33. Плюсы и минусы метода выборочного анкетного опроса

При исследовании общественного мнения в той или иной мере и в тех или иных границах применяются все перечис­ленные методы. Поэтому каждый из них может и должен де­тально разрабатываться в теоретическом плане с целью со­вершенствования методики и техники применения. Однако, с другой стороны, нельзя не видеть, что мера и границы фак­тического использования названных методов действительно весьма различны.

Так, выше мы уже отмечали, что методы фиксирования непосредственных фактов сознания являются несравненно более эффективными и потому значительно более часто при­меняемыми на практике, нежели методы изучения объекти­вированных фактов сознания. В рамках первых то же самое нужно сказать о методах программного опроса — они позво­ляют изучать общественное мнение и использовать резуль­таты такого изучения с гораздо большей степенью точности, нежели методы бесед или изложений на заданную тему.

Гораздо сложнее отдать предпочтение тому или иному методу в рамках собст­венно программного опроса: интервьюи­рование и анкетирование имеют, пожа­луй, одинаковое количество различных «за» и «против». Однако, как кажется, в целом социологи все же значительно чаще прибегают к анкетированию (прежде всего устному, то есть к интервью- анкете), нежели к интервьюированию.

Анкетирование —

основной способ изучения общественного мнения

И это в общем-то по­нятно: анкета позволяет более строго фиксировать содержа­ние высказываемых мнений, чем свободная беседа по про­грамме, а кроме того, анкетирование требует несравненно меньших сил и средств, дает огромную экономию во времени и т. д. Все это позволяет считать метод анкетного опроса ее- дущим, основным методом изучения общественного мнения. Если же при этом принять во внимание фактор охвата объ­ема изучаемой совокупности, то такая роль должна быть признана за методом выборочного анкетного опроса.

Правда, априори можно сказать, что с этим нашим по­следним выводом многие не согласятся. Несмотря на то, что указанный метод нашел и находит самое широкое примене­ние в практике исследований в странах социализма и на За­паде, несмотря на то, что с его помощью получено великое множество исключительно важных и точных результатов, он постоянно со всех сторон подвергается самой резкой кри­тике, причем критике не только конструктивной, но и самой что ни на есть уничтожающей, ставящей под сомнение самое правомочность его применения.

Приведем на этот счет несколько типичных высказы­ваний.

Дж. Бернал: «...Появляется нечто, готовое превратиться в смесь производящей впечатление статистики и самых обыч­ных банальностей, выраженных на напыщенном научном языке и основывающихся на анкетах, которые заполняются маловажными вопросами и случайными или неточными от­ветами на них» ⁰.

А. Уледов: «Следует отметить, что метод выборочного опроса, разрекламированный буржуазной социологией, не может быть признан научным методом изучения обществен­ного мнения, особенно в том его виде, как он применяется сейчас институтами общественного мнения буржуазных стран. Научным он не может быть признан уже потому, что опрашиваемые подбираются среди населения совершенно произвольно, а получаемый материал крайне ограничен и не позволяет сделать выводы об общественном мнении той или другой страны...» ⁰

Е. Д. Модржинская: Метод выборочных опросов, «хотя и имеющий ряд удобств практического свойства, вызывает вместе с тем весьма серьезные сомнения даже среди бур­жуазных социологов. Прежде всего он дает чрезвычайно ограниченный материал, чтобы можно было сделать более или менее обоснованные выводы и заключения». Другой по­рок метода — «его субъективизм, позволяющий игнориро­вать специфику исследуемого общественного явления путем сведения последнего к чисто количественным проблемам» ⁰.

М. Н. Руткевич и Л. Н. Коган: «...Следует отметить не­достатки метода опроса. При его проведении необходима про­верка того, насколько типичны опрашиваемые лица для дан­ной группы. Буржуазные социологи проводят интервью со случайно подобранными лицами, а иногда и «приготавливают» желаемый результат за счет предвзятого подбора опрашиваемых... Что же касается проведения анкетных опро­сов, то, вопреки распространенному в некоторых научных коллективах мнению, мы не считаем их основным методом сбора социологического материала. Анкета дает возможность довольно быстро получить фактический материал и охватить опросом сравнительно большой круг людей; материал, по­лученный на основе анкет, проще обработать. Но доброка­чественность полученного материала зависит от содержания самих анкет. Вопросы анкеты должны быть четко сформу­лированы и отвечать целям исследования. Анкеты не сле­дует перегружать обилием вопросов, они должны давать только такой материал, который отсутствует в официальных статистических отчетах» ⁰.

