104 Тема 2. Становление предмета психологии

н о отлична от интенсивности в собственном смысле. Если, например, прислушиваться к очень слабому звуку, то ощущение шума может быть весьма ясным в сознании, хотя его интенсивность минимальная. И дей­ствительно, даже при небольшом навыке нетрудно субъективно разли­чать ясность от интенсивности в любом данном душевном процессе.

Немало споров, однако, вызвал вопрос о том, не соединяются ли по­стоянно в переживании ясность и интенсивность, хотя они и представля­ют собою отдельные свойства ощущения. Не означает ли усиление яснос­ти также усиления интенсивности? И очень слабый звук может быть ясным, несмотря на свою слабость: но так ли он слаб, каким он был бы и при меньшей ясности? Популярно выражаясь, не повышает ли внима­ние интенсивности своего предмета? На эти вопросы мы находим все от­веты, какие только можно на них дать. Некоторые психологи полагают, что изменение ясности не делает никакой разницы в интенсивности. Дру­гие думают, что оно обусловливает только кажущуюся разницу. Прирост ясности, говорят они, означает более независимое положение сознания; и эта независимость, эта свобода от вмешательства дает возможность дру­гим свойствам ощущения во всей своей полноте проявиться в сознании. Интенсивность, таким образом, не производит никакого иного действия, кроме того, которое составляет ее функцию; она кажется усиленной, в то время как в действительности только дана возможность свободно про­явиться в сознании, которой без ясности она не могла бы достигнуть. Тре­тьи, со своей стороны, думают, что ясность приносит с собою прирост ин­тенсивности и четвертые, наконец, утверждают, что ясность обусловливает понижение интенсивности. По мнению автора, наиболее вероятен третий из этих взглядов, считающий, что интенсивность возрастает с ясностью.

Метод интроспекции и проблема самонаблюдения. Субъективный отчет

Ю.Б.Гиппенрейтер

МЕТОД ИНТРОСПЕКЦИИ И ПРОБЛЕМА САМОНАБЛЮДЕНИЯ¹

В психологии сознания метод интроспекции (букв, «смотрения внутрь») был признан не только главным, но и единственным методом психологии.

В основе этого убеждения лежали следующие два бесспорных об­стоятельства.

Во-первых, фундаментальное свойство процессов сознания непосред­ственно открываться (репрезентироваться) субъекту. Во-вторых, «закры­тость» тех же процессов для внешнего наблюдателя. Сознания разных лю­дей сравнивались в то время с замкнутыми сферами, которые разделены пропастью. Никто не может перейти эту пропасть, никто не может непо­средственно пережить состояния моего сознания так, как я их переживаю. И я никогда не проникну в образы и переживания других людей. Я даже не могу установить, является ли красный цвет красным и для другого; возможно, что он называет тем же словом ощущение совершенно иного качества!

Я хочу подчеркнуть, казалось бы, кристальную ясность и строгость выводов психологии того времени относительно ее метода. Все рассуждение заключено в немногих коротких предложениях: предмет психологии — факты сознания; последние непосредственно открыты мне — и никому больше; следовательно, изучать их можно методом интроспекции — и ни­как иначе.

Однако простота и очевидность каждого из этих утверждений, как и всего вывода в целом, только кажущиеся. В действительности в них за­ключена одна из самых сложных и запутанных проблем психологии — проблема самонаблюдения.

Нам и предстоит разобраться в этой проблеме.

¹ Гиппенрейтер Ю.Б. Введение в общую психологию. М.: ЧеРо, 1988. С. 36—50.