Соотношение видов комического и его базовых функций в русском и немецком политическом дискурсе

Функции комического	Русский политический дискурс					Немецкий политический дискурс
	КОМИЧЕСКОЕ (%)
	Ю	И	С	Са	∑	Ю	И	С	Са	∑
1. Агональная	-	3,1	22,3	30,2	55,6	-	6,1	21,01	32,9	60,01
1) Обличительная	-	2,1	16,5	24,2	42,8	-	3,9	15,2	29,3	48,4
2) Провоцирующая	-	0,8	3,9	4,9	9,6	-	1,6	4,9	2,7	9,2
3) Защитная	-	0,2	1,9	1,1	3,2	-	0,6	0,91	0,9	2,41
2. Гармонизирующая	5,6	0,9	0,4	0,3	7,2	2,2	1,55	0,5	1,25	5,5
1) Психологической разрядки	2,9	0,3	0,4	0,3	3,9	1,4	0,75	0,5	1,25	3,9
2) Психологического сближения	2,7	0,6	-	-	3,3	0,8	0,8	-	-	1,6
3. Волюнтативная	2,4	2,5	3,6	5,7	14,2	5,9	3,1	1,9	2,9	13,8
1) Фасцинативная	0,9	0,1	0,9	2,7	4,6	2,1	1,5	0,9	1,1	5,6
2) Аргументативная	0,9	0,1	1,1	1,1	3,2	3,5	0,5	0,6	0,9	5,5
3) Манипулятивная	0,6	2,3	1,6	1,9	6,4	0,3	1,1	0,4	0,9	2,7
4. Характеризующая	17,3	0,9	0,8	0,8	19,8	11,5	1,4	0,6	2,09	15,59
1) Самопрезентирующая	6,4	0,2	-	-	6,6	5,01	0,2	0,4	-	5,61
2) Идентифицирующая	1,6	0,1	0,8	0,8	3,3	1,1	0,3	0,2	2,09	3,69
3) Саморазоблачительная	9,3	0,6	-	-	9,9	5,39	0,9	-	-	6,29
Столкновение стратегий в рамках функций	0,8	0,2	1,1	1,1	3,2	0,9	1,05	1,09	2,06	5,1
∑	26,1	7,6	28,2	38,1	100	20,5	13,2	25,1	41,2	100

Комическое как в русском, так и в немецком политическом дискурсе имеет специфическое национальное содержание. Агональную функцию комического в политическом дискурсе обеих лингвокультур реализуют все виды комического, кроме юмора (55,6% в русской и 60,01% в немецкой), гармонизирующую функцию  преимущественно юмор (5,6% в русской и 2,2% в немецкой) и ирония (0,9% в русской и 1,55% в немецкой). Все виды комического выполняют в политическом дискурсе волюнтативную функцию. При реализации характеризующей функции могут использоваться все виды комического, однако отмечается преобладание юмора, реже иронии (17,3% и 11,5%; 0,9% и 1,4% в русской и немецкой лингвокультурах соответственно).

В обеих лингвокультурах комическое реализует преимущественно агональную функцию, которая превалирует в немецком политическом дискурсе (сарказм – 32,9%, сатира – 22,01%) при сопоставлении с русским (сарказм – 30,2%, сатира – 22,3%), что объясняется сущностью политического дискурса как борьбы за власть и влияние в обществе. Комическое в политическом дискурсе основано на неожиданности, возникающей вследствие нарушения сочетаемостных норм, а также в результате столкновения стратегий создания и снятия конфликта.

В русском политическом дискурсе преобладающими являются волюнтативная – 14,2% (манипулятивная: 6,4%, 2,3% из которых юмор) и характеризующая функции – 19,8% (саморазоблачительная: 9,9%, 9,3% из которых юмор; самопрезентирующая: 6,6%, 6,4% из которых юмор). Юмор в данных функциях представлен в основном неинтенциональным комическим, спонтанность которого характеризуется речевыми ошибками, доминирующими в русском политическом дискурсе по сравнению с немецким. Это объясняется желанием русских политиков быть ближе к народу, низкой речевой культурой и соблюдением норм престижного языка немецкими политиками.

Немецкой лингвокультуре свойствен более грубый юмор, чем русской. Однако в политической коммуникации эта особенность нивелируется. Большая степень агрессивности принадлежит скорее сарказму и сатире, тогда как юмор имеет обычно неинтенциональную или риторическую природу.

