XIII. Инструментально оснащенные витальные последовательности

Мы начинали наш анализ культуры с понятия витальной последовательности, т. е. связи между побуждением, его физиологическим осуществлением и состоянием органического удовлетворения. Было бы полезно инкорпорировать в прежнюю диаграмму проделанный нами новый анализ.

Диаграмма инструментальной последовательности

ПОБУЖДЕНИЕ (1) 

Инструментальное действие

1. Объект 2. Метод 3. Кооперация, или традиция 4. Контекст ситуации

ПОБУЖДЕНИЕ (2) 

Целевая поведенческая реакция; потребление

Удовлетворение

Здесь мы схематически представили культурный эквивалент витальной последовательности. Отраженный в диаграмме аспект человеческого поведения типичен для любой деятельности, связанной с удовлетворением потребностей. Разница между этой диаграммой и прежней заключается прежде всего в добавлении инструментального действия, которое становится в этой прагматической последовательности неотъемлемым звеном. Мы разделили рубрику “побуждение” на две части и сопроводили их цифровыми индексами. Это отражение того факта, что исходное побуждение, включенное в механизм научения животного, в поведение животного после того, как устанавливается привычка, и в любую культурную деятельность человека, ведет не непосредственно к достижению цели, а к обретению инструментальных средств, при помощи которых эта цель может быть достигнута. Нам нет необходимости углубляться здесь в детали, ибо немалая часть наших предшествующих рассуждений покоится на этом факте.

Рубрика “Побуждение (2)” представляет тот факт, что после адекватного завершения инструментальной фазы непосредственное побуждение к принятию пищи или половому акту, устранению боли или вредных для тела условий напрямую ведет к физиологическому действию: к позитивному или негативному, к получению удовольствия или избежанию страдания. Вместе с тем очевидно, что в такой ситуации, когда Побуждение (2) может быть эффективно удовлетворено, происходит также подкрепление. Поскольку инструментальное действие является неотъемлемой частью ряда, то подкрепление - или, как его предпочитают называть психологи, вторичное подкрепление - закрепляет инструментальное действие в целом и все его составные части: артефакт, метод, правила кооперации и контекст ситуации. Все эти элементы окрашиваются в физиологически детерминированные тона удовольствия. Они становятся производными, или вторичными объектами желания; они насыщаются теми же тонами удовольствия, которые характерны для успешного завершения витальной последовательности. Короче говоря, организм реагирует на инструментальные элементы тем, что в нем пробуждается та же самая или по крайней мере аналогичная побудительная сила, которая возникает в ответ на объекты, непосредственно вознаграждающие его физиологическим удовольствием. Эту мощную и неустранимую привязанность организма к целям, нормам и людям, имеющим инструментальное значение для удовлетворения потребностей организма, можно определить понятием “ценность”, понимаемым в самом широком его смысле. Любопытно отметить, что в значительной степени мы уже наметили основные элементы символики в культуре. Ибо под символизмом, в том самом приблизительном смысле, в каком его зачастую определяют, имеется в виду, что нечто обозначает собою что-то другое, т. е. знак или символ содержат в себе идею, эмоцию или какую-либо иную часть интроспективно известного содержания “сознания”. Мы увидим, что все подобного рода определения испорчены метафизикой, а символизм на самом деле имеет свои основания не в мистической связи между знаком и содержанием человеческого разума, а в связи между объектом, жестом, действием и влиянием действия на восприимчивый к нему организм. А здесь мы увидели, как в силу инструментального расширения витальной последовательности объект, технический жест, присутствие другого человека и его поведение становятся призывами, или стимулами, к выполнению инструментальной деятельности. Наша диаграмма показывает, что необходимое средство, метод действия и кооперативный механизм постепенно трансформируются в прагматический сигнал точно таким же образом, как пища становится прагматическим символом для голодного организма, самка - для самца (и наоборот), вода - для изнывающего от жажды, а огонь - для замерзающего. Между тем, нам еще необходимо более подробно показать, каким образом внутренний символизм инструментального поведения становится публичным, адекватным, постоянным и передаваемым.

