4.17. Технологические применения науки. Формирование технических наук.

Развитие техники и технологии в этот период носило «взрывной характер», как по поражающим воображение масштабам и скорости распространения, так  и по количеству и радикальности изобретений и нововведений.

В техническом развитии необходимо отметить  - транспорт, связь, технологии машинного производства и, к концу века - электротехнику.

 Основные вехи классической термодинамики. Открытие закона сохранения энергии (он же принцип эквивалентности теплоты и работы). Открытию закона способствовало несколько направлений научной мысли: экспериментально-эмпирическая (Дж.Джоуль), натурфилософская (Ю.Майер) и теоретико-физическая, или математическая (Г.Гельмгольц).

Математизация теории теплоты С.Карно, которая была проведена Б.Клайпероном (1799-1864), а затем ее объединение с концепцией сохранения энергии Р.Клаузиусом и В.Томсоном в 50-е годы XIX в., завершило создание классической термодинамики - системной теории, в которой физические величины (энергия, температура, давление, энтропия и т.д.) ставятся в соответствии не только с пространством, но и с пространственно протяженными системами.

Разработка основ кинетической теории газов и статической механики. Это направление первоначально шло параллельно с первым, но с выходом на использование теории вероятностей оно становится самостоятельным направлением, давшим вероятностную трактовку второго начала термодинамики и обоснование кинетического уравнения (Л.Больцман, 1844-1906).

Основные вехи электродинамики. В 1820 г. А. Ампер открыл эффект взаимодействия проводников с током и, связав его с опытами Г.Х. Эрстеда (1777-1851), положил начало электродинамике как единой науке об электрических и магнитных явлениях. Уже в самом начале работы Ампер сделал вывод о ненужности магнитных флюидов и ввел фундаментальное понятие об электрическом токе. С 1831 г., даты открытия явления электромагнитной индукции М. Фарадеем (1791-1867), была проведена серия экспериментов по выявлению связи электрических, магнитных и световых явлений.    Вершиной электродинамики, математизацией полевой концепции М.Фарадея являются работы Максвелла и его знаменитый «Трактат об электричестве и магнетизме» (1873). В конце 80-х годов XIX в. Г.Герцем было установлено существование электромагнитных волн, которые предсказывала максвелловская теория электромагнитного поля.

Связный научный обзор технологической картины XIX в. является весьма сложной задачей.

4.18. Становление социальных и гуманитарных наук 126

Уже с первой половины XIX в. начинается активный процесс фор­мирования социально-гуманитарных наук. Их целью провозглашает­ся не только познание общества, но и участие в его регуляции и преоб­разовании. Исследуются как общество в целом, так и отдельные его сферы с целью найти определенные технологии управления социальны­ми процессами. Методологические проблемы социального познания стали активно разрабатываться в рамках самой системы «наук о куль­туре» с опорой на те или иные философско-методологические пред­ставления.

Однако давление на гуманитарные науки давало сильно о себе знать — прежде всего со стороны математического естествознания, особенно механики. Но нарастало — и чем дальше, тем больше — и сопротивление этому давлению внутри самих этих наук.

Краткий ретроспективный взгляд на зарождение и формирование гуманитарных наук показывает следующие особенности этого процесса. В XVI—начале XVII в. для данных наук познавательный идеал науч­ности выступал как дедуктивно построенная математическая система, а реальным эталоном, образцом теории являлась геометрия Евклида. Этому образцу пытались подчинить и гуманитарное познание.

Позднее, вплоть до конца XIX в., эталоном научности стала клас­сическая механика с присущим ей четким разделением всех знаний на два уровня: теоретический и эмпирический. Система объектов науки выступает как механическая модель определенным образом взаимо­действующих частиц. Этот познавательный идеал и «метод принци­пов» Ньютона нередко распространялись и на общественные дисцип­лины.

Поскольку механика и тесно связанная с ней математика были в XVI—XVII вв. наиболее зрелыми и успешно развивающимися отрас­лями знания, то возникло стремление на основе законов механики познать все явления и процессы действительности, в том числе социальные, и даже построить философию (этика Спинозы, «доказанная в геометрическом порядке»). Выйдя за пределы естествознания, мате­матические и механико-атомистические идеалы и методы познания постепенно проникали в социально-гуманитарные науки.

Функционирование механической картины мира в качестве обще­научной исследовательской программы проявилось не только при изу­чении различных процессов природы, но и по отношению к знаниям о человеке и обществе, которые пыталась сформировать наука XVII— XVIII вв. Конечно, рассмотрение социальных объектов в качестве про­стых механических систем — это сильное упрощение. Эти объекты — сложные развивающиеся системы (с включением в них человека и его сознания), которые требуют особых методов исследования.

Однако чтобы выработать такие методы, наука должна была пройти длительный путь развития. В XVIII в. для этого не было необходи­мых предпосылок. Научный подход в эту эпоху отождествлялся с теми его образцами, которые реализовались в механике, а потому естествен­ным казалось построение науки о человеке и обществе в качестве сво­его рода социальной механики на основе применения принципов ме­ханической картины мира.

