1. Источник нравственного закона в человеке.

Каков христианский взгляд на происхождение нравственного закона в человеке? Он вытекает из библейского учения о человеке как образе Божьем (Быт. 1, 27), царственное величие которого (ср. Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17, 21)) раскрывается «по силе жития» (св. Исаак Сирин) человека. Нравственный закон в этом контексте оказывается одним из выражений той полноты богоподобных дарований и свойств, которыми человек изначала наделен в творении. Нравственный закон является своего рода блюстителем чистоты и святости человека. «Совесть – голос Божий» – прекрасное выражение христианского учения об источнике нравственного закона в человеке.

1. 2. Христианское отношение к восточным практикам: молитва и медитация.

Во первых следует разобраться с термином «медитация». Это слово латинское (meditatio), которое дословно означает «размышление», а в более широком плане: действие, направленное на достижение состояния глубокой сосредоточенности. И таким образом мы видим, что это не что-то специфически восточное, но этот термин может быть применен и к христианским размышлениям, к христианской практике.

Восточное сознание чувствует дистанцию между тварным бытием и Абсолютом, который настолько превышает все тварное, что даже ничего общего с ним иметь не может. Это «нирвана», небытие.

Основная идея восточной медитации – приобщение к Абсолюту путем преодоления всего тварного, всех движений души, плоти... «Ограниченное бытие должно превзойти свои пределы, отвергнуть их, оставить позади, если оно хочет соединиться с Абсолютным». Именно этим целям служит медитация.

В этом смысле можно сказать, что восточные медитации являются развитым этапом языческой религии. Если первоначально язычник верил в населенность мира богами, которых путем магических обрядов можно было заставить себе служить, то в развитом язычестве человек уже так примитивно не верит. Напротив, он считает, что есть Абсолют, не имеющий ничего общего с примитивной тварностью. И вот как раз этого контакта с нирваной в моменте медитации и следует искать. Искренний пафос честного буддиста – отвергнуть мир ради обретения Абсолютного небытия.

Христианская молитва – обращение к Живому Богу, открывшемуся нам во Иисусе Христе, даровать нам активную жизнь в мире, жизнь для исполнения замысла Божия о мире, жизнь для преображения мира. Тогда как настоящая медитация – бегство из мира. И чем честнее и искреннее молится христианский монах, тем дальше он становится от честно медитирующего буддийского (или индуистского) подвижника. Потому, что пока тот летит на крыльях размышления от мира, христианский монах углубляется в тайну мира, становится сообразным Христу, Который так возлюбил мир, что специально пришел в этот мир, чтобы за него пострадать.

Соответственно различаются и плоды молитвы и плоды медитации. Молящийся христианин испытывает боль от видимого им несоответствия мира замыслу Божию о мире, он стремится (и получает силы) помочь ближнему жить более правильно и жизненно насыщенно, тогда как медитирующий буддист или индуист воспринимает мир как иллюзию, как зло и его задача – научить ближнего освободиться от этого зла. Не научиться жить в этом мире, но научиться не жить – вот его задача.

Кроме индуизма и буддизма медитация присутствует и в исламе (суфийские практики). Исламские мистики (суфии) используют своеобразную психическую технику для самосовершенствования. В эту технику входят танцы, физические движения (например, систематические качания головой), длительные коллективные произношения молитв под музыку (радения) и прочие психофизиологические состояния, ведущие лишь к изменению человеческого сознания, но не к живому соединению с Богом.