28. Способ познания действительности — объективной и субъективной

Обращение к общественному мнению дает возможность прежде всего познавать самые различные сферы и стороны социальной действительности — объективной и субъектив­ной. Как мы уже говорили, общественное мнение является формой отражения мира бытия и мира сознания, и потому оно — важное средство измерения этих двух миров, фиксиро­вания их фактов и связей.

Что касается, в частности, мира бытия, то, как было по­казано в параграфе 13, его изучение с помощью обществен­ного мнения определяется действием «принципа целесооб­разности». Этот принцип исходит из того, что объективная действительность постигается прежде всего сама по себе, с помощью объективных методов, а не через ее отражение в сознании людей. А с другой стороны, он утверждает, что существуют ситуации, при которых обращение к миру мне­ний с целью измерения мира бытия является именно «целе­сообразным». Тогда же, в параграфе 13, мы рассмотрели од­ну из таких ситуаций. Теперь остановимся на двух других.

Начнем с того, что в социальной действительности существует множество объективных явлении, для понимания кото­рых обращение к субъективному миру мнений является ре­шающим, а иногда даже единственно возможным средством анализа. В таких случаях факты

Ключ

к миру бытия

сознания оказываются клю­чом к пониманию фактов бытия. Это можно показать на при­мере анализа причин разводов.

Как известно, явление развода фиксируется в большом числе самых разнообразных по своему содержанию данных, в том числе имеющих и безусловно объективный характер. К их числу должна быть отнесена в первую очередь та часть судебной статистики, которая касается таких сторон дела, как возраст разводящихся, возраст их вступления в брак, продолжительность брака, число детей в семье, социальное и имущественное положение разводящихся и т. д. Значение всех этих объективных данных, бесспорно, велико. Однако, содержащие сведения исключительно о фигурах разводя­щихся, они абсолютно ничего не говорят собственно о причинах развода. И это обстоятельство сразу же сужает их зна­чение: подобного рода статистика может служить лишь ба­зой для построения различных рабочих гипотез относительно действительных причин разводов или материалом для кор­реляции выводов, сделанных на основании каких-то иных источников. Не больше.

Что же касается других объективных данных, выража­ющих явление развода, так сказать, непосредственным пу­тем— например, говорящих об условиях жизни разводя­щихся, о характере взаимоотношений между ними, о состоя­нии их здоровья и т. д., то тут вопрос обстоит еще сложнее. Как известно, на практике эти данные просто-напросто не фиксируются, и не только судебной статистикой, но и, как правило, статистикой вообще, по крайней мере, во всем их объеме и совокупности. Главное же — они также не позво­ляют «преодолеть» в анализе чрезвычайную сложность объ­ективного механизма разводов.

Дело заключается прежде всего в том, что в действи­тельности имеется поистине бесчисленное множество эмпи­рических причин, в силу которых распадаются семьи. В этом смысле знаменитая формула Толстого: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастная семья не­счастлива по-своему» кажется гениальной. Если в ней еще как-то можно оспаривать первую половину, то вторая, ко­нечно, не подлежит сомнению. «Сосчитать» причины разво­дов чрезвычайно сложно. Можно взять на выборку любое число семейных неудач, и в каждом случае в объективном выражении явления мы столкнемся с совершенно своеоб­разным действием факторов, приведших к печальному концу.

Проблема усложняется еще более в связи с тем, что в подавляющем большинстве случаев все эти причины (пусть их даже удается полностью зафиксировать) действуют не обособленно, не в чистом виде, но комплексно. В результате в каждой конкретной ситуации исследователь фактически сталкивается не с одной какой-либо причиной, но одно­временно с множеством связанных друг с другом причин.

В соответствии с законами математических комбинаций это обстоятельство сразу же, одним махом многократно уве­личивает «сосчитанный» ряд причин. А главное — на место простых, линейных величин оно ставит сложные, комплекс­ные величины. Фиксированию теперь должны подлежать уже не отдельные причины, но отношения, зависимости ме­жду ними. Это ставит статистику, как и любой другой спо­соб объективного измерения явлений, просто-таки в безвы­ходное положение: теперь в каждом конкретном случае формальной (в частности статистической) обработке факта должен предшествовать определенный научный анализ ре­альной ситуации, который обязан вынести определение факту, вычленить в нем главное и второстепенное, домини­рующие и зависимые стороны и т. д. Между тем сделать это каждый раз бывает очень сложно даже для самих супругов, честно пытающихся разобраться, в чем же дело...