Родоначальник позитивизма О. Конт, опираясь на некоторые соображения, высказанные А. Сен-Симоном, предложил программу конструирования ранее не существовавшей научной дисциплины, которую он первоначально называл социальной физикой и в конце концов наименовал социологией. В его понимании социология должна была исследовать практически все стороны общественной жизни, функционируя по модели классического естествознания, служить своего рода продолжением последнего, опираться на биологию и применять соответствующую методологию (хотя особо выделялся исторический метод). Такого рода натуралистическая концепция в дальнейшем, особенно благодаря Г. Спенсеру, синтезирована с идеями эволюционизма. Специфика социогуманитарного познания оставалась в глубокой тени.

Вплоть до конца XIX в. господствующей тенденцией в методоло­гии гуманитарных наук был натурализм — универсализация принци­пов и методов естественных наук при решении проблем социального познания.

Почти одновременно с позитивизмом сложилось выдвинутая К. Марксом и Ф. Энгельсом диалектико-материалистическое понимание общественной жизни. В рамках его указывалось на своеобразие социума, обращалось внимание на специфику социогуманитарного познания, но отвергалось наличие непроходимой пропасти между естествознанием и социогуманитарными дисциплинами. Отсюда проистекало убеждение в том, что «впоследствии естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука»¹²⁷.

В центре внимания при этом, естественно, оказывается человеческое сознание, которое К. Леви-Стросс характеризует как «тайного врага» социогуманитарного познания, порождающего основные трудности на путях его формирования в качестве науки. Именно сознание в виде ценностных ориентаций, идеологических и политических установок, личностных и групповых интересов, традиционных мнений, различных предрассудков искажает картину объективного мира, которую стремится создать рациональное мышление, возводит барьеры на пути к объективной истине, вступает в конфликт с принципами научности. Чем эффективнее будут преодолеваться такого рода барьеры, тем выше будет научный уровень социогуманитарного познания, тем основательнее будет и уровень единства науки.

Развитие социально-гуманитарного познания, его оформление в дисциплины соответствующего профиля в истории гуманитарной мысли было оформлено в виде «наук о духе» (в противоположность «наукам о природе»). Понятие «наук о духе» как единого комплекса гуманитарных дисциплин разрабатывается в герменевтике с целью обоснования их методологического фундамента, сравниваемого с основами естественнонаучного знания. Это приводит к противопоставлению «наук о духе» и «наук о природе», что отвечает картезианскому дуализму духа и природы. Картезианский идеал науки как системного знания о всеобщих законах, допускающих математическое выражение, был ориентирован на точное естествознание и составил основание для наук объясняющих. Дж. Вико пытался обосновать иной идеал, ориентируясь на историю и филологию, считая, что исторический мир, преобразуемый человеком, является более доступным и тем самым более подходящим для выявления «первых истин», чем мир природы. Специфика «наук о духе» (или «наук о культуре») исследуется в неокантианстве. В качестве логики «наук о духе» рассматривается этика (Коген) или аксиология (Риккерт). Различие «наук о духе» и «наук о природе» (у Виндельбанда: номотетических и идиографических наук) объясняется противоположностью их методов: естествознание генерализирует, подводит факты под всеобщие законы, «науки о культуре» - индивидуализируют.¹²⁸ Герменевтическое обоснование специфики «наук о духе» как наук понимающих, ориентированных на истолкование традиций, текстов и усмотрение внутреннего смысла культуры, проводится в работах В. фон Гумбольдта, Дройзена, Дильтея. В XX в. оппозиция «наук о духе» и «наук о природе» предстает как конфликт «двух культур» (Ч. Сноу). Показательны попытки преодолеть это противопоставление за счет релятивизации номотетики и идиографии и признания их дополнительности (концепция «идеальных типов» Вебера) за счет приведения «духа» и «природы» к единым трансцендентально-феноменологическим основаниям (Гуссерль), за счет экзистенциально-онтологической интерпретации «понимания», по отношению к которому «объяснение» выступает как момент и возможность (Хайдеггер), за счет универсализации герменевтики (Гадамер), выявления диалогического, гуманитарного контекста всякой науки. Все это открывает возможность понять «науки о природе» как своего рода предельный вариант, или превращенную форму «наук о человеке».

К концу XIX—началу XX в. стало уже очевидным, что науки о культуре должны иметь свой собственный концептуально-методоло­гический фундамент, отличный от фундамента естествознания. Этот тезис особенно активно отстаивали два философских направления — баденская школа неокантианства и философия жизни.

«Философия жизни» — направление, сложившееся в последней тре­ти XIX в., ее представителями были— Дильтей, Ницше, Зиммель, Бергсон, Шпенглер и др. Возникла как оппозиция классическому ра­ционализму и как реакция на кризис механистического естествозна­ния. Обратилась к жизни, как первичной реальности, целостному орга­ническому процессу. Само понятие жизни многозначно и неопреде­ленно, дает простор для различных трактовок. Однако во всех трак­товках жизнь представляет собой целостный процесс непрерывного творческого становления, развития, противостоящий механическим неорганическим образованиям, всему определенному, застывшему и «ставшему».

