22. А) Procl. In Tim. II, р. 145, 18—146, 22 (Дионис — Мировой ум, остающийся поделенным при делении Мировой души и тела).
Однако, в то время как другие его создания все разделены, как говорит [Орфей], богами-разделителями, одно только сердце его находится вне разделения, по промышлению Афины, поскольку она устанавливает умы, души и тела. Однако если души и тела принимают великое к ним относящееся разделение и деление, то ум остается единым (hen;menos) и неспособным делить все в едином, охватывающим все умопостигаемое одним только мышлением. Только одна умозрительная сущность и умозрительное число осталось, говорит он, спасенным Афиной:
...Только умное сердце одно оставили...
говорит он, прямо называя его «умным» [или умозрительным — noeran]. Поэтому, если недоступное делению сердце умозрительно, то, очевидно, оно есть ум и умозрительное число, однако не всецелый ум, но — внутримировой. Ибо этот последний есть неделимое сердце, поскольку относящийся к нему Демиург есть бог-разделитель. Поэтому он и называет неделимый ум сущностью Диониса, а то, что в нем способно к порождению, — делимой соответственно с телами жизнью, поскольку она физична и способна приносить и семена. Ее он называет и Артемидой, [ср. Orph. frg. 188], которая, стоя во главе природного рождения и повивая физические логосы, простирается сверху до подземных, [в то же время] усиливая в нем способность рождать. Все же прочее тело бога [он называет] душевным составом, причем и это тоже разделяется на семь моментов.
...На семь частей раздробили они убиенного сына... говорит богослов о Титанах, как и Тимей разделяет его на семь частей. Также, пожалуй, и распростертость души по всему космосу напоминает орфикам о титаническом разделении, вследствие которого душа не только скрывает Все, но и простирается по Всему. Поэтому естественно, что и Платон назвал неделимой сущностью ум, смежно [существующий] над душой и, если кратко выразиться, являющийся со стороны души предметом приобщения. Он тут следовал орфическим мифам и хотел быть толкователем того, что говорится сокровенно.
Ср. там же, II 197, 24.
Поэтому общим у обоих числом является гебдомада, поскольку и богословы утверждают, что делящийся Дионис был разделен на семь частей:
На семь частей раздробили они убиенного сына...
Кроме того, они передали эту седмерицу Аполлону как держащему вместе все согласования (symph;nias).
b) Procl. In Parm. 130b, p. 808, 25.
Вследствие этого и богословы утверждают, что ум спасается промышлением Афины в дионисических растерзаниях в качестве неделимого, душа же с самого начала делится, а именно деление это сначала происходит на семь моментов. Поэтому ей свойствен и принцип (eidos) делительной способности, и дискурсивное созерцание (to the;rein metabastic;s).
c) Procl. In Crat. 406bc (109, 19).
Также говорит, что в растерзании [Диониса] Титанами без разделения остается только одно сердце, т. е. что сущность ума лишена частей (текст сомнительный).
d) Procl. In I Alcib., р. 344, 31.
...Разумная душа, от которой зависят еще страсти и неразумные способности, поскольку они злоумышляют против разумной жизни и пытаются титанически (titanic;s) растерзать ее. Однако над нею водружен ум, который афински (Athenaic;s) подъемлет ее от склонения
[ 195 ]
вниз и от движения к материальному, поскольку афинским является спасать жизнь в качестве неделимой, вследствие чего Паллада Афина и прозвана Спасительницей. Титаническим же является дробление ее и призывание к становлению.
е) Nonn. Abbas Orat. II с. Julian 35 (Migne. 36, 1053).
Персефона рождает Загрея — Диониса, зачавши его от Зевса. После его рождения Титаны (это — демонские чины), вследствие зависти к Дионису как имеющему рождение от Зевса, растерзывают его. Другие же говорят, что Дионис был растерзан по повелению Геры.
f) Himer. Orat. IX 4.
Дионис был еще молодым, и против этого бога был род Тельхинов. Вакх рос, и все Титаны лопались от зависти. В конце концов, не будучи в состоянии сдерживаться, они решили его растерзать. Они придумали [необходимые] приемы, средства и орудия приманки и ворожбу с помощью сил природы. И, ненавидя, как я думаю, Силена и Сатира, они объявили их колдунами за то, что те угождали Вакху. Что же затем случилось с Дионисом? Я думаю, он лежал побитый и кричал о своей смертельной ране. Виноградник стал печальным, вино получило чернильный вид, виноградная кисть стала как бы плакать. И Вакх уже не имел легких пяток для движения. Однако слезы существуют не навсегда, и не навсегда торжество врагов. Зевс, чувствуя все наперед, увидел это, восстановил Диониса, как говорят, и заставил Титанов удалиться от [одних] его слов.
g) Oppian. De pisc. V 9 и сл. (Титаны и люди).
Или же мы рождены из божественной крови Титанов.
