Физическое состояние

Жалобы на слабость, головную боль, колющие боли в области сердца. Телосложение астеническое, кожные покровы бледные, ладони холодные, влажные. На коже предплечий, кистей рук, живота и шеи многочисленные следы от самопорезов различной давности. Со стороны опорно-двигательного аппарата без особенностей. Перкуторно со стороны легких – ясный легочный звук, границы легких в пределах анатомических норм, при аускультации дыхание везикулярное. Тоны сердца ясные, ритмичные, пульс 74 уд. В мин., артериальное давление 110/70 мм. рт. столба. Язык влажный, чистый. Живот мягкий, безболезненный. Печень не пальпируется. Стул, мочеиспускание – не нарушены. Клинические анализы в пределах нормы. Заключение терапевта: Вегетососудистая дистония.

Неврологическое состояние

Видимых изменений со стороны моторной и сенсорной сфер, а также знаков очагового поражения центральной нервной системы не обнаружено. Менингеальных симптомов нет. Зрачки обычной формы, равновеликие, фотореакции живые. Легкий экзофтальм, снижена конвергенция, правая глазная щель, чуть больше. Сглажена правая носогубная складка, язык по средней линии. Сухожильные рефлексы с рук умеренной живости, положительный кистевой рефлекс Россолимо с обеих сторон больше справа. Коленные рефлексы с расширением рефлексогенных зон, чуть выше справа, брюшные симметрично угасают. Положителен симптом Маринеску – Родовичи с обеих сторон. Пальценосовая проба с интенцией. В позе Ромберга устойчив. Выявляет красный разлитой дермографизм. Предъявляет нечеткую гипестезию кистей и верхних конечностей по типу: «куртки и перчаток». Заключение окулиста: «на глазном дне очаговых знаков поражения нет». Заключение ЭЭГ: «Не резко выраженные диффузные изменения биоэлектрической активности мозга резидуально-органического характера». Заключение невропатолога: «Знаков органического поражения центральной нервной системы не выявлено». Реакция Вассермана в крови (на сифилис) отрицательная.

Психическое состояние

Сознание испытуемого было ясное. Он был полностью ориентирован во времени, месте, собственной личности, понимает цель направления на экспертизу. Фон настроения был ситуационно снижен. Сидел в однообразной позе, отвернувшись от собеседника. Не сразу отвечал на вопросы, обдумывал их, следил за производимым им впечатлением. Однако поведение его менялось в ходе беседы в зависимости от темы разговора. Так, более охотно говорил о своем здоровье, подчеркивая свое плохое самочувствие. Предъявлял жалобы на головные боли, трудности сосредоточения, слабость, «полное бессилие», уточняя, говорил, что «нет сил даже плакать». Отмечал, что часто ему мешает говорить «ком в горле», немеют руки, «замирает сердце». Просил отнестись к нему внимательно и назначить ему обследование всех органов. Описывал ощущение, как в голове «копошатся» мысли: «их так много, что невозможно думать сразу все, бывает, что они идут параллельно». Активно жалоб на свое психическое здоровье не высказывал, считает себя психически здоровым. Соглашался с врачом, что может проявлять повышенную вспыльчивость, обидчивость, но при этом отмечал, что может вообще ни с кем не общаться, что иногда устает от общения и ему требуется полное одиночество для восстановления сил. При расспросе о своей семье и ребенке, говорит, что у него ее никогда не было, а ребенок имеет другого папу, о чем он и не жалеет. Уклончиво говорил о своем поведении на суде. Отмечал, что его, по-видимому, неправильно поняли. Он не мог сосредоточиться, якобы, не мог вспомнить событий правонарушений. Пояснял, что о «желтом внутреннем свете» он сообщал иносказательно, ведь он художник и многое воспринимает с позиции цветовой палитры. Высказывал досаду, что в амбулаторном акте врачи «понаписали лишнее», намекая на гомосексуальные отношения в прошлом, что может сильно ему навредить в будущем, если он попадет в тюрьму. Уходил от ответов на эту тему. Не скрывал, что ранее он «пробовал» употреблять наркотические вещества, анашу, периодически алкоголизировался, выпивая до 200 г коньяка. Но повторял, что был «жертвой моды на наркотики», а наркоманом никогда не становился. Тягу, физическую зависимость, от наркотических препаратов и алкоголя отрицал. В разговоре о содеянном волновался, хотел убедить врачей, что он пассивно соглашался «пойти на дело» со своими товарищами, так как «не хотел их обижать». Также говорил, что его сдали в милицию конкуренты по бизнесу. При этом говорил, что те радуются зря, так как постоянными клиентами салона были многие высокопоставленные люди, которые «не дадут ему сгинуть». Испытуемый четко понимал противоправность и наказуемость своих действий. В отделении фон настроения его был снижен. Заявлял, что в СИЗО «все всё время разговаривают о нем за его спиной», чувствовал со стороны сокамерников «черную ненависть» так как любовники отправляли ему богатые посылки, шантажировал тем, что кого-нибудь убьет в камере или покончит с собой. Говорит, что он от этих мыслей «не может переключиться, сосредоточиться», «чувствует какую-то пустоту желтоватого цвета как пустыня». Высказывался, что на нем «лежит проклятье, карма повесившегося отчима», поэтому все неприятности у него получаются сами собой, просил врачей «помочь» ему, «изменить ход событий». Вместе с тем на беседах порой вел себя нарочито, демонстративно отворачивался в сторону, поясняя, что «ему нельзя смотреть в глаза» врачу. Он заметно был озабочен разрешением судебно-следственной ситуации, своей дальнейшей судьбой. Суждения поверхностные, примитивные. Мышление испытуемого логичное, последовательное. Эмоциональные реакции лабильные. Грубых нарушений со стороны памяти, интеллекта, критических способностей нет. Психотическая симптоматика отсутствует. По наблюдению медперсонала в палате некоторое время лидировал среди испытуемых, но старался это от персонала скрывать. Вне наблюдения вел себя свободно, в пределах наблюдения медперсонала ни с кем не общался лежал на кровати, укрышись с головой одеялом.