160 Тема 2. Становление предмета психологии

Передам вам краткое содержание рассказа. В чешский городок приезжает американский профессор-психолог, чех по происхождению. Объявляется, что он продемонстрирует свое профессиональное мастерство. Собирается публика — знать города, журналисты и другие лица. Вводят преступника, который подоз­ревается в убийстве. Профессор диктует ему слова, предлагая отвечать первым пришедшим в голову словом. Сначала преступник вообще не желает иметь с ним дело. Но потом игра «в слова» его увлекает, и он в нее втягивается. Про­фессор дает сначала нейтральные слова: пиво, улица, собака. Но постепенно он начинает включать слова, связанные с обстоятельствами преступления. Предла­гается слово «кафе», ответ — «шоссе», дается слово «пятна», ответ — «мешок» (потом было выяснено, что пятна крови были вытерты мешком); на слово «спря­тать» — ответ «зарыть», «лопата» — «яма», «яма» — «забор» и т.д.

Короче говоря, после сеанса по рекомендации профессора полицейские от­правляются в некоторое место около забора, раскапывают яму и находят спря­танный труп ¹.

У нас нет возможности разбирать далее теорию и технику психоана­лиза, равно как и его критику. Все это требует специального курса лек­ций. Моя цель была лишь познакомить вас с главным вкладом З.Фрейда — открытием им сферы динамического бессознательного и описанием форм его проявления.

Обратимся к третьему классу неосознаваемых процессов, которые я условно обозначила как «надсознательные» процессы. Если попытать­ся кратко их охарактеризовать, то можно сказать, что это процессы обра­зования некоего интегрального продукта большой сознательной работы, который затем «вторгается» в сознательную жизнь человека и, как пра­вило, радикально меняет ее течение.

Чтобы понять, о чем идет речь, представьте себе, что вы заняты реше­нием проблемы, о которой думаете изо дня в день в течение длительного времени, исчисляемого неделями и даже месяцами или годами. Это жизнен­но важная проблема. Вы думаете над каким-то вопросом, или о каком-то ли­це, или над каким-то событием, которое не поняли до конца и которое вас почему-то очень затронуло, вызвало мучительные размышления, колебания, сомнения. Думая над вашей проблемой, вы перебираете и анализируете раз­личные впечатления и события, высказываете предположения, проверяете их, спорите с собой и с другими. И вот в один прекрасный день все проясня ется — как будто пелена падает с ваших глаз. Иногда это случается неожи данно и как бы само собой, иногда поводом оказывается еще одно рядово< впечатление, но это впечатление как последняя капля воды, переполнившаз чашу. Вы вдруг приобретаете совершенно новый взгляд на предмет, и эт< уже не рядовой взгляд, не один из тех вариантов, которые вы перебирали ра нее. Он качественно новый; он остается в вас и порой ведет к важному по вороту в вашей жизни.

Таким образом, то, что вошло в ваше сознание, является действи тельно интегральным продуктом предшествовавшего процесса. Однак

' См. Чапек К. Рассказы. М., 1981.

Гиппенрейтер Ю.Б. Неосознаваемые процессы 161

вы не имели четкого представления о ходе последнего. Вы знали только то, о чем думали и что переживали в каждый данный момент или в огра­ниченный период времени. Весь же большой процесс, который по всем признакам происходил в вас, вами вовсе не прослеживался.

Почему же подобные процессы следует поместить вне сознания? По­тому, что они отличаются от сознательных процессов, по крайней мере, в следующих двух важных отношениях.

Во-первых, субъект не знает того конечного итога, к которому при­ведет «надсознательный» процесс. Сознательные же процессы предпола­гают цель действия, т.е. ясное осознание результата, к которому субъект стремится. Во-вторых, неизвестен момент, когда «надсознательный» про­цесс закончится; часто он завершается внезапно, неожиданно для субъек­та. Сознательные же действия, напротив, предполагают контроль за при­ближением к цели и приблизительную оценку момента, когда она будет достигнута.

Судя по феноменологическим описаниям, к обсуждаемому классу «надсознательных» процессов следует отнести процессы творческого мышления, процессы переживания большого горя или больших жизнен­ных событий, кризисы чувств, личностные кризисы и т.п.

Одним из первых психологов, который обратил специальное внима­ние на эти процессы, был У.Джеймс. Он собрал на этот счет массу ярких описаний, которые изложены в его книге «Многообразие религиозного опыта»¹. В качестве более поздних работ на эту тему (на русском языке) можно назвать небольшие статьи З.Фрейда², Э. Линдеманна³, сравнитель­но недавно опубликованную книгу Ф.Е.Василюка⁴ и др.