Наконец, на пути объективного анализа рассматривае­мого явления встречается еще одна крупнейшая трудность. Она связана с тем, что все эти так называемые объективные причины разводов имеют относительный характер, не дей­ствуют автоматически. Приводя в одних ситуациях к рас­паду семьи, они в других ситуациях не имеют никакой раз­рушительной силы или, в крайнем случае, играют роль лишь катализаторов распада.

Названные трудности заставляют исследователя поки­нуть сферу объективных данных, сохранив ее для корреля­тивного анализа, и искать выхода из положения в сфере субъективного мира людей, прежде всего непосредственно в сфере мотивов человеческого поведения. Такой шаг оказы­вается продиктованным не только сложностями объектив­ного анализа, но и более принципиальным соображением, являющимся, в сущности, лишь иным выражением невоз­можности анализировать взятый предмет, исходя из одних только объективных показателей. Мы имеем в виду самую природу разводов, состоящую в том, что непосредственной, ближайшей причиной их всегда оказываются именно субъ­ективные мотивы людей.

Строго говоря, при анализе разводоз можно различить два ряда порождающих их причин: а) причины, природа ко­торых связана с особенностями самой личности — ее субъек­тивными качествами, моралью, мировоззрением, психоло­гией ит. д., и б) причины, природа которых имеет безус­ловно объективный характер, то есть связана с определенными условиями жизни личности, не зависящими от качеств последней. Несмотря на взаимосвязанность и взаимообус­ловленность этих типов причин, на всю относительность гра­ниц между ними, их различие по существу и значению кажется очевидным. Но у них есть и решающая общая чер­та — они приводят к распаду семьи, лишь преломившись че­рез мир сознания людей, лишь воплотившись в определен­ных мотивах поведения. Так, за исключением тех случаев, когда объективные условия существования семьи означают на деле условия ее несуществования (как, например, в слу­чае долговременного проживания супругов в разных горо­дах), разрушительное действие объективных причин ока­зывается невозможным без сопроводительного действия причин субъективных, без того, чтобы эти объективные при­чины соответствующим образом отразились в сознании лю­дей, приобрели характер фактов сознания, накладывающих печать на все поведение людей: супруги могут разлюбить друг друга и разойтись и без «злой тещи», но, имея «злую тещу», они не разойдутся до тех пор, пока «не разлюбят» друг друга.

Иными словами, природа противоречий, приводящих к распаду семьи, может быть самой различной — корни их мо­гут уходить «в землю» — в область материальных (биологи­ческих, экономических, хозяйственных и т. д.) явлений или «висеть в воздухе» — относиться к области разного рода субъективных качеств людей,— но независимо от этого все эти противоречия неизменно должны выразиться в форме рациональных или чувственных мотивов, чтобы действи­тельно привести к разводу. И именно поэтому исследование причин разводов обращается преимущественно (хотя и не исключительно) к анализу мира сознания людей, к рассмот­рению субъективных данных и прежде всего — мотивации разводов, даваемой людьми.

Однако от сделанного нами теперь вывода до выдвину­того в самом начале тезиса — о том, что решающим способом постижения механизма разводов является обращение именно к общественному мнению,— еще далеко. Дело в том. что субъективный мир людей имеет множество непосредст­венных, то есть лежащих также в сфере сознания, форм сво­его выражения, общественное мнение — лишь одна из них.

С точки зрения фиксирования мотивов разводов эти формы представляют различную ценность — в зависимости от большей или меньшей степени точности, с которой ониотражают действительную картину. Мы не раз уже подчер­кивали, что суждения людей о мире неизменно таят в себе возможность самых невероятных ошибок и отклонений от истины. Это тем более верно, когда речь заходит о такой ин­тимнейшей сфере человеческих отношений, как семейная жизнь. Известно, что люди весьма неохотно впускают в свой интимный мир посторонних, относя по старинной традиции многие факты из этого мира к разряду «стыдного». Но глав­ное даже не в этом. Главное состоит в том, что люди в по­давляющей массе своей сами крайне неадекватно понимают и передают свой внутренний мир, так что призыв древних мудрецов: «Познай самого себя!» — остается не осуществлен­ным и по сю пору.