П. Маслов: «Анкеты — весьма распространенный в капиталистических странах способ наблюдения. Институты общественного мнения всю свою работу строят на собирании и обработке разнообразных анкет. Этот способ наблюдения удобен тем, что он дает возможность незаметно и безболез­ненно для чьего-либо самолюбия придавать результатам из­вестный уклон, то есть попросту фальсифицировать общест­венное мнение. Прежде всего создается впечатление полной объективности выбора объекта (среды) наблюдения: анкеты рассылаются всем слоям общества, в том числе и самым не­имущим... Но... чтобы получить анкету, нужно иметь по­стоянный адрес, хотя бы тот, по которому выписываются га­зеты. Между тем довольно значительный слой американцев не имеет адреса. Особенно это относится к тем сельскохозяй­ственным рабочим, которые кочуют в поисках заработка» ⁰.

А. М. Гиневский: Как правило, институты общественного мнения Запада «прибегают не к широким (куда там до все ­народных!), а к выборочным опросам, то есть адресуются к отдельным социальным группам общества... Буржуазные со циологи афишируют его (метод выборочного опроса.— Б. Г.) как чуть ли не основной, во всяком случае всеобщий, способ распознавания общественных точек зрения. Конечно, такие доводы не выдерживают критики. Главным такой метод нельзя признать уже хотя бы потому, что он доставляет в ряде случаев узколокальныи, ограниченный материал. А требуются ли доказательства того, что при выборочном подходе к исследованию буржуазный аналитик, допуская произвольный подбор опрашиваемых или тенденциозно их группируя, неуклонно сворачивает на обочину субъекти­визма? К тому же сами вопросы зачастую формулируются таким образом, чтобы заранее предрешить, навести на опре­деленный желательный ответ» ⁰.

И так далее и тому подобное. Мы специально привели все эти высказывания в таком количестве и в таком развер­нутом виде, чтобы стала очевидной вся амплитуда критиче­ских замечаний, обычно направляемых в адрес метода вы­борочного анкетного опроса. И, как нетрудно убедиться, многие из этих замечаний бьют явно мимо цели, являются плодом предвзятости, несовместимой со строго научным подходом к делу, поистине (выражаясь словами последнего цитируемого нами автора) «не выдерживают критики». Мы затратили бы слишком много времени и места, если бы на­чали сейчас детально полемизировать с каждым из этих вы­сказываний, вскрывать содержащиеся в них многочислен­ные терминологические неточности, алогизмы и прямые передержки (чего стоит одно только суждение А. М. Гиневского: «...главным такой метод нельзя признать, уже хотя бы потому, что он доставляет в ряде случаев узколокаль­ный, ограниченный материал»,— спрашивается, а как об­стоит дело во всех остальных случаях?!). Поэтому мы оста­новимся только на некоторых наиболее общих вопросах.

«Ненаучный характер» рассматриваемого метода связывают прежде всего с тем, что он не охватывает исследуемый материал полностью, оперирует ограни­ченными, частичными данными — опи­рается на выборку. В таких случаях выборочный опрос противопоставляют (прямо или скрыто) всеобщему опросу. Однако, что, в сущности, хотят сказать этим противопостав­лением?

Мнимые

минусы

выборочного

анкетирования

Если то, что полная индукция несравненно надежнее не­полной, то это, разумеется, верно. Всеобщий анкетный опрос, проводимый, например, в форме всеобщих выборов, референдумов или переписей населения, дает конечно же значительно более точную и убедительную картину, нежели какое-либо, даже самым искусным образом проведенное, выборочное обследование. Однако означает ли это, что всеоб­щий опрос должен быть признан в качестве основного ме­тода исследования общественного мнения? Отнюдь. Больше того, он заведомо не может играть такой роли, поскольку его применение является чрезвычайно трудоемким и дорого­стоящим мероприятием. Известно, как редко проводятся ре­ферендумы и переписи населения и как долго обрабаты­ваются собранные таким образом материалы, если обсуждав­шаяся программа была хоть мало-мальски сложной (напом­ним, для примера, что 1-й сводный том с результатами Всесоюзной переписи населения 1959 г. появился только в 1962 г.). Между тем у развитого общества существует по­требность в информации о каждодневном состоянии общест­венного мнения. Такая информация может быть добыта лишь с помощью оперативных методов исследования — фик­сирования и обработки высказываний общественности. К их числу относятся как раз методы выборочного анкетирования.