Научному познанию и его приемам противопоставляются внеинтеллектуальные, интуитивные, образно-символические способы пости­жения (иррациональные в своей основе) жизненной реальности — ин­туиция, понимание и др. Наиболее адекватным способом выражения жизни считаются произведения искусства, поэзия, музыка, вчувствование, вживание и другие внерациональные способы освоения мира.

Длительная ориентация философии и методологии науки на идеалы естествознания существенно продвинула развитие понятийного аппарата, представлений о структуре, методах и формах познания, создала высокую культуру логико-методологических исследований. Вместе с тем уже достаточно давно было подмечено, что такого рода «крен» в целом не оправдан. Он не оправдан прежде всего потому, что огромная – социальная и гуманитарная - область знания, корни которой уходят в культуру, не находит должного отражения в категориях и принципах теории и методологии познания. Философское знание обладает также рядом существенных черт, присущих гуманитарным наукам, и исследует сходные проблемы.

Среди них: познавательные и ценностные отношения человека к миру; духовный опыт человека в постижении смысла жизни; проблемы жизни и смерти, свободы и ответственности; исторические типы личности, ее взаимоотношения с культурой, обществом в целом; культурно-исторические изменения содержания и форм ментальности и др. Философское и гуманитарное знание соотносятся как универсально-всеобщее и конкретно-специальное знание о человеке, его мире и культуре.

Особенно очевидными их близость и родство становятся при осмыслении того, что и гуманитарные науки проходят период давления критериев научности естествознания, предполагающих радикальную элиминацию из познания субъекта, возможность всеобщего применения формализации, математических методов. Однако и здесь осознается, что при всей эффективности такого подхода в отдельных областях (в инженерной лингвистике, автоматической переработке текста, описании структур в стихосложении и др.) он не отражает сущностные параметры гуманитарного знания, его differentia specifica. Ведь в нем речь идет не о вещи, предмете, но о субъекте как целостном человеке познающем, реконструкция которого осуществляется в контексте культуры и социума.

Соответственно для философии познания существует необходимость обратиться не только к методам и формам естествознания, но и к особенностям когнитивных приемов и операций гуманитарных наук. Именно эта область знания включает специфические приемы познания культурно-исторического субъекта, имеющего «социокультурные параметры», типические и индивидуально-личностные характеристики. Именно эти науки располагают определенным понятийным аппаратом, системой абстракций, позволяющих фиксировать ценностные компоненты познавательной деятельности, эффективно и корректно включать систему ценностных ориентаций субъекта в методологию и теорию исторических, социологических, историко-литературных, литературоведческих и других близких к ним областей знания. Осмысление этого опыта может существенно обогатить арсенал эпистемологии, философии познания в целом, помочь понять, как возможна теория реального познания, являющегося культурно-историческим процессом. Именно гуманитарные исследования дают также материал для философского осмысления таких феноменов, как мировоззренческие и культурно-исторические предпосылки различных текстов - явления не только истории и литературы, но и любой науки, имеющей дело с текстами культуры в целом, предполагающей тесное взаимодействие автора и читателя-интерпретатора.

В целом методология социально-гуманитарных наук - относительно новая область философии познания, сегодня она продолжает формироваться наряду с такой фундаментальной сферой исследования, как методология естествознания и технических наук.

Лидирующее положение естественнонаучных дисциплин, по-видимому, нужно объяснить тем, что естественные науки в глазах исследователей являют собой образец научности как таковой - в смысле логической оформленности, системности, эксплицирования критериев общезначимости и достоверности и т.д. Другими словами, социально-гуманитарному знанию «не хватает» строгой научности.

Если считать вслед за А.Дмитриевым ¹²⁹, что современные гуманитарные дисциплины уже оформлены и существуют именно в качестве «строгих наук», с соответствующим категориальным аппаратом, объяснительными схемами, механизмами методологический саморефлексии и т.д., результат их самоопределения выглядит следующим образом:

1. История и философия обладают прочным академическим (а также университетским) статусом.

2. Для социологии и психологии соответственно доктрины Дюркгейма и Вундта выступают как дисцициплиноообразующие, без них наук об обществе и личности в их нынешнем виде попросту не существовало бы. В обоих случаях научная инновация тождественна становлению дисциплины в целом, что позволяет описывать на примере социологии и психологии формирование «строгой науки» практически в чистом виде .

3. Формализм в искусствознании и особенно филологии занимает здесь промежуточную роль: он предстает основанием всей подлинной науки о литературе и искусстве в условиях, когда традиционная (позитивистская, культурно-историческая, психологическая и т.д.) наука уже институциально упорядочена. Искусствознание и литературоведение к моменту появления формализма существуют как отрасли знания - проблема для формалистов заключается в том, чтобы поставить их на подлинно научную основу.

4. Появление же во второй трети XX века таких сравнительно новых, но уже вполне сформировавшихся наук о человеке, как этнология, антропология и культурология с самого начала учитывало опыт выделившихся ранее из области философии психологии и в особенности социологии. ¹³⁰