатанный его секре
таршей стандартный текст, Виктор Николаевич вдруг сказал: - Я не могу
это подписать. - Почему? -удивился я. — Вы не активны. — В каком смысле?
- В общественном. Идейное лицо писателя выраокается в его обществен
ной активности. А у вас с этим слабо. — В ресторане, что ли, каждый вечер
не сшку? -разозлившись, сказал я. I Естественно было ож:идать, что такое
объяснение возмутит генерала. Но Виктор Николаевич встретил это моё
^ предлоэюение с неожиданным добродушием. И даже легко с ним согласился. I -
А что?- весело сощурившись, сказал он. - Всё-таки на глазах!..» [Сарнов 2002: 17].
Богатый и показательный материал рефлексии над советским ритуалом содержится в прозе С. Довлатова. В повести «Зона» автор сатирически описывает такой ритуал, как шефство над могилами павших воинов и ритуализован-ность выступления на собрании, пафосное и бессодержательное, переполненное
Ш
190
штампами-клише: «А затем говорил Map [подполковник], отметив ценную инициативу рядового Пахапиля... Что-то насчёт — подхватить, развивать и стараться... И ещё относительно патриотического воспитапия... Что-то вроде преемствениости и перазрывпой связи... С целью шефства иад могилами иавших героев... Хотя Пахаииль эстоиец вследствие братской дружбы между иародами...» Писатель также иронизирует над тем, что никого не интересует реальное положение дел: инструктор Пахапиль не ухаживает за могилой павшего героя, а ходит туда выпить, чтобы никто ему не мешал.
Повесть С. Довлатова «Компромисс» посвящена журналистской деятельности, которая в очень высокой степени была ритуализованна, и поэтому почти каждая глава из этого произведения содержит рефлексию над советскими ритуалами. Так, в компромиссе пятом «Человек родился» герой получает задание
— на годовщину освобождения Таллинна опубликовать статью о четырёхтысяч
ном жителе, который должен родиться (согласно советскому ритуалу) в канун
юбилея: «— Идёте в родильный дом. Доэюидаетесъ первого новорождённого.
Записываете параметры. Опрашиваете счастливых родителей. Врача, кото
рый принимал роды. Естественно, делаете снимки. Репортаэю идёт в юбилей
ный номер ...И запомните, младенец долэюен быть публикабельным. — То есть?
— То есть полноценным. Ничего ущербного, мрачного. Никаких кесаревых сече
ний. Никаких матерей-одиночек. Полный комплект родителей. Здоровый, со
циально полноценный мальчик. — Обязательно ~ мальчик? — Да, мальчик как-то
символичнее». Согласно существующему ритуалу четырехтысячный житель
должен быть полноценным социально, национально и идеологически. Пеосве
домлённость главного героя в ритуальных действах выглядит комично: «...-
Это Довлатов. Из родильного дома. Так вот, только что родился мальчик.
Большой, здоровый... Пятьдесят восемь сантиметров. Вес — четыре двести...
Его отец — друэюественный нам эфиоп. — Вы хотите сказать — черный? — Шо
коладный. — То есть — негр? — Естественно, — Что же тут естественного?
— По-вашему, эфиоп не человек? —Довлатов, — исполненный муки голосом про
изнес Туронок, —Довлатов, я вас уволю... За попытки дискредитировать все
—
191
самое лучшее...Оставьте в покое своего...эфиопа! Дождитесь нормального — вы слышите меня? - нормального человеческого ребенка!». Следует отметить, что нечто похожее на ритуал сохраняется и в наши дни: символическое чествование тысячного призёра, миллионного покупателя, рождения миллионного жителя города.
Восьмой компромисс содержит пример рефлексии над таким ритуальным действием, как рапорт политическому деятелю от простого труженика, опубликованный в газете и сообщающий о тех или иных достижениях, рекордах, а также обязательный ответ на такую телеграмму. Автором обыгрывается тот факт, что тексты писем сочинялись от начала до конца самими журналистами и часто ничего общего с реальным положением дел не имели. Так, героя рассказа отправляют в командировку в Пайдеский район, (дело происходит в Эстонии) где некая Пейпс (доярка) «дала рекордное количество молока». Редакция газеты продумала следующую «операцию»: доярка обращается с рапортом к товарищу Брежневу, товарищ Брежнев ей отвечает, что и будет освещено в газете. Поэтому необходимо было составить письмо от имени Линды Пейпс. В реальности доярка оказывается запуганной женщиной, у которой трое детей и которую бросил муж, при этом накануне её срочно приняли в партию: « - Переведите, как Линда добилась таких высоких результатов? Белла перевела. Доярка что-то испуганно прошептала. — Записывайте, - сказала Белла. — Коммунистическая партия и её Ленинский Центральный Комитет ... - Всё ясно, - говорю, -узнайте, состоит ли она в партии? — Состоит, - ответила Белла. —Давно? — Со вчерашнего дня». После непродолжительного интервью главный герой получает сообщение о том, что редакцией получен ответ Л. Брежнева: « - Мы получили ответ, - сказал Лийвак. — От кого? — не понял я. — От товарища Брежнева. — То есть как? Ведь письмо ещё не отправлено. — Ну и что? Значит, референты Брежнева чуточку оперативнее вас...нас. — Что же пишет тов. Брежнев? - Поздравляет... благодарит за достигнутые успехи... желает личного счастья...». Контраст между реальным положением дел и формальным особенно заметен при чтении опубликованных в газете текстов телеграммы и
192
ответа: «МОСКВА. КРЕМЛЬ. ЛИ. БРЕЖИЕВУ. ТЕЛЕГРАММА, Дорогой и многоуваж:аемый Леонид Ильич! Хочу поделиться с Вами радостным событием. В истекшем году мне удалось достичь небывалых трудовых показателей. Я надоила с одной коровы рекордное число молока.
И ещё одно радостное событие произошло в моей жизни. Коммунисты нашей фермы дружно избрали меня своим членом!
Обещаю Вам, Леонид Ильич, впредь трудиться с ещё большим подъёмом. ЛИИДА ПЕЙПС».
