Пифосы для хранения зерна и других продуктов (из Кносса)

месленников, о жизни которых нам мало известно. Придворные мастера, создавшие замечательные шедевры минойского искус­ства, судя по всему, мало интересовались жизнью простого народа и поэтому не от­разили ее в своем творчестве. В виде иск­лючения можно сослаться на небольшой стеатитовый сосуд, найденный при раскоп­ках царской виллы в Айя Триаде неподалеку от Феста. Искусно выполненный рельеф, украшающий верхнюю часть сосуда, изо­бражает шествие поселян, вооруженных длинными вилообразными палками (с по­мощью таких орудий критские крестьяне, вероятно, сбивали с деревьев спелые олив­ки). Некоторые из участников процессии поют. Возглавляет шествие жрец, одетый в широкий чешуйчатый плащ. По всей види­мости, художник, создавший этот малень­кий шедевр минойской пластики, хотел запечатлеть праздник урожая или какую-то другую аналогичную церемонию.

Некоторое представление о жизни ни­зших слоев критского общества дают мате­риалы массовых захоронений и сельских святилищ. Такие святилища обычно распо­лагались где-нибудь в глухих горных углах: в пещерах и на вершинах гор. При раскоп­ках в них находят незамысловатые посвяти-

Критская богиня

тельные дары в виде грубо вылепленных из глины фигурок людей и животных. Эти вещи, так же как и примитивный инвентарь рядовых погребений, свидетельствуют о до­статочно низком жизненном уровне миной- ской деревни, об отсталости ее культуры в сравнении с рафинированной культурой дворцов.

Основная масса трудящегося населения Крита обитала в небольших поселках и де­ревнях, разбросанных по полям и холмам в окрестностях дворцов. Эти поселки с их убогими глинобитными домами, тесно при­жатыми друг к другу, с их кривыми уз­кими улочками составляют разительный контраст с монументальной архитектурой дворцов, роскошью их внутреннего убран­ства. Типичным примером рядового посе­ления минойской эпохи может служить Гурния, расположенная в северо-восточной части Крита. Древнее поселение размеща­лось на невысоком холме неподалеку от моря. Площадь ее невелика—всего 1,5 га (это даже меньше всей площади, занятой Кносским дворцом). Все поселение состо­яло из нескольких десятков домов, постро­енных очень компактно и сгруппированных в отдельные блоки или кварталы, внутри которых дома стояли вплотную друг к другу (эта так называемая конгломератная за­стройка вообще характерна для поселений Эгейского мира). В Гурнии было три глав­ных улицы. Они шли кольцом по склонам холма. Между ними кое-где были проложе­ны узкие переулки или, скорее, ступенча­тые спуски, вымощенные камнями. Сами дома невелики—не более 50 м² каждый. Конструкция их крайне примитивна. Нижняя часть стен сложена из камней, скрепленных глиной, верхняя — из нео­божженного кирпича. Рамы окон и дверей были сделаны из дерева. В некоторых домах обнаружены хозяйственные помещения: кладовые с пифосами для хранения припа­сов, прессы для выжимания винограда и оливкового масла. При раскопках было найдено довольно много разнообразных орудий труда, изготовленных из меди и бронзы. В Гурнии имелось несколько мел­ких ремесленных мастерских, продукция которых была рассчитана скорее всего на местное потребление, среди них три кузни­цы и гончарная мастерская. Близость моря позволяет предполагать, что жители Гурнии совмещали занятия сельским хозяйством с торговлей и рыболовством. Центральную часть поселения занимала постройка, отда­ленно напоминающая своей планировкой критские дворцы, но сильно уступающая им в размерах и в богатстве внутреннего убран­ства. Вероятно, это было жилище местного правителя, находившегося, как и все насе­ление Гурнии, в зависимости от царя Кнос- са или какого-нибудь другого владыки одного из больших дворцов. Рядом с домом правителя была устроена открытая площад­ка, которая могла использоваться как место для собраний и всякого рода культовых церемоний или представлений. Подобно всем другим большим и малым поселениям минойской эпохи, Гурния не имела ника­ких укреплений и была открыта для напа­дения как с моря, так и с суши. Таков был облик минойской деревни, насколько мож­но его теперь представить по данным архе­ологических раскопок. Что же связывало дворцы с их сельской округой? У нас есть все основания для того, чтобы считать, что в критском обществе уже сложились харак­терные для любого раннеклассового обще­ства отношения господства и подчинения. Можно предполагать, что земледельческое население Кносского царства, как и любого из государств Крита, было обложено повин­ностями, как натуральными, так и трудовы­ми, в пользу дворца. Оно обязано было доставлять во дворец скот, зерно, масло, вино и другие продукты. Все эти поступле­ния фиксировались дворцовыми писцами на глиняных табличках, а затем сдавались в дворцовые кладовые, где, таким образом, скапливались огромные запасы продоволь­ствия и других материальных ценностей. Руками тех же крестьян строился и пере­страивался сам дворец, прокладывались до­роги и оросительные каналы, возводились мосты.