Евгений Головин: слово "Дионис" появилось сравнительно поздно, в конце 19 века. Ранее бога называли Вакхус, реже Вакх ("Бахус" пошло с начала 18 века). И, как это ни странно, одна из самых мелких обязанностей. Диониса как бога вина почему-то здесь принимали за его слабость. Надо сказать, что Дионис в общей мифологии менее всего разработанное божество. Но это бог, конечно, пьяница, это бог философов, это бог алхимиков, артистов и поэтов. Первое рождение Диониса связано с понятием "сакральная ночь". Это случилось, когда бог Фатас не отделил это небо в своей огненной сути, по крайней, мере, так о ней пишет Гаремах в третьем Дионису. Он пишет, что Фатас не мог остаться существом, так как жар, который пылал в нем, заставил его растечься, распасться, раствориться в ослепительно, во все менее и менее блуждающем, все более и более сужающемся свете. Из этого абсолютно золотого огня родилось то, что называется небом. Это . теология, и это не имеет никакого отношения к мифам, о которых повествует в своей теологии. Сакральная ночь связана с рождением Диониса. Из этого золотого неба выполз Зевс в виде золотой змеи, и в результате его любви с богиней Тьмы Прозерпиной родился бог Дионис. В этом смысле то, что предшествовало рождению Диониса - Сакральная ночь - как бы действительно это случилось, когда небо и огонь были совершенно независимыми началами, которые не имели к ночи никакого отношения, которые не родились из ночи. В мистериях, как правило, и небо и ночь всегда два противоположных начала, они совершенно первобытны и в этом смысле не обязаны друг другу ни рождением, ни какой другой зависимостью. В этом плане Дионис не входит в число 10 - 12 богов. Дионис это какой-то дикий живой парадокс: как сын Прозерпины он соединяет ад, как сын Зевса он соединяет небо, это золотая ось которая проходит через небо, землю и ад. В этом плане Дионис необычайно важное божество, но эта ось невидима - Дионис не знает понятия времени вообще, и поэтому понять его, устроить его культ, устроить его мистерию необычайно тяжело, в этом смысле, ни в Греции, нигде не было, если же они и были, то они очень часто уничтожались врагами Диониса. Хороши были враги Диониса. Во-первых, богиня Гера, потом Диана, потом Бестия. Заметьте, все это богини, Великие матери либо рода, либо домашнего очага, либо супружеской жизни. Это значит, что появление Диониса явилось резким ударом по узаконенной матриархальной ситуации.
За несколько дней до праздника совершалась церемония, установленная в честь введения в Афинах культа Диониса в новой форме. Согласно традиции, сохраненной Павсанием (1.20.3; 38.8), культ Диониса Элевтерия пришел в Аттику из местечка Элевтеры, расположенного на границе между Аттикой и Беотией. Внешним знаком присоединения элевтерцев к афинянам стало перенесение статуи Диониса из храма в Элевтерах в Афины, где ее установили "в самом древнем святилище Диониса" возле театра, тогда как в Элевтерах статую заменила специально приготовленная копия. Очевидно, с этой традициейи связана церемония, происходившая до начала собственно праздника, когда древнее примитивное изображение бога из дерева (ксоанон) переносили из святилища в Афинах в небольшой храм, находившийся в роще Академа (одного из мифологических царей Аттики), вне городских стен, по дороге в Элевтеры (Paus. I.29.2). Статуя оставалась здесь несколько дней, в течение которых совершались жертвоприношения и исполнялись хвалебные гимны в честь Диониса и затем возвращалась в Афины. Полагают, что ее переносили эфебы, и хотя прямо об этом свидетельствуют надписи только эллинистического времени, видимо, нет оснований предполагать какие-либо изменения по крайней мере с IV в. до н. э.
Очевидно, эта была особая церемония (eisagwgh apo thV escoraV), отличная от главной процессии во время Великих Дионисий - ттор.'пт|. Эта торжественная часть отличалась особой пышностью и великолепием, уступая только процессии во время Панафиней. Праздник происходил весной, когда возобновлялась навигация и в Афины съезжалось множество людей, в том числе официальные делегаты от союзников - членов первого Афинского морского союза. Именно к Городским Дионисиям была приурочена выплата союзными полисами фороса.
В торжественной процессии принимали участие различные группы населения, которые следовали в строго установленном порядке: жрецы, магистраты, мальчики в праздничных одеждах в сопровождении своих наставников, метеки в красных одеяниях, держа в руках подносы с приношениями, граждане в одеждах разных цветов, по вкусу каждого, которые несли на плечах кожаные аски с вином, специальные хлеба, длинные и узкие, и изображения фалла; выбранные за красоту девушки из знатных семей, с золотыми корзинами на голове, наполненными фруктами и цветами (канефоры). За ними шли колонисты и союзники. Эфебы вели быков - главную жертву Дионису (правда, об эфебах известно только из надписей 11-1 вв. до н. э., но, вероятно, так было и раньше). Зрелище было ярким и красочным, все старались нарядиться, как например, Демосфен, который заказал владельцу ювелирной мастерской золотой венок и украшенный золотом гиматий, "чтобы в этой одежде принять участие в торжественной процессии Дионисий".
Точный путь процессии неизвестен, время от времени участники ее останавливались, чтобы воздать почести богам, хороводом обходя их алтари, и Ксенофонт, сообщая об этом, особенно выделяет 12 олимпийских богов, алтарь которых находился на arope (Hipp. III.2): "хоры чтут своими священными плясками всех 12 богов и прочих" (en toiV DionusioiV de oi coroi prosepicarizontai alloiV te qeoiV kai toiV dwdeka coreuonteV). Наиболее вероятно относить эту фразу к pomph, потому что в начале пассажа из "Гиппарха" речь идет именно о "праздничных шествиях". Возможно, исполнялись и сатирические песенки из желания избежать дурного глаза, так как о брани, поношениях en taiV DionusiaiV pompaiV говорит Гарпократион (s.v. pompeiaV kai pompeuein). Своей кульминации праздник достигал, когда процессия приближалась к алтарю Диониса, где убивали жертвенных быков. Судя по сумме, полученной государством от продажи шкур принесенных в жертву животных, в 334/333 г. до н.э., например, заклали 240 быков, В соответствии с принятой традицией практикой граждане получали по солидному куску мяса. Обычно считают, что торжественная процессия (pomph) занимала первую часть дня, а после захода солнца празднество меняло свой характер, начиналось веселое шествие - kwmoV. Но о нем мы почти ничего не знаем, к тому же в разновременных источниках наблюдается терминологическая неясность, и поэтому высказывались различные суждения. KwmoV рассматривали не только как продолжение тгорлтт], но и как часть праздника, с ним не связанную, происходящую в другой день. Более того, например, знаменитая надпись, содержащая список победителей на Городских Дионисиях (и Ленеях), так называемые "Фасты" (Ю. II2. 2318, см. ниже) называет весь праздник oi kwmoi tw Dionusw. Веселой толпой участники праздника двигались по улицам города при свете пылающих в их руках факелов, танцуя и распевая песни под звуки флейт и тимпанов, завершиться же день мог дома пирушкой. На аттической керамике, особенно сосудах для вина, нередко изображены сцены такого веселья, танцующие мужчины и женщины, некоторые — с флейтой, хотя трудно сказать, связаны ли эти сцены именно с Великими Дионисиями.