Если указанным противопоставлением хотят сказать, далее, что применение методов выборочного анкетирования связано с решением крайне сложной проблемы репрезента­ции — проблемы, не существующей в рамках всеобщего опроса,— то это, разумеется, также верно. Выборка, к кото­рой прибегает исследователь, действительно должна удовле­творять множеству условий, чтобы соответствовать по сво­ему составу структуре изучаемой «вселенной». Однако это обстоятельство не делает рассматриваемый метод ненадеж­ным, поскольку среди всевозможных форм выборки имеются и такие, которые позволяют добиться вполне удовлетвори­тельного решения проблемы репрезентации. И уж во всяком случае организуемое и строго контролируемое исследовате­лем выборочное анкетирование в этом отношении куда бо­лее надежно, чем все остальные методы анализа, также опи­рающиеся на неполный охват изучаемого материала,— та­кие, скажем, как всенародное обсуждение и дискуссии, наблюдение и анализ документов.

Если же, говоря об «ограниченности», «частичности» ма­териала, добываемого с помощью метода выборочного анке­тирования, хотят поставить под сомнение правомочность не­полной индукции вообще, то с этим согласиться никак уже нельзя: такая, с позволения сказать, «критика» по сути перечеркивает всю науку, всякое теоретическое мышление, ко­торое в подавляющем большинстве случаев практически всегда оперирует как раз не полным, но частичным мате­риалом, то есть представляет собой типичную выборку.

Это обстоятельство не кажется сакраментальным, пока речь идет не о социологии. Во всяком случае, никому не при­ходит в голову поставить под сомнение выводы биолога от­носительно особенностей того или иного вида или рода на том основании, что эти выводы базируются на знакомстве исследователя не со всеми без исключения особями данного вида (рода), но лишь с отдельными его представителями. Точно так же никто из марксистов не требует полноты пе­речисления фактов и от историка, описывающего то или иное явление из жизни общества, всем ясно, что такое тре­бование не только практически неосуществимо (поскольку факты, связанные даже с одним-единственным историче­ским событием, оказываются поистине бесчисленными), но и ошибочно в принципиальном отношении (ведь если быть по­следовательным, то выступить с таким требованием можно, лишь приняв точку зрения современного агностицизма или иррационализма, отрицающего повсюду объективные зако­номерности и провозглашающего единичные факты в каче­стве вполне уникальных, неповторимых феноменов). При­знание существования в мире природы и общества объектив­ных законов и закономерностей, объективной диалектики единичного и общего, а следовательно, и однопорядковых, инвариантных явлений и фактов ведет к активному утвер­ждению не только возможности и действительности, но и совершенной правомерности научного анализа, характери­зующего общее по его части. Особенно, если речь идет об анализе так называемых мохсовых явлений, статистических совокупностей, в рамках которых действует закон больших чисел.

Но ведь именно с таким объектом и имеет дело социоло­гия вообще и социология общественного мнения в частности. Почему же тогда, спрашивается, принципы научного мышле­ния должны быть здесь иными, нежели, скажем, в биологии или истории? Почему, в частности, тот самый выборочный анализ, который не вызывает там никаких сомнений, должен объявляться здесь «ненаучным»?

Сейчас в СССР насчитывается около 150 млн. человек взрослого населения (считая с 16 лет). Можно утверждать, что среди них нет двух абсолютно похожих друг на друга людей. Допустим. Однако означает ли это, что каждый из них абсолютно непохож на других? Разумеется, нет! Ведь уже природа «разбила» людей, к примеру, на мужчин и жен­щин, позаботилась о том, чтобы дети походили на своих ро­дителей, она же ограничила возможности человечества, ска­жем, в цвете волос (хотя современная химия борется с этим изо всех сил!), «рассортировав» всех на брюнетов, блонди­нов и пр., и т. д. Еще больший «вклад» в создание сходства между людьми внесло общество. Оно поставило различные группы людей в одинаковое имущественное (или еще шире — классовое) положение; «заставило» их заниматься одним и тем же трудом, объединив по профессиям; породило у них общность целей, взглядов и оценок, организовав в различ­ные политические, идеологические и прочие партии, тече­ния и т. д. и т. п.

В таких условиях точка зрения, настаивающая на пол­ном охвате единиц изучаемой совокупности как на единст­венно надежном способе исследования и объявляющая выборочный анализ, как таковой (независимо от качества выборки!), неправомочным, оказывается явно несостоятель­ной. Она могла бы быть оправданной, если бы существовали ситуации, в которых каждый из 150 млн. членов общества имел бы по тому или иному вопросу свое собственное, сугубо уникальное, не совпадающее ни с каким другим мнение. Однако, как мы знаем, существование подобных ситуаций — не более чем плод дурной абстракции. Даже теоретически невозможно представить себе вопросов, которые были бы способны вызвать такой плюрализм мнений (как известно, этого не случилось даже при выяснении тайны тунгусского метеорита!). А потом возникновение такой ситуации озна­чало бы на деле разрушение всего социального: люди про­сто-напросто не могли бы договориться между собой...