Все это заставляет весьма критически относиться к тем или иным формам самовыражения человеческого «я» и оце­нивать их весьма различным образом. Многие из них, не­смотря на всю их внешнюю привлекательность и удобство для анализа, как раз сопряжены с очень большими ошиб­ками: подлинное они подменяют фиктивным, а реальное — иллюзорным.

Именно так следует оценить, в частности, тот раздел су­дебной статистики, которая фиксирует мотивы разводов, то есть касается уже непосредственно субъективных фактов, и строится, как известно, на основании тех официальных за­явлений, с которыми разводящиеся обращаются в суд. Ана­лиз показывает, что причины разводов, официально фигури­рующие в суде, и причины подлинные в большинстве случаев не совпадают друг с другом.

Поэтому несравненно более предпочтительным и обнаде­живающим кажется тут обращение к другого рода субъек­тивным данным, именно к широкому общественному мне­нию. При прочих равных обстоятельствах зафиксированные в мнениях людей мотивы разводов представляются прежде всего значительно более правдивыми, соответствующими истине. Это обеспечивается как устранением условий, обычно вынуждающих людей идти на сознательное откло­нение от действительности, так и, напротив, созданием ус­ловий, наиболее благоприятствующих выявлению истины. В рамках правильно организованного опроса мнение чело­века о мотивах разводов, основывающееся на непосредст­венном опыте и фиксирующее этот опыт, будет иметь зна­чительно больший вес, нежели мнение, высказанное тем же человеком на суде, хотя бы потому, что опрос гарантирует полнейшую анонимность высказываний. Что же касается мнений, фиксирующих обобщенный опыт людей и пред­ставляющих собой результат их наблюдений и размышле­ний над фактами действительности, то, вполне понятно, объ­ективность таких мнений должна быть оценена еще более высоко: позиция «незаинтересованного» человека почти со­вершенно свободна от элементов сознательной, умышленной лжи.

Правда, тут остается вторая проблема: возможность не­осознанного, неумышленного отклонения мнения от исти­ны— не из-за желания скрыть эту истину, а исключительно из-за неумения понять или выразить ее. Однако, как мы увидим в следующей главе, и в данном отношении анализ общественного мнения представляется гораздо более надеж­ным, свободным от ошибок, нежели анализ другого рода субъективных данных.

В социальной действительности существует также множество таких объективных явлении, измерение которых с по мощью обращения к общественному мнению является если и не единственно возможным, то, во всяком случае, гораздо более предпочти­тельным в сравнении с использованием разного рода объек­тивных методов. Это предпочтение бывает связано с боль­шей экономией сил и средств, с большими удобствами в про­ведении исследования, с большей точностью анализа

Общественное

мнение

констатирует

факты

и т. д. В таких случаях исследователь не собирает и не описывает сам факты действительности, но «поручает» (доверяет) эту работу общественному мнению.

В частности, одним из главных преимуществ обращения к общественному мнению при констатации фактов действи­тельности является то, что таким образом получаемое зна­ние опирается на уже обобщенные представления людей о предмете, сложившиеся в процессе практики. Это делает рассматриваемый путь весьма экономным в сравнении с обычными методами объективного анализа.

Приведем такой пример. Допустим, перед исследовате­лем стоит задача раскрыть главные особенности, сущест­венные признаки коммунистического труда, причем он дол­жен сделать это средствами объективного анализа. Оче­видно, для решения такой задачи исследователь должен об­ратиться к конкретному материалу — пойти в заводские цеха, на колхозные фермы и т. д. Там он должен будет подробно изучить характер деятельности коллективов комму­нистического труда, причем не одного, а нескольких, мно­гих коллективов, чтобы охватить явление во всем разнооб­разии его черт и особенностей. Затем он должен будет сравнить полученные объективные показатели с другими объективными показателями, характеризующими труд «обычных» людей и коллективов (предварительно также оп­ределив их),— полученная в сравнении разница даст воз­можность ответить на поставленный выше вопрос.

