4. Литовское княжество и русские земли в составе Литовского княжества.

Княжество образовалось XIII в., включив в себя в XIV в. некоторые русские земли. В 1385 г. в замке Крево была подписана уния (союз) между Литвой и Польшей (Кревская уния), в 1569г. в Люблине - новая уния об образования единого государства - Речи Посполитой.

На середину XII в. приходится расцвет Галицко-Волынского княжества, которое в XIV в. было разделено между Литвой и Польшей. Эти русские земли в составе Литовского государства отличали некоторые особенности общественного строя: наличие богатого боярства, обладавшего большими земельными владениями, значительная политическая и правовая автономия этих групп. В пределах Галицко-Волынского княжества насчитывалось более 80 городов, в княжестве сложился довольно широкий слой служилого дворянства, наделяемого поместными землями.

До принятия Люблинской унии Черниговские и Смоленские земли вышли из состава Литовского княжества и отошли к Москве, но значительная часть русских земель оставалась в составе Речи Посполитой вплоть до конца XVIII (Полоцкая, Витебская, Турово-Пинская, Берестейская и др.). Люблинская уния оформила многонациональное государство - Речь Посполитую.

Развитие общественного, государственного и правового строя этих княжеств происходило в рамках литовских и польских порядков и традиций. Главой государства был господарь, опиравшийся в своей деятельности на Совет панов ("паны-рада"), т.е. крупных феодалов-магнатов. В совет входили католические епископы, канцлер, подканцлер, гетман, маршалок, подскарбий, воеводы. В составе Совета со временем выделяется более узкий "тайный совет".

С 1507 г. стал созываться (раз в два года) Великий вольный рейм - сословно-представительный орган, состоявший из двух палат: сената и палаты депутатов. Депутаты избирались на местных сеймиках, представляли панов, епископов, шляхту. При обсуждении вопросов в сейме с середины XVII в. устанавливается право "вето", когда любой депутат мог отменить решение сейма.

Высшими должностными лицами Литовского государства были: маршалки (земский, дворный и др.), канцлер (государственное делопроизводство, канцелярия и казна), подскарбий земский (государственная казна), "подскарбий дворный" (государева казна), гетман земский (военное командование).

После подписания Люблинской унии были образованы единые центральные органы: король (избираемый шляхтой), Сенат (из 16 членов), сейм.

Местное травление Литвы до подписания унии состояло из воеводств, старост, поветов, волостей, держав, уездов. Образовывались местные сеймики. Местными управителями были воеводы, старосты, урядники, войты, державцы, лавники.

Во главе городской администрации стояли выборные органы: войт, радцы, бурмистры. Им принадлежала административная и судебная власть в городе.

Высшим судебным органом был суд господаря. Другими судебными инстанциями были: суд панов-рады, Главный трибунал ( с 1581 г. избираемый на сеймиках от шляхты и духовенства), земские и подкоморские (по земельным спорам) суды. С начала XVI в. формируется суд асессоров (по поручению господаря) и маршалковский суд (разъездной суд). На местах действовали копные (общинные) крестьянские суды, суды старост и воевод.

Работа с историческими документами:

ИТАЛЬЯНСКИЙ ПУТЕШЕСТВЕННИК СЕРЕДИНЫ XIII в. ПЛАНО КАРПИНИ О ВОЕННОМ ИСКУССТВЕ МОНГОЛО-ТАТАР

      Оружие же все по меньшей мере должны иметь такое: два или три лука, или по меньшей мере один хороший, и три больших колчана, полных стрелами, один топор и веревки, чтобы тянуть орудия. Богатые же имеют мечи, острые в конце, режущие только с одной стороны и несколько кривые; у них есть также вооруженная лошадь, прикрытая для голеней, шлемы и латы. Некоторые имеют латы, а также прикрытия для лошадей из кожи… У некоторых из них есть копья, и на шейке железа копья они имеют крюк, которым, если могут, стаскивают человека с седла… Железные наконечники стрел весьма остры и режут с обеих сторон наподобие обоюдоострого меча; и они всегда носят при колчане напильники для изощрения стрел. Вышеупомянутые железные наконечники имеют острый хвост длиною в один палец, который вставляется в дерево. Щит сделан у них из ивовых или других прутьев…

      Когда они желают пойти на войну, они отправляют вперед передовых застрельщиков, у которых нет с собой ничего, кроме войлоков, лошадей и оружия. Они ничего не грабят, не жгут домов, не убивают зверей, а только ранят и умерщвляют людей, а если не могут иного, обращают их в бегство… За ними следует войско, которое, наоборот, забирает все, что находит; также и людей, если их могут найти, забирают в плен или убивают. Тем не менее все же стоящие во главе войска посылают после этого глашатаев, которые должны находить людей и укрепления, и они очень искусны в розысках…

