Могила е.И. Властова в Селе Егорий (ныне Ивановский район) Фото 2012 года

29 января 2012 г. исполнилось ровно 175 лет со дня смерти Егора Ивановича Властова. Могила героя приведена в порядок, восстанавливается Георгиевская церковь, при которой он похоронен.

Победе в Отечественной войне 1812 г. русское общество в немалой сте-пени обязано народному ополчению. «Оно, едва оторванное от сохи и небывалое никогда в боях, - писал современник событий, писатель А.С. Шилков, столько же страшно было неприятелю, как и благоустроенное воинство». 6 июля 1812 г. Александр I обратился ко всем сословиям с призывом о создании народного ополчения. Император выражал надежду увидеть «в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном Палицына, в каждом гражданине Минина».

18 июля 1812 г. дополнительный манифест ограничивал сбор ополчения 16 губерниями. В их числе были Владимирская и Костромская, в которые входили территории современной Ивановской области. Создавались три округа, в которых должны были располагаться войска ополчения. Первые два из трех округов организовывались для защиты столиц (Москвы и Санкт-Петербурга), а третий являлся резервным. Владимирское ополчение входило в первый округ, Костромское ополчение – в третий округ.

Г.Д. Алексеев «Ополчение 1812 года»

Постановления о формировании ополчений принимали губернские дворянские собрания. 23 июля 1812 г. дворянство Костромской губернии определило: «Из верноподданнического нашего усердия к государю императору и престолу и любви к Отечеству пожертвовать состоящих за всеми помещиками в Костромской губернии селений пеших воинов 11000 человек». Владимирская губерния должна была поставить не менее 15 тыс. воинов. Обе губернии в короткие сроки справились с заданием. Составлялись подробные списки вступавших в ополчения. Возраст ополченцев был определен 17-45 лет или старше двумя годами; для добровольцев из духовного звания старше 16 лет. При приеме воины проходили медицинский осмотр.

В каждой губернии у ополченцев была своя форма. Какой ей быть, решало дворянское собрание, а помещик должен был снабдить своего крестьянина всем необходимым. Этими вопросами занимались старосты вотчин, которые знакомились с постановлением дворянского собрания и подписывали обязательство выполнить все указанное «без всякого отзыва или медлительности, в противном случае подвергаюсь, яко ослушник, неповинующийся закону, строгому по законам суждению». Это обязательство подписали в августе 1812 г., старосты 23-х вотчин Юрьевецкой округи. По обязательству можно судить о форме Костромского ополчения: «По первому вызову Юрьевецкого земского суда представить на защиту Отечества способных к отражению неприятеля воинов к крестьянской одежде – сером суконном кафтане по колено, шароварах того же сукна, полушубке овчинном, двумя рубашками, двоими портами холщевыми, двоими сапогами, портянками, онучами, на шею платками, с фуражкою на голову и ранцем против объявленных образцов …». Вооружать предписывалось ружьями и тесаками.

Ополченец 1812 года

В о Владимирской губернии дворяне обязаны были снабдить ратников ополчения трехмесячным провиантом, форменной одеждой и оружием, дать ополченцам по 5 рублей «в награждение». Одежда ополченца была незамысловата: рубаха с косым воротом, смурый (из некрашеного сукна) кафтан по колено, шаровары из того же сукна, кожаный кушак, сапоги, суконная шапка и фуражка с крестом и царским вензелем. Но многие ополченцы не получили от своих помещиков этой амуниции и шли в ополчение в обычной крестьянской одежде.

Кроме рядовых воинов в ополчении были до 1тыс. урядников и писарей. Они набирались из дворян, отставных старослуживых солдат, купцов и приказных людей на добровольных началах. Отставные солдаты, не нужные ни помещикам, ни общинам, влачившие жалкую жизнь, шли в ополчение в надежде получить пропитание и 1 руб. 25 коп. месячного жалования. Купцы и дворяне становились урядниками в расчете стать офицерами. И действительно, указом императора позднее 26 урядников из дворян были произведены в прапорщики.

