02-1

В философии конституционного права общепризнанным является положение о том, что конституция государства – это не только юридический документ, но и важнейший мировоззренческий текст, содержащий философемы, отражающие фундаментальные ценности и принципы гражданского общества. Эти философемы составляют философское измерение конституции и являются объектом аксиологического, герменевтического, гносеологического и телеологического анализа 1. Они не всегда сформулированы эксплицитно, в явном виде, в связи с чем возникает проблема их экспликации. Задачей настоящей статьи является выявление основных философских установок и ориентаций, которые представлены в тексте Конституции Российской Федерации.

Решение этой задачи является актуальным в перспективе реализации мировоззренческой функции российской конституции. В условиях многонационального, многоукладного и поликультурного Российского государства, включенного в процессы глобализации и переживающего сложный период социокультурной трансформации, существует и требует удовлетворения мировоззренческая потребность в общей для населения картине мира, в определении

объединяющих начал и принципов развития, имеющих статус официальной философии Российского государства. Такая философия необходима для ведения диалога в межгосударственных отношениях, при систематической и целенаправленной разработке национальных концепций, доктрин и стратегий, а также для определения в федеральных государственных стандартах содержания дидактических единиц учебных курсов обществознания и философии в общем и профессиональном образовании. Распространяемые через механизм социокультурной трансляции философского знания философемы, зафиксированные в Конституции Российской Федерации, должны составить содержание не просто официальной философии Российского государства, но содержание общегражданской философии российского общества.

Исторически отличительной чертой философии является ее партийность, которая проявляется в дифференциации философского сообщества на противоборствующие направления (традиции, течения, ориентации, школы), каждое из которых представляет содержание философского знания различным образом. Поэтому отправным пунктом в анализе философии конституции

должно быть определение ее партийности, отнесенности к конкретной интеллектуальной традиции.

В современном мире философия поляризована на два основных направления («лагеря») – аналитическое движение, наиболее влиятельное в англо-американской философии, и континентальную философию. В праве ближайшим аналогом данной поляризации является исторически сложившееся различие между англосаксонской и континентальной правовыми традициями. В целом можно говорить о различии «островной» («морской») и «континентальной» культурных традиций, рефлексируемых сегодня как противостояние атлантизма и евразийства.

Применительно к российской конституции однозначно констатируется ее континентальная идентичность. Так, ведущий отечественный конституционалист В. Д. Зорькин отмечает, что в основе Конституции Российской Федерации находится понятие «правовое государство» – базовое понятие континентальной системы права, тогда как англосаксонская философско-правовая традиция базирует свое понимание права на ключевом понятии «верховенство права» [1. С. 28].

Уточним, что понятие правового государства возникло в конце XVIII в. благодаря И. Канту, а понятие верховенства (или правления) права появилось только в конце XIX в.

втрудах британского юриста А. Дайси, т. е.

вту эпоху, когда континентальная и англосаксонская правовые традиции уже сформировались. Но действительно, «правовое государство» и «верховенство права» являются знаковыми понятиями (понятиями-маркера- ми), фиксирующими доминанты правового мышления в этих традициях.

Континентальная идентичность российской конституции, опирающейся на идею правового государства, однозначно позиционирует ее текст как относящийся к традиции континентальной философии. Поскольку конституция как мировоззренческий документ воплощает фундаментальные ценности российского общества, его духовные устремления и ориентиры всей государственной деятельности, то следует признать, что традиция континентальной философии должна остаться базовой для государственного философского образования в России.

Континентальная философия разнообразна по своему содержанию. В связи с этим возникает следующий вопрос: в исторической пер-

спективе какого из течений континентальной философской мысли сформулированы основные идеи российской конституции? Ответ на этот вопрос также дается однозначный. Поскольку у истоков понятия «правовое государство» находится И. Кант, то таким течением является кантианство. П. Д. Баренбойм даже называетИ. Канта «отцом» Конституции Российской Федерации. «Иммануил Кант, – пишет П. Д. Баренбойм, – может без большого преувеличения считаться отцом Конституции России, в тексте которой правовое государство является стержневым принципом и понятием. (Неважно, что подавляющее большинство непосредственных авторов – участников Конституционного совещания Канта не читали. У нас ведьтрадицияучить диалектику не по Гегелю, а правовое государство не по Канту.)» [2. С. 236; 3].