ВОСТОЧНЫЙ АВТОР XIII в. О МЕТОДЕ ВЗЯТИЯ ГОРОДОВ МОНГОЛО-ТАТАРАМИ

      Укрепления они завоевывают следующим образом. Если встретится такая крепость, они окружают ее; мало того, иногда они так ограждают ее, что никто не может войти или выйти; при этом они весьма храбро сражаются орудиями и стрелами и ни на один день или ночь не прекращают сражения, так что находящиеся на укреплениях не имеют отдыха; сами же татары отдыхают, так как они разделяют войска и одно сменяет в бою другое, так что они не очень утомляются. И если они не могут овладеть укреплением таким способом, то бросают на него греческий огонь… А когда они уже вошли, то одна часть бросает огонь, чтобы сжечь его, а другая часть борется с людьми того укрепления.

      Когда они уже стоят против укрепления, то ласково говорят с его жителями и много обещают им с той целью, чтобы те предались в их руки; а если те сдадутся им, то говорят: «Выйдите, чтобы сосчитать вас, согласно нашему обычаю». А когда те выйдут к ним, то татары спрашивают, кто из них ремесленники, и их оставляют, а других, исключая тех, кого захотят иметь рабами, убивают топорами. Во время войн они убивают всех, кого берут в плен, разве только пожелают сохранить кого-нибудь, чтобы иметь их в качестве рабов.

ПИСАТЕЛЬ В. ЯН ОБ ОБОРОНЕ РЯЗАНИ

      С утра татары подошли близко к рязанским стенам, подтаскивая за собой лестницы. Они были разные: и связанные из нескольких коротких тесин, и сбитые сосновые лесины с перекладинами, были и сделанные наспех из длинных бревен с двусторонними зарубками.

      Под городскими стенами раздавались крики татар, вопли избиваемых пленных, стук топоров и заунывный визг дудок, которыми татарские воины подбодряли себя перед штурмом.

      Лестницы стали выдвигаться на стены одновременно со всех сторон. Они представляли некоторую опору для нападающих…

      Звяга и Ваула встали рядом с Савелием. Они сталкивали жердями каждого, кто подымался по лестнице. Тут же на стене отчаянно защищались остальные рязанские ратники, отбивая приступ.

      Им помогали женщины. Они выливали ведра кипящей воды на штурмующих. Бросали камни и глыбы льда на всех, кто пытался взобраться по лестнице.

      К полудню штурм был отбит. Татары притихли и отошли. Внизу, под стенами, двигались, ползали и отчаянно кричали раненые. Татары ходили между ними, своих они оттаскивали, а русских добивали.

      Штурмы повторялись и днем и ночью в течение пяти суток. Рязанцы упорно стояли на своих местах. Но ряды их уменьшались, и некому было заменить павших. Женщины становились на место мужчин, убитых стрелами или раздробленных пудовыми камнями. А татары посылали на приступ все новые, свежие отряды. Они лезли упрямо, надеясь на скорую поживу: кто первый ворвется, будет грабить все, что захочет.

      Савелий, Звяга и Ваула помогали друг другу, чередуясь. Во время недолгого затишья они ложились тут же, на стене, и засыпали мгновенно, сунув под голову руку.

      Вслед за камнеметной машиной к воротам подползли два тарана — большие бревна с железными концами, подвешенные на прочных подставках. Работавшие возле таранов монголы и пленные, прячась за кожаные щиты, раскачивали бревна, со страшной силой ударяя ими в городские ворота. Дубовые доски трещали, отлетали щепки. Со стен лили кипяток, горячую смолу, метали стрелы и камни.

      А татары упорно били и били без остановки и наконец раскололи ворота.

      С криками торжества ворвались в ворота татары и натолкнулись на толстую каменную стену, наглухо закрывавшую вход. Ее сложили за дни штурма рязанские женщины, которым помогали дети.

      Татары не прекращали натиска и, добавив лестниц, снова посылали отчаянных воинов, старавшихся сломить упорство рязанцев.

      Защитники города видели, что силы их слабеют, понимали, что конец близок…

      На шестой день осады, 21 декабря, татары снова двинулись по лестницам, неся горящие факелы. Непрерывные потоки татар поползли одновременно со всех сторон. Одни бились кривыми саблями, другие стрелами сбивали защитников.

      Наконец татары стали одолевать. Дикий, радостный вой несся со всех концов города. Татары уже бежали по улицам, врывались в дома и рубили всех, старых и малых, никому не давая пощады.

      Они разбили церковные двери, вбежали внутрь храма, изрубили женщин и священников, подожгли здание. Они бросали в огонь маленьких детей, вырывая их у матерей, которых тут же, на глазах у всех, насиловали, после чего распарывали им животы.