Приведу два развернутых примера, которые разбираются У.Джейм­сом. Первый пример Джеймс заимствует у Л.Н.Толстого.

«Мне рассказывал С, — пишет Л.Н.Толстой, — умный и правдивый че­ловек, как он перестал верить. Лет 26-ти уже, он, раз на ночлеге во время охо­ты, по старой, с детства принятой привычке, встал вечером на молитву. Стар­ший брат, бывший с ним на охоте, лежал на сене и смотрел на него. Когда С. кончил и стал ложиться, брат его сказал ему: «А ты все еще делаешь это?» И больше ничего они не сказали друг другу. И С. перестал с того дня становить­ся на молитву и ходить в церковь... И не потому, чтобы он знал убеждения своего брата и присоединился к ним, не потому, чтоб он решил что-нибудь в своей душе, а только потому, что слово это, сказанное братом, было как толчок пальцем в стену, которая готова была упасть от собственной тяжести; слово было только указанием на то, что там, где он думает, что есть вера, давно пус­тое место, и что потому слова, которые он говорит, и кресты, и поклоны, кото-

' См. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М., 1910.

² См. Фрейд 3. Печаль и меланхолия // Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К.Вилюнаса, Ю.Б.Гиппенрейтер. М., 1984.

³ См. Линдеманн Э. Клиника острого горя // Там же.

* См. Василюк Ф.Е. Психология переживания. М., 1984.

И Зак. 2652

162 Тема 2, Становление предмета психологии

рые он кладет во время стояния на молитве, суть вполне бессмысленные дей­ствия. Сознав их бессмысленность, он не мог продолжать их»¹.

Заметьте, что с человеком, от лица которого ведется рассказ, случи­лось как раз то, что я описала в абстрактном примере: в один прекрас­ный день он обнаружил, что потерял веру; что его вера — как стена, кото­рая уже не поддерживается ничем, и ее достаточно тронуть пальцем, чтобы она упала, в роли этого «пальца» и выступил равнодушный вопрос брата. Тем самым как бы подчеркивается, что не столько вопрос брата, сколько предшествующий процесс, не осознававшийся в полном объеме героем рассказа, подготовил его к этому решающему повороту.

Другой пример из Джеймса относится к кризису чувства.

«В течение двух лет, — рассказывает один человек, — я переживал очень тяжелое состояние, от которого едва не сошел с ума. Я страстно влюбился в од­ну девушку, которая, несмотря на свою молодость, была отчаянной кокеткой... Я пылал любовью к ней и не мог думать ни о чем другом. Когда я оставался один, я вызывал воображением все очарование ее красоты и, сидя за работой, терял большую часть времени, вспоминая наши свидания и представляя буду­щие беседы. Она была хороша собой, весела, бойка. Обожание мое льстило ее тщеславию. Любопытнее всего, что в то время, как я добивался ее руки, я знал в глубине души, что она не создана быть моею женою, и что никогда она на это не согласится... И такое положение дел в соединении с ревностью к одному из ее поклонников расстраивало мои нервы и отнимало сон. Моя совесть возму­щалась такой непростительной слабостью с моей стороны. И я едва не дошел до сумасшествия. Тем не менее, я не мог перестать любить ее.

Но замечательнее всего тот странный, внезапный, неожиданный и беспово­ротный конец, которым все это завершилось. Я шел утром после завтрака иа работу, по обыкновению полный мыслями о ней и о моей несчастной участи. Вдруг, как будто какая-то могущественная внешняя сила овладела мной, я бы­стро повернул назад и прибежал в мою комнату. Там я принялся немедленнс уничтожать все, что хранил в память о ней: локоны, записочки, письма и фо­томиниатюры на стекле. Из локонов и писем я сделал костер. Портреты раз­давил каблуком с жестоким и радостным упоением мщения... И я так чувст вовал себя, точно освободился от тяжкого бремени, от болезни. Это был конец Я не говорил с ней больше, не писал ей, и ни одной мысли о любви не возбуж дал во мне ее образ. <...> В это счастливое утро я вернул к себе мою душу i никогда больше не попадался в эту ловушку»².

У.Джеймс, комментируя этот случай, подчеркивает слова: «как буд то какая-то могущественная внешняя сила овладела мной». По его мне нию, эта «сила» — результат некоторого «бессознательного» процесса, ко торый шел вместе с сознательными переживаниями молодого человека.

