[Забвение бытия]

Забвение бытия косвенно дает о себе знать тем, что че­ловек рассматривает и разрабатывает всегда только сущее. Поскольку он при этом не может обойтись без какого-либо представления о бытии, бытие истолковывается им просто как «наиболее общее» и потому всеобъемлющее среди сущего, или как творение бесконечного сущего, или как со­здание некоего бесконечного субъекта. Вдобавок «бытие» исстари именуется «сущим», и наоборот, «сущее» — быти­ем, оба, словно кружась, в загадочной и еще не осмыслен­ной подмене <...>.

Но бытие — что такое бытие? Оно есть оно само. Ис­пытать и высказать это должно научиться будущее мыш­ление. «Бытие» — это не Бог и не основа мира. Бытие ши­ре, чем все сущее, и все равно оно ближе к человеку, чем любое сущее, будь то скала, зверь, художественное произ­ведение, машина, ангел или Бог. Бытие — это ближайшее. Однако ближайшее останется для человека самым далеким. Человек всегда уже заранее держится за сущее и только за него. Представляя сущее как сущее, мысль, конечно, всту­пает в отношение к бытию, но мыслит по-настоящему все­гда только сущее как таковое и как раз никогда — бытие как таковое <...>.

[Бытие]

Чтобы достичь измерения бытийной истины и осмыс­лить его, нам, нынешним, предстоит еще прежде всего выяснить, наконец, как бытие касается человека и как оно заявляет на него свои права. Подобный сущностный опыт мы будем иметь, когда до нас дойдет, что человек есть в той мере, в какой он эк-зистирует <...>. Сущее существу­ющее способом экзистенции, это человек. Только человек экзистирует. Скала существует, но она не экзистирует. Де­рево существует, но оно не экзистирует. Лошадь сущест­вует, но она не экзистирует. Ангел существует, но он не экзистирует. Бог существует, но он не экзистирует. Пред­ложение: «Только человек эк-зистирует» никоим образом не значит, что только человек оказывается действительно сущим, а все прочее сущее недействительно и только ка­жимость или представление. Предложение: «Только чело­век экзистирует» означает: человек есть то сущее, чье бы­тие ...отличительно благодаря бытию, отмечено в бытии.

Человек, скорее, самим бытием «брошен» в истину бы­тия, чтобы, эк-зистируя таким образом, беречь истину бы­тия, чтобы в свете бытия сущее явилось как сущее, каково оно есть. Явится ли оно и как явится, войдут ли в просвет бытия, будут ли присутствовать или отсутствовать Бог и боги, история и природа и как именно присутствовать, решает не человек. Явление сущего покоится в историчес­ком событии бытия. Для человека, однако, остается воп­рос, сбудется ли он, осуществится ли его существо так, чтобы отвечать этому событию; ибо соразмерно последнему он призван как эк-зистирующий хранить истину бытия. Человек — пастух бытия.

Хайдеггер М. Бытие и время. — М., 1997. — С. 5;

Хайдеггер М. Введение в «Что такое метафизика?»

// Хайдеггер М. Время и бытие. — М., 1993. — С. 32;

Хайдеггер М. Письмо о гуманизме

//Хайдеггер М. Время и бытие. — М., 1993. - С. 192—220.

Еще большую экзистенциально-гуманистическую наполнен­ность получает освещение проблемы бытия в постмодернист­ской философии последней четверти XX ст. Она представляет мир как бесконечно изменчивый, а человека в нем — как «номадическую сингулярность», «неприкаянную единичность», чья жизнь состоит из бесконечного количества «событий» — мгно­венных внешних и внутренних изменений, призванных просто обыграть (подобно любой детской игре) неповторимость суще­ствования этой единичности в мире. Таким образом, единствен­ной реальностью остается бытие не мира в целом, а каждого отдельно взятого человека. Весьма показательны рассуждения по этому поводу Жана Люка Нанси (род. 1940) — французско­го философа, профессора ряда ведущих западных университе­тов и философских учреждений. Ниже помещены отрывки из его доклада «О со-бытии», с которым он выступил в 1989 г. в Мос­кве на юбилейной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения М. Хайдеггера.

Вопросы и задания:

1. Разграничивает ли Ж. Л. Нанси, вслед за М. Хайдеггером, бытие и существование?

2. Какой важнейший признак бытия выделяет Ж. Л. Нанси?