      К вечеру в Рязани в живых не осталось никого. Современник пишет:

      «Некому было стонать и плакать, некому скорбеть о погибших, родителям о детях, детям о родителях, братьям о братьях — все вместе лежали мертвые…»

      Татары спешили поскорей начать грабеж и не преследовали убегавших:

      «Далеко не уйдут, все равно наши будут».

      В числе немногих спасшихся был Савелий. Несмотря на ледяную воду, он переплыл Оку. В мокрой одежде, с топором за поясом, он вылез на противоположный берег и остановился. В последний раз оглянулся на Рязань.

      В вихре пламени и дыма выделялись колокольни горевших церквей. Савелий ясно слышал покрывавший вой и крики победителей равномерный одинокий звон набатного колокола, в который продолжал бить слепой звонарь.

      Так до последнего вздоха, пока его не прикончил разъяренный татарин, звонил старый слепой звонарь, призывая русский люд на защиту родины.

ЛЕТОПИСЬ О НЕВСКОЙ БИТВЕ

      Проявили себя здесь шесть храбрых, как он, мужей из полка Александрова.

      Первый — по имени Гаврило Олексич. Он напал на шнек и, увидев королевича, влекомого под руки, въехал до самого корабля по сходням, по которым бежали с королевичем; преследуемые им схватили Гаврилу Олексича и сбросили его со сходен вместе с конем. Но по Божьей милости он вышел вон из воды невредим, и снова напал на них, и бился с самим воеводою посреди их войска.

      Второй, по имени Сбыслав Ясукович, новгородец. Этот много раз нападал на войско их и бился одним топором, не имея страха в душе своей; и пали многие от руки его, и дивились силе и храбрости его.

      Третий — Яков, родом полочанин, был ловчим у князя. Этот напал на полк с мечом, и похвалил его князь.

      Четвертый — новгородец, по имени Меша. Этот пеший с дружиною своею напал на корабли и потопил три корабля.

      Пятый — из младшей дружины, по имени Савва. Этот ворвался в большой королевский златоверхий шатер и подсек столб шатерный. Полки Александровы, видевши падение шатра, возрадовались.

      Шестой — из слуг Александровых, по имени Ратмир. Этот бился пешим, и обступили его враги многие. Он же от многих ран пал и так скончался.

К. С. СИМОНОВ. ЛЕДОВОЕ ПОБОИЩЕ

…Князь поскакал к прибрежным скалам, На них вскарабкавшись с трудом, Высокий выступ отыскал он, Откуда видно все кругом. И оглянулся. Где-то сзади, Среди деревьев и камней, Его полки стоят в засаде, Держа на привязи коней. А впереди, по звонким льдинам, Гремя тяжелой чешуей, Ливонцы едут грозным клином Свиной железной головой. Был первый натиск немцев страшен. В пехоту русскую углом Двумя рядами конных башен Они врубились напролом. Как в бурю гневные барашки, Среди немецких шишаков Мелькали белые рубашки, Бараньи шапки мужиков. В рубахах стираных нательных, Тулупы на землю швырнув, Они бросались в бой смертельный, Широко ворот распахнув. Так легче бить врага с размаху, А коли надо умирать, Так лучше чистую рубаху Своею кровью замарать. Они с открытыми глазами На немцев голой грудью шли, До кости пальцы разрезая, Склоняли копья до земли. И там, где копья пригибались, Они в отчаянной резне Сквозь строй немецкий прорубались Плечом к плечу, спиной к спине… …Уже смешались люди, кони, Мечи, секиры, топоры,

А князь по-прежнему спокойно Следил за битвою с горы. …И, только выждав, чтоб ливонцы, Смешав ряды, втянулись в бой, Он, полыхнув мечом на солнце, Повел дружину за собой. Подняв мечи из русской стали, Нагнув копейные древки, Из леса с криком вылетали Новогородские полки. По льду летели с лязгом, с громом, К мохнатым гривам наклонясь; И первым на коне огромном В немецкий строй врубился князь. И, отступая перед князем, Бросая копья и щиты, С коней валились немцы наземь, Воздев железные персты: Гнедые кони горячились, Из-под копыт вздымали прах, Тела по снегу волочились, Завязнув в узких стременах. Стоял суровый беспорядок Железа, крови и воды. На месте рыцарских отрядов Легли кровавые следы. Одни лежали, захлебнувшись, В кровавой ледяной воде. Другие мчались прочь, пригнувшись, Трусливо шпоря лошадей. Под ними лошади тонули, Под ними дыбом лед вставал, Их стремена на дно тянули, Им панцырь выплыть не давал. Брело под взглядами косыми Немало пойманных господ, Впервые пятками босыми Прилежно шлепая об лед…

12