У. Джеймс не мог предвидеть, что термин «бессознательный» приоЕ ретет в результате появления психоанализа слишком специальный смысл Поэтому, чтобы подчеркнуть совершенно особый тип впервые описанны им процессов, я использовала другой термин — «надсознательные». Он, ка

^! Цит. по: Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М., 1910. С. 167. '■ Там же. С. 169.

Гиппенрейтер /0.6. Неосознаваемые процессы

163

мне кажется, адекватно отражает их главную особенность: эти процессы происходят над сознанием в том смыс­ле, что их содержание и временные масштабы крупнее всего того, что мо­жет вместить сознание; проходя че­рез сознание отдельными своими уча­стками, они как целое находятся за его пределами.

Рис. 1. Схема соотношений сознания

и неосознаваемых процессов

различных классов

Подведем итоги всему сказан­ному в последних двух лекциях. В свое время З.Фрейд сравнил челове­ческое сознание с айсбергом, который на девять десятых погружен в море бессознательного. Вы знаете, что под бессознательным Фрейд имел в виду вытесненные желания, влечения, пе­реживания. Рассмотрение всей темы «Неосознаваемые процессы» приводит к выводу, что, если сознание и окружено «водами» бессознательного, то со­став этих «вод» гораздо более разнообразен.

В самом деле, попробуем изобразить человеческое сознание в виде острова, погруженного в море неосознаваемых процессов (см. рис. 1). Внизу следует поместить неосознаваемые механизмы сознательных дейст­вий (I). Это — технические исполнители, или «чернорабочие», сознания. Многие из них образуются путем передачи функций сознания на неосоз­наваемые уровни.

Наравне с процессами сознания можно поместить неосознаваемые побудители сознательных действий (II). Они имеют тот же ранг, что и соз­наваемые побудители, только обладают другими качествами: они вытес­нены из сознания, эмоционально заряжены и время от времени прорыва­ются в сознание в особой символической форме.

И наконец, процессы «надсознания» (III). Они развертываются в фор­ме работы сознания, длительной и напряженной. Результатом ее является некий интегральный итог, который возвращается в сознание в виде новой творческой идеи, нового отношения или чувства, новой жизненной установ­ки, меняя дальнейшее течение сознания.

Бессознательное: его проявления, отношение к сознанию и методы исследования

3. Фрейд

СОЗНАНИЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ ¹

Я не собираюсь сказать в этом вводном отрывке что-либо новое и не могу избежать повторения того, что неоднократно высказывалось раньше.

Деление психики на сознательное и бессознательное является основ­ной предпосылкой психоанализа, и только оно дает ему возможность понять и приобщить науке часто наблюдающиеся и очень важные патологические процессы в душевной жизни. Иначе говоря, психоанализ не может перене­сти сущность психического в сознание, но должен рассматривать сознание как качество психического, которое может присоединяться или не присое­диняться к другим его качествам.

Если бы я мог рассчитывать, что эта книга будет прочтена всеми ин­тересующимися психологией, то я был бы готов к тому, что уже на этом месте часть читателей остановится и не последует далее, ибо здесь первое применение психоанализа. Для большинства философски образованных людей идея психического, которое одновременно не было бы сознательным, до такой степени непонятна, что представляется им абсурдной и несовмес­тимой с простой логикой. Это происходит, полагаю я, оттого, что они нико­гда не изучали относящихся сюда феноменов гипноза и сновидений, кото­рые — не говоря уже о всей области патологического, — принуждают к пониманию в духе психоанализа. Однако их психология сознания никогда не способна разрешить проблемы сновидения и гипноза.

Быть сознательным — это, прежде всего, чисто описательный тер­мин, который опирается на самое непосредственное и надежное воспри­ятие. Опыт показывает нам далее, что психический элемент, например представление, обыкновенно не бывает длительно сознательным. Наобо­рот, характерным является то, что состояние сознательности быстро про-

¹ Хрестоматия по истории психологии / Под ред. П.Я.Гальперина, А.Н.Ждан. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. С. 184—188.

Фрейд 3. Сознание и бессознательное 165

х одит; представление в данный момент сознательное, в следующее мгно­вение перестает быть таковым, однако может вновь стать сознательным при известных, легко достижимых условиях. Каким оно было в проме­жуточный период — мы не знаем; можно сказать, что оно было скрытым (latent), подразумевая под этим то, что оно в любой момент способно бы­ло стать сознательным. Если мы скажем, что оно было бессознательным, мы также дадим правильное описание. Это бессознательное в таком слу­чае совпадает со скрыто или потенциально сознательным. Правда, фило­софы возразили бы нам: нет, термин «бессознательное» не может иметь здесь применения; пока представление находилось в скрытом состоянии, оно вообще не было психическим. Но если бы уже в этом месте мы ста­ли возражать им, то затеяли бы совершенно бесплодный спор о словах.

