Тема 2.4 Философия языка

Цель:

• Расширить представление студентов о философской теории языка.

• Показать решение гносеологического вопроса соотношения метаязыка и объектного языка.

• Охарактеризовать практическое и коммуникативное назначение языка.

• Дать представление о моральной проблематике, разработанной философами-аналитиками.

Вопросы:

1. Готтлоб Фреге (1848-1925) был первоклассным логиком и ма­тематиком. В своей книге "Исчисление понятий" (1879) он, сле­дуя образцам арифметики, дал первое аксиоматическое исчисле­ние высказываний. С Фреге начинается столь могущественная ныне математическая логика. Что касается философии, то с по­зиций последней особый интерес вызывает учение Фреге о значе­нии, смысле и истине. В чем смысл философской теории Фреге?

2. Можно ли обосновать моральные законы с позиции теории речевых актов?

3. Как аналитики (философы) рассматривают язык?

4. Как корреспондентская концепция истины позволяет решить проблему соотношения метаязыка и объектного языка?

5. В чем проблема перевода (соотносительности) одного языка в другой?

6. Чего ждать от аналитической философии в будущем?

Рекомендации студентам:

К вопросу №1

Философия Фреге требует четкого различения значения и смысла, истинности и ложности, чувства и мысли. Как правило, имя (выражение естественного или искусственного языка) об­ладает значением и смыслом. Значением имени является тот предмет, который им обозначается (именуется), при этом обо­значаемый предмет (свойство, отношение) называется денота­том. Так, слово "Москва" является знаком города, вполне опре­деленного, расположенного там-то. Имя в функции знака ниче­го не сообщает о денотате, это всего лишь метка. Информация о городе Москва содержится в выражениях типа: "Москва — са­мый большой город России", "Москва — столица России", "Москва — самый богатый город России" и т.п. Мысленное со­держание предложения есть его смысл. "Когда мы называем предложение истинным, мы имеем в виду, собственно, его смысл". Как видим, три наших предложения, сообщающих ин­формацию о Москве, имеют один и тот же денотат (Москву как таковую), но разные смыслы. Смысл — это мысль, выраженная в предложении, к которому в науке применимо понятие истин­ности. В науке от слов заключают к смыслам, а от них к значениям; в поэзии смыслы есть, но слова не обладают зна­чениями. Но без значений нет истин. Отсюда следует, что только наука устремлена к истине и как раз к ней. "Эстети­ка соотносится с прекрасным, этика — с добром, а логика — с истиной".

При работе над всеми вопросами данной темы студентам стоит обратить внимание на то, что рекомендации не содержат выводы, по аналогии с которыми можно было бы сформулировать свои ответы. По объему и содержанию ответ не должен выходить за рамки вопроса!

К вопросу №2

На первый взгляд может показаться, что теория речевых актов достаточно банальна: вроде бы каждый наслышан о воз­можности и необходимости выражения в языке своих психиче­ских состояний, о коммуникативной значимости речи. Однако философские мысли аналитиков далеко не ординарны: в рече­вых актах человек не просто выражает свой внутренний мир, а действует. И именно в этом действии, его анализе следует ис­кать разгадку большинства философских проблем. В итоге по­нятие речевого акта оказывается центральным для любой фи­лософской дискуссии. Ориентация на речевые акты, полагает аналитик, придает философии необходимую конкретность, из­бавляя как от натурализма, когда забывают о специфике человека так и от субъективизма с его страстью к ментальности,

Теорию речевых актов мы рассмотрим в действии на примере этики. Здесь в очевидном контрасте с естественными науками особенно много принципиальных разногласий, то и дело под сомнение ставятся сами основания этики. Физик, химик, био­лог имеют возможность постоянно сверять свои суждения с фактическим положением дел, с ее величеством природой. С чем имеет дело этик? Существуют ли законы этики? Что ис­тинно и что ложно в этике? Можно ли обосновать моральные законы? Найти разумные ответы на поставленные вопросы не­легко. В этой связи особенно приятно, что теория, развития ре­чевых актов позволяет весьма нетрадиционно и довольно эф­фективно решать моральные вопросы.