Ответ: «Эстонская ССР. ПАЙДЕСКИЙ РАЙОИ. ЛИНДЕ ПЕЙПС. ТЕЛЕГРАММА. Дорогая Линда Пейпс! Я и мои товарищи от всего сердца благодарят Вас за достигнутые успехи. Самоотверж:енный труд на благо Родины возвышает человеческую жизнь ощущением причастности к борьбе за достиэюение коммунистических идеалов.
Разрешите также от души поздравить Вас с незабываемым событием - вступлением в ряды Коммунистической партии. Ведь партия — авангард со- ветского общества, его славный передовой отряд. ЛЕОИИД БРЕЖИЕВ».
Об этой же ритуальной ситуации в своём стихотворении говорит Д. При-гов:
По волнам, волнам эфира. Потерявши внешний вид, Скотоводница Глафира Со страною говорит.
Как ж:ивет она прекрасно. На работе как горит. Как ей все легко и ясно - Со страною говорит.
А страна вдали все слышит.
Не видна, как за рекой.
Но молчит и шумно дышит.
Как огромный зверь какой. (Д. Пригов www.rass.ru).
В компромиссе одиннадцатом «Таллинн прощается с Хубертом Ильве-сом» главного героя - журналиста - посылают от газеты принять участие в ри-
193
туальном мероприятии - похоронах незнакомого ему номенклатурного работника, директора эстонского телевидения по фамилии Ильвес. Будучи включённым в похоронную комиссию (герой задействован в ритуале), он получает заранее согласованный текст «взволнованной импровизации», а также поручение забрать тело из морга. В морге покойников перепутали, что выясняется уже на кладбище во время начавшегося телерепортажа: «— Сейчас вы будете хохотать. Это не Ильвес. Альтмяэ выронил папиросу. — То есть как?- спросил я. — Не Ильвес. Другой человек. Вернее покойник...- Фима, ты вообще сообраэюаешь? — Я тебе говорю — не Ильвес. И даже не похож:. Что я, Ильвеса не знаю?!... — Пойду взгляну, - сказал Альтмяэ. —Действительно, не Ильвес. Ио сходство есть... - А как ж:е родные и близкие? — спрашиваю. — У Ильвеса в общем-то нет родных и близких, - сказал Альтмяэ, - откровенно говоря, его недолюбливали. — А говорили - сын, племянник... - Поставь себя на их место. Идёт телепередача. И вообще — ответственное мероприятие». В этом примере ритуальные похороны с политическим значением, освящённые телевидением. Заметить путаницу - значит нарушить ритуал, а это недопустимо. Однако герой рассказа всё-таки нарушает ритуал, произнеся вместо запланированной (ритуальной) речи странную «импровизацию»: «— Я не понял, - сказал Альтмяэ, -что ты имел в виду? —Ясам не понял, - говорю, - какой-то хаос вокругъ.
В двенадцатом компромиссе «Память — грозное оружие» — пионеры чествуют героев (в частности, узников фашистских концентрационных лагерей). Абсурд в том, что дети по ошибке чествуют случайного человека пьяницу фотокорреспондента, в чём и заключается комизм ситуации: «Жбанков встал и направился к радиоле. Тут я заметил группу пионеров. Они неловко пробирались между столиками. Видно, их задерж:ал ливень. Пионеры несли громадную корзину с цветами. Миша попался им на дороге. Среди бывших узников концентрационных лагерей Жбанков выделялся истощённостью и трагизмом облика. Пионеры остановились. Жбанков растерянно топтался на месте. Худенький мальчик в алом галстуке поднял руку. В наступившей тишине раздался прерывистый детский голосок: / - Вечная слава героям! И затем — троекрат-.
194
но: / - Слава, слава, слава! Испуганный Жбанков прижимал к груди корзину с цветами».
Следует уточнить понятие «ритуализованность языка», введённое в употребление М.А. Кронгаузом: «Ритуализация захватила и общественную речевую деятельность. Всевозможные речи с высоких и невысоких трибун, выступления на съездах, конференциях, собраниях, а также диспуты на политические темы и передовицы в газетах не должны были, как правило, ни сообщать новой информации, ни способствовать выявлению истины, а являлись вполне образцо- выми ритуалами» [Кронгауз 1994: 235]. На наш взгляд, следует говорить не о ритуализации языка, а о ритуализации в речи и о её проявлении в языке посредством высокой степени его клишированности, что можно было заметить на уже рассмотренных примерах: «как мать говорю и как женщина», «товарищ Парамонова», «дала рекордное количество молока», «полный комплект родителей», «обещаю впредь...», «партия — авангард советского общества» и мн. др. Высокая степень ритуализации языка в советское время выражается словом за^ рапортоваться: «Зарапортоваться. Шутл. или насмешл. разг. Рассказывая что-л., заговориться, запутаться и наговорить лишнего, ненужного» - элемент образного пародирования официального доклада, «рапорта». Да хотя о чём я вам тут толкую, медику-то? —уою, видать, совсем перепутал день с ночью. Зарапортовался маленько. В. Прохватилов. Послесловие к жизни. [БСРР].
Выводы
Таким образом, ЯР над советизмами - это один из ярких показателей изменений, происходящих в современном русском языке. Однако рефлектирую- щее отношение к «советскому» языку появилось уже в начале его существования, но оно выражалось более сдержанно, завуалированно. В конце же XX века, когда изменились условия в жизни общества и страны в целом, ЯР резко актуализировалась. По точному замечанию М.А. Кронгауза, «языковая стихия обрушилась и захлестнула весь народ». ЯР является естественной реакцией на наиболее яркие знаки советской эпохи, в первую очередь слова и речевые произведения, содержащие идеологические коннотации.
195
На основе анализа материала из художественных текстов и словарей можно выделить следующие виды ЯР и формы их выражения: 1) комический, реализующийся в форме языковой игры, стёба и иронии; и некомический, реализзоощийся в метаязыковой форме (метаязыковой комментарий, метаязыковая интерпретация, объяснение наименования); 2) внутрисловная рефлексия может быть собственно словообразовательной и антропонимической, входящая как в комическую, так и некомическую рефлексию; метатекстовая в нашем материале является главным образом некомической.