Большинство офицеров ополчения были людьми небогатыми, служили до того в уездных и губернских учреждениях. Таков один из полковых командиров полковник Н.Я. Черепанов. Небогатый помещик из Юревецкого уезда, он добровольно пошел в ополчение, не терпел взяточничества, берег ратников, строго и справедливо относился к офицерам. Уважением среди рядовых ополченцев и офицеров пользовались командиры полков Н.П. Поливанов, Г.Г. Спиридов, П.К. Меркулов. Человеком чести и долга был сам начальник Владимирского ополчения Б.А. Голицын. Он дотошно вникал в быт ополченцев, проявлял неустанную заботу об их питании, одежде, обуви и этого же требовал от своих офицеров.

Шесть полков Владимирского и пять Костромского ополчений сформировали за пять недель. Командующими избрали соответственно Б.А. Голицына и П.Г. Бардакова.

В Костромской губернии, куда входила Кинешма, было сформировано народное ополчение под командованием генерал-лейтенанта Петра Григорьевича Бардакова, землевладельца Кинешемского уезда. Он участвовал в русско-турецкой войне 1787-1791 гг., отличился во время штурма Очакова, при Рымнике и Фокшанах. Не раз удостаивался похвалы А.В. Суворова. Павел I отправил его в отставку, выслал в имение в Кинешемском уезде (усадьба Козловка). В 1812 г. Петру Григорьевичу было уже к шестидесяти, но несмотря на почтенный возраст и нездоровье, он был призван под боевые знамена. Заместителем Бардакова стал помещик села Вичуга генерал-лейтенант Сергей Павлович Татищев. В число офицеров Костромского ополчения от Кинешемского уезда были избраны 2 полковых начальника, 3 штаб-офицера и 22 обер-офицера. В результате проведенной разверстки от Кинешемского уезда полагалось выделить 1278 воинов, от Юрьевца – 810 чел. К осени было сформировано 4 пеших, 1 конный полк и 1 отдельный пеший батальон. Первый полк располагался в Нерехте, третий – в Плесе, четвертый – в Лухе. В Кинешме формировался и обучался второй полк.

Усадьба С.П. Татищева в Старой Вичуге

К половине сентября вновь назначенные командиры отдельных частей находились в центральных пунктах и приступили к формированию и обучению ополченцев. В Кинешме эту работу проводил командир 4 пешего полка, капитан-лейтенант А.И. Маковеев.

В начале октября благодаря усилиям уездных помещиков в Кинешемском уезде были полностью сформированы и размещены пеший и конный полки и отдельный пеший батальон. Тогда же сам командир Костромского ополчения генерал-лейтенант Бардаков перебрался на жительство в Кинешму, которая с этого времени в документах называлась «главною квартирою».

Бригадным командиром Костромского ополчения был назначен кинешемец С.П. Татищев, игравший впоследствии значительную роль, т.к. сам командир ополчения вскоре сильно заболел.

Братья Сергей и Дмитрий Татищевы

В декабре ополчение двинулось в южные районы страны для защиты хлебородных районов – через Нижний Новгород, Муром, Рязань, Орел и Глухов. В апреле оно достигло Чернобыля, где его постиг страшный удар - эпидемия тифа. Погибло пять тысяч ополченцев, в том числе очень много кинешемцев.

Ополчение пробыло в окрестностях Чернобыля около полугода, а затем было двинуто за границу для совместной с Пруссией осады занятой французами крепости Глогау (на берегу реки Одер), куда и прибыло в середине октября 1813 г. Русские и пруссаки обложили крепость кругом. Вскоре первая бригада Костромского ополчения, состоявшая под начальством Татищева, ночью перешла разлившийся от дождей Малый Одер и заняла высоты над крепостью с селением Пфердгиммель. 4 апреля 1814 г. крепость сдалась. Кинешемец Татищев принял от ее коменданта ключи.

Кинешемские ополченцы участвовали и во взятии Дрездена. В Глогау костромское ополчение находилось до октября 1814 г. и лишь в начале 1815 г. возвратилось домой. Из 10 тысяч ополченцев, выступавших в декабре 1812 г., вернулось не более 3600 человек. Почти семь тысяч земляков сложили головы за Россию.

Во многих кинешемских семьях, в деревнях и селах до сих пор находят маленькие серебряные солдатские медали с выбитыми словами: «На тя, господи, уповахом, да не убоимся во веки». Ими были награждены не только офицеры, но и рядовые ополченцы – как знак великой признательности за их подвиг во спасение России-матушки.