Второй и третий день отводились состязаниям хоров мальчиков и хоров молодых мужчин, которые исполняли дифирамбы в честь Диониса под звуки флейт, причем пение сопровождалось танцами. Хоры выставляла каждая их десяти фил, на которые делились граждане Афин. Так, например, известно, что когда фила Пандионида не выставила хорега, обязанного на собственные средства подготовить хор, и начались споры между архонтом и эпимелетами, принадлежащий к этой филе Демосфен, видя, что она "терпит бесчестие", добровольно взял на себя заботы хорега и намеревался украсить золотыми венками членов хора (Dem. XXI. 13.16). Хору, победившему в соревновании, присуждался приз - треножник. Наградой гордились не только исполнители и хореги, но и вся фила, треножник устанавливали на одной из улиц Афин, которая огибала Акрополь с запада и юга и заканчивалась у входа на священный участок Диониса Элевтерия, она так и называлась - "Треножник". Современная улица Треножников занимает небольшой отрезок ее и хорошо известна благодаря памятнику Лисикрата, поставленному им как хорегом в честь победы на хоровом состязании мальчиков в 330 г. до н. э. (IG. II2. 3042). Это - единственный из сохранившихся памятников, стоявших вдоль улицы как знаки победы в дифирамбических, а также и театральных агонах и представлявших, по словам Павсания", "по работе много достойного запоминания" (Paus. I.20.1). В числе этих памятников была, например, знаменитая статуя Сатира работы Праксителя. Могли посвятить треножник и в храм Диониса. Плутарх, говоря о необыкновенной щедрости Никия, перечисляет его приношения богам, в том числе - подставки для треножников, посвященных хорегами-победителями в храм Диониса (Plut. Nic. 3), Платон упоминает о треножниках, которые стоят один подле другого в святилище Диониса (Gorg. 472A).
В рамках данной работы нет возможности, да и необходимости затрагивать столь сложный вопрос, как происхождение раннегреческого театра, бесспорно связанное с культом Диониса. Из посвященных Дионису праздников три включали театральные представления: помимо Городских Дионисий это были Леней с исполнением новых комедий и Малые, или сельские Дионисии, когда повторялись трагедии, уже сыгранные в городе. Продолжались представления на Дионисиях три или четыре дня, которые следовали после трех дней, занятых, как уже отмечалось, торжественной процессией и состязаниями хоров. В дни драматических состязаний праздник достигал кульминации.
Порядок, установленный около 500 г. для Дионисий, предусматривал состязания трех трагиков, каждый из которых представлял по три трагедии и драму сатиров (так называемую тетралогию), причем допускались только новые произведения. Со временем произошли изменения, в 486 г. к трагедии добавилась комедия, а в IV в. в первый день давали драму сатиров, старую трагедию и пять комедий, во второй день - четыре (или пять) новые трагедии, в третий день - пять (или четыре) новые трагедии.
Театральные представления во время городских Дионисий происходили в театре Диониса, расположенном в пределах священного участка Диониса Элевтерия на южном склоне Акрополя. Первоначальный театр претерпел со временем значительные изменения; ко времени Никия относят строительство каменного театра, значительная реконструкция которого осуществляется по инициативе Ликурга, т. е. до 326 г. до н. э. - года его смерти. Театр вмещал до 17 тыс. зрителей и имел 78 рядов. В первом ряду стояли 76 мраморных кресел для жрецов, высших магистратов и лиц, удостоенных за заслуги перед полисом проэдрии. Сохранившиеся до нашего времени кресла относятся к I в., но, как считают, они были восстановлены в то время по образцам IV в. до н. э. Самое великолепное по отделке кресло, с рельефными изображениями и скамеечкой для ног, принадлежало жрецу Диониса Элевтерия. Помимо граждан, в театр допускались метеки и чужеземцы. Вопрос же о женщинах более сложен; обычно считают, что они могли смотреть трагедии, но не комедии. Входной билет в классическое время стоил два обола, и до нас дошло множество свинцовых тессер, служивших билетами на спектакль. Бедным гражданам из казны выплачивали так называемые театральные (или зрелищные) деньги - "теорика", но вопрос о времени введения этой оплаты, размере ее и эволюции в течение V-IV вв. до н. э. сложен и решается в современной литературе неоднозначно.
Представьте себе, что, если Дионис и его свита в этом "душевном теле" или в "телесной душе" присутствуют, то это значит, что мы в принципе можем как-то определить то пространство, в котором есть Индия Диониса, в котором Дионис совершает свои чудеса и где есть мистерии Диониса. Далее, для того, чтобы подойти к Дионису конкретнее, попробуем прочесть ещё кое-что из писателя Нония, которого я цитировал. Дело в том, что Дионис - бог мучительных смертей и мучительных рождений.