Объектом ЯИ могут быть вербальные знаки любой сложности: одно из значений многозначного слова (сажать дерево — саэюать в тюрьму), паронимы и парономазы (политрук I полутруп, лазутчики I лазунчики, избирательный I избивательный и др.), контекстуальные омонимы (стукач — тот, кто стучит на машинке, и тот, кто сообщает о ком- либо информацию КГБ), устойчивые словосочетания и фразеологизмы (буржуазная гидра, рыцари без страха и упрёка), элементы канцелярского стиля (ребенок в количестве одного, злоупотребил ал- когольный напиток и др.).
Ирония как средство достижения комическогно эффекта проявляется при употреблении прецедентных текстов в иностилевом контексте («Ну а все-таки? Что нуж;но сделать в первую очередь?» Тогда я им ответил, по-ленински грассируя: «В пегвую очегедь?.. В первую очередь нуукно захватить мосты. Затем оцепить вокзалы. Блокировать почту и телеграф...» Члены комиссии вздрогнули и переглянулись...).
Прецедентные тексты и клише подвергаются ёрническому переосмысле- нию (руки прочь от советской власти -руки прочь от Эфиопии, руки прочь от социалистической Кубы; социализм с человеческим лицом — человечного капитализма с социалистическим лицом; Сквозь общий гул неоэюиданно донеслось: - Говорит Москва! Говорит Москва! Вы слушаете "Пионерскую зорьку"... У микрофона — волосатый человек Евстихеев...). Объектом стёба являются советские лозунги и идиоматические выражения, помещённые в сниженный контекст («Наша цель - коммунизм»: Философская подоплёка артиллеризма яснее
196
всего проявилась в лозунге, некогда алевшем над пушками у входа в Первое высшее Ленинградское артиллерийское училище: «Наша цель - коммунизм!»; У входа в казарму толпились сверхсрочники. Внутри гили приготовления к торжественной части. Бугор Агешин укреплял над дверью транспарант. На алом фоне было выведено жёлтой гуашью: «Нартия - наш рулевой!»). Аббревиатуры - самый распространённый способ образования советизмов - получают комически окрашенную расшифровку (КГБ - комитет глубокого бурения, РСФСР — Редакционный Совет Фантастических Социалистических Республик и др.). Метаязыковую рефлексию порождают ключевые слова советской эпохи {достать, раскулачить, функционер, товарищ и др.) или клишированные словосочетания {эпоха застоя, морально устойчивый, гореть на работе и др.).
Словообразовательная рефлексия проявляется в образовании новых слов на базе советизмов, причём образования окказионального типа преобладают над узуальными {совок, гэбешник, коммуняки, блатмейстер, оюидовоз, комму-низдить, посельсоветоваться и т.п.).
Антропонимическая рефлексия осуп];ествляется над именами-неологизмами, созданными в советское время в большом количестве {Аврора, Марлен, Октябрина, Труд, Социал, Нерекоп и мн. др.).
Особым объектом, порождающим ЯР, является ритуализованность советского общества и языка; причём рефлектировали те люди, которые смотрели на ритуал извне и поэтому видели лишь бессмысленный набор действий, не объяснимый с точки зрения эмпирической практики, воспринимая его как пустую церемонию.
197 ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1. Проведенное исследование позволило сделать следующие выводы.
Термин и понятие «советизм» в настояш;ее время актуальны, поскольку позво
ляют описывать и анализировать лексический материал, уходяш;ий из активно
го запаса современного словаря. Широко распространенные в русистике поня
тие и термин «идеологема» по отношению к тому же материалу не охватывает
всех языковых фактов, относящихся к советской культуре: не все советизмы
можно называть идеологемами, и история лексики русского языка советского
времени не может быть интерпретирована только как ее идеологизация и деи-
деологизация.
2. В то же время термин и понятие «советизм» нуждаются в дальнейшей
разработке и уточнении путем возможно более полного анализа лексического
состава русского языка советского времени, так как это необходимо для лекси
кографического представления советизмов, которое в большинстве современ
ных словарей еще не всегда адекватно материалу.
3. Изучение семантической динамики и их временной перспективы сове
тизмов имеет значение не только для воссоздания их собственной истории, оно
необходимо для истории русского литературного языка XX века. Семантиче
ские изменения в разных группах советской лексики существенно влияют на
лексико-семантическую систему русского языка XX века.
4. Судьба советизмов проявляется и прослеживается в работе в двух ас
пектах. Во-первых, их появление, вхождение в активный словарный запас ли
тературного языка и дальнейшие семантические изменения получили довольно
полную и квалифицированн)^ю словарную кодификацию (словарь под ред. Д.Н.
Ушакова, Большой Академический Словарь, Малый Академически Словарь,
словарь СИ. Ожегова и др.). Это дает возможность описать семантическзоо ис
торию оценочных советизмов избранных нами тематических групп. Во-вторых,
уход советской культуры, архаизация и деактуализация советизмов привели к
интенсивной языковой рефлексии над ними. Эти процессы отражены в совре
менных словарях с разной степенью полноты и последовательности, отсутству-
1.
198
tk ет та1сже их научная систематизация, картина разнообразных трансформаций
советизмов представлена в текстах, особенно в текстах постсоветского времени. Таким образом, изучение судьбы советизмов также по необходимости (диктуемой материалом) двухаспектно: словарное и текстовое.
5. В результате анализа материала выявлены типы оценочных советизмов: лексические советизмы, семантические советизмы и коннотативные сове-тизмы; дана количественная характеристика этих единиц по тематическим группам и подгруппам слов с положительной и отрицательной оценкой.
Щ 6. Лексикографические описания последних десятилетий большей частью
не отражают семантических и хронологических изменений слов-советизмов, советизмов-лев и их оттенков. Эту информацию, в первом приближении, дает проведенное нами исследование. Во всех типах советизмов выявлены и описаны следующие семантические процессы: переактуализация, взаимопреобразование типов, сохранение объема значения советизмов, приводящие их либо к нейтрализации, либо к архаизации, либо к сохранению значения в современном
ь. русском языке. Методика анализа семантической истории советизмов может
быть использована при составлении словаря советизмов.