Указание на значимость идей Канта для российской конституции представляет интерес в ряде аспектов.

Во-первых, дореволюционные российские конституционалисты по своим философским убеждениям были преимущественно неокантианцами.

Во-вторых, в советский период Гегель благодаря разработанной им диалектике – «алгебре революции», безусловно, предпочитался И. Канту, творчество которого находилось в тени, а кантианцы находились в основном в интеллектуально оппозиционных кругах, как, например, Г. П. Щедровицкий. Но в 1990-е гг. кантианцы приобрели значительное влияние в российском экспертном сообществе.

В-третьих, для англо-американской аналитической философии И. Кант – один из наиболее уважаемых и принимаемых представителей континентальной традиции, а его философия рассматривается как язык, на котором возможно достижение взаимопонимания в философском сообществе. Ввиду актуальности задачи синтеза англосаксонского и континентального права ориентация на учение И. Канта вызывает прагматический интерес.

В-четвертых, результаты входного контроля при начале изучения философии студентами юридического факультета НГУ показывают, что лидером философских симпатий является И. Кант (18,2 % опрошенных), за которым следуют А. Шопенгауэр и З. Фрейд (по 9,1 % каждый) [4.

С. 117].

В-пятых, в порядке исторического казуса нельзя не отметить, что в период Семилетней войны, когда Восточная Пруссия в течение нескольких лет входила в состав Российской империи, И. Кант был российским подданным и читал лекции русским офицерам.

Таким образом, сближение Канта и российской конституции представляется не случайным. Соответственно, в преподавании философии в российской системе образования кантианские мотивы должны звучать более отчетливо. Морализм И. Канта будет отвечать нравственной чуткости русской духовной культуры, а его стремление к вечному миру – историческому опыту народа России.

Сегодня привлекательным в учении И. Канта является его гуманизм, который противопоставляется принципиальному этатизму Гегеля. Между тем в аксиологическом пространстве российской конституции гуманизм превалирует. «Новая российская государственность радикально меняет отношения личности и государства, – отмечает А. А. Безуглов. – Не человек создан для государства, а государство для человека – таков теперь главный принцип их отношений. В этом состоит гуманистическая сущность Конституции и всего нового конституционного права России» [5. С. 100]. Согласно В. Д. Зорькину, в основе нынешней российской конституции лежит глубокое гуманистическое понимание прав и свобод человека [1. С. 27]. М. В. Баглай оценивает гуманизм как суперпринцип всего конституционного строя Российской Федерации [6. С. 117].

Гуманизм – это достаточно влиятельная, но исторически не господствующая ценностная ориентация в истории континентальной философии. Сформировавшись в эпоху Возрождения, гуманизм оппонировал теоцентризму, который трансформировался в Новое время в этатизм. Поэтому утверждение Конституцией Российской Федерации идеи гуманизма представляется исторически важным духовным выбором.

Одним из направлений гуманистической философии является персонализм – философское учение об определяющей роли личности. Любопытно, что М. А. Краснов характеризует российскую конституцию как персоналистическую по своей сути [7]. Повидимому, эта оценка не лишена оснований. Отметим, что многие так называемые «харизматические конституции» действительно

имели персоналистическую окраску, что нашло отражение в таких определениях, например, как «деголлевская конституция», «сталинская конституция», «брежневская конституция» [6. С. 87]. Поскольку персонализм укоренен в сознании российского общества, традиционно абсолютизировавшего роль личности в общественном развитии, то философский персонализм должен быть важным ориентиром российской гражданской философии.

Высказывается мнение, что российская конституция по философско-правовому содержанию является эклектичной. Так, Н. С. Бондарь пишет о том, что конституция производит впечатление философскомировоззренческой эклектики, в рамках которой естественно-правовой тип правопонимания конкурирует с позитивистским правопониманием [8. С. 52]. По мнению автора, при сосуществовании в идейном базисе Основного закона России доктрин естественного права и позитивизма, в конституции все же выражено стремление к их синтетическому, взаимосогласованному пониманию.