Вместе с тем такую задачу можно решить и иным пу­тем: обратившись к мнению людей, непосредственно стал­кивающихся с деятельностью ударников и коллективов ком­мунистического труда и могущих сопоставлять (постоянно, на каждодневном опыте) эту деятельность с трудом «неком­мунистическим», а также к мнению самих ударников и кол­лективов, получивших высокое звание. Если при этом со­блюсти определенные условия — обеспечить необходимо большую величину опрашиваемого ансамбля, гарантирую­щую от случайностей, добиться необходимой искренности высказываемых мнений и т. д.,— задача будет решена с высокой степенью точности. Опыт нашего IV опроса, о кото­ром мы рассказывали выше, подтвердил это достаточно убе­дительно. Мнение масс безошибочно перечислило все основ­ные компоненты реально существующего коммунистиче­ского труда. Вместе с тем такое знание об объективной дей­ствительности было получено исключительно экономичным путем, как в смысле затрат общих усилий, так и в смысле сроков проведения исследования.

Эта экономичность метода обращения к общественному мнению становится особенно ценной, когда речь идет об исследовании явлений, относительно редко распространен­ных. В этом снова можно было убедиться на опыте нашего IV опроса, при рассмотрении безвозмездного, бесплатного, не сопряженного с расчетом на вознаграждение труда.

В свое время, говоря о коммунистическом труде, В. И. Ленин неизменно отмечал такую его черту, как безвоз­мездность. Однако в условиях социализма эта черта осу­ществляется еще в довольно ограниченных масштабах (заметим, что первые две группы опрошенных практически даже не вспомнили о ней: о безвозмездном труде сказали лишь 1,3 процента не участвующих в движении и всего 0,6 процента борющихся за звание). Ясно, что анализ дан­ного явления с помощью объективных методов представлял бы крайне сложное дело. Понадобилась бы огромная, охва­тывающая массу коллективов и, следовательно, весьма про­должительная по времени работа. Напротив, обращение к общественному мнению позволило решить эту задачу, как говорится, одним махом.

В результате анализа высказываний большого числа коллективов было обнаружено, что безвозмездный труд не только существует, но существует в большом количестве различных, крайне не равноценных по своему значению форм. При этом оказалось, что одни из форм безвозмездно­сти находятся в вопиющем противоречии с принципами со­циализма, содержат в себе элементы уравниловки и не мо­гут принести ничего, кроме вреда (сравни, например, так на­зываемые «ударные» сверхурочные часы, когда энтузиазм и задор молодых рабочих используется плохими руководи­телями для латания дыр в плохо налаженном производстве), другие же формы, напротив, являются очень важными, ин­тересными и перспективными, могущими сыграть большую роль в процессе воспитания масс (сравни, например, работу на общественных началах, шефскую деятельность и т. д.)⁰

Как известно, массы являются тем субъектом историче­ского процесса, который очень остро воспринимает разного рода недостатки и отрицательные моменты в социальной жизни и кровно заинтересован в их устранении. Это обстоя­тельство делает общественное мнение масс важнейшим сред­ством раскрытия отрицательных явлений действительности, тем более что официальная информация на этот счет может быть неполной, необъективной. Когда речь заходит о соци­альной критике, слово общественности — незаменимый ис­точник познания.

В этом можно убедиться на примере того же IV опроса, основной целью которого было критическое подведение ито­гов 4-летнего развития движения за коммунистический труд, выявление его «минусов» и «больных мест».⁰

Нужно сказать, общественность проявила к такой поста­новке вопроса самый большой интерес и не только поддер­жала общую критическую направленность опроса, но и на­рисовала глубокую и всестороннюю картину существующих болезней движения. На прямой вопрос анкеты: «Какие недостатки, с Вашей точки зрения, имеют место в соревно­вании за коммунистический труд?» — только двое опрошен­ных из каждых ста неучаствующих в движении, трое из каждых ста борющихся за звание и пятеро из ста удостоен­ных почетного имени ответили: «Недостатков нет». Все же остальные ответы содержали в себе острую критику недо­статков, присущих движению, оценку меры их опасности, указание на их источники и средства устранения⁰.