Б.А. Голицин – командующий

владимирским ополчением

В конце августа 1812 г. Владимирское ополчение также двинулось в поход. В начале сентября оно сосредоточилось в Покровском уезде. В течение полутора месяцев ополченцы прикрывали западную границу своей губернии, от Богородска до Дмитрова. Не имея ни конницы, ни огнестрельного оружия (ополченцы были вооружены только пиками), ополчение избегало столкновений с крупными силами противника. Для разъездов М.И. Кутузов по просьбе Б.А. Голицына велел присоединить к ополченцам драгунскую команду московской полиции, оказавшуюся во Владимире после занятия Москвы французами. После того, как французы заняли Богородск, стоявший на полпути от Москвы до границы Вла-димирской губернии, опасность возросла. М.И. Кутузов распорядился прислать в помощь ополчению гусарский и два казачьих полка. Гусары и казаки перекрыли обе дороги, идущие от Москвы на восток: Владимирскую (на Покров) и Стромынскую (на Киржач и Юрьев-Польский). Ополченцы же держали посты на переправах через речки Дубну и Киржач, вылавливали появлявшихся здесь французских фуражиров, сопровождали транспорты с армейским продовольствием, ловили беглых русских солдат и конвоировали пленных французов.

Ополчение за все время стояния в Покровском уезде не имело ни одного сколько-нибудь значительного столкновения с противником. Тем не менее, оно сыграло свою роль, высвободив часть сил регулярной армии для осуществления знаменитого Тарутинского маневра. После оставления французами Москвы Владимирское ополчение вслед за войсками генерал-майора Иловайского вступило в белокаменную столицу и оставалось там осень и половину зимы 1812-1813 гг., освободив опять-таки регулярные части для преследования противника. Это было самое тяжелое время для ополченцев. Разоренная и сожженная Москва едва могла разместить один ополченческий полк, остальные пять полков пришлось ставить на квартиры в подмосковных сёлах.

Комендантом Москвы был назначен командир одного из ополченских полков, действительный статский советник Г.Г. Спиридонов. Он с честью вы-полнил возложенные на него обязанности. Наряду с патрульной службой ополченцам пришлось заняться санитарной очисткой города. Среди них с ужасающей быстротой начали распространяться заразные болезни. Скоро наступили холода, и плохо одетые и обутые ратники стали жертвой простудных заболеваний. Когда ополчение покинуло Москву, в нем недосчитывалось пятой части состава: 1825 ополченцев остались в госпиталях, а свыше тысячи погребены на кладбищах.

В начале января 1813 г. по предписанию Главного штаба действующих армий Владимирское ополчение выступило в новый поход. Три полка дислоцировались в Тульской, Орловской и Смоленской губерниях, два – в Минске. На некоторое время один полк оставался в Москве. Осенью 1813 г. все полки перевели в Белоруссию и на Украину. Таким образом, за 10 месяцев 1813 г. ополченцы проделали два изнурительных похода, пройдя пешком по зимним и осенним дорогам свыше тысячи верст, оставив на этом многоверстном пути сотни могил.

В Белоруссии и на Украине ополчение находилось полгода, до роспуска. Как и раньше, ополченцы выполняли здесь, главным образом, полицейские функции: конвоировали пленных, ловили дезертиров, несли караульную службу в городах и крепостях.

В январе 1813 г. русская армия перешла Неман и вступила на территорию Пруссии и Польши. К весне была очищена от неприятеля вся Восточная Германия. 30 марта царь подписал указ о роспуске Московского и Смоленского ополчений. Остальные ополчения почти год продолжали нести службу. Лишь 22 января 1814 г., когда военные действия велись уже на территории Франции, последовали указы и об их роспуске. Б.А. Голицын, получив указ, 20 февраля 1814 г. приказал командирам полков привести в порядок одежду и обувь ополченцев, «осмотрев сии вещи на каждом воине», сдать пики, сабли и барабаны комендантам и выступить в поход. Ополчение было разбросано по многим местам, поэтому каждый полк отправился домой своим маршрутом. Героев встречали с почестями, каждому воину дали «награды по одному рублю и на угощение по 50 копеек на человека».