В истории философии эклектизм часто оценивался положительно как необходимое условие интеллектуального синтеза. Поэтому оценка российской конституции как эклектичной нам не представляется предосудительной. Ее следует принять как осознанный выбор, выражающий базисную установку континентальной евразийской культуры на смешение, синтез. Отметим также, что синтетическая ориентация специфицирует континентальную философию по сравнению с анг- ло-американской философией, которая идентифицирует себя как аналитическую философию.

С эклектизмом российской конституции необходимо связан ее плюрализм. Н. С. Бондарь указывает на отсутствие философскомировоззренческого монизма в конституционном пространстве и явное господство в нем плюрализма [8. С. 52]. Это обстоятельство также представляется не случайным. «Пестрота» евразийской культуры, поликонфессиональность, многонациональность и многоукладность российского общества обусловливают плюрализм мышления. По оценке В. Д. Зорькина, граждане России по-прежнему хотят демократии, правового государства, частной инициативы, мировоззренческого и культурного плюрализма[1. С. 36].

вать как официально признанное отражение государственной философии в части ее концептуальных ориентиров, базовых ценностей и методологических установок. Соответственно преподавание основ философских знаний в рамках общего и профессионального образования должно обеспечивать изучение официальной философии государства как мировоззренческой основы гражданского общества.

Обратим внимание на тот факт, что исторически основной задачей философского образования была подготовка добродетельных граждан, способных вести разумный образ жизни, ради общего блага и с пониманием необходимости происходящего в окружающей действительности. Лишь немногие выпускники античных философских школ становились профессиональными философами. Остальные уходили в обычную гражданскую жизнь, становились государственными деятелями, законодателями, дипломатами и советниками.

Представляет интерес интерпретация интегрального содержания изречения древнегреческих мудрецов. По оценке А. В. Львова, сентенции мудрецов сконцентрированы на гражданской тематике: «Мудрецы создают комплекс норм для гражданина полиса, формируют его качества. Они ориентируют сограждан на соблюдение закона и разрешение споров только на его основе; утверждают умение повиноваться как основу для формирования полноценного человека и гражданина, которому сограждане могли бы доверить властные полномочия; требуют от граждан прозорливости, мудрости и опытности в деле управления полисом и назначения должностных лиц, осознания причастности общему делу, личной ответственности и т. п.» [11. С. 83].

Наблюдение А. В. Львова о гражданственности древнегреческой мудрости корреспондирует с размышлениями Ф. Бэкона о гражданской мудрости, представленной в сборниках афоризмов, писем и речей великих людей [12. С. 182]. Английский философ выделял три вида гражданской мудрости – мудрость общения, мудрость в делах, мудрость правления. Эти виды мудрости, по его мнению, формируются гражданской наукой, которая разрабатывает учения о взаимном обхождении, деловых отношениях, правлении (или о государстве), поскольку именно эти блага люди ожидают от граж-

данского общества [12. С. 437–438]. Гражданская мудрость, в интерпретации Ф. Бэкона, релевантна гражданскому обществу и является мудростью гражданской жизни.

Гражданская мудрость сегодня может восприниматься как начало политической философии, т. е. достаточно частной области философских исследований. Но тогда гражданский характер мудрости будет несущественным для нее, окажется лишь исторически преходящей случайностью. Обратим внимание, что Ф. Бэкон не сводит гражданскую мудрость к учению о политике

ипридает ей более широкое значение. Описывая структуру философии, Ф. Бэкон в качестве ее раздела выделяет гражданскую философию, указывая, что, в отличие от философии человека, рассматривающей его как такового, гражданская философия описывает человека в его отношении к общест-

ву [12. С. 251].

Сегодня проблему соотношения человека

иобщества иногда рассматривают как центральную проблему социальной философии. Понятия гражданской и социальной философии в указанном отношении совпадают по объему, но они различны по интенции. Социальная философия является объектноориентированной, поскольку в центре ее внимания находится конкретный объект – общество. Гражданская философия – с учетом ее преемственности с гражданской мудростью – имеет другую интенцию: она субъектно-ориентирована, т. е. адресована гражданскому обществу.