В лингвокультурологических исследованиях русского коммуникативного поведения, в отличие от немецкого, отмечается нелюбовь к формальному, этикетному общению, приоритетность диффузного общения перед деловым, несдержанность в проявлении эмоций (Касьянова, 1992), "коллективность" общения, стремление говорящего завладеть вниманием, поговорить о себе, высказать свое мнение по обсуждаемому вопросу (Стернин, 1996). Однако, как показывает реализация комического в политическом дискурсе, все эти характеристики свойственны не только для русского политического дискурса, но и для немецкого.

В политическом дискурсе для немецких политиков не характерно невмешательство в чужие дела, тематическая табуированность также снимается, что противоречит традиционной немецкой культуре общения. Это говорит о существовании особой политической лингвокультуры как универсального явления в разных языковых общностях, в том числе в русской и немецкой. Немецкие политики характеризуются при этом более высоким уровнем вежливости и этикетности общения, чем русские политики.

В политическом дискурсе сопоставляемых лингвокультур комическое служит не столько для передачи информации, сколько для убеждения слушателей, для осуществления социального контроля, сокрытия, искажения, маскировки своих закулисных договоренностей, не для побуждения к размышлению, а для препятствования ему и, наконец, для самохарактеризации, саморазоблачения коммуницирующего политика при его попытке манипулирования политическим сознанием масс. Это подтверждает понимание Д. Грисвелле сущности политики: "Политика есть искусство, возможно, это искусство обманывать" (Grieswelle, 1978: 432).

Русские и немецкие политические лидеры и их партии стремятся зарекомендовать себя как "народные", то есть претендуют на представительство интересов всех слоев населения, а не конкретных классов. Однако политическая идеология и тех, и других служит всего лишь маской их личных интересов (Meschonnic, 1979: 194).

Комическое правых немецких политиков отражают в основном юмор и ирония, а левых – сарказм и сатира, что связано с их политическими установками и речевой культурой. Для русских правых политиков характерны не только юмор и ирония, но и сатира и сарказм, свойственные левым, что объясняется коммунистическим прошлым сегодняшних демократов.

Комическое является признаком демократичности общества по сравнению с тоталитарным режимом. Но, в то же время, ненормированное использование комического способствует деградации демократических принципов, одним из признаков которой является дегенерация языка политики (Schlesinger, 1977), которая проявляется в игре словами, манипуляции понятиями и фактами реальной действительности, затемнении смысла, использовании сниженной лексики. Это создает довольно нелицеприятный дискурсивный портрет политика.

Выборы 1995, 1996, 1999 годов в русской и немецкой лингвокультурах изобилуют открытыми взаимными нападками политиков друг на друга, часто в комической форме. Очевидно, что основной детерминантой, основным условием широкого присутствия лексики сниженного стиля, комических оговорок в речах русских политиков является низкий уровень культуры политической борьбы в современной России (слаборазвитая демократия). Однако необходимо подчеркнуть, что в ФРГ как стране с развитой демократией сатирические и саркастические нападки на оппонентов, распускание порочащих их слухов и другие действия с использованием разговорной, фамильярной, просторечной, жаргонной лексики также сопровождают любую избирательную кампанию и являются неотъемлемой характеристикой политического дискурса.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 

Анализ фактического материала, представленного комическими номинациями и текстовыми примерами комического в политическом дискурсе, свидетельствует о сложности и пестроте картины воплощения комического в современном политическом дискурсе русской и немецкой лингвокультурных общностей.

Когнитивный подход обусловил рассмотрение лингвокогнитивного механизма комического в политическом дискурсе. Нами введено понятие "комический субфрейм", под которым понимается часть интегрального фрейма, фиксирующая те фрагменты действительности (аспекты денотата), которые подвергаются осмеянию. В результате анализа нами выявлен комический субфрейм "политик". Он объективируется в русском и немецком политическом сознании и различается слотами и переменными (содержанием). Комический субфрейм "политик" отражает в основном сатирическое и саркастическое отношение представителей обеих лингвокультур к политику.

В результате анализа реализации комического в политическом дискурсе установлено, что фактором комического являются фреймовые трансформации. Создание комического сопровождается, как правило, комбинациями из нескольких операций над фреймами. Основным процессом его образования в политическом сознании носителей немецкого и русского языков вследствие фреймовых трансформаций выступает метафоризация (93,3% и 94,1% соответственно). О милитаризации политического сознания обеих лингвокультур, а также органистичности русского мышления и индустриализации немецкого сознания свидетельствуют выделенные в работе метафорические модели "война", "организм", "механизм" и др. Наиболее активно применяемыми в русском и немецком политическом общении видами комического являются сарказм и сатира, что подтверждает агональность политического дискурса.

