Создание наук о человеке

Во второй половине прошлого века был брошен вызов такой удобной ситуации — появились науки о человеке (психология, история, социология и многие другие; большую роль в этом процессе сыграла также и теория эволюции). Стоит вспомнить образное высказывание Г.Тэна (1870): «Наконец приходит наука, и она приближается к человеку. Она обращается именно к его душе, пользуясь точными и проникновенными инструментами, отработанными и проверенными на опыте трехсотлетней давности. Предмет науки — мысль в ее развитии, ее структура и формы ее проявления, ей глубокие телесные корни, её бесконечные разветвления в процессе истории, ее высокое парение над вещами». Конечно, нельзя пренебрегать тем фактом, что интеллектуальный стиль «точных наук» уже давно привлекал философов: так геометрический метод вдохновил философскую деятельность Декарта и Спинозы; эмпирический метод тщательного наблюдения, применяемый в медицине, просматривается в тех локковских исследованиях, которые Кант расценивал как «физиологию понимания», а сам Кант использовал ньютоновскую механику как исходную модель для своей главной доктрины человеческого познания; Юм предложил применять ньютоновский метод в сфере «наук о нравственности» (и как много других, желавших быть ньютоновцами в своей дисциплине!). Все же все вышеприведенные примеры говорят о попытке приспособить познавательные процедуры точных наук к философии, а суть приведенного ранее высказывания Тэна состоит в том, что философия удалена из царства человека именно теперь, когда «наконец приходит наука». Трудно отрицать, что такое мнение имеет под собой почву, что в ходе впечатляющего развития наук о человеке оно становится главным умонастроением нашего времени.

Можно ли критиковать эту точку зрения? Конечно, можно, и по крайней мере двумя способами. При первом можно опираться на результаты различных исследований, осуществленных в последние десятилетия в сфере «философии науки. Они убедительно показали, что научные теории (и не только их общие гипотезы, но и в некоторой степени утверждение их методологических критериев) оформляются в некие общие структуры, часто расцениваемые как «метафизические», возможно, еще не вполне в правильном смысле, но, конечно, заслуживающие названия философских. Это относится к герменевтическому компоненту науки, который ранее несправедливо забыли, но теперь начинают повсюду признавать. Такое герменевтическое содержание не только предориентирует построение теорий, но постоянно сопровождает их эволюцию, взаимодействует с ними в возникновении обратной связи, воздействует на выбор фактической или опытной очевидности, играет решающую роль в теории выбора. Если такое замечание справедливо относительно физики, химии, биологии и космологии, то оно еще более истинно касательно наук о человеке: определенная философская концепция человека лежит в основе каждой теории в психологии, социологии, экономике, истории, языкознании, искусственном интеллекте и т.д. (и взаимообразно, благодаря упомянутой ранее обратной связи, достижения в этих областях определяют переоформление общей концепции человека).

Второй способ критики утраты философией своего места в обществе состоит в указании на существование неких измерений или аспектов человека, неких человеческих проблем, которые вряд ли могут рассматриваться или решаться внутри наук о человеке. Однако такую стратегию нужно оценивать правильно, т.е. ее нельзя понимать как предлог для обвинения науки в оставлении ею такого «наследства» в виде проблем, с которыми она до сих пор не смогла справиться. Такую ошибочную тактику приняли, по крайней мере, философы, безоговорочно согласившиеся с отказом от ряда тем под напором развивающихся наук. Эта тактика полностью соответствует позитивистскому заявлению, что философия тождественна примитивному, неясному, расплывчатому подходу к вещам и должна исчезнуть по мере того, как наука будет давать нам необходимую ясность видения. Мы же, напротив, заявляем, что философии все ещё есть что сказать и там, где наука достигла своих самых впечатляющих успехов, так как эти достижения никак не действуют на возможность решения философских проблем и даже делают эти проблемы более явными, а иногда и порождают новые. Давайте вспомним такой всем знакомый пример, как современная физика: физика теории относительности и квантовая физика нисколько не разрешили классические проблемы философии природы, такие, как проблемы времени и пространства, случайности и детерминизма. Эти вопросы, напротив, встали наиболее остро и требовательно. Подобно этому недавние успехи в биохимических науках поставили человечество перед новыми этическими вопросами, которые невозможно рассмотреть научно и которые волнуют специалистов по этике и философии человека.