Как представляется, термин «гражданская философия» может быть использован для обозначения способа существования содержания философских знаний, целенаправленного транслируемого в преподавании философии школьникам и студентам, которые не связывают свое будущее с профессиональной философией. Запросы таких учащихся направлены на освоение философии в ее универсально-практическом применении. Соответственно, государство не безразлично к содержанию преподаваемой философии, так как оно должно соответствовать требованиям сохранения государственности и конституционного строя. В настоящее время философия в данном аспекте позиционируется как гуманитарная дисциплина. И не лишним будет вспомнить, что ренессансной формой гражданской философии был гражданский гуманизм с его идея-

ми республиканизма, общего блага, свободы, равенства и справедливости [13].

Итак, преподаваемая философия по своему содержанию должна быть официальной (точнее, официально допустимой) философией, основные принципы которой соответствуют комплексу философских взглядов, представленных в конституции. Преподавание философии развивает философское сознание граждан, и в результате осуществляется становление гражданской философии, т. е. гражданского философского сознания. Его содержание, безусловно, плюралистично и вариабельно, но вместе с тем оно характеризуется определенным единством в силу общности гражданской идентичности и национальных традиций гражданского общежития.

Предложенный концепт гражданской философии является рамочным, снимающим возможные различия между философией конституции, государственной (официальной) философией, «школьной» гражданской философией и гражданским философским сознанием и самосознанием. Вместе с тем, если следовать аристотелевской традиции понимания государства как общения граждан, гражданскую философию можно рассматривать как базовый концепт, фиксирующий результаты мировоззренческой рефлексии гражданского общества, закрепленные в конституции государства.

Список литературы

1.Зорькин В. Д. Философия права: прошлое, настоящее и будущее // Философия права в начале XXI столетия через призму конституционализма и конституционной экономики. М.: Летний сад, 2010. С. 28–45.

2.Баренбойм П. Д. Философия права и конституционная экономика // Очерки конституционной экономики. М.: Изд-во «Юс-

тиц-информ», 2009. С. 232–275.

3.Баренбойм П. Д. Кант как отец Конституции России // Законодательство и эко-

номика. 2009. № 9. С. 5–9.

4.Тюгашев Е. А. Эмпирический анализ философского сознания студентов-юристов НГУ // Социальные взаимодействия в транзитивном обществе. Новосибирск, 2013.

Вып. 15. С. 110–118.

5.Безуглов А. А., Солдатов С. А. Консти-

туционное право России: Учебник. М.: Профобразование, 2001. Т. 1. 797 с.

6.Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации: Учебник для вузов.

М.: Норма, 2007. 784 с.

7.Краснов М. А. Персоналистский режим

вРоссии: опыт институционального анализа. М.: Фонд «Либеральная миссия», 2006. 180 с.

8.Бондарь Н. С. Философия российского конституционализма: в контексте теории и практики конституционного правосудия // Философия права в начале XXI столетия через призму конституционализма и конституционной экономики. М.: Летний сад, 2010. С. 46–69.

9.Межуев В. М. О нашей Конституции // Философия права в начале XXI столетия через призму конституционализма и конституционной экономики. М.: Летний сад, 2010. С. 69–78.

10. МироновА. Н. Конституция Российской Федерации 1993 года: смысло-логиче- ский анализ. СПб.: Розамира, 2005. 236 с.

11.Львов А. В. Образ идеального гражданина в изречениях «семи мудрецов» // Институты государства и права в их историческом развитии: Сб. науч. ст. к 60-летию Владимира Алексеевича Томсинова. М.:

ИКД «Зерцало-М», 2012. С. 72–88.

12.Бэкон Ф. Великое восстановление наук // Бэкон Ф. Соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1977.

Т. 1. С. 55–524.

13.Renaissance Civic Humanism: Reappraisals and Reflections / Ed. by J. Hankins. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 2000. 315 р.

Материал поступил в редколлегию 23.01.2014