К термину или понятию бессознательного мы пришли другим пу­тем, путем разработки опыта, в котором большую роль играет душевная динамика. Мы видели, т.е. вынуждены были признать, что существуют весьма напряженные душевные процессы или представления, — здесь, пре­жде всего, приходится иметь дело с некоторым количественным, т.е. эко­номическим, моментом — которые могут иметь такие же последствия для душевной жизни, как и все другие представления, между прочим, и такие последствия, которые могут быть сознаны опять-таки как представления, хотя в действительности и не становятся сознательными. Нет необходи­мости подробно повторять то, о чем уже часто говорилось. Достаточно сказать: здесь начинается психоаналитическая теория, которая утвержда­ет, что такие представления не становятся сознательными потому, что им противодействует известная сила, что без этого они могли бы стать созна­тельными, и тогда мы увидели бы, как мало они отличаются от остальных общепризнанных психических элементов. Эта теория оказывается неоп­ровержимой благодаря тому, что в психоаналитической технике нашлись средства, с помощью которых можно устранить противодействующую си­лу и довести соответствующие представления до сознания. Состояние, в котором они находились до осознания, мы называем вытеснением, а сила, приведшая к вытеснению и поддерживавшая его, ощущается нами во вре­мя нашей психоаналитической работы как сопротивление.

Понятие бессознательного мы, таким образом, получаем из учения о вытеснении. Вытесненное мы рассматриваем как типичный пример бес­сознательного. Мы видим, однако, что есть двоякое бессознательное: скры­тое, но способное стать сознательным, и вытесненное, которое само по себе и без дальнейшего не может стать сознательным. Наше знакомство с пси­хической динамикой не может не оказать влияния на номенклатуру и описание. Скрытое бессознательное, являющееся таковым только в опи­сательном, но не в динамическом смысле, называется нами предсознатель-ным; термин «бессознательное» мы применяем только к вытесненному динамическому бессознательному; таким образом, мы имеем теперь три термина: «сознательное» (bw), «предсознательное» (vbw) и «бессознатель-

166 fewo 2. Становление предмета психологии

ное» (ubw), смысл которых уже не только чисто описательный. Предсоз-нательное (vbw) предполагается нами стоящим гораздо ближе к созна­тельному (bw), чем бессознательное, а так как бессознательное (ubw) мы назвали психическим, мы тем более назовем так и скрытое предсоз-нательное (vbw). Почему бы нам, однако, оставаясь в полном согласии с философами и сохраняя последовательность, не отделить от сознательно-психического как предсознательное, так и бессознательное? Философы предложили бы нам тогда рассматривать и предсознательное и бессозна­тельное как два рода или две ступени психоидного, и единение было бы достигнуто. Однако результатом этого были бы бесконечные трудности для изложения, а единственно значительный факт, что психоиды эти поч­ти во всем остальном совпадают с признанно психическим, был бы оттес­нен на задний план из-за предубеждения, возникшего еще в то время, ко­гда не знали этих психоидов или самого существенного в них.

Таким образом, мы с большим удобством можем обходиться нашими тремя терминами: bw, vbw и ubw, если только не станем упускать из виду, что в описательном смысле существует двоякое бессознательное, в динамичес­ком же только одно. В некоторых случаях, когда изложение преследует осо­бые цели, этим различием можно пренебречь, в других же случаях оно, конечно, совершенно необходимо. Вообще же мы достаточно привыкли к двойственному смыслу бессознательного и хорошо с ним справлялись. Из­бежать этой двойственности, поскольку я могу судить, невозможно; разли­чие между сознательным и бессознательным есть, в конечном счете, вопрос восприятия, на который приходится отвечать или да или нет, самый же акт восприятия не дает никаких указаний на то, почему что-либо воспринима­ется или не воспринимается. Мы не вправе жаловаться на то, что динами­ческое в явлении может быть выражено только двусмысленно ¹.