Память о событиях Отечественной войны 1812 г. сохранилась до наших дней в различных населенных пунктах Ивановской области. Так, и сегодня «маяки», созданные в те военные годы, служат ориентирами на местности в Ильинском районе для жителей Кулачева, Нажерова, Игрищ, Исаевского. В 1812 г. «маяками» называли высокие дозорные вышки, увенчанные вверху шестами. На этих шестах поднимали связки гнилой, но сухой соломы, чтобы в любой момент поджечь их дежурными факелами и сообщить округе о возможном приближении врага приметными дымами. В Лухском районе сохранилась до наших дней деревня Фролки, которая была основана семью хозяйствами, выехавшими с разоренной войной Смоленщины.

Колокольня Воскресенского собора в Шуе

После победоносно заканчивавшейся войны народ был преисполнен патриотических чувств. Все переживали экономический и эмоциональный подъем. Подверженные общим настроениям зодчие Владимирской губернии задумали сооружение памятников в честь славной победы. В Шуе и Лежневе были возведены колокольни.

Еще в 1810 г. под руководством итальянского архитектора Маричелли в Шуе начали строить колокольню Воскресенского собора. Возведенная на высоту трех ярусов, она обвалилась. Поэтому шуяне отказали Маричелли в доверии, и строительство колокольни спустя время продолжил владимирский архитектор, ученик выдающегося зодчего XVIII в. М.Ф. Казакова, Евграф Яковлевич Петров. С 1812 г. до конца своих дней (умер в 1839 г.) он работал во Владимире губернским архитектором. Е.Я. Петров задумывает более величественное, чем у Маричелли, сооружение – высотой 106 метров.

Строительство колокольни под наблюдением Е.Я. Петрова было поручено каменных дел мастеру Михаилу Саватееву с товарищами-артельщиками. Закончено оно было в начале 1832 г. На торжества принятия уникальной стройки в Шую съехалось огромное число людей из округи и соседних губерний. Ею были одинаково восхищены и народ, и представители высшего духовенства. Конструкция шуйского шпиля почти идентична той, которая применена для колокольни Петропавловской крепости.

В середине площади Лежнева возвышается 76-метровая колокольня Троице-Знаменской церкви. Она была возведена в 1823 г. в честь победы русского народа в Отечественной войне 1812 г. По высоте и красоте своей Лежневская колокольня едва ли не лучше других сельских колоколен не только в уезде, но и во всей Владимирской епархии. Сейчас в Ивановской области она уступает по высоте только знаменитой колокольне в Шуе. Построена она в стиле позднего классицизма (архитектор Павел Воронин) на средства местных жителей и князя Грязнова из Суздаля.

Колокольня Троице-Знаменской церкви в Лежневе

Под куполом колокольни помещаются часы с металлическими циферблатами, обращенными на все четыре стороны, с курантами. Изготовлены часы были в 1858 г. фирмой братьев Бутеноп (ранее установившей куранты на Спасской башне Московского Кремля), а установлены на средства купца К.В. Кокушкина. Разнокалиберные колокола отбивали четверть часа, полчаса и час. Кроме колоколов, относящихся к курантам, на колокольне было 10 других колоколов. Самый большой из них – басовый колокол весил более 500 пудов (1пуд равен 16,38 кг). Отлит он был в 1879 г. на средства купца А.В. Кокушкина. На колокольню колокол был поднят с помощью системы блоков и лебедок, а «язык» его, весом 4 пуда, по винтовой лестнице внес на своих плечах богатырь из деревни Перепечено, крестьянин Иван Быков.

В результате нашествия французов и пожара Москвы в 1812 г. многие текстильные фабриканты потерпели большие убытки. Прохоровская мануфактура чудом уцелела. И все же после изгнания французов потребовалось определенное время, чтобы московские предприниматели смогли восстановить свои мануфактуры и возобновить выпуск набивных ситцев. Но этого времени было достаточно для того, чтобы все Поволжье и Центральный район оказались в сфере влияния ивановских купцов, что способствовало расширению ивановских текстильных предприятий.

В это время в селе Иваново наблюдался необыкновенный расцвет набивного промысла. На 10 тысяч жителей здесь приходилось около двух тысяч набойных заведений. Большая часть из них представляла собой маленькие кустарные мастерские, но были и крупные заведения, такие, как мануфактуры Е.И. Грачева, П.А. Зубкова, М.И. Гарелина, С. Удина и другие. Общая сумма выработки тканей в селе Иваново за два семилетия с 1802 по 1810 г. и с 1810 по 1817 г. выросла соответственно с 400 тыс. руб. до 1 млн. руб., а затем – до 7 млн. руб.

