1.2. Лингвистические механизмы комического

Комическое – это явление, свойственное лишь человеческому обществу, представляющее собой особый вид творчества, связанный как с вербальной, так и невербальной коммуникацией (Дмитриев, 1998: 8). Комическое стоит на службе многих потребностей и затрагивает различные механизмы, основными из которых являются психологические (преодоление, обход цензоров, игровой характер) и лингвистические (лингвокогнитивный, лингвопрагматический и собственно лингвистический) механизмы.

В лингвокогнитивном аспекте комическое трактуется как парадоксальное рациональное (Карасев, 1996). Присутствие логического в комическом отмечают Г. Бейтсон и Б. Рассел. Комическое  способ имплицитного содержания мыслей и отношений, "смещение маркера модальности" – "как если бы" (Бейтсон, 1993). По мнению М. Бахтина, комические образы вещей освобождены от логических связей. В основе комического лежит алогизм, парадокс, противоречие между формальным и аксиологическим планом ситуации (Бахтин, 1965).

Комическое, оперируя конструктами обыденного сознания, не позволяет сознанию до конца следовать ни логике реальности, ни логике фантазии. Подтверждается представление И. Канта о прерывистости сознания. В комическом внезапный разрыв обыденного сознания открывает иллюзорность, останавливает движение сознания (игру представлений) на границе с ничто. При этом комическое как следствие нелинейной логики – это не только ситуация сама по себе, но и ответ на нее, причем ответ парадоксальный. "Шутки на самом деле вовсе не являются такой уж смешной вещью,  они отражают стремление человека к разумности, достижение которой связано с подавлением абсурда" (Минский, 1988: 302).

Мы поддерживаем и тех исследователей, которые отмечают логичность комического (Бейтсон, Рассел), и тех, которые указывают на алогичность данного явления (Бахтин, Кестлер). И вслед за М. Минским и П. В. Симоновым в логическом аспекте, мы говорим о двойственном характере комического. Комическое создается в результате несовпадения реально воспринятой информации с прогнозируемой, то есть при нарушении наших представлений о мире. Для комического характерны стремление к разумности и ее подавление.

Исследования показали, что существует связь между комическим и дивергентным мышлением как важной разновидностью творчества (Ziv, 1988). Человек начинаeт думать творчески, когда думаeт комически. Порождение комического неотделимо от творческого характера мышления, поскольку всегда связано с неоднозначностью, игрой смыслов, лингвокогнитивным экспериментом.

Среди когнитивных теорий комического, наиболее ценными нам представляются бисоциативная теория (Koestler, 1989), семантическая теория сценариев (Raskin, 1985) и формальная теория (Attardo, 1994).

Исходное положение теории бисоциации сводится к тому, что структура комического бисоциативна. Мы воспринимаем действительность в двух ассоциативных контекстах при резком переключении хода мыслей из одного в другой. Под ассоциативными контекстами понимаются фреймы (декларативное знание), сценарии (процедуральное знание). Необходимым условием комического является бисоциативный шок, то есть неожиданность. В результате сброса эмоциональной энергии рождается смех (Koestler, 1989).

Теория семантических сценариев В. Раскина является вариантом теории бисоциации А. Кестлера. По В. Раскину, комическоe состоит в комбинации двух семантических сценариев с помощью переключателя. Переключатель может быть как неоднозначным, основанным на многозначности, что способствует непереводимости комического, или контрадикторным, основанным на противоречии одной ситуации другой, что ведет к переводимости комического. Сценарий как носитель семантической информации моделирует лингвистическую и экстралингвистическую компетенцию человека. Соположение сценариев вызывает в сознании человека одну из оппозиций: реальное/ нереальное, истинное/ ложное, возможное/ невозможное, нормальное/ ненормальное и т.д., которые касаются важных категорий человеческого существования (Raskin, 1985).

Чувство юмора В. Раскиным рассматривается как интуитивная способность людей различaть смешнoе и несмешнoе. Cмешноe семантично, потому что оно что-то значит. При этом у В. Раскина получается, что, если комическое не смешно (коммуникативная неудача), то оно ничего не значит. Возможно, здесь нужно уточнить, для "кого" (адресанта или адресата) комическое ничего не значит (см. главу II, § 2).

Формальная теория С. Аттардо базируется на теории В. Раскина. Разработанная им "компетентная" модель учитывает порождение и восприятие комического по элементам оппозиций. Компетентный говорящий может порождать комическое, а компетентный слушатель может его распознавать (Attardo, 1994). Однако С. Аттардо, как и В. Раскин, недооценивает эффект неожиданности комического, полагая, что неожиданность несовместима с идеей оппозиции сценариев. На наш взгляд, как раз наоборот, неожиданность оппозиции семантических сценариев порождает комическое.