Когда же приспел ему срок,
Рогоносного бога родил он [Зевс],
Из змей венок ему сделал,
И с той поры этой дикой добычей
Обвивает менада чело.
— Еврипид, «Вакханки»
С этим божеством традиционно связывают виноград и вино, деревья, хлеб. Но, по всей видимости, эти более поздние атрибуты вторичны. Главным же символом Диониса, как, прежде всего, бога производящей силы, был бык. Вакханки пели:
О, гряди, Дионис благой,
В храм Элеи,
В храм святой,
О, гряди в кругу хариты,
Бешено ярый,
С бычьей ногой,
Добрый бык,
Добрый бык!
Возлюбленные Диониса
Адонис.
Ампел.
Бероя.
Гермафродит.
Гименей.
Ио. (редкая версия)
Лаон.
Эригона (дочь Икария).
Ампел (греч. ;mpelos - виноград) — в греческой мифологии сын сатира и нимфы. Спутник и возлюбленный Диониса с исмарийских гор [1].
Согласно краткому рассказу Овидия, бог подарил Ампелу виноградную гроздь и повесил её высоко на дереве. Поднявшись за нею, юноша упал и разбился. Был превращён в звезду Виндемиатрикс (Виноградарь) в созвездии Дева [2].
Любовь Диониса и Ампела подробно описана в X-XI песнях поэмы Нонна «Деяния Диониса». По рассказу Нонна, Ампел погиб от дикого быка, на которого Селена наслала слепня [3], и превратился в виноградную лозу.
Юный Ампел, говорят, рожденный сатиром и нимфой,
На исмарийских горах Вакха возлюбленным был.
Вакх подарил ему грозд, на ветках вяза висевший;
Эта лоза до сих пор мальчика имя несет.
Ягоды этой лозы срывая, упал и разбился
Мальчик, но Либер его, павшего, к звездам вознес.
Овидий Фасты ч.3
Эригона — в древнегреческой мифологии [1]— дочь Икария [2], мать Стафила.
Дионис соблазнил ее [3]. Дионис подарил возлюбленному Эригоны виноградную лозу, а её отцу — мех с вином. Когда отец был убит пьяными афинскими пастухами, впервые попробовавшими вино и посчитавшими, что Икарий угостил их ядом, Эригона повесилась на дереве [4], попросив в предсмертной молитве о том, чтобы все девушки Афин поступали так же до тех пор, пока не будут найдены убийцы её отца. Молитвы были услышаны: афинские девушки, которых боги поразили безумием, покончили с собой, а Эригону после её смерти Зевс превратил в созвездие Девы [5]. Ей посвящен эпиллий Эратосфена.
Каждый год в Афинах проводился праздник вина, на котором Икария и Эригону чтили как героев. На этом празднике девушки раскачивались на качелях, к которым подвешивали также фаллосы из цветов
Картина мирового пожара и мирового потопа, вызванных Зевсом после гибели Загрея, по Ноннию, но все-таки ее внушительность и универсально-мировой характер соответствуют космическому характеру всей древней мифологии Загрея.
«Миф о растерзании Диониса, — говорит Плутарх, — заключает в себе учение о пакирождении». По неоплатоникам, «Дионис есть бог, составляющий причину возрождения, восстановляющий формы воплощения и заставляющий все, что возникает и рождается, выходить наружу из дверей» . Идея возврата из тени смерти издавна сочетается с образом Диониса; в связи с этим представлением и преданием о многочисленных рожденииях бога было установлено и мнимое словопроизводство имени «Дифирамб» от thyra, «дверь» — «двудверник».
Почему именно Аполлон воссоединяет растерзанные члены тела Диониса? Аполлон есть световой принцип воссоединения мироздания. Неоплатоник Прокл учит, что необходимо воздействие Аполлона на Диониса, чтобы предотвратить его конечное саморасточение — через «нисхождение в титаническую множественность» беспредельной индивидуации — и, следовательно, отделение от Первоначала, «низложение с царского престола».
Проводником такого ограничивающего воздействия на дионисийскую стихию является Орфей, носитель «аполлонийской монады» — идеи целостности и воссоединения.
поэтому Прокл пишет: «Орфей противопоставляет царю Дионису аполлонийскую монаду, отвращающую его от нисхождения в титаническую множественность и от ухода с трона и берегущую его чистым и непорочным в единстве».
Какие выводы делает В.Иванов?
Итак, мир in statu individuationis есть Дионис, в состоянии же расплавленного единства — Аполлон.
Мировая жизнь состоит в периодической смене этих обоих состояний.
Дионис становится виновником божественного оживления раздельной тварности. Но каждый атом ее хотел бы наполниться им для себя одного и в обособлении от других, а жертвенной воле бога к самоотдаче нет удержа, — и самый избыток его самоотречения мог бы составить опасность для божественного всеединства. Оттого саморасточению Диониса положен предел, принцип которого лежит вне Дионисовой воли.
Имя этому пределу — Аполлон, бог торжествующего единства и сила воссоединяющая. Орфей, олицетворяющий собой мистический синтез обоих откровений — Дионисова и Аполлонова, есть тот лик Диониса, в коем бог вочеловечившийся, совершая свое мировое мученичество, отрекается в то же время от самой воли своей, подчиняя ее закону воли отчей.