3. Можно ли предлагаемый Ж. Л. Нанси подход к бытию обо­значить как субстанциональный или субъективистский?

4. В чем заключается гуманистическая суть концепции Ж. Л. Нанси?

Что может быть более привычным, чем факт бытия, су­ществования? Мы есть. Бытие, наличное бытие есть то, что роднит нас с другими. Мы не обладаем свойством несуществования, чтобы разделять его с другими, несуществова­ние не подлежит определению. Но бытие не есть и некая вещь, которой мы совместно владеем. Бытие ничем не от­личается от существования, каждый раз уникального. По­этому можно сказать, что бытие не является общим в смыс­ле какой-то общей собственности, но что оно со-вместно. Бытие совместно. Что может быть проще такой конста­тации? И между тем, как не ею, больше всего до сих пор пренебрегала онтология?

Мы существуем сообща, совместно с другими. Что значит «со» в обоих этих случаях?

На первый взгляд логика события соответствует тому, что можно назвать банальной феноменологией неоргани­зованных совокупностей людей. Люди, совершающие пу­тешествие в одном купе, просто оказываются случайным, произвольным образом одни рядом с другими. Между ни­ми нет никаких отношений. Но они равным образом яв­ляются пассажирами данного поезда, пребывающими в одном пространстве и в одно время. Они находятся в про­межутке между отъединенностью «толпы» и связностью «группы», будучи ежесекундно близки к превращению в одну или в другую. Подобная приостановленность и состав­ляет «событие» в качестве отношения без отношения, т. е. одновременной открытости как отношению, так и отсут­ствию такового...

Этот способ бытия, существования... предполагает, что нет всеобщего бытия, общей субстанции, присущей всем сущностям и идентичностям.., но есть бытие-в-месте... Оно скорее представляет собой бытие в качестве отношения, тождественное самому существованию.

Нанси Ж. Л. О со-бытии // Философия Мартина Хайдеггера и современность. — М., 1991. — С. 91—101.

Оригинальный современный взгляд на функционирование мира как целого, т. е. его бытие, предлагает синергетика. В уз­ком смысле это — теория самоорганизации сложных систем, а в широком — по сути дела принципиально отличная от класси­ческой картина мира. Для нас она интересна прежде всего тем, что создана на основе обобщения революционных успехов в ес­тественных науках во II половине XX ст.

Сущность синергетического взгляда на мир известный запад­ный обществовед Олвин Тоффлер изложил следующим образом:

«... Некоторые части Вселенной действительно могут действо­вать как механизмы. Таковы замкнутые системы, но они состав­ляют в лучшем случае лишь малую долю физической Вселенной. Большинство же систем, представляющих для нас интерес, — открыты, они обмениваются энергией или веществом (можно было бы добавить, информацией) с окружающей средой. К числу открытых систем, без сомнения, принадлежат биологические и социальные системы, а это означает, что любая попытка понять их в рамках механистической модели заведомо обречена на про­вал <...>.

...все системы содержат подсистемы, которые непрестанно флуктуируют. Иногда отдельные флуктуации или комбинация флуктуации может стать настолько сильной, что существовавшая прежде организация не выдерживает и разрушается. В этот пе­реломный момент (который авторы книги называют особой точ­кой или точкой бифуркации) принципиально невозможно пред­сказать, в каком направлении будет происходить дальнейшее развитие: станет ли состояние системы хаотическим, или она перейдет на новый, более дифференцированный и более высо­кий уровень упорядоченности...» (Тоффлер О. Наука и измене­ние (Предисловие) // Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из ха­оса. Новый диалог человека с природой. — М., 1986. — С. 17).

Одним из основоположников синергетики считается уроже­нец России, с 10-летнего возраста живущий в Бельгии, Илья Романович Пригожий (род. 1917) — авторитетнейший физик и химик конца XX ст., лауреат Нобелевской премии (1977), автор работ по философско-методологическим проблемам науки. Свою синергетическую концепцию он попытался в научно-попу­лярном виде изложить в книге «Порядок из хаоса».

Вопросы и задания:

1. Укажите крупнейшие изменения в классической картине мира, которые привносит с собой синергетика.

2. Каков принцип действия механизма «порядок из хаоса», положенного в основу синергетического подхода к миру?