Мы имеем в виду разработки англичанина Ричарда Хэара (р. 1919), пожалуй, самого известного западного философа - этика XX века

Прескрипция в переводе с латинского означает предписание, именно им она и является. Предписания формулируются в форме повелительных, а не повествовательных предложений импера­тивов: "Закрой дверь", "Не кури в помещении", "Помогай обез­доленным". Однако не всякое повелительное предложение яв­ляется моральным суждением, "должен" предложением. Мо­ральные суждения предполагают наличие общих правил, обя­зательств в конкретных ситуациях. "Речевой акт тогда прескриптивен, когда соответствие ему означает решимость — в противном случае будешь обвинен в неискренности — выпол­нить названное в нем действие или же, если это действие востребуется от другого, хотеть его исполнения им". Ес­ли требование "Не кури!" не подчиняется правилам ("Я, мол, так хочу"), то речевой акт выпадает из сферы морального. Ес­ли же "Не кури!" означает следование некоторому правилу ("Не кури, ибо здесь дети!"), то налицо моральные суждения.

Моральным правилам должен следовать каждый, кто морален. В этом смысле они универсальны.

Сравним моральные суждения с суждениями науки. Предло­жения науки подчиняются некоторым правилам, но кто-то вольно или невольно их нарушает, каковы последствия — из­вестно. Нечто аналогичное имеет место в случае моральных суждений. Нарушение правил морали приводит к моральной нерелевантности субъекта, он искаженно репрезентирует мир людей, их целей, ценностей, мотиваций — всего того, что впер­вые становится действенным в речевых актах.

Само наличие правил моральных поступков открывает воз­можность для их рационального обсуждения, иррационализм проходит мимо этой возможности. Универсальность моральных правил не означает их всеобщность, ибо они всякий раз соотно­сятся с конкретной ситуацией. Исключительно в рамках по­следней эти правила универсальны. Моральные правила могут быть в высшей степени специфическими и сложными, все за­висит от конкретной ситуации. Универсальность прескрипций ни в коей мере не ограничивает свободу человека, ибо сама эта свобода, если она только не злонамеренна, требует соблю­дения некоторых правил. Моральный выбор, коротко говоря, требует работы разума человека с тем, чтобы "поступать наи­лучшим для всех образом". Это и есть путь рацио­нального разрешения всех моральных вопросов.

Сама манера, стиль анализа Хэара весьма характерны для аналитических философов. Никаких тайн, все мнимо тайное выводится на свет посредством анализа предложений, речевых актов, сами последние подчиняются правилам, следовательно, они рациональны. Не задавайте лишь на первый взгляд глубо­комысленных вопросов типа "Что такое добро?" Обратитесь не­посредственно к речевым актам и поступкам людей. Правильный философский метод состоит в том, чтобы рвущихся в метафи­зические высоты возвращать на твердую почву речевых актов.

К вопросу №3

Аналитики всегда рассматривали и рассматривают язык в качестве знаковой системы (со всеми ее неоднородностями). Нау­ка о знаках называется семиотикой (от греч. sema — знак). Тремя разделами семиотики являются семантика, синтактика и прагматика. Семантика (от греч. semantikos — обозначающий) изучает значения знаков. Синтактика (от греч. syntaxis — со­ставление) имеет дело с отношениями между знаками. Прагматика (от греч. pragma — дело) рассматривает отношение к зна­ковой системе ее пользователей в соответствии с их убеждения­ми, ценностями.

Главная идея данной рекомендации следующая: аналитическая философия последовательно осваивала семантику, синтактику и прагматику, преодолевая их былую разобщенность и продви­гаясь к семиотической полноте языков. Различие семиотиче­ских языков существует, но оно не должно доводиться до про­тивопоставления.

Далее студенты могут привести соответствующие примеры или интерпретации.

К вопросу №4

Речь идет о корреспондентной концепции истины: истинность предложения состоит в его со­ответствии (корреспонденции) реальности. Крайне важные обстоя­тельства относительно корреспондентной концепции истины выявил польский логик и философ Альфред Тарский (1902-1983). Он рассматривал такой на первый взгляд очень простой пример: «Предложение "Снег бел" истинно тогда и только тогда, ког­да снег бел». Однако здесь есть свои тонкости. Приве­денное предложение состоит из слов (не из снега). Если бы вы­ражения “снег бел” соответственно из левой и правой частей предложения были тождественными, то анализируемое предложение превратилось бы в тавтологию, по отношению к которой вообще неправомерно ставить вопрос об истинности. В чем же состоит различие двух выражений снег бел"? В правой части предложения это выражение относится к объектному языку, оно "о чем-то говорит" (о том, что снег бел), в левой части ука­занное выражение стоит в кавычках, т.е. оно является именем выражения снег бел. Все предложение в целом в совокупности всех его частей относится не к объектному, а метаязыку. Ме­таязык позволяет толковать, интерпретировать объектный язык. Центральная идея Тарского как раз и состоит в необ­ходимости различения объектного и метаязыка.

