Законы превыше всего. Но что это за законы?

Читатель, наверное, удивится, узнав, что в первой трети XIX в России не существовало иного свода законов кроме Соборного уложения 1649 г. Как ни парадоксально, это вполне достоверный факт. Все попытки на протяжении последней трети XVIII в. и начала XIX в. создать нормативное уголовное и гражданское законодательство ни к чему не приводили. Поэтому одной из первых забот Николая стала организация работ в области кодификации.

Полное собрание законов состояло из 45 томов, куда вошло более 30000 законодательных актов с 1649 г. до 3 декабря 1825 г. Печатание всех томов заняло без малого два года. Тираж издания составил 6000 экземпляров. Одновременно были подготовлены и вскоре же напечатаны шесть томов продолжения.

К 1833 г. было подготовлено 15 томов Свода действующих законов. 17 января 1833 г. состоялось общее собрание Государственного совета, которое признало Свод законов единственным основанием для решения всех дел и установило, что он вводится в действие с 1 января 1835 г. Выступая на заседании, Николай специально подчеркнул, что устройство правосудия было главной его заботой после вступления на престол. «Я еще смолоду, – говорил император, – слышал о недостатках у нас по этой части, о ябеде, о лихоимстве, о несуществовании полных на все законов или о смешении их от чрезвычайного множества указов, нередко между собой противуречивых». Но правительство ничего не могло с этим сделать. Главную причину неудач Николай видел в том, что «всегда обращались к сочинению новых законов, тогда как надо было сперва основать старые на твердых началах». И как только это было сделано, дело пошло быстрым ходом.

Чья земля?

На протяжении тридцати лет царствования в центре внимания Николая I был крестьянский вопрос. Свидетельство тому – 9 Секретных комитетов по крестьянскому делу, безуспешно пытавшихся решить проблему постепенного освобождения крепостных. Поэтому трудно согласиться с решительным утверждением Н.Я. Эйдельмана, будто Николай I всю жизнь считал, что «отмена крепостного права большее зло, чем само крепостное право».

Но как его упразднить? Этого Николай не знал. И путь, избранный им для решения этой кардинальной проблемы русской жизни, в сущности, обрекал на неудачу любые попытки сдвинуть дело с мертвой точки. Отдавая разработку реформы высшим чиновникам империи, из которых неизменно составлялись Секретные комитеты, император сам связывал себе руки.

Самодержавный властелин, действительно обладавший неограниченной властью, оказывался бессильным перед крепостническими убеждениями высших сановников. Вся сила его зиждилась на подчинении законам системы и сразу иссякала, как только требовалось выйти за их пределы. Но именно это и было необходимо для решения крестьянского вопроса.

Конечно, речь идет вовсе не о поражении прогрессивного монарха в борьбе с реакционным окружением. Ведь Николай сам выбирал для управления огромной империей сотрудников. Однако тот факт, что царь вновь и вновь возвращался к попыткам решения крестьянской проблемы, создание им новых Секретных комитетов говорит о том, что Николай I был более сложной политической фигурой, чем принято было считать в советской историографии на протяжении десятилетий.

Местные и центральные органы занимались увеличением наделов там, где они были меньше установленных норм, переселением государственных крестьян из центров аграрного перенаселения на окраины, где еще хватало свободных земель, улучшалась и регулировалась оброчная система, министерство стремилось перевести все натуральные повинности в денежные и тем самым стимулировать развитие рыночных отношений, строились школы, больницы, ветеринарные пункты, внедрялись прогрессивные формы ведения хозяйства.

Таким образом, хотя реформа и не внесла принципиальных изменений в положение государственных крестьян, все же она принадлежит к немногим удавшимся мероприятиям николаевского царствования. П.Д. Киселев за свою деятельность в министерстве прочно завоевал в консервативной и реакционной части общества репутацию «красного».

Новый Секретный комитет 1839 г., по мысли Николая I, должен был заложить основы постепенно реализуемой реформы – теперь уже помещичьей деревни. Единственным условием, поставленным императором, была неприкосновенность помещичьей зе­мельной собственности.

Однако заниматься одновременно и государственной, и помещичьей деревней Николай признал неудобным, и было решено начать с подготовки реформы государственных крестьян. Для этого создали специальное Пятое отделение собственной его императорского величества канцелярии, во главе которого поставили П.Д. Киселева. Внутри отделения при активном содействии М.М. Сперанского создали новую систему управления государственными имениями.

Вновь и вновь проводилась в жизнь мысль Николая о том, что государство, ничего решительно и принципиально не меняя, в состоянии решить любые проблемы одними структурными преобразованиями.

Вершиной мощного бюрократического аппарата стало министерство государственных имуществ, в губерниях были созданы палаты государственных имуществ, ставшие местными органами министерства. Каждая губерния делилась на несколько округов, во главе которых стояли окружные начальники и их помощники, каждый округ – на несколько волостей, которые управлялись уже на выборной основе, волости – на сельские общества, где избирались сельские старшины, сельские старосты, сборщики податей, смотрители хлебных магазинов, сотские, десятские и, наконец, члены сельских судебных расправ.

Возник дорогостоящий бюрократический аппарат, в котором чиновник играл ту же роль, что и помещик в частновладельческой деревне. Сохранение в неизменности прежних крепостнических принципов давало многим современникам законное основание считать, что гнет чиновников не столь уж сильно отличается от гнета помещиков, хотя новая система управления позволила несколько улучшить положение государственных крестьян.

Но... Вся деятельность Комитета 1839 – 1842 гг. – это история того, как консервативное большинство его членов, пользуясь тактикой пассивного сопротивления, критикой без позитивных предложений, сводило на нет любую программу, а вместе с ней и саму идею реформы. Это и история того, как император, столь решительно поддержавший сначала проекты Киселева, шаг за шагом отступал от них, как только наталкивался на сопротивление им самим подобранной бюрократической элиты.