3. Почему И. Пригожий считает возможным говорить о пере­смотре сложившихся взаимоотношений природы и челове­ка? На каких принципах должен быть создан новый «союз» че­ловека и природы?

4. Находит ли И. Пригожий в тысячелетнем культурном опыте человечества образцы, которые могут быть использованы в создании новой картины мира?

5. Какое место в самоорганизующемся мире отводит И. При­гожий человеку? Какие положительные и отрицательные по­следствия для человека будет иметь это новое мировидение?

6. Выскажите свою точку зрения: подтверждает ли синерге-тическая теория И. Пригожина традиционную установку всей европейской культуры на «познание и преобразование мира», или же наоборот предлагает новую модель взаимоотноше­ния человека и мира.

Наше видение природы претерпевает радикальные из­менения в сторону множественности, темпоральности [вре­менности. — К. К.] и сложности <...>.

Мы искали общие, всеобъемлющие схемы, которые до­пускали бы описание на языке вечных законов, но обна­ружили время, события, частицы, претерпевающие различ­ные превращения. Занимаясь поиском симметрии, мы с удивлением обнаружили на всех уровнях — от элементар­ных частиц до биологии и экологии — процессы, сопро­вождавшиеся нарушением симметрии <...>.

Долгое время в западной науке доминировала механи­стическая картина мироздания. Ныне мы сознаем, что жи­вем в плюралистическом мире...

Ясно, что, помимо детерминированных процессов, не­которые фундаментальные явления, такие, например, как биологическая эволюция или эволюция человеческих куль­тур, должны содержать некий вероятностный момент. Даже ученый, глубоко убежденный в правильности детермини­стских описаний, вряд ли осмелится утверждать, что в мо­мент Большого взрыва, т. е. возникновения известной нам Вселенной, дата выхода в свет нашей книги была начер­тана на скрижалях законов природы... Мы все глубже осо­знаем, что на всех уровнях — от элементарных частиц до космологии — случайность и необратимость играют важ­ную роль, значение которой возрастает по мере расшире­ния наших знаний <...>.

На наших глазах возникает новое единство: необрати­мость есть источник порядка на всех уровнях. Необра­тимость есть тот механизм, который создает порядок из хаоса <...>. Материя — более не пассивная субстанция, описываемая в рамках механистической картины мира, ей также свойственна спонтанная активность <...>. Отличие нового взгляда на мир от традиционного столь глубоко, что... мы можем с полным основанием говорить о новом диалоге человека с природой <...>.

Мы считаем, что находимся на пути к новому синтезу, новой концепции природы. Возможно, когда-нибудь нам удастся слить воедино западную традицию, придающую первостепенное значение экспериментированию и количе­ственным формулировкам, и такую традицию, как китай­ская, с ее представлениями о спонтанно изменяющемся самоорганизующемся мире. Каждый великий период в ис­тории естествознания приводит к своей модели природы. Для классической науки такой моделью были часы, для XIX в. — периода промышленной революции — паровой двигатель. Что станет символом для нас? Наш идеал, по-видимому, наиболее полно выражает скульптура — от ис­кусства Древней Индии или Центральной Америки доко-лумбовой эпохи до современного искусства. В некоторых наиболее совершенных образцах скульптуры, например в фигуре пляшущего Шивы или в миниатюрных моделях храмов Герреро, отчетливо ощутим поиск трудноуловимого перехода от покоя к движению, от времени остановивше­гося к времени текущему. Мы убеждены в том, что имен­но эта конфронтация определяет неповторимое своеобра­зие нашего времени <...>.

Идеи, которым мы уделили в книге достаточно много внимания, — идеи о нестабильности флуктуации — начи­нают проникать и в социальные науки. Ныне мы знаем, что человеческое общество представляет собой необычайно сложную систему, способную претерпевать огромное число бифуркаций, что подтверждается множеством культур, сло­жившихся на протяжении сравнительно короткого пери­ода в истории человечества... Это вселяет в нас одновре­менно надежду и тревогу: надежду на то, что даже малые флуктуации могут усиливаться и изменять всю их струк­туру (это означает, в частности, что индивидуальная актив­ность вовсе не обречена на бессмысленность); тревогу — потому что наш мир, по-видимому, навсегда лишился га­рантий стабильных, непреходящих законов.

Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. - М., 1986. - С. 34-35, 50, 65—66, 363, 386.