Из лингвокогнитивных теорий вытекает, что комическое возникает путем совмещения двух модусов  реального и нереального, двух взаимоисключающих ассоциативных контекстов при восприятии комических текстов, иначе говоря, во фреймовых трансформациях, в логически абсурдных образованиях.

Изучение прагматики комического представляет перспективное направление лингвистики (Kotthoff, 1998). Лингвопрагматический аспект раскрывает коммуникативную сущность комического, которая выявляется в нарушении коммуникативных максим (Грайс, 1985), порождении импликатур в речевом акте. Ценность прагматической комической теории С. Шмидта состоит в том, что комическое рассматривается в терминах теории речевых актов (Schmidt, 1976). Данная теория содержит модель порождения и восприятия комического. Адресант посылает комический текст, адресат воспринимает его и смеется.

В процессе создания комического эффекта, необходимо наличие адресанта – субъекта комического, объекта комического – того, над кем смеются, и адресата – того, кого хотят рассмешить. В этом процессе может участвовать и наблюдатель – тот, кто невольно оказался свидетелем комического. Адресант получает истинное наслаждение, если его усилия сделать объект комического мелким, низким, смешным, подтверждаются смехом адресата. Die Spötter bringen viele auf ihre Seite (насмешники привлекают многих на свою сторону), замечают немцы.

Коммуникативность комического заключается в разграничении того, что говорится, подразумевается и понимается, предполагает языковую игру и диалог между адресантом и адресатом. Сдвиг в отношении между планом выражения и планом содержания языкового знака происходит за счет расширения плана содержания и трансформации плана выражения.

Наиболее изученным является собственно лингвистический аспект комического, который заключается в различного рода операциях по преобразованию языковых единиц разных уровней языка. Комическое базируется на неожиданности, неоднозначности, противоположности и, как правило, рассматривается в связи с языковой игрой (Jakobson, 1960; Eco, 1986; Attardo, 1994; Herrmann, 1996 etc.; Белянин, Бутенко, 1994; Санников, 1995; 1999 и др.).

Языковая игра представляет собой не традиционное, каноническое использование языка, а языковое творчество, обусловленное асимметрией языкового знака (изоморфность соотношения планов выражения и содержания) и нарушением системных отношений между знаками (Гридина, 1996), ориентированное на скрытые эстетические возможности языкового знака (Норман, 1987) и получение удовольствия от их раскрытия.

Основополагающий принцип языковой игры как формы лингвокреативного мышления связан с ассоциативным характером мышления. Ассоциативный контекст комического слова (внутренняя форма) или текста (подтекст) прогнозирует интерпретацию при восприятии комического адресатом. Выделяются конструктивные принципы языковой игры (принципы ассоциативной координации и ассоциативного контраста): интеграции, наложения, идентификации, имитации, деривации, провокации (Гридина, 1996).

На разных уровнях языка (фонетико-фонологическом, морфологическом, лексическом, синтаксическом) общим принципом создания комического является соединение несоединимого (fitting non-fits) (Koch, 1983), то есть нарушение языковых правил в широком смысле. Так, например, к фонологическим средствам относят употребление метатез, изменение ударения и членение слов, к морфологическим – употреблениe связанных морфем, вычленениe несуществующих морфем, к синтаксическим – синтаксические трансформации (Pepicello & Weisberg, 1983).

Выделяются следующие лингвистические средства создания комического: фонетические (орфоэпические деформации), лексические (семантическая гетерогенность сочетающихся лексических единиц, лексические контаминации, фразеологические трансформации, словообразовательные деформации), грамматические (морфологические и синтаксические деформации), стилистические транспозиции (стилистическая несовместимость, пародирование стиля).

Лингвистический механизм создания комического включает использование его реверсивных техник: 1) парадигматическая реверсия (игра слов), где один из ожидаемых членов ряда заменяется другим, 2) синтагматическая реверсия (спунеризм), 3) параграмматическая реверсия (хиазм), когда даются два антитетичных или взаимоисключающих утверждения, где второе выступает как спунеризм первого (Milner, 1972).

Комичность действительности отражают такие стилистические приемы как гипербола, преуменьшение, пародирование, гротеск, деперсонализация, аллюзия, каламбур, иносказание и т.д.

Для нашего исследования комического в политическом дискурсе значимы прежде всего его лингвокогнитивный и лингвопрагматический механизмы, основанные на семантической двуплановости вследствие нарушения правил сочетаемости языковых элементов. Во 2 главе нам предстоит исследовать комическое во фреймовом представлении, в речевом акте политического дискурса, выявить лингвокультурную специфику механизмов комического в политическом дискурсе. Прежде чем рассматривать дискурсивные механизмы комического, следует определить место комического в политическом дискурсе. Для этого проанализируем, как соотносятся специфические характеристики политического дискурса и комическое.