Однако, прежде чем мы к этому приступим, было бы интересно обратить внимание на то, что наш инструментальный анализ поведения тесно соприкасается с нашим понятием института и его составных частей. В приведенной выше диаграмме инструментальное действие определяется через его составляющие: объекты, методы, кооперацию и передачу, а также ситуацию в целом. На уровне конкретного анализа это означает, что люди достигают своих целей путем использования артефактов в определенных условиях среды, при помощи либо прямого сотрудничества, либо традиционной кооперации, состоящей в воспроизведении установившихся эмпирических процессов; и при этом они придерживаются традиционных способов поведения своей культуры, переданных им в процессе обучения. Сравнивая эту диаграмму с прежней (приведенной в главе XI), мы можем увидеть, что материальный аппарат непосредственно соотносится с состоянием среды и используемыми объектами. Методы и правила кооперации следовало бы поместить в нашу рубрику “нормы”. Понятие кооперации очевидным образом связано с персоналом, также как и понятие традиционного обучения, поскольку кооперация может быть достигнута только при наличии организации. Куда нам поместить понятия Побуждения (1) и Побуждения (2)? Здесь можно как бы между прочим добавить, что разделение побуждения на два компонента является необходимым механизмом абстракции. Оно иллюстрирует собою тот факт, что побуждение является необходимой предпосылкой как любой простой витальной последовательности, так и инструментальной. В действительности, однако, мы всегда должны помнить о том, что побуждение представляет собой нечто целостное и пронизывает собою всю последовательность, управляя всеми ее стадиями и неизменно приводя к конечной стадии, т. е. стадии удовлетворения. Между тем, наш метод разделения этого понятия является иллюстрацией того факта, что все элементы инструментального действия обретают свою ценность благодаря тому, что начальные стадии побуждения приводят измененный воспитанием организм к инструментальному оснащению, которое таким образом наделяется культурной ценностью. Побуждение (2), которое непосредственно базируется на органическом импульсе и подкрепляется удовлетворением, оставаясь неразрывно связанным с Побуждением (1), обеспечивает закрепление всех инструментальных элементов,

Теперь мы увидели, что установленные традицией ценности, программы и принципы организованного поведения, определенные нами в совокупности как хартия, опять-таки, целиком и полностью соотносятся с нашим понятием побуждения, переведенным в культурные категории. Это культурное переистолкование означает, что побуждение действует двояким образом: во-первых, путем установления ценности материального аппарата и удельного веса инструментальности в поведении и, во-вторых, путем повторного проявления в качестве культурно детерминированного Побуждения (2), ведущего к культурно переистолкованному акту потребления. Рубрике деятельностей соответствует инструментальный ряд в целом, являющийся реально наблюдаемым и не разложенный на составные факторы. Разница - поясним это еще раз - заключается в том, что в процессе полевого исследования мы наблюдаем конституирующие факторы такой последовательности в их идеальной, определенной традициями форме. В действительном же поведении мы изучаем их вкупе со всеми свойственными им отклонениями, несовершенствами и случайными неудачами. Понятие функции, как оно появляется в нашей первой диаграмме, представляет собой связку между удовлетворением и побуждением. Если сказать более подробно, то в силу того, что наша институциональная диаграмма относится не к единичному поведенческому акту, а к общей сумме инструментальных средств, связанных со всеми побуждениями определенного типа, функция здесь должна означать репертуар инструментальных средств, оцениваемых в связи со сложными побуждениями и многообразными удовлетворениями потребности. Чтобы пояснить наш аргумент, давайте представим наш анализ в форме еще одной диаграммы, составленной с точки зрения психологии “стимула и реакции”, а точнее говоря, ее приложения к понятию инструментально оснащенных витальных последовательностей.

ПОБУЖДЕНИЕ = П₁ + П₂

СОТРУДНИЧАЮЩАЯ И ТЕХНИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ

ОБУЧАЮЩАЯ ГРУППА (в т.ч. право, обычай, этика)

АРТЕФАКТЫ



ИНСТРУМЕНТАЛЬНЫЕ РЯДЫ



ИНТЕГРАЛЬНОЕ УДОВЛЕТВОРЕНИЕ

Мы можем сразу же сделать несколько выводов, важных для нашего культурного анализа. Наша схематически сформулированная теория инструментальных последовательностей показывает, что из культурного поведения, будь то простого или сложного, никогда нельзя изъять понятие побуждения. Причина, по которой артефакт, привычка, идея или верование становятся постоянно инкорпорированными в культуру (неважно, примитивную или цивилизованную), состоит в том, что они на той или иной стадии включаются в инструментальную последовательность и остаются ее неотъемлемой частью. Зоопсихолог преподносит нам один важный факт: если привычка не получает подкрепления, то она не усваивается в обучении и “угасает”. Она исчезает. Это в полной мере относится и к культуре. Ни одна важная система деятельности не сможет сохраниться, если она не связана прямым или косвенным образом с человеческими потребностями и их удовлетворением. Понимание любого элемента культуры должно включать в себя, помимо всего прочего, понимание его инструментальной или непосредственной связи с удовлетворением основных потребностей - либо базисных (т. е. биологических), либо производных (т. е. культурных). Когда привычка перестает вознаграждаться и подкрепляться, т. е. перестает быть жизненно полезной, она просто-напросто пропадает. Иначе говоря, мы подвергаем здесь критике понятия “пережитков”, бессмысленных элементов, нерелевантных форм и другие аналогичные понятия, используемые в качестве незаконных средств аргументации эволюционистскими и диффузионистскими теориями.