7. Анализ материала показал, что для истории лексики русского
литературного языка XX века актуальными являются процессы ЯР (как и для
всей истории литературного языка, на что обращал внимание В.В. Виноградов),
а соответствующие термин и понятие представляются перспективными и нуж
даются в дальнейшей разработке и уточнении.
8. Рефлексия над советизмами появилась одновременно с самими сове-
^ тизмами и в 20-ые годы была как положительной, так и критически-
обличительной (Булгаков, Платонов, Зощенко, Ильф и Петров). Па протяжении
всей истории литературного языка советского времени ЯР была незначитель
ной, а на закате советской культуры и в постсоветское время особенно ЯР дос
тигла высшей степени (публицистика и художественная речь). Целью ЯР явля
ется развенчание «советского языкового мифотворчества», осуществляемое
разными способами и средствами главным образом комического характера.
199
9. Наше исследование показало, что важной и актуальной проблемой и перспективой изучения лексики русского языка XX века является создание словаря советизмов. Наш материал — только оценочные советизмы, основной же их массив - это нейтральные слова, возникшие в советс1сую эпоху, не имевшие или потерявшие в настояш;ее время идеологическую коннотацию. Судьба этих советизмов — задача дальнейшего исследования и лексикографического описания.
200
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК Книги и моиографии
1. Алексеев Д.К Сокращенные слова в русском языке. — Саратов, 1979.
2. Ахизер А.С. Россия как большое общество // Вопросы философии. —
1993.-}^о1.
3. Балашова Л.В. Метафора в диахронии (на материале русского языка XI
- XX веков). - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1998.
4. Басовская Е.Н. Художественный вымысел Оруэлла и реальный
советский язык // Русская речь. - 1995. - Ш4. - С. 34 — 44.
5. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Лабиринт, 1993.
6. Берггольц О. Выступление на обсуждении повести А.И. Солженицына
«Один день Ивана Денисовича» (запись Раисы Орловой) // ЛКЧ, Т.2. — С. 796 —
797.
7. Бойко С. Значение средств иносказания в языке оттепели и возможно
сти их лингвистического описания // Русский язык: исторические судьбы и со
временность: II Международный конгресс исследователей русского языка (Мо
сква, МГУ им. М.В. Ломоносова, филолог, фак-т, 18-21 марта 2004 г.): Труды и
материалы / Составители М.А. Ремнёва, О.В. Дедова, А.А. Поликарпов. - М.:
Изд-во Моск. ун-та, 2004. - С. 585-586.
8. Бойко С. "Новояз" в стихотворениях Б. Окуджавы: "квазиязык" или
функциональный стиль? // Функциональная лингвистика: Язык в соврем, обще
стве. Материалы междунар. конф. - Симферополь, 1998.
9. Бойко С.С. «Новояз» в поэзии Булата Окуджавы и Владимира Высоц
кого // http://www.visotskY.ru/alman/soderg3.htni
10. Бондалетов В.Д. Русская ономастика. - М.: Просвещение, 1983.
И. Бондаренко Т.А. Историко-философский аспект развития понятия рефлексии // www.masu.ru
12. Борев Ю.Б. Сталиниада. - Рига, 1991.
13.Брагина А.А. Лексика языка и г^лыура страны.—М.: Русяз., 1986.
14. Булгаков С.Н. Философия имени.—Paris, 1953.
201
15. Булгакова Н.Е. К вопросу о классификации языковых ярлыков в диахронии (20-е - 90-е годы XX века) // Речевое общение (Теоретические и прикладные аспекты речевого общения). Специализированный вестник КрасГу. -1(8).-1999.-С. 13-18.
16. Вайль П., Генис А. 60-е: Мир советского человека. - М., 1996.
17. Валгина Н.С. Активные процессы в современном русском языке:
Учебное пособие для студентов вузов. - М.: Логос, 2003.
18. Васильев А.Д. Слово в российском телеэфире: очерки новейшего сло
воупотребления / А.Д. Васильев. - М.: Флинта: Наука, 2003.
19. Васильев А.Д. Слово в телеэф1фе: очерки новейшего словоупотребления
в российском телевещании.—Красноярск, 2000.
20. Васильев А.Д. Введение в историческую лексикологию русского языка. -
Красноярск, 1997.
21. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков // По
нимание культур через посредство ключевых слов. — М., 1999.
22. Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике.
Выпуск 8. Лингвистика текста / Под ред. Т.М. Николаевой. - М., 1998. - Т.2.
23. Вежбицка А. Антитолатирный язык в Польше: механизмы языковой
самообороны // Вопросы языкознания. - 1993. - №4.
24. Вепрева И.Т. О новых смыслах актуальных слов постсоветской эпохи
// Исследования по лексикологии и грамматике русского языка / Под ред. М.
Вуйтовича. - POZNAN, 2005. - С. 5 - 12.
25. Вепрева И.Т. Метаязыковая рефлексия в функционально-
типологическом освещении (на материале высказываний-рефлексивов 1991-
2002 гг.). Автореферат диссертации на соискание учёной степени д-ра филолог,
наук. - Екатеринбург, 2003.
26. Вепрева И.Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху. - Екате
ринбург, 2002.
202
27. Вепрева И.Т. Рефлексия как аксиологическая основа формирования стилистической нормы // Культурно-речевая ситуация в современной России / Под ред. Н.А. Куниной. - Екатеринбург, 2000.
28. Вепрева И.Т. О языковой рефлексии в современной русской речи //
Семантика языковых единиц: доклады VI Междунар. конференции. Том П. -
М., 1998а.
29. Вепрева И.Т. О функционально-системной организации рефлексивов
// Русский язык в контексте современной культуры. — Екатеринбург, 19986.
30. Вепрева И.Т. Отражение в творчестве Довлатова советского ментали
тета // Язык и культура. Вторая международная конференция. Тезисы. Часть П.
-Киев, 1993.-С. 58.
31. Виноград Г.Г. О некоторых семантических изменениях в лексике
русск. лит. языка новейшего времени( 1930-70 гг.) // Филологические науки. -
1985. -Хоб.- С. 48 -57.