Осознание внутренней формы слов и фразеологизмов является фактором реализации комического в сознании говорящих. Фактический материал показал, что образование комического в политическом дискурсе осуществляется на всех уровнях языка (фонологическом, морфологическом, лексическом, синтаксическом) посредством слово- и фразообразовательных процессов, за счет семантической деривации и комбинации этих процессов.

Языковые средства реализации комического в политическом дискурсе при его порождении и восприятии разнообразны и в целом совпадают в обеих лингвокультурах. Комическое, как правило, является продуктом различного рода "нестыковок": намеренного или спонтанного нарушения правил пользования престижными формами языка, грамматических, словообразовательных, стилистических, сочетаемостных норм, несоответствия пресуппозитивной и ассертивной частей высказывания, комбинаций различных способов.

С точки зрения прагматического подхода рассмотрен лингвопрагматический механизм комического в политическом дискурсе. Введено понятие "комический речевой акт", под которым мы понимаем индивидуальное вербальное проявление интенции политика-адресанта и вербальной/ невербальной реакции адресата на нечто смешное, забавное или заслуживающее осмеяния в политической действительности.

Рассмотрены комические интенции и вербальные смеховые реакции на комическое в русском и немецком политическом дискурсе. Установлено, что русские политики в политическом дискурсе (особенно в парламентских слушаниях) реагируют на комическое не столько вербально, сколько невербально. На этом фоне частотность комической интенции превышает частотность смеховой реакции, что объясняется спецификой русского коммуникативного поведения.

В немецком политическом дискурсе частотность смеховых реакций превышает частотность комических интенций. Обоснованием этому может служить то, что одна комическая интенция порождает две и более вербальные смеховые реакции. Для немецких политиков вербальная смеховая реакция характерна в большей степени, чем для русских. Кроме того, преобладание смеховых реакций в немецком политическом дискурсе объясняется наличием смеховой реакции на некомическую интенцию и на неинтенциональное комическое.

В русском политическом дискурсе, в отличие от немецкого, более частотно неинтенциональное комическое (юмор), что связано с более низким уровнем речевой культуры политиков, владения нормами литературного языка, слабо развитым чувством юмора. Необходимо подчеркнуть преобладание юмора и иронии в комической интенции и смеховой реакции в немецком политическом дискурсе по сравнению с русским, что обусловливается этикетностью немецкого политического общения, высоким уровнем вежливости и владением риторическими приемами.

При непосредственном общении двух и более политиков в жанре парламентских слушаний, теледебатов в обеих лингвокультурах доминируют ирония и юмор, что связано с интимизацией общения, стремлением к сотрудничеству, диалогу. В публичном выступлении политика превалирует тенденция к агональности, если оппонент находится за рамками непосредственной ситуации общения. При этом реализуются сатира и сарказм как наиболее агрессивные виды комического, что объясняется эмоциональностью и агрессивностью русских и немецких политиков в борьбе за власть.

Комический речевой акт, состоящий из комической интенции адресанта и вербальной смеховой реакции адресата на комическое, рассматривается нами применительно к диалогическому общению. Построение политического дискурса (особенно жанра парламентских слушаний) по таким моделям, как комическая интенция – смеховая реакция и некомическая интенция – смеховая реакция, способствует соответственно успешности или неуспешности его протекания.

Основными функциями комического в политическом дискурсе являются агональная, гармонизирующая, волюнтативная и характеризующая. В обеих политических лингвокультурах отмечаются все выделенные функции комического в политическом дискурсе. У немецких и русских политиков комическое (сарказм, сатира) выполняет преимущественно агональную функцию. Это подтверждает тот факт, что комическое в политическом дискурсе способствует осуществлению политиками их властных интересов, их борьбе за власть и влияние в обществе.

В немецком политическом дискурсе доминирует агональная функция комического (сарказм, сатира). В русском политическом дискрусе комическое (юмор, ирония, сарказм) выполняет в основном волюнтативную (манипулятивную) и характеризующую (самопрезентирующую и саморазоблачительную) функции. Столкновение стратегий создания и снятия конфликта является фактором создания комического, что отражается в столкновении различных функций комического в политическом дискурсе.

Комическое играет значительную роль в дискурсивном портрете политика. Комическое правых немецких политиков отражают в основном юмор и ирония, а левых – сарказм и сатира, что связано с их политическими установками и речевой культурой. Для русских правых политиков характерны не только юмор и ирония, но и сатира и сарказм, свойственные левым, что объясняется вербальными традициями коммунистического прошлого сегодняшних демократов.