В отличие «от этого, существующего лишь в дурной аб­стракции, общественного мнения, общественное мнение, ре­ально действующее в рамках тех или иных социально-демо­графических групп (а нередко и в рамках общества в целом), является всегда более или менее монистическим по своей структуре, во всяком случае насчитывающим строго ограни­ченное число точек зрения. И уже одно только это объектив­ное обстоятельство избавляет исследователя от необходимо­сти обращаться буквально к каждому члену группы, дает возможность составить представление о мнении группы по мнению отдельных, избранных ее представителей.

Таким образом, сам по себе выборочный анализ не только не может быть назван «ненаучным», но должен быть признан в качестве в высшей степени эффективного сред­ства научного познания общественных явлений ⁰.

Правда, во всей этой проблеме есть еще одна сторона дела, связанная с характером использования метода, со степенью владения им: известно ведь, что одно и то же орудие труда способно дать в руках подлинного мастера и неумелого ученика или ремесленника-бракодела совер­шенно различные результаты. Однако ясно, что при теоре­тическом рассмотрении метода, как такового, недопустимо смешивать его существо и конкретные (неудачные) формы его применения.

Между тем именно в такую ошибку постоянно впа­дают критики выборочного анкетирования, в результате чего число мнимых минусов метода резко увеличивается.

В самом деле, о чем говорят приведенные выше выска­зывания? О том, что при выборочном анкетировании «опра­шиваемые подбираются среди населения совершенно про­извольно» (А. Уледов), что анкеты «заполняются маловаж­ными и случайными или неточными ответами на них» (Дж. Бернал), о том, что «этот способ наблюдения ...дает возможность фальсифицировать общественное мнение» (П. Маслов), допускает «произвольный подбор опрашивае­мых», их «тенденциозную группировку» (А. Гиневский) и т. д. и т. п.

Спрашивается, существуют ли подобные огрехи (созна­тельно или бессознательно допускаемые) при исследовании общественного мнения? Бесспорно. И в большом количестве. И, кстати сказать, далеко не только в работах буржуазных социологов. Однако правомочно ли упрекать печатный ста­нок за то, что на нем изготовляются фальшивые деньги?! Не очевидно ли, что корень зла кроется в самих фальши­вомонетчиках?!

Смешение этих разных вещей, допускаемое рассмат­риваемой тенденциозной критикой, не дает возможности принимать последнюю всерьез. Ей всегда могут и должны быть противопоставлены многочисленные ссылки на иную практику исследования общественного мнения, основан­ную на строго научном применении метода выборки, когда опрашиваемые подбираются не произвольно, но в соответ­ствии с нормами репрезентации, отражающими объектив­ную структуру изучаемой «вселенной»; когда анкеты запол­няются важными и безошибочно составленными вопросами; когда, наконец, общественное мнение не фальсифицируется, но подвергается предельно точному измерению.

Точно так же не касаются действительных минусов ме­тода выборочного анкетирования и те его критики, которые подменяют анализ существа метода сетованиями по поводу трудностей, возникающих при его использовании.

«Следует отметить недостатки метода опроса,— пишут, например, М. Н. Руткевич и Л. Н. Коган.— При его прове­дении необходима проверка того, насколько типичны опра­шиваемые лица для данной группы...» Однако какой же это недостаток метода? Критический отбор и оценка исходного материала предполагаются в любом научном исследовании, при использовании любого метода. Вместе с тем не крити­куем же мы, к примеру, исторический метод за то, что исследователю бывает сложно отобрать и предварительно оценить подлежащие историческому воспроизведению факты. Или те же авторы дальше пишут, что рассматри­ваемый метод плох тем, что «доброкачественность получен­ного материала зависит от содержания самих анкет. Вопро­сы анкеты должны быть четко сформулированы...» и т. д. Все здесь верно, кроме одного — что отмеченные моменты имеют какое-либо отношение к недостаткам метода. Разве результаты метода интервью, который М. Н. Руткевич и Л. Н. Коган противопоставляют анкетному в качестве более совершенного, не зависят от того, как проводится интервью, от содержания беседы, от умения исследователя вести ее и т. д. и т. п.?