32. Винофадов ВВ. История слов / Российская академия наук. Огделение лите
ратуры и языка: Научный совет «Русский язык». Инсппуг русского языка им. ВВ. Ви
ноградова РАН / Отв. ред. академик РАН НЮ. Шведова.—М.: 1999.
33. Винофадов BJB. Очерки по истории русского литературного язьжа ХУЛ —
XIX веков. -М.: Высш. школа, 1982.
34. Винофадов ВВ. Избранные труды: Лексикология и лексикофафия. — М.:
Наука, 1977.
35. Винофадов С. Дискуссия о язьже первых послереволюционных лет // Рус
ская речь. -1977. -№2. - С. 37-45.
36. Винокур Г.О. Глагол или имя? // Русская речь: Новая серия. - Л, 1928.
37. Винокур Г.О. Культура языка. Очерки лингвистической технологии. — М.,
1925.
38. Волконский С. О русском язьже // Современные записки. Кн. XV. — Париж,
1923.
39. Гаджиев КС. Тоталитаризм как феномен XX в. // Вопросы философии. —
1992.-№2.
38.
203
40. ГлазковаИБ. Труженик-тунеядец//Русская речь.— 2005.—JSTol.—С.76-78.
41. Глазкова ИБ. Наши — не наши в советское время и сейчас // Русская речь. —
2004.-№1.-С.51-54.
42. Глебкин ВВ. Ршуал в советской культуре.—М.: «Янус-Ю>, 1998.
43. Горбачевич К.С. Русский язык. Прошлое. Настояш;ее. Будущее. - М.,
1984.
44. Горбаневский М.В. В начале было слово...: Малоизвестные страницы
истории советской лингвистики. - М., 1991.
45. Горнфельд А.Г. Новые словечки и старые слова. Речь на съезде пре
подавателей русского языка и словесности в Петербурге 5 сентября 1921 г. —
Петербург: Колос, 1922.
46. Грановская Л.М. Русская эмиграция о русском языке. Аннотирован
ный библиографический указатель (1918 - 1992). - М.: «АЗЪ», 1993.
47. Гридина Т.А. Принципы ЯИ и ассоциативный контекст слова в худо
жественном тексте // Семантика языковых единиц. Доклады 6 Междунар. кон-
ференц. - М., 1998. - Т.2. - С. 239-241.
48. Гурьев С. Статьи в журнале Контр Культ Ур'а. - 1991. - №3.
49. Гусейнов Г.Ч. Советские идеологемы в русском дискурсе 1990-х. —
М.: Три квадрата, 2003.
50. Гусейнов Г. Идеологема «расстрел» // Отечественные записки. - 2002.
-№3.
51. Гусейнов Г.Ч. Ложь как состояние сознания // Вопросы философии. -
1989.-Хо1.-С. 65-78.
52. Ермакова О.П. Новые семантические оппозиции старых названий лиц
//Культурно-речевая ситуация в современной России / Под ред. Н.А.Купиной. -
Екатеринбург, 2000.
53. Ермакова О.П. Семантические процессы в лексике // Русский язык
конца XX столетия (1985-1995). - М.: «Языки русской культуры», 2000.
54. Ермакова О.П. Тоталитарное и посттоталитарное обш;ество в семанти
ке слов // Русский язык. - Opole, 1997.
43.
204
55. Ермакова О.П. Советская экономика и быт в семантике слов // Studia
Slavika Finlaukensia Tomus 14. Оценка в современном русском языке. Сб. ста
тей. - Helsinki, 1997. - С.7 - 16.
56. Ефимов А.И. История русского литературного языка. - М., 1955.
57. Живов В. Язык и революция. Размышления над старой книгой А.М. Се-
лиш;ева // http ://www.strana-oz.ru
58. Жовтис А.Л. Разоблачение советского менталитета в ролевой сатире Га
лича и Высоцкого // http://www.visotskv.ru/alman/soderg3.htm
59. Заварзина Г.А. Неологизмы в политической сфере // Русская речь. -
2004.-№6.-С. 65-67.
60. Запольская Н.Н. От царства к империи: рефлексия над языком //
http://drevn.narod.ru/zapolskaia.htm
61. Зверев А. Записки случайного постояльца // Литературное обозрение.
-1991.-№4.-С.65-70.
62. Зеленин А.В. Господа, граждане и товарищи в эмигрантской публици
стике // Русская речь. - 2003. - №6. - С. 95 - 102.
63. Зеленин А.В. Соколы, витязи, мушкетёры // Русская речь. - 2002. -
№6.-С. 89-94.
64. Земская Е.А. Язык как деятельность: Морфема. Слово. Речь. — М.:
Языки славянской культуры, 2004.
65. Земская Е.А. Новояз, new speak, nowomowa.. .Что дальше? // Русский
язык конца XX столетия (1985-1995). -М.: «Языки русской культуры», 1996а.
66. Земская Е.А. Клише новояза и цитация в языке постсоветского времени
//Вопросы языкознания. - 19966. - №3.
67. Земская Е.А. Словообразование как деятельность / Ин-т рус. языка
РАН. -М.: Наука, 1992.
68. Земская Е.А., Китайгородская М.А., Розанова Н.Н. Языковая игра //
Русская Разговорная Речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. - М.: Наука,
1983.
69. Земцов И. Советский политический язык. — Лондон, 1985.
60.
205
70. Иванов Г. Мемуары и рассказы. - М.: Прогресс-Литера, 1992.
71. Иванов А., Якубинский Л. Очерки по языку. - М.;Л., 1932.
72. Карасик В.И. Ритуальный дискурс // Жанры речи: Сб. науч. статей. —
Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2002. — Вып. 3.
73. Караулов ЮЛ. Предисловие. Русская языковая личность и задачи ее изу
чения IIЯзык и личность. - М.: Наука, 1989.
74. Карцевский СИ Из лингвистического наследия / Сост., всгуп. ст. и ком-
мент. И.И. Фужерон. -М.: Языки русской культуры, 2000.
75. Кобозева ИМ. Лингвистическая семантика: Учебное пособие. — М.: Эди-
юриалУРСС,2000. .
