Глава III. Толкование места из Писания. Незаконнорожденные бывают не только верующими, но иногда и предстоятелями.

Маркелла, прервав ее, сказала: великая ошибка оказывается (в твоей речи), Феофила, и противное тому, что ты сказала; — и ужели ты думаешь укрыться, напустив такого тумана? Вот то возражение, которое, быть может, предложит кто–нибудь, требуя отчета от тебя, как мудрейший: что ты скажешь о рождающихся незаконно от прелюбодеяния? Ты допустила, что необычно и невозможно кому–нибудь войти в мир без воли и действия великой силы Бога, устрояющего ему (телесную) хижину [54]. И чтобы ты не прибегла, как бы к надежной стене, к свидетельству Писания, которое говорит: дети прелюбодеев будут не совершенны (ατελεσφόρητα. Прем. 3:16), то и против этого он кротко возразит тебе, сказав: однако мы часто видим, что зачатые от незаконных связей при совершенном чревоношении рождаются зрелым плодом. Если же ты, ухищряясь еще скажешь: почтенный, под несовершенством я разумею отчуждение от преподанной Христом правды, к которой принадлежат совершенные, то он ответит: однако, блаженная, очень многие незаконнорожденные тем не менее не только причисляются к пастве братий, но даже нередко бывают избираемы в руководители их. Если же очевидно все свидетельствует, что и рожденные от прелюбодеяния достигают совершенства, то, надобно думать, что Дух предвозвестил не о зачатиях и рождениях, но, может быть, о прелюбодействующих в отношении к истине, которые, искажая Писания неправыми мнениями, порождают несовершенную мудрость, примешивая заблуждение к благочестию. Посему, когда отнят у тебя и этот предлог, изволь отвечать, что и рождающиеся от прелюбодеяния рождаются по воле Божией. Ибо ты сказала, что невозможно плоду человеческому достигнуть зрелости, если не образует и не одушевит его Господь.

Глава IV. Объяснение человеческого рождения и действия в нем Божия.

Феофила, как бы схваченная по средине сильным противником, смутилась и, едва переведши дух, сказала: ты, блаженная, требуешь объяснения этого вопроса посредством примера, чтобы тебе еще более убедиться, что творческая сила Божия, простирающаяся на все, особенно действует сама в рождении людей, возращая посеянное на плодотворной почве. Подлинно нужно обвинять не то, что сеется, а того, кто бесстыдно бросает собственное семя на чужую ниву, как наемник за малое удовольствие, на прелюбодейных ложах. Представь наше рождение в жизнь подобных чему–нибудь, например такому дому, который имеет вход, обставленный высокими горами; а самый дом простирается далеко вниз, снабжен с внешней стороны до вершин входа множеством отверстий и имеет круглый вид с этой стороны. — Представляю, сказала Маркелла. — Потом вообрази, что внутри сидит ваятель, чтобы делать множество статуй; еще представь, что ему отвне чрез отверстия обильно доставляется глиняное вещество многими людьми, между тем как самого художника никто не видит. Допусти, что этот дом покрыт мглою и облаками и им отвне ничего не видно, кроме одних отверстий. — Пусть, сказала та, будет и это. — Еще то, что каждому из сотрудников, доставляющих глиняное вещество, назначено одно отверстие, в которое он один только должен слагать собственное вещество, не касаясь других. А если кто–нибудь опрометчиво дерзнет открыть отверстие, назначенное для другого, тому пусть угрожают огонь и бичи. Представь же следующее за тем. Ваятель извнутри, обходя отверстия и принимая находящееся в каждом из них порознь глиняное вещество, образует его и, образовав в течение нескольких месячных периодов, возвращает наружу чрез тоже отверстие, следуя заповеди: обрабатывать безразлично всякое способное к обработке глиняное вещество, хотя бы оно было кем–нибудь внесено неправильно чрез чужое отверстие. Вещество ни в чем невиновно, и потому оно, как невиновное, должно быть обделываемо и образуемо; а того, кто вопреки установлению и заповеди положил его в чужое отверстие, должно наказывать, как злодея и преступника. Не глиняное вещество нужно обвинять, а того, кто сделал это вопреки священному повелению, так как он по распутству, принесши, положил его в чужое отверстие тайно, с насилием. — Ты говоришь весьма справедливо, (сказала Маркелла).