Родственна этим умозрениям метафизическая доктрина, сообщаемая Плутархом и отличающаяся более резко выраженным пантеистическим монизмом. «Мудрые втайне разумеют под Аполлоном или Фебом — все как единый огонь. Превращение же (единой огненной субстанции) в духов и воду, и земдю, и звезды, и роды растений, и животных, и распределение (ее) на отдельные части мирового состава рассматривают они как страсти (pathema) и некий разрыв (diamelismos) бога, именуя его в этом аспекте Дионисом Загреем и Никтелием и Исодетом, и уча об умираниях его и о возрождениях».
До открытия Микенской культуры позднейшие исследователи полагали, что Дионис пришёл в Грецию из варварских земель, поскольку его экстатический культ с неистовыми танцами, захватывающей музыкой и неумеренным пьянством, казался исследователям чуждым ясному уму и трезвому темпераменту эллинов. Однако ахейские надписи свидетельствуют, что греки знали Диониса еще до Троянской войны. В Пилосе один из месяцев назывался di-wo-nu-so-jo me-no (месяц Диониса)
Цицерон. " Природе Богов": Много у нас и Дионисов. Первый родился от Юпитера и Прозерпины. Второй - от Нила, этот, говорят, убил Низу105. Отцом третьего был Кабир, и он, говорят, был царем Азии, это в его честь учреждены празднества Сабазии106. Четвертый - сын Юпитера и Луны; в его честь, как считают, устраиваются орфические празднества. Пятый родился от Низа и Тионы, его считают учредителем Триетерид.
Овидий Фасты: Либералии: 17 марта. Либералии
В третий день после ид начинается празднество Вакха.
Либер! Певца вдохнови на прославленье твое.
715 Что о Семеле сказать? Если б к ней не явился Юпитер
В молниях, ты бы тогда матери бременем был.
Что о тебе? Чтобы ты в положенный срок народился,
В теле своем доносить должен был сына отец.
Долог был бы рассказ о ситонских и скифских триумфах
720 И о смиренье твоей, Инд, благовонной страны;
Я умолчу о тебе, кого мать растерзала фивянка,
И как в безумье себя ты изувечил, Ликург;
Я бы хотел рассказать, как тирренские вдруг превратились
Изверги в рыб; но не то надо теперь объяснить.
725 Надо теперь объяснить причину того, что старуха
Всем на продажу печет либу — медовый пирог.
До появленья тебя на свет алтари запустели,
Либер, и все очаги храмов травой заросли.
Ты, говорят, покорив и Ганг, и все страны Востока,
730 Отдал Юпитеру в дар первую прибыль свою:
Первый принес киннамон и тобою захваченный ладан
И триумфального ты жег ему мясо быка.
В честь тебя, Либер, дают возлиянью названье «либамен»,
И освященный пирог «либою» также зовут.
735 Богу пекут пироги, ибо он наслаждается соком
Сладким, а мед, говорят, тоже был Вакхом открыт.
Шел меж сатирами он с побережья песчаного Гебра
(Не ожидайте дурных шуток в сказанье моем!)
И до Родопы дошел, до цветистого кряжа Пангея;
740 Громко кимвалов его звон раздавался кругом.
Стаи неведомых тут насекомых на шум прилетели,
Пчелы то были: на звук меди несутся они.
Тотчас же рой их собрал и в полом дупле заключил их
Либер, и был за труды желтый наградою мед.
745 Только сатиры и лысый старик отведали меда,
Сотов искать золотых стали повсюду в лесу.
Роя Силен услыхал жужжание в вязе дуплистом,
Соты увидел в дупле и притаился старик.
Ехал лентяй на осле, который сгибался под ношей;
750 Вот он его прислонил к вязу, где было дупло,
Сам же встал на осла, на ствол опираясь ветвистый,
И ненасытной рукой мед потащил из дупла.
Тысячи шершней летят и, на череп его обнаженный
Тучей нещадною сев, жалят курносого в лоб.
755 Падает он кувырком, под копыта осла попадает
И, созывая своих, кличет на помощь себе.
Все тут сатиры бегут и над вздутою рожей отцовской
Громко хохочут, а он еле встает, охромев.
С ними хохочет и бог, старику велит смазаться тиной;
760 И, повинуясь, Силен грязью марает лицо.
Либеру мед по душе, и поэтому мы запекаем
С медом ему пироги как изобретшему мед,
А почему пироги эти месят жены, не тайна:
Тирсом своим этот бог женщин сбирает толпу.
765 А почему же старух для этого надо? Старухи
Любят вино, и к лозе винной пристрастны они.
Ну, а венки из плюща? Это Вакха любимая зелень,
А почему, я тебе без промедленья скажу:
С Нисы пришли, говорят, и от мачехи спрятали нимфы
770 Мальчика, скрыв колыбель зеленью веток плюща.
Мне остается сказать, почему дают вольную тогу
В твой светоносный день мальчикам, юноша Вакх.
Иль потому, что ты сам остаешься мальчиком или
Юношей вечно, своим видом с обоими схож;
775 Иль, если сам ты отец, отцы твоему попеченью
И твоему божеству препоручают сынов;
Иль, раз ты волен, детей облачают вольной мужскою
Тогой и в жизненный путь вольно пускают идти;
Иль потому, что когда прилежней работали в поле
780 Встарь, и сенатор следил сам за отцовской землей,
И когда от сохи шагали к консульским фаскам,
Не постыдяся своих грубых мозолистых рук, —
Все собирались толпой селяне на игрища в город
Не для веселых забав, а чтобы славить богов;
785 Чествовался в этот день бог — даритель лозы виноградной
Вместе с богиней, в своей факел несущей руке,
И для того, чтобы больше людей новичка поздравляли,
Тогу надевшего, стал день этот зрелости днем.