76. ЬСлушина НМ. Мифологизация речевых средств в языке современной
газеты // Русская речь. - 1996. -}к5. - С.36-42.
77. Кожевникова Н.А. Язык советского общества в изображении М.А.
Булгакова // Лики языка. К 45-летию научной деятельности Е.А. Земской. - М.,
1998а.-С. 162-174.
78. Кожевникова П.А. Язык революционной эпохи в изображении писа
телей русского зарубежья // Русистика сегодня. - 19986. - № 1,2.
79. Кожевникова Н.А. Из истории языка советской литературы // Облик
слова. Сб. статей. -М., 1997.
80. Козлова Т.В. Язык и власть: метафоризация идеологем // Доклады и со
общения российских ученых. МАПРЯД, 1999.-С.231-241.
81. Козлова Н. Соцреализм: производители и потребители // Общественные
науки и современность. —1995. -№4.
82. Колтунова М.В. Ритуальные речевые действия в социальном общении
// Стилистика, XI, 2002. - С. 361-370.
83. Коршунков В. Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Толковый словарь язы
ка Совдепии // Волга. - 1999. - № 4. - С. 17 - 21.
84. Костомаров В.Г. Перестройка и русский язык // Русская речь. - 1987. — С.
3-11.
83.
206
85. Костомаров В.Г. Русский язык в советском обществе и современном ми
ре // Русский язык в школе. — 1977.—№3. - С. 25 - 28.
86. Кравченко АН Культурология: Учеб. пособие для вузов. - М.: Академи
ческий проект, 2000.
87. Красных В.В. Анализ дискурса с точки зрения национально-
культурной составляющей // Русский язык: история судьбы и совреме1шость:
Междунар. конгресс исследователей русского язьжа: труды и материалы / Под
общей ред. М.А. Ремневой и А.А. Поликарпова. — М., 2001.
88. Кронгауз М.А. Речевые клише: энергия разрыва // Лики языка: к 45-
летию научной деятельности Е.А. Земской. РАН Институт русского языка им.
B. В. Виноградова. -М.: Наследие, 1998. - С. 185 - 194.
89. Кронгауз М.А. Бессилие языка в эпоху зрелого социализма // Знак:
Сборник статей по лингвистике, семиотике и поэтике памяти А.Н. Журинского.
- М.: Русский учебный центр МС, 1994.
90. Кронгауз М.А. Язык мой - враг мой? // Новый мир. - 2002. - JSfelO. -
C. 135-141.
91. Крысин Л.П. Русский литературный язык на рубеже веков // Русская
речь. - 2000. - №1. - С. 32 - 36.
92. Кузьмина Н.А. О семантической трансформации некоторых групп со-
ветизмов // Речевое общение (Теоретические и прикладные аспекты речевого
общения). Специализированный вестник КрасГу. - 1 (8). — 1999. - С. 26-29 //
http://librarv.krasu.ru/ft/ft/ articles/0070485.pdf
93. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка: Учеб. пособие для фи-
лол. Фак. ун-тов. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Высш. шк., 1989.
94. Купина Н.А. Идеологические стереотипы и факторы дестереотипиза-
ции // Стереотипность и творчество в тексте: Межвуз. сб. научн. трудов. —
Пермь: Пермский ун-т, 2002. - С. 15-30.
95. Купина Н.А. Языковое сопротивление в контексте тоталитарной куль
туры. - Екатеринбург, 1999.
91.
207
4? 96. Купина Н.А. Тоталитарный язык: Словарь и речевые реакции. - Ека-
теринбург-Пермь, 1995.
97. Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. - М., 1998.
98. Лесных Е.В. Архаизация лексики русского языка XX века: Авторефе
рат дис. ... канд. филолог, наук: 10.02.01. -Елец, 2002.
99. Ляпон М.В. Оценочная ситуация и словесное самомоделирование
//Язык и личность /Под ред. ак-ка Д.Н.Шмелева. - М.: Наука, 1989.
100. Ляпон М.В. Смысловая структура сложного предложения и текст; к
^ типологии внутритекстовых отношений. - М., 1986.
101. Маркштайн Э. Советский язык и русские писатели // Вопросы лите
ратуры. - 1995. - №2. - С. 98 - 112.
102. Мещерский Н.А. Развитие русского языка в советский период. - Л.,
1967.
103. Михеев А. Язык тоталитарного обш;ества // Вестник АН СССР. -
1991. -№8.-С. 131-134.
^ 104. Мокиенко В.М. Депатетизация патетизмов в современном тексте //
Современные языковые процессы. - СПб., 2003.
105. Николина Н.А. Слово как предмет изображения и оценки в прозе
И.А.Гончарова // РЯШ. - 1997. -№3. - С. 59 - 66.
106. Новиков Л.А. Лексикология // Современный русский язык / Под ред.
В.А. Белошапковой. - М.: Азбуковник, 1997. - С. 190 - 285.
107. Норман Б.Ю. Лексические фантомы с точки зрения лингвистики и
культурологи // Язык и культура. Доклады. - Киев, 1994а. - С. 53 - 60,
щ 108. Норман Б.Ю. Грамматика говорящего. - Санкт-Петербург, 19946.
109. Ожегов СИ. Основные черты развития русского языка в Советскую
эпоху // Лексикология. Лексикография. Культура речи. — М., 1974. - С. 20 - 36.
110. Оруэлл Д. 1984 // Оруэлл Д. 1984 и эссе разных лет. - М., 1989. - С.
22-208.
109.
208
#/ 111. Очерки по исторической грамматике русского литературного языка
XIX века. Изменения в словообразовании и формах существительного и прилагательного / Под ред. В.В. Виноградова и Н.Ю. Шведовой. — М., 1964.
112. Панов М.В. Из наблюдений над стилем сегодняшней периодики //
Язык современной публицистики: Уч. пособие / Отв. ред. М.В. Шульга., Гос
комиздат СССР: Всесоюз. ин-т повышения квалификации работников печати.
Каф. Лингвистики. М., 1988. - С. 4 - 27.