Вряд ли все это они делали только по принуждению. Дворец был главным святи­лищем всего государства, и элементарное благочестие требовало от поселянина, что­бы он чтил дарами обитавших в нем богов, отдавая излишки своих хозяйственных за­пасов на устройство празднеств и жертвоп­риношений. Правда, между народом и его богами стояла целая армия посредников — обслуживающий святилище штат профес­сиональных жрецов во главе со «священ­ным царем». По существу, это была уже сложившаяся, четко оформленная про­слойка наследственной жреческой знати, противостоящая всему остальному обще­ству как замкнутое аристократическое со­словие. Бесконтрольно распоряжаясь запасами, хранившимися в дворцовых скла­дах, жрецы могли львиную долю этих бо­гатств использовать для своих собственных надобностей. Тем не менее народ безгра­нично доверял этим людям, так как на них лежала «божья благодать».

Ритуальная сцена. Оттиск с печати. Крит

Конечно, наряду с религиозными по­буждениями концентрация избыточного продукта земледельческого труда в руках дворцовой элиты диктовалась еще и чисто экономической целесообразностью. Года­ми скапливавшиеся во дворце запасы про­довольствия могли служить резервным фондом на случай голода. За счет этих же запасов обеспечивались пропитанием ре­месленники, работавшие на государство. Излишки же, которым не находилось при­менения на месте, шли на продажу в дале­кие заморские страны: Египет, Сирию, Кипр, где на них можно было выменять редкие виды сырья, отсутствовавшие на Крите: золото и медь, слоновую кость и пурпур, редкие породы дерева и камня. Торговые морские экспедиции в те време­на были сопряжены с большим риском и требовали огромных затрат на подготовку. Только государство, располагавшее необхо­димыми материальными и людскими ресур­сами, было способно организовать и финансировать такое предприятие. Само собой разумеется, что добытые таким путем дефицитные товары оседали все в тех же дворцовых кладовых и уже оттуда распреде­лялись между мастерами-ремесленниками, работавшими как в самом дворце, так и в его окрестностях. Таким образом, дворец выполнял в минойском обществе поистине универсальные функции, являясь в одно и то же время административным и религи­озным центром государства, его главной житницей, мастерской и торговой факто­рией. В социальной и экономической жиз­ни Крита дворцы играли примерно ту же роль, какую в более развитых обществах выполняют города.

6. Критская морская держава и ее упа­док. Высший расцвет минойской цивилиза­ции приходится на XVI—первую половину XV в. до н. э. Именно в это время с небывалым еще блеском и велико­лепием отстраиваются критские дворцы, в особенности дворец Кносса. За эти полтора столетия были созданы самые замечатель­ные шедевры минойского искусства и ху­дожественного ремесла. Тогда весь Крит был объединен под властью царей Кносса и стал единым централизованным государ­ством. Об этом свидетельствует сеть удоб­ных широких дорог, проложенных по всему острову и связывавших Кносс—столицу государства — с самыми удаленными его уголками. На это же указывает и уже отме­ченный факт отсутствия укреплений в Кноссе и других дворцах Крита. Если бы каждый из этих дворцов был столицей са­мостоятельного государства, его хозяева, ве­роятно, позаботились бы о своей защите от враждебных соседей. В этот период на Кри­те существовала единая система мер, по всей видимости, принудительно введенная пра­вителями острова. Сохранились критские каменные гири, украшенные изображением осминога. Вес одной такой гири составлял 29 кг. Столько же весили и большие брон­зовые слитки, имевшие вид растянутой бычьей шкуры, —так называемые крит­ские таланты. Скорее всего они использо­вались в качестве меновых единиц во всякого рода торговых операциях, заменяя пока еще отсутствующие деньги. Весьма возможно, что объединение Крита вокруг Кносского дворца осуществил знаменитый Минос, о котором столько рассказывают позднейшие греческие мифы'. Греческие историки считали Миноса первым талас- сократом — властителем моря. Про него го­ворили, что он создал большой военный флот, искоренил пиратство и установил свое господство над всем Эгейским морем, его островами и побережьями.

Предание это, по-видимому, не лишено исторической основы. Действительно, по археологическим данным, в XVI в. до н. э. наблюдается широкая морская экспансия Крита в Эгейском бассейне. Минойские колонии и торговые фактории возникают на островах Кикладского архипелага, на Родосе и даже на побережье Малой Азии, в районе Милета. На своих быстроходных кораблях, ходивших под парусами и на вес­лах, минойцы проникают в самые удален­ные уголки древнего Средиземноморья. Следы их поселений или, может быть, про­сто корабельных стоянок удалось обнару­жить на берегах Сицилии, в южной Италии и даже на Пиренейском полуострове. По одному из мифов, Минос погиб во время похода в Сицилию и был там похоронен в великолепной усыпальнице. В это же время критяне завязывают оживленные торговые и дипломатические отношения с Египтом и государствами сиро-финикийского побе­режья. На это указывают довольно частые находки минойской керамики, сделанные в этих двух районах. В то же время на самом Крите были найдены вещи египетского и сирийского происхождения. На египетских фресках времени знаменитой царицы Хат- шепсут и Тутмоса III (первая половина XV в. до н. э.) представлены послы страны Кеф- тиу (так египтяне называли Крит) в типично минойской одежде — передниках и высо­ких полусапожках с дарами фараону в руках. Не подлежит сомнению, что в то время, которым датируются эти фрески, Крит был сильнейшей морской державой на всем во-