Еще один вывод состоит в том, что инструментально расширенные витальные последовательности, однажды формально установившись, становятся настоятельными. Мы обнаруживаем, что обязательным компонентом понимания культуры является такой подход к формированию личности и вхождению индивида в различные организованные системы деятельности, который объясняет их воспитательными и биологическими факторами. Этот анализ можно, опять-таки, расширить, показав, что инкорпорация индивидуального организма в инструментальную последовательность содержит в себе правовой элемент. Несовершенство технического поведения, несоблюдение правил кооперации, короче говоря, неправильное обращение с объектами и людьми приводят в конечном счете к наказанию организма, выражающемуся в незавершении инструментальной последовательности. Наказание, обрушивающееся на организм, находящийся в процессе выполнения инструментальной последовательности, со стороны материального аппарата, было, вероятно, наиболее древней и действенной мерой дисциплинарного воздействия, которая предусматривалась в качестве средства регуляции человеческого поведения всеми видами культурной деятельности. Опять-таки, мы видим появление на нашей карте культурного анализа экономического принципа, состоящего в том, что благодаря усилиям, а также тому обстоятельству, что инструментальный компонент нашего ряда обладает наибольшей изменчивостью, человек приобретает определенные ценности.

Сложно устроенный, громоздкий, материально и социально укорененный аппарат культуры дает совокупность средств, при помощи которых и собственно в которых люди находят удовлетворение своих постоянных базисных потребностей. Этот аппарат также позволяет им развивать новые потребности и, как мы увидели при рассмотрении понятия двойственного побуждения, ведет к созданию новых побуждений и новых желаний. Этот аппарат должен поддерживаться в целости ради благосостояния той группы, которая сообща его использует. И он должен поддерживаться со всей эффективностью, ибо в противном случае группа, чьи потребности (причем даже базисные органические потребности) не могут быть удовлетворены путем простого животного существования в среде, окажется неспособной к выживанию.

Сюда вполне можно было бы добавить еще одно обобщение. В теории биологической эволюции понятия выживания наиболее приспособленных и борьбы за существование, несмотря на некоторые корректировки, внесенные последователями Дарвина, все еще сохраняют свое фундаментальное значение. Князь Петр Кропоткин был совершенно прав, когда говорил, что главным понятием является взаимопомощь индивидов в кооперативном сообществе, в то время как борьба за выживание между индивидами не может быть приложена к человеческим обществам в целом. Мы не могли бы разумно и с хоть какими-то шансами найти тому фактическое подтверждение применить понятие борьбы за существование к примитивным сообществам, во всяком случае в смысле допущения постоянного состояния войны, уничтожения более слабых групп и экспансии более сильных, происходящей за счет побежденных и поверженных. Вместе с тем, к культурам можно применить понятие ценности для выживания. Вероятно, к нему можно было бы добавить понятие не борьбы, а скорее конкуренции внутри культур и между культурами. Можно было бы утверждать, что если какой-то культуре не удается сохранить инструментальную эффективность, артефакты, сотрудничество или символическую точность, то это неизбежно должно привести к постепенному исчезновению всего культурного аппарата.

Можно было бы добавить, что здесь будет весьма полезным понятие диффузии, происходящей при культурном контакте. Упадок культуры означает уменьшение народонаселения, неспособность к адаптации и частичный возврат из культурного в животное состояние. Однако с учетом того, что культура, по-видимому, развивалась в различных группах одновременно, мы могли бы предположить, что слабость одной культуры может быть вылечена либо путем инкорпорации ослабевающей группы в более эффективную культуру, либо путем обмена, или заимствования, короче говоря, диффузии, переносящей определенные средства с высшего уровня культуры на низший. Как бы это ни происходило - здесь, как и везде, мы избегаем слишком конкретных реконструкций, - принцип, согласно которому органически детерминированные возможности культурного аппарата можно рассматривать в качестве определяющих факторов его стабильности, жизнеспособности, организованности и развития, должен быть положен в основу функциональной интерпретации культуры как постепенно развивающейся системы адекватной адаптации человеческого организма и человеческих групп к удовлетворению своих базисных потребностей и постепенному росту уровня жизни в условиях данной среды.