Определение истины применяется к объектному языку, но последний должен интерпретироваться в языке более богатом, чем он, т.е. в метаязыке. Структура языка, в котором не про­водится четкое различение объектного и метаязыка, считается неточно заданной, семантически замкнутой. Семантическая замк­нутость характерна для естественных языков, которые форми­руются во многом стихийно, не в полном соответствии с требо­ваниями логики как науки. Итак, мир языка неоднороден, только при различении объектного и метаязыка правомерны претензии на достижение феномена истинности. Отсюда следу­ют многочисленные впечатляющие выводы. Обратимся к непризнанному королю всех парадоксов — па­радоксу лжеца: "Я лгу". Лжец, говорящий "Я лгу", одновре­менно лжет (ибо он лжец) и говорит правду (ибо он, фактиче­ски, уличает себя во лжи). Если, однако, иметь в виду необхо­димость различения объектного и метаязыка, то рассуждения о парадоксальности утверждения лжеца: "Я лгу" просто-напросто несостоятельны, ибо это различение грубо игнорируется. Мы должны потребовать от лжеца конкретики, прямого использо­вания объектного языка: "Я лгу, что S есть Р” например, что снег бел). Анализ выявляет теперь, что говорящий "Я лгу" ли­бо лжет, либо глаголет истину, но он не делает то и другое од­новременно. Что и следовало доказать. Итак, различение мета - и объектного языка намечает путь борьбы с парадоксами.

К вопросу №5

Речь идет о проблеме так называемого перевода одного языка в другой. В какой степени может быть плодотворным перевод английского языка на русский, языка евклидовой геометрии на язык неевклидовой геометрии, языка детей на язык взрослых и т.д. Решающие мысли на этот счет сформулировал Куайн.

Его концепция неопределенности перевода гласит: "два раз­личных перевода могут соответствовать всем возможностям поведения и, таким образом, не существует реальности, относи­тельно которой тот или иной перевод можно признать верным". Если бы у нас были (каким-то образом известные) истинные данные об объектах как таковых, то, сравнивая с ни­ми данные теорий, можно было бы утверждать преимущество одной из них. Но дело в том, что благодаря теориям мы знаем, каковы объекты. Сравнивать приходится сами теории, в конеч­ном счете различные языки. Куайн не отрицает ни соотноси­тельность языков, ни факт предпочтения нами на основе тех или иных принципов определенных языков, ни соподчиненность языков физических теорий данным экспериментов. Он возражает против приписывания языкам несуществующих до­стоинств и недостатков. Философия Куайна призывает каждого быть толерантным, снисходительным к своим собеседникам. От­нюдь не безосновательно Куайн утверждает: "Ничто человеческое, так сказать, не исключается". На наш взгляд, его выражение "концепция о неопределенности перевода" способно ввести в заблуждение, фактически речь идет об отсутствии аб­солютных онтических оснований для предпочтения языков (зна­ние об оптическом, т.е. об объектах как таковых, всегда дается в форме онтологии — учения об этих объектах; на онтологиче­ских языках лежит печать различий предпочтений людей).

Итак, многообразие языков не образует сколько-нибудь обо­зримую иерархию. В причудливом мире языков весьма к мес­ту взаимоинтерпретации, но их осуществление требует фило­софской компетенции и осторожности.

К вопросу №6

Аналитическая философия — ровесница. XX века. Чего ждать от аналитической философии в будущем?

Более или менее бесспорно следующее. Вряд ли даже в са­мом страшном философском сне основателям аналитического движения могло присниться то, что выяснилось благодаря их собственным усилиям: удивительная гибкость и податливость языка, логики, науки, философии, ускользающих от всяких желаемых жестких стандартов. В аналитических объятиях язык превратился в многообразие языковых анализов-игр, логика ста­ла континуумом логических систем, наука, дробясь и размно­жаясь, объединилась с обыденным знанием, философские про­блемы после очередного их тщательного анализа становятся бо­лее многосторонними, чем были. Идеалы просто­ты и ясности представляются теперь архаичными, им на смену пришли идеалы всестороннего и комплексного анализа. Не ме­нее бесспорно также и то, что в результате столетних усилий философов-аналитиков накоплен огромный потенциал, без ко­торого современная философия выглядела бы полунищей. Этот потенциал не безжизнен, он содержит в себе точки будущего роста. Наконец, крайне маловероятна победа аналитической фи­лософии над своими европейски-континентальными соперни­цами — герменевтикой и постструктурализмом.

Точка зрения, высказанная в рекомендации, не является обязательной. Студент показывает свое видение проблемы.

Сроки выполнения задания:

Задание рассчитано на полчаса внеаудиторной работы студента.