¹ Сравн.: «Замечания о понятии бессознательного» (Sammlung kleiner Schriften zui Neurosenlehre, 4 Folge). Новейшее направление в критике бессознательного заслуживает быть здесь рассмотренным. Некоторые исследователи, не отказывающиеся от признанш психоаналитических фактов, но не желающие признать бессознательное, находят выхо; из положения с помощью никем не оспариваемого факта, что и сознание как феноме! дает возможность различать целый ряд оттенков интенсивности или ясности. Наряду i процессами, которые сознаются весьма живо, ярко и осязательно, нами переживаются также и другие состояния, которые лишь едва заметно отражаются в сознании, и наибо лее слабо сознаваемые якобы суть те, которые психоанализ хочет обозначить неподходя щим термином «бессознательное». Они-де в сущности тоже сознательны или «находят ся в сознании» и могут стать вполне и ярко сознательными, если только привлечь к ни! достаточно внимания.

Поскольку мы можем содействовать рассудочными аргументами разрешению вс проса, зависящего от соглашения или эмоциональных моментов, по поводу приведенны возражений можно заметить следующее: указание на ряд степеней сознания не соде{ жит в себе ничего обязательного и имеет не больше доказательной силы, чем аналоги¹ ные положения: существует множество градаций освещения, начиная от самого ярког( ослепительного света и кончая слабым мерцанием, следовательно, не существует никг кой темноты. Или: существуют различные степени жизненности, следовательно, не с; ществует смерти. Эти положения в известном отношении могут быть и содержательн

Фрейд 3. Сознание и бессознательное 167

В дальнейшем развитии психоаналитической работы выясняется, однако, что и эти различия оказываются неисчерпывающими, практиче­ски недостаточными. Из числа положений, служащих тому доказательст­вом, приведем решающее. Мы создали себе представление о связной ор­ганизации душевных процессов в одной личности и обозначаем его как Я этой личности. Это Я связано с сознанием, что оно господствует над по­буждениями к движению, т.е. к вынесению возбуждений во внешний мир. Это та душевная инстанция, которая контролирует все частные процессы (Partialvorgange), которая ночью отходит ко сну и все же руководит цен­зурой сновидений. Из этого Я исходит также вытеснение, благодаря ко­торому известные душевные побуждения подлежат исключению не толь­ко из сознания, но также из других областей значимости и деятельности. Это устраненное путем вытеснения в анализе противопоставляет себя Я, и анализ стоит перед задачей устранить сопротивление, производимое Я по отношению к общению с вытесненным. Во время анализа мы наблю­даем, как больной, если ему ставятся известные задачи, попадает в за­труднительное положение; его ассоциации прекращаются, как только они должны приблизиться к вытесненному. Тогда мы говорим ему, что он на­ходится во власти сопротивления, но сам он ничего о нем не знает, и да­же в том случае, когда, на основании чувства неудовольствия, он должен догадываться, что в нем действует какое-то сопротивление, он все же не умеет ни назвать, ни указать его. Но так как сопротивление, несомненно, исходит из его Я и принадлежит последнему, то мы оказываемся в неожи­данном положении. Мы нашли в самом Я нечто такое, что тоже бессоз­нательно и проявляется подобно вытесненному, т.е. оказывает сильное действие, не переходя в сознание и для осознания чего требуется особая работа. Следствием такого наблюдения для аналитической практики яв­ляется то, что мы попадаем в бесконечное множество затруднений и не­ясностей, если только хотим придерживаться привычных способов выра­жения, например, если хотим свести явление невроза к конфликту между

м и, но практически они непригодны, как это тотчас обнаружится, если мы пожелаем сделать из них соответствующие выводы, например: следовательно, не нужно зажигать света, или: следовательно, все организмы бессмертны. Кроме того, вследствие такого не­заметного подведения под понятие «сознательного» утрачивается единственная непо­средственная достоверность, которая вообще существует в области психического. Созна­ние, о котором ничего не знаешь, кажется мне гораздо более абсурдным, чем бессозна­тельное душевное. И наконец, такое приравнивание незаметного бессознательному пыта­лись осуществить, явным образом недостаточно считаясь с динамическими отношения­ми, которые для психоаналитического понимания играли руководящую роль. Ибо два факта упускаются при этом из виду: во-первых, очень трудно и требует большого напря­жения уделить достаточно внимания такому незаметному; во-вторых, если даже это и удается, то прежде бывшее незаметным не познается теперь сознанием, наоборот, часто представляется ему совершенно чуждым, враждебным и резко им отвергается. Возвра­щение от бессознательного к малозаметному и незаметному есть, таким образом, все-таки только следствие предубеждения, для которого тождество психического и созна­тельного раз навсегда установлено.