С равным успехом общественное мнение фиксирует и по­ложительный опыт, накапливаемый массами в различных сферах деятельности. В этом смысле оно вообще представ­ляет собой как бы гигантский аккумулятор, содержащий бесчисленное множество позитивных наблюдений и выво­дов. Особая ценность всех этих выводов в том, что зачастую они весьма реалистичны и, как следствие этого, динамичны. Отбирающее ценные зерна опыта в процессе непосредствен­ной социальной практики, общественное мнение постоянно проверяет свои оценки новым опытом, уточняет их, отказы­вается от тех, что не подкрепились жизнью, — словом, не только аккумулирует, но и постоянно «просеивает» так на­зываемый положительный опыт через сито практики. Все это делает его очень важным источником изучения такого опыта. В косвенной форме этот опыт может фиксироваться исследователем в любых высказываниях общественности. Однако существуют средства и для прямого «разряживания» «аккумулятора»: исследователь может добиваться этого с помощью разного рода конструктивных вопросов.

Дающее немалые результаты при изучении объективной действительности, общественное мнение, как уже отмеча­лось, оказывается просто незаменимым источником познания, когда речь заходит о фиксировании явлений субъективного мира — разного рода эмоций и мыс­лей людей, их настроений и желаний, степени их сознатель­ности и различных психологических комплексов. Конечно, субъективный

Фиксирование

мира

сознания

мир человека постигается не только путем обращения к общественному мнению, но и с помощью мно­жества самых различных, в том числе объективных, мето­дов — наблюдения, самонаблюдения, эксперимента и др. Однако метод обращения к общественному мнению играет здесь далеко не последнюю роль. Ведь общественное мнение не только может констатировать факты сознания, но и само является таким фактом. Поэтому оно дает возможность все­сторонне познавать состояния общественного сознания, из­мерять процессы, в нем происходящие.

В первую очередь это относится, конечно же, к задаче определения общего уровня массового сознания, существую­щего в обществе на данном этапе его развития. Анализ об­щественного мнения позволяет измерять степень культуры, грамотности, компетентности масс, меру их сознательности, того, насколько глубоко они понимают общественный инте­рес, насколько руководствуются им в своем отношении к действительности, границы их единодушия и т. д. Как ка­жется, примеров этому выше было приведено достаточно.

Путем обращения к общественному мнению молено выя­вить и структуру существующего в данный момент в обще­стве массового сознания — наличие и удельный вес в этой структуре различных элементов: обыденного сознания, тео­ретического знания, религиозного сознания и др. При этом большим преимуществом рассматриваемого метода является то, что он позволяет обнаружить не номинальную величину этих элементов, а их реальное, фактическое значение, что, как легко убедиться, далеко не всегда совпадает.

Возьмем такой пример. Пусть обсуждаемая проблема предполагает наличие у людей теоретических знаний в мас­штабе программы вуза, а среди взрослого населения страны лица с высшим образованием составляют 5 процентов. Ис­ходя из этих данных, казалось, логично было бы предполо­жить, что и в структуре массового сознания элементы тео­ретического знания составят минимум 5 процентов. Однако в действительности такой номинальный подход может ока­заться очень далеким от истины, во-первых, потому, что часть окончивших институты лиц может находиться (хотя бы в данном вопросе) в плену обыденных представлений, а во-вторых, потому, что и среди лиц, не имеющих высшего образования, может быть немало таких, кто (также хотя бы в рамках обсуждаемого вопроса) располагает теоретическим знанием.

В равной степени эффективно общественное мнение и в деле познания другой стороны субъективного мира масс — тех явлений их духовной жизни, которые обнимаются поня­тием «социальная психология». Общественное мнение дает ключ к измерению и общего состояния этой психологии (уровня настроений масс, их жизненного тонуса и т. д.), и ее отдельных элементов (например, связанных с категориями морали). Например, в III опросе анализ высказываний обще­ственности позволил составить представление о многих сто­ронах идейного и психологического облика советской моло­дежи.