113. Панов М.В. О развитии русского языка в советском обществе // Во-
•*< просы языкознания. - 1962. - №3. - С. 3 - 16.
114. Пешковский М. Объективная и нормативная точки зрения на язык //
Звегинцев В.А. История языкознания XIX - XX веков в очерках и извлечениях.
Часть П. - М.: Просвещение, 1965. - С. 288-300.
115. Поливанов Е.Д. Революция и литературные языки Союза ССР // По
ливанов Е.Д. Статьи по общему языкознанию. — М.: Наука, 1968.
116. Пригодич В. ЦЕПТРОХЛАДОБОЙНЯ, или Толковая книга //ЛИМБ.
% -2000.-№10.
117. Протченко И.Ф. Лексика и словообразование русского языка совет
ской эпохи. - М.: Политиздат, 1990.
118. Протченко И.Ф. Русский язык: Проблемы изучения и развития. — М.,
1984.
119. Протченко И.Ф. Лексика и словообразование русского языка совет
ской эпохи: Социолингвистический аспект. - М., 1975.
120. Психология. Словарь / Под ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевско-
*} го. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Политиздат., 1990.
121. Рогов О. Фотография на картоне // Волга. - Xoi. - 1993. - С.155-158.
122. Романенко А.П. Советская словесная культура: отечественная исто
рия ее изучения // Вопросы языкознания. - 2002. -К^б.-С. 118 - 139.
123. Романенко А.П. Советская словесная культура: Образ ритора. — Са
ратов, 2000.
122.
209
124. Романенко А.П. Канцелярит: риторический аснект (о книге К.И. Чу
ковского «Живой как жизнь») // Риторика. - М. - 1997. №1 (4).
125. Романенко А.П., Санджи-Гаряева З.С. Проблемы составления слова
ря советизмов // Русский язык сегодня. Вын. 3. Сб. статей / Отв. ред. Л.П. Кры-
син. - М.: РАН Ин-т Рус. яз. им. В.В. Виноградова, 2004. - С. 277 - 286.
126. Романенко А.П., Санджи-Гаряева З.С. Общефилологические основа
ния советской жанровой системы // Жанры речи: Сб. науч. статей. — Саратов:
Изд-во ГосУЩ «Колледж», 2002. - Вын. 3. - С. 62 - 75.
127. Романенко А.П., Санджи-Гаряева З.С. Оценка советского человека
(30-е годы): риторический аснект // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз.
сб. науч. тр. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000. - С. 126 - 133.
128. Романенко А.П., Санджи-Гаряева З.С. Образ оратора как категория
советской риторики // Вонросы стилистики. Вын. 25. Проблемы культуры речи.
-Саратов, 1993.
129. Ромашов Н.Н. Система идеологем русского тоталитарного языка но
данным газетных демагогических текстов нервых нослереволюционных лет:
Дис. ...канд. филол. наук. / Урал. гос. Ун-т им. A.M. Горького. -Екатеринбург,
1995.
130. Русский язык конца XX столетия (1985-1995). - М.: Языки русской
культуры, 1996.
131. Русский язык и советское общество. Лексика современного русского
литературного языка. -М., 1968.
132. Русское культурное пространство: Лингвокультурологический сло-
варь: Вын. Первый / И.С. Брилёва, П.П. Вольская, Д.Б. Гудков, И.В. Захаренко,
В.В. Красных. - М.: Гнозис, 2004.
133. Рыбникова М.А. Введение в стилистику. - М.: Советский нисатель,
1937.
134. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. - М.: Языки
русской культуры, 1999.
128.
210
135. Санджи-Гаряева З.С, Андрей Платонов и официальный язык. // Во
просы языкознания. - № 1. - 2004. — С. 118 — 131.
136. Санджи-Гаряева З.С. Языковая рефлексия в у Ю. Трифонова // Во
просы стилистики: Межвуз. сб. научн.тр. — Саратов, 1999. — Вын.28: Антропо
центрические исследования. — С. 275 — 279.
137. Селищев A.M. Язык революционной эпохи. Из наблюдений над рус
ским языком последних лет (1917-1926). - М., 1928.
138. Серио П. О языке власти: критический анализ // Философия языка: в
границах и вне границ / Ю.С. Степанов, П. Серио, Д.И. Руденко и др. Пауч. Ред.
Тома Д.И. Руденко. -X.: Око, 1993. - Т. 1.
139. Синявский А. Основы советской цивилизации. -М.: Аграф, 2001.
140. Скворцов Л.И. СИ. Ожегов: пособие для учащихся. - М.: Просвеще
ние, 1982.
141. Скляревская Г.П. Слово в меняющемся мире: Русский язык начала
XXI столетия: состояние, проблемы, перспективы // Исследования по славян
ским языкам. Корейская ассоциация славистов. — Сеул, 2001.
142. Скляревская Г.П. Русский язык конца XX века: версия лексикогра
фического описания // Словарь Грамматика. Текст. — М., 1996.
143. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты и метаконцепты: Моно
графия. - Волгоград: Перемена, 2004.
144. Судавичене Л.В., Сердобинцев П.Я., Кадькалов Ю.Г. История русско
го литературного языка / Под ред. И.Ф.Протченко. - Ленинград: Просвещение,
1990.
145. Супрун А.Е. Русский язык советской эпохи. - Л.: Просвещение,
1969.
146. Сухих И. Сергей Довлатов: время, место, судьба. — СПб., 1996.
147. Философский словарь / Под. ред. И.Т. Фролова. - 4-е изд. - М.: По
литиздат, 1981.
148. Хазагеров Г. Скифский словарь // Знамя. - 1999. - ^22. - С. 167 - 176.
146.
211
if 149. Хан-Пира Э. Лукавая синонимика // Знамя. - 2001. - №1. - С. 167 -
170.
150. Хан-Пира Э. Толковый словарь В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитиной //
Знамя. - 1999. - № 7. - С. 153 - 155.
151. Хан-Пира Э. Советский тоталитаризм и русский язык // Пационально-
культурный компонент в тексте и в языке. Ч.1. - Минс1С, 1994. — С. 16—18.
152. Хан-Пира Э. Репрессированная лингвистика // Русская речь. - 1993. —
№5.-С. 105-106.