Я.П. Гарелин подчеркивал: «До 1812 г. Иваново медленно двигалось по пути развития мануфактурной промышленности. Пожар Москвы в 1812 г. дал сильный толчок этому делу, и с этих пор Иваново неудержимо стремится вперед, невзирая на все препятствия, которые приходилось преодолевать по дороге. Московские фабрики, которые совсем было сообща с петербургскими, отстранили ивановцев на задний план и сузили район их деятельности, долго не могли поправиться после погрома двенадцатого года. А в это время Иваново работало усиленно и успело запастись силами настолько, что дальнейшая судьба мануфактурной промышленности была обеспечена».

Статистическое описание Владимирской губернии, составленное В.С. Благовещенским в 1817 г., свидетельствует о том, что село Иваново превосходит своей торговлей и «рукоделием» не только центр губернии, но и может сравниться с такими «знатными» губернскими городами как Ярославль и Калуга.

В послевоенные годы возникло много новых промышленных предпри-ятий в селе Иваново и его окрестностях. В 1812 г. завел свою мануфактуру Диодор Бурылин (дед Д.Г. Бурылина – основателя музея в Иваново-Вознесенске), в 1817 г.– Куваевы, в 1825 г. Полушины, в 1828 г. – Гандурины. Через полвека эти предпринимательские кланы будут составлять элиту «ситцевого царства».

В селе Кохма в 1822 г. крестьяне Ясюнинские открыли небольшое текстильное предприятие, которое со временем превратилось в огромную фабрику (ныне Кохомский хлопчатобумажный комбинат).

Участвуя в ярмарках в Шуе, Парском, селе Вичуге, Петр Коновалов с выгодой скупая пряжу и перепродавая полотно, быстро смекнул, что гораздо выгодней реализовать не сырье, а готовую продукцию. И в 1812 г. возвел в родных Бонячках два строения – одно под сновальню, другое – под красильню и быстро наладил производство набойных салфеток, а также крашенного в вишневый цвет полотна. Непривычно тонкое и плотное, с шелковистым отблеском полотно

нарекли в обиходе китайкой, по аналогии с поступавшей из Китая шелковой тканью. Как только установился санный путь, П.Коновалов на двух лошадях, с двумя возами (один с китайкой, другой с платками) отправился в Москву. Москва производила тягостное впечатление. Возвращавшееся в город население нуждалось в продуктах, а еще больше в одежде и тканях … Быстро распродав товар, Петр Коновалов вернулся домой и вскорости опять отправился с двумя гружеными возами в Москву, где открыл свой первый фирменный склад. Год за годом китайка, набивные платки Петра Коновалова завоевывали новые рынки.

Неподалеку от Бонячек, в селе Тезино, в те же годы успешно начали развивать ситцевое производство крестьяне Разорёновы, которые через пару десятков лет превратились в местных миллионеров.

В.А. Тропинин Портрет В.М. Киселева

Значительную роль в расширении хлопчатобумажного производства в крае сыграл Шуйский купец В. Киселев. В 1812 г., когда жители Москвы спешили удалиться от грабительства французов во внутренние губернии, купцы московские везли с собой и товары. В Шую привезено было до 5000 пудов английской бумажной пряжи. В. Киселев решился купить эту пряжу по 60 руб. за пуд. В конце года бумажная пряжа повысилась в цене до 300 руб. за пуд. Киселев получил прибыль 1 млн. 200 тыс. рублей. Позднее предприимчивый купец забросил свою торговлю на Украине и взялся за операции с пряжей. В. Киселев завязал тесные контакты с петербургскими оптовиками, а затем непосредственно с Англией. Он и его наследники стали основными поставщиками сырья для хлопчатобумажных мануфактур в Иванове, Шуе и других промышленных центрах края.

Механик Иван Несветов так описывал конъюнктуру, сложившуюся в текстильной промышленности в первые десятилетия после войны 1812 г.: «Это время для ситцевой фабрикации можно назвать золотым: требования на изделия были изумительными, недоставало товаров, которые приготовлялись день и ночь. Цены на изделия возвысились до максимума». Многие ивановские «капиталистые» крестьяне обогатились именно в эти годы.