Основные требования к результатам работы:

Работу представить в установленные сроки.

Рекомендации по правилам оформления и объёме работы такие же как в теме «Введение».

Работа носит творческо-продуктивный характер. Главное внимание в оценивании будет обращено на анализ практического и коммуникативного назначения языка, интерпретацию моральной проблематики в философской теории языка.

Рекомендованная литература:

Фреге Г. Мысль: логическое исследование // Философия. Логика. Язык. — М.: Прогресс, 1987.— С. 18-47.

Рассел Б. Мое философское развитие//Аналитическая философия. Избр. тексты. — М.: МГУ, 1993.

Тарский А. Семантическая концепция истины и основания семан­тики // Аналитическая философия: становление и развитие (антология).— М.: Дом интеллектуальной книги; Прогресс-Традиция, 1998.

Малколъм Н. Людвиг Витгенштейн: воспоминания // Людвиг Вит­генштейн: человек и мыслитель. — М.: Прогресс, Культура, 1993.

Вригт ГХ. фон. Людвиг Витгенштейн: Биографический очерк // Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель.— М.: Прогресс, Культура, 1993.

Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. 1.— М.: Гнозис, 1994.

Кампиц П. Хайдеггер и Витгенштейн: критика метафизики—критика техники - этика // Вопросы философии. —1998.— № 5.— С.49-55.

Бартли У.У. III Витгенштейн // Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель.— М.: Прогресс. Культура, 1993.

Мур Д.Э. Доказательство внешнего мира // Аналитическая филосо­фия. Избр. тексты.— М.: МГУ, 1993.— С. 66-84.

Мур Д.Э. Защита здравого смысла // Аналитическая философия: становление и развитие (антология).— М.: Дом интеллектуальной книги; Прогресс-Традиция, 1998. С. 130-154.

Остин Дж. Чужое сознание//Философия, логика, язык.— М.: Про­гресс, 1987.— С. 48-95.

Остин Дж. Слово как действие//Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. — М.: Прогресс, 1986.— С. 22-129.

Левин С. Прагматическое отклонение высказывания // Теория метафоры. — М.: Прогресс, 1990.— С. 342-357.

Серль Д.Р. Природа Интенциональных состояний // Философия, ло­гика, язык. — М.: Прогресс, 1987.— С. 96-126.

Хэар Р. Как же решать моральные вопросы рационально? // Мораль и рациональность.— М.: ИФРАН, 1995.— С. 9-21.

Куайн У. Вещи и их место в теориях // Аналитическая философия: становление и развитие (антология).— М.: Дом интеллектуальной книги; Прогресс-Традиция, 1998.— С. 322-342.

Куайн У. Логика XX века // Американский философ. — М.: Дом интеллектуальной книги, Гнозис, 1998.— С. 35-50.

Куайн У. Онтологическая относительность // Современная философия науки: знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей За­пада: Учебная хрестоматия.— М.: Логос, 1996.— С. 40-61.

Дэвидсон Д. Пост-аналитические перспективы // Американский фи­лософ.— М.: Дом интеллектуальной книги; Гнозис, 1998.— С.51-68.

Патнэм X. Между новыми левыми и иудаизмом // Там же.— С. 69-86.

Рорти Р. После философии — демократия // Там же.— С. 126-143.

Решер Н. Взлет и падение аналитической философии // Аналитическая философия: становление и развитие.— М.: Дом интеллек­туальной книги; Прогресс-Традиция, 1998.— С. 454-465.

1. Губин В.Д., Основы философии: Учебное пособие. – М.: Форум: ИНФРА-М, 2009-288 с.

2. Горелов А.А., Основы философии: Учеб.пособие. –М.:Издательский центр «Академия»,2007.-256с.

3. Канке В.А., Основы философии: Учебник для студентов средних специальных учебных заведений. - М., 2009. - 288с.

4. Стрельник О.Н., Основы философии: Учебник для студентов средних специальных учебных заведений.- М.: ИД Юрайт Юрайт, 2010.-312с.

5. Сысоев А.А., Основы философии: Учебное пособие.- М.: Альфа- М.: Инфра-М, 2009-368.

Блинников Л.В. Краткий словарь философских персоналий:

http://www.philosophy.ru/edu/ref/blin/index.html

Материал для подготовки к экзамену по философии. (Злыгостев А.С.):

http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000000/index.shtml

Философия как наука:

http://community.livejournal.com/philosophiya/

Философский глоссарий:

http://metaphilosophy.ru/a.html

Философский словарь:

http://filosof.historic.ru/

Философия. Электронный учебник:

http://www.ido.edu.ru/philosophy/index.html