V 153. Хан-Пира Э. Язык власти и власть языка // Вестник АН СССР. - 1991.
-№4.-С. 37-41.
154. Цонева Л. Современная русская публицистика и языковая игра //
STYLISTYKA. - XIV. - Opole, 2005. - С. 507 - 520.
155. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследо
вание политической метафоры (1991-2000): Монография. — Екатеринбург, 2001.
156. Ч5асовский К.И. От двух до пяти. Живой как жизнь. — М.: Детская лите-
^ paiypa, 1968.
157. Шанский Н.М. Слова, рожденные октябрем: Кн. для учащихся. — 2-е
изд., испр. и доп.—М.: Просвещение, 1987.
158. Шацкая М.Ф. Идиомы и перифразы-советизмы в зеркале современ
ного языкового сознания // Русская речь. - 2004. - JN25. - С. 57 - 59.
159. Шварцкопф B.C. Изучение оценок речи как метод исследования в
области культуры речи // Культура речи и эффективность общения.- М., 1996.
160. Шмелёва Е.Я., Шмелёв А.Д. Русский анекдот: Текст и речевой жанр.
<Ц.. - М.: Языки славянской культуры, 2002.
161. Шмелёва Е. Словарь живого русско-советского языка XX века //
http://new.russ.ru/obzorv/fiction/47777print
162. Ш]мелёв Д.Н. Основные типы семантических изменений в русском
языке // Русский язык и советское общество. Лексика современного русского
литературного языка. — М., 1968.
161.
212
163. Шмелева Т.В. Вторичные речевые жанры. Языковая рефлексия // Ре
чевое общение (Теоретические и прикладные аспекты речевого общения). Спе
циализированный вестник КрасГу. - Вып. 1(8). - Красноярск, 1999. - С. 107-
110.
164. Шмелёва Т.В. Канцелярит и другие речевые недуги // Речевое обще
ние (Теоретические и прикладные аспекты речевого общения). Специализиро
ванный вестник КрасГу. - Красноярск, 1999. - С. 26-29.
165. Шустов А.Н. Железный занавес и холодная война // Русская речь. -
2005.-№1.-С.123-127.
166. Эпштейн М.Н. Идеология и язык: (построение модели и осмысление
дискурса) // Вопросы языкознания. - 1991. - №6. - С. 62 - 68.
Источники
167. Алешковский Ю. Кенгуру. -М.: Вагриус, 2000.
168. Алешковский Ю. Карусель.—М.: Вагриус, 2000.
169. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. Репринтное вос
произведение издания YMCN-PRESS.. 1955. -М.: Наука, 1990.
170. Булгаков М.А. Ханский огонь: Повести и рассказы.—М., 1988.
171. Бунин И.А. Дневники // Бунин И.А. Лишь слову жизнь дана... - М.: Со
ветская Россия, 1980.
172. Веллер М. Собрание сочинений в 9 тт. - СПб.: Фолио, 2003.
173. Галич А. Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 25. - М.:
Изд-во Эксмо, 2003.
174. Губерман И. Гарики на каждый день. - М., 1992.
175. Губерман И. vyww.guberman.bibliadore.com
176. Довлатов С.Д. Собрание сочинений в 3-х тт. Т.1. - С-Пб.: Лимбус-
пресс, 1995.
177. Ильф И., Петров Е. Золотой телёнок. - Тула, 1966а.
178. Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. - Тула, 19666.
176.
213
*{} 179. Кибиров Т. Избранные послания. - С-Нб.: Изд-во Ивана Лимбаха,
1998.
180. Ноляков Ю.М. Собрание сочинений в 5-ти томах. — М.: 000 «Изда
тельство "РОСМЭН - ПРЕСС"», 2004.
181. Пригов Д. www.russ.ru
182. Рубина Д. Ангел конвойный: Роман и повести. - М.: Изд-во Эксмо,
2005.
183. Сарнов Б.М. Наш советский новояз. Маленькая энциклопедия реаль-
W ного социализма. - М.: «Материк», 2002.
184. Цена Метафоры или Преступление и Наказание Синявского и Дани
эля. -М., 1990.
185. Шерих Д.Ю. «А» упало, «Б» пропало... Занимательная история опе
чаток. - М.: ЗАО Центрполиграф: 000 «МиМ - Дельта», 2004.
Использованные словари
ф Вальтер X., Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Толковый словарь русского
школьного и студенческого жаргона. - М.: Астрель: ACT: Транзиткнига, 2005.
Гусейнов Г.Ч. Д.С.П.: Материалы к русскому словарю обш;ественно-политического языка XX века. - М., 2003.
Ермакова О.П., Земская Е.А., Розина Р.И. Слова, с которыми мы все встречались: Толковый словарь русского обпдего жаргона: Ок. 450 слов / Под общим руководством Р.И. Розиной. - М.: Азбуковник, 1999.
Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Толковый словарь языка Совдепии. -
щ СПб., 1998.
Ожегов СИ. Словарь русского языка.—М., 1949.
Словарь русского языка: в 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П.Евгеньевой.—2-е изд., испр. и доп. - М.: Русский язык, 1981.
Словарь современного русского литературного языка: В 20 т. / АН СССР. Ин-т рус. яз.; Гл. ред. К.С. Горбачевич. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Рус. яз., 1991.
214
Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. / Под ред. А.М. Бабкина, С.Г. Барз^^дарова, Ф.П. Филина и др. - М.; Л., 1948 -1965.
Современный толковый словарь русского языка / Гл. редактор С.А. Кузнецов. - СПб.: «Норинт», 2002.
Толковый словарь русского языка конца XX века. Языковые изменения. Под ред. Г.Н. Скляревской. - СПб., 1998.
Толковый словарь русского языка: В 3-х т. / Под ред. нроф. Д.П.Ушакова. -М.: Вече, Мир книги, 2001.
Хевеши М.А. Толковый словарь идеологических и политических терминов советского периода. — М., 2002.
Химик В.В. Большой словарь русской разговорной экспрессивной речи. -С-Пб.: Поринт, 2004.
Обратно на главную страницу сайта
Конец формы