Ласково, отче, своей ты кивни мне рогатой главою
790 И парусам ты моим ветер попутный пошли!
Как Коронида, так и Ариадна первоначально были великими богинями
и только потом превратились в земных женщин. Доказательством
этому служит тот факт, что и у той, и у другой было по два имени,
тогда как смертные девушки могли иметь только одно. Образ Семелы,
чье имя было фригийского происхождения (во Фригии оно
принадлежало богине подземного царства), подвергся, вероятно, еще
большему очеловечиванию. Ее миф представляет собой фиванскую
версию истории рождения Диониса, в которой столь важный мотив
рождения в cмерти выражен не менее ясно, чем в истории Корониды.
Он связан здесь также с важным магивом преждевременных родов, характерным
именно для Диониса. Божество жизни, Дионис единственный
среди богов появился на свет в виде эмбриона - как существо,
первое движение которого в материнском чреве является, наряду с
опьггом собственного бьrrия, наиболее непосредственной манифестацией
жизни, доступной только для жеюцин. Если Ариадна все-таки разрешилась
от бремени и ее ребенок не остался в царстве мертвых, это
тоже были в известном смысле преждевременные роды
Павсаний: "Самым последним в этих местах из всех приморских Элевтеролаконов является город Брасии; они отстоят от Кифантов по берегу стадиев на двести. Здешние жители в противоположность всем другим эллинам рассказывают следующее: Семела, родившая сына от Зевса и уличенная Кадмом, была заключена в бочку вместе с Дионисом. Эта бочка была подхвачена волнами и, как говорят, была выброшена на эту землю; так как Семела не пережила уже всего этого, то они ее пышно похоронили, а Диониса, говорят, воспитали"
Тот факт, что культ Диониса в Дельфах предшествовал религии
Аполлона, подтверждается не только календарными данными
Если бы дионисийский культ был в Дельфах нововведением,
оно могло бы прииадлежать и афинянам. К ним Дионис пришел, очевидно,
особым путем, когда в других месгах уже сущесгвовал двухгодичный
культ. Однако сознание взаимосвязи с той древней религией,
для которой был характерен двухгодичный период, по-видимому, сохранилось
или пробудилось заново после того, как культ бога в Аттике
был учрежден на основе дионисийского года и сгала явной разница
в проведении празднесгв.
Дионисийский год - это год виноградарства и винных подвалов.
Его события разворачиваются на небе, на земле и в сосудах для вина,
преднаэначавшихся, помимо всего прочего, для загробного мира.
Если верить мифам о прибытии Диониса, то в Аттике в свое время
не было винограда, даже дикорастущего. Эти мифы принадлежат к
мифам о культурных героях - в данном случае о герое, который знакомит
людей с виноградарсгвом и виноделием. Происхождение таких
мифов восходит к глубокой древности и содержит в себе реальные
доисторические воспоминания.
Гомеровская версия смерти Ариадны становится вполне попятной, если предположить, что связь между Ариадной и Дионисом была самой тесной из связей, возможных между мужчиной и женщиной.
Брак с Ариадной
Дионис и Ариадна
Ариадна — дочь критского царя Миноса, с помощью нити которой афинский герой Тесей смог выбраться из лабиринта. На острове Наксос, по пути в Афины, герой вероломно бросил девушку. Ариадна была готова покончить с жизнью, но её спас Дионис, он взял её себе в жёны. Из любви к младшему сыну, Зевс сделал Ариадну бессмертной богиней.
Связь Ариадны с Дионисом требует иной диспозиции: в отношении к Ариадне он должен занимать более высокую ступень; она же могла туда подняться только благодаря божественному супругу. для сидящей на троне вполне подходит имя Семелы однако только той семелы ' в которой достоинство матери - архетипа матери как Великой Богини и матери Диониса - соединилось со счастьем его суnруги.
Традиция свидетельствует о том, что Семела под именем Фионы стала вакханкой собственного сына, и это указывает на двойственность дионисийской женщины, в качестве басилиссы Афин или просто жрицы, отправлявшей мистический ритуал.
По другой версии, сам Дионис явился Тесею во сне, когда герой спал на Наксосе, и сообщил, что боги назначили Ариадну ему, Дионису, в жёны. Тесей подчинился воле богов и оставил Ариадну на острове.
Диодор Сицилийский. Историческая библиотека V 52:
"Наксосцы рассказывают о Дионисе миф154, согласно которому [бог] был воспитан у них, почему особенно и полюбил этот остров, так что некоторые даже называют его Дионисиадой. (2) Согласно мифу, когда Семела еще до родов была поражена молнией, Зевс взял плод и зашил себе в бедро, а когда подошло время рожать, желая скрыть это от Геры, произвел младенца на свет на нынешнем Наксосе и передал на воспитание местным нимфам Филие, Корониде и Клиде. Семелу же Зевс поразил молнией до родов, чтобы сын, рожденный не от смертной женщины, но от двух бессмертных [родителей], с самого рождения стал бессмертным. (3) По причине благодеяния, оказанного Дионису в его воспитании, местные жители удостоились [особых] милостей: остров обрел благоденствие, сами же они стали обладать значительными морскими силами и, первыми отложившись от флота Ксеркса, приняли участие в морской битве против варвара155, а кроме того отличились в сражении при Платеях156. Кроме того, изготовляемое у них вино также отличается исключительным.
качеством157, что свидетельствует об особом благорасположении бога к острову".
Традиционно считается, что Дионис был сыном Зевса и Семелы[2], дочери Кадма и Гармонии. Узнав, что Семела ждет ребенка от Зевса, его супруга Гера в гневе решила погубить Семелу и, приняв вид или странницы, или Берои, кормилицы Семелы, внушила ей мысль увидеть своего возлюбленного во всем божественном великолепии. Когда Зевс снова появился у Семелы, та спросила, готов ли он выполнить любое её желание. Зевс поклялся водами Стикса, что выполнит его, а такую клятву боги нарушить не могут. Семела же попросила его обнять её в том виде, в котором он обнимает Геру. Зевс был вынужден исполнить просьбу, явившись в пламени молний, и Семела была мгновенно объята огнём. Зевс успел вырвать у неё из чрева недоношенный плод, зашил у себя в бедре и успешно выносил. Таким образом, Дионис был рождён Зевсом из бедра. Когда Зевс мучился родами, Посейдон угостил его тунцом[3].
Дионис родился шестимесячным и оставшееся время донашивался Зевсом. Родился на Наксосе и воспитан местными нимфами[4]. Или родился на склонах Дракана (Крит)
Согласно сказанию жителей Брасии (Лаконика), Семела родила сына от Зевса, Кадм заключил ее в бочку вместе с Дионисом. Бочка была выброшена на землю Брасий, Семела умерла, а Диониса воспитали, его кормилицей стала Ино, воспитав его в пещере[6].
Согласно ахейскому рассказу, Дионис был воспитан в городе Месатис и здесь подвергся опасностям со стороны титанов[7].
Воспитание Диониса
У мифов, где фигурирует Семела, вторая мать Диониса, есть продолжение о воспитании бога.
Чтобы обезопасить своего сына от гнева Геры, Зевс отдал Диониса на воспитание сестре Семелы Ино и её супругу Афаманту, царю Орхомена, где юного бога стали воспитывать как девочку, чтобы Гера не нашла его. Но это не помогло. Супруга Зевса наслала на Афаманта безумие, в припадке которого Афамант убил своего сына, пытался убить Диониса, и из-за которого Ино со вторым сыном пришлось броситься в море, где их приняли нереиды.
Затем Зевс превратил Диониса в козленка, а Гермес отнес к нимфам в Нису (между Финикией и Нилом).[8]. Нимфы спрятали его от Геры, закрыв колыбель ветками плюща[9]. Воспитан в пещере на Нисе[10]. После гибели первых воспитателей, Дионис был отдан на воспитание нимфам Нисейской долины. Там наставник юного бога Силен открыл Дионису тайны природы и научил изготовлению вина.
В награду за воспитание сына, Зевс перенёс нимф на небо, так появились, согласно мифу, на небе Гиады, скопления звёзд в созвездии Тельца рядом со звездой Альдебаран.
В книге В. Ф. Отто о Дионисе есть глава, посвящённая связи этого божества с морской стихией и водой. В «Илиаде» говорится о море как о месте обитания Диониса, где он находится под опекой Фетиды. В лаконийском варианте мифологемы говорится, что малыш Дионис пристал к берегу в сундуке вместе со своей мёртвой матерью, опекунша Диониса, Ино, стала морским божеством, после того как, гонимая обезумевшим мужем, прыгнула в морскую пучину. Аргивяне каждый год отмечали возвращение Диониса из царства мёртвых, куда он спустился за своей матерью, около Алкинского озера, которое, по преданию, и служило богу вратами в Аид. Из воды же призывают восстать Диониса на Лерне, называя его Pelagyos («он из моря»), Limayos («он из озера») и Limnagenus («рождённый озером»). И образ ребёнка, в котором часто изображали бога, и связь с водой указывают на состояние «ещё неотделённости» Диониса от небытия.
На последнее состояние бога указывают и его гермафродические, двуполые черты. Диониса часто изображают с округлыми чертами, «женоподобным». В мифе о его воспитании Дионис был переодет в девочку; он всё время окружён женщинами, начиная от воспитательниц нимф (ещё одна связь с водой), и заканчивая его постоянными спутницами, поклоняющимися ему менадами и вакханками, названными так в соответствии с его вторым именем.
Миф о Загрее у Нонна. Необходимо указать на один обширный античный документ о Загрее, превосходящий собой по величине все тексты, указанные выше. Это — конец V и вся VI песнь знаменитой поэмы Нонна о Дионисе (№ 25). К сожалению, разработка мифа о Загрее у Нонна не является лучшим местом его поэмы. Нужно считать чисто личным измышлением Нонна такие эпизоды, как рассказ о влюбленности многих богов в Персефону, посещение Деметрой Астрея и его предсказание (это — старый, еще гесиодовский (Theog. 376 и сл.) Титан, превращенный у Нонна в астролога) и весьма пространное изображение мирового пожара и потом мирового потопа, имевших место после растерзания Загрея. Однако многое у Нонна, как и в других частях его поэмы, является здесь или прямо старинным, или во всяком случае реставрацией старинной мифологии. Такова, например, мелкая, но очень интересная деталь в образе Загрея — рогатость (VI 165). Ее можно считать вполне архаической, потому что Дионис вообще в представлении греков был тесно связан с бычьей природой. (Кроме № 11, ср.: Eur. Bacch. 913, Lycophr. 209; «быкорожденный» в Orph. frg. 297; «быкообразный» — Clem. Alex. Protr. I 16, Arnob. V 21; «быкоприродный» у самого Нонна, IX 15, XI 161, XXI 215; «многими поэтами он просто зовется быком» — Athen. XI 51, 476а.) Таково, например, перечисление всех превращений Загрея перед растерзанием его Титанами (VI 175— 198): Загрей превращается в молодого Зевса, «дождевого» старика Кроноса, льва, коня, рогатого дракона, тигра и, наконец, в быка.
Нонний "Деяния Диониса":
Но Семела хранилась для более блещущих браков,
Ибо уже устремлялся опять Дионис соизволить
Образ быкоприродный рожденного встарь Диониса,
565 Зевс высочайший, когда вожделел рокового Загрея.
Персефона его родила на ложе змеином
Зевса, жена царя подземного в черной одежде.
Как только Зевс премногоизвивший в образе ложном,
В виде дракона вращаясь своим сладострастным извивом,
570 Девство снял с Персефоны безбрачной и девичью тайну.
(Далее до конца песни, ст. 621, — изображение влюбленных в Персефону богов.)
b) Nonn. Dion. VI 155—388, Недович.
155 О Персофония — дева, не можешь ты брака избегнуть:
Замуж тебя выдают — и справляешь ты свадьбу с драконом,
Ибо, лицо изменив, сам Зевс, в переменах искусный,
Мужем проник, извиваясь как змей по любовному следу.
В самые недра девичьей пещеры, окутанной мраком,
160 Мощной тряся бородой, сторожащих убежище змеев,
Видом подобных ему, своим взором Зевс усыпляет...
[ 202 ]
165 Дева Загрея родит, рогатое чадо: свободно
К Зевса небесному трону восходит младенец, ручонкой
Молнию бога берет, и подьемлет он, новорожденный.
Детской ладонью своей, как легчайшее бремя, перуны.
Только неделю он был близ Зевсова трона: титаны,
170 Верные ярости Геры, тяжелой во гневе, чужому
Демону смазали лик потихоньку кругами из мела
Хитрого и тартарийским ножом его лик повредили,
Как перед зеркалом он увидал изменившийся облик.
Но, расчлененный железом титанов и с жизнью расставшись,
175 В самой кончине своей Дионис получил возрожденье;
Разнообразно меняя свой вид, становился другим он —
То как коварный Кронид молодой, потрясая эгидой.
То как медлительный Кронос, старик, насылающий ливни;
Был он как пестрый обличьем младенец, как юноша пылкий
180 С виду, чей пух молодой лишь едва начинал пробиваться
И обрамлял подбородок Загрея темнеющим краем,
То он подобился льву, воспылавшему гневом ужасным,
Пасть изрыгала его приводящее в трепет рычанье.
Он выпрямлял свою шею, густой осененную шерстью.
185 Гриву косматых волос, обвивающих спину крутую,
Тыча вокруг хвостом подвижным в расстоянии тела.
Вдруг он свой облик менял: вместо львиного лика казался
Неукротимым конем, издающим звонкое ржанье,
С гребнем высоким, узду прикусившим зубом надменным,
190 Стертую челюсть свою орошающим белою пеной.
То превращался в дракона с рогами, с чешуйчатым телом,
Пастью огромной своей издавая шипящие свисты,
Высунув тонкий язык из зияющего подбородка.
Так он драконом вскочил на угрюмое темя титана,
195 Крепко связав его шею змеящимся вкруг ожерельем;
После покинув всегда подвижное змеиное тело,
Тигром он стал, запятнав свою пеструю шкуру, а после
Преобразился в быка и, издав его мордой мычанье.
Начал титанов бодать заостренным рогом бычачьим.
200 Так, нападая, он жизнь защищал; но завистливой глоткой
В воздухе вдруг загремела свирепым мычанием Гера,
Мачеха, тяжкая гневом; от этого рева богини
Шум пробежал в небесах, застонали ворота Олимпа:
Бык дерзновенный припал — и убийцы рассекли на части
205 Плоть Диониса в бычачьей природе своими ножами.
Зевс же отец, когда первый его Дионис был разорван,
Выведав темный образчик коварного зеркала смерти,
Светоч карающий свой обратил на титанову матерь
И в Тартарийских вратах заключил убивавших Загрея,
210 Крепкорогатого бога. Попадали вниз, засыхая,
Жаркие кудри земли удрученной с горящих деревьев.
Сразу Восток запылал: иссушил свою жгучей стрелою Зевс
Бактрийскую землю, от волн Ассирийских соседних
Воды Каспийского моря огнем загорались, а также
215 Влажные жилы у Инда; арапский Нерей накалялся.
Море пылало кругом — до залива окрест Эрифреи,
Запад противолежащий перуном своим разрушает
Также огненный Зевс, детолюб, под напором Зефира
Полусгорев, влажный блеск источало на западе море
[ 203 ]
220 И сочлененья Медведиц; замерзшего моря Борея
Тоже поверхность пылала, и волны его клокотали;
Южный изгиб Козерога, лежащий у снежного склона,
Неудержимо кипел под горячими искрами Нота.
Тут Океан, изливая с ресниц увлажненных потоки
225 Слез, стал Зевса молить под защитой жертвенной влаги.
Зевс успокоил свой гнев, увидав, как земля под перуном
Пересыхала, ее пожалел — и омыть пожелал он
Испепеленную грязь и сожженные вереды почвы.
Зевс-дождевик, уплотнив облака по всему небосводу,
230 Землю повсюду омыл, и небесные трубы владыки
Рев прокатили везде с грохотаньем небесного грома.
Избранный ход свой блюдя, в это время все звезды имели
Расположенье в небесных домах: колесница четверкой
Гелиоса, где спина у созвездия Льва, пробегала
235 Путь свой, сияя огнем; в колеснице проворной Селена,
Дева природы, тройной к восьминогому Раку катилась.
Влажно-росистой стопой в равноденственном круге Венера
К дому весеннему шла, уклоняясь от рога Овена,
И направлялась к Тельцу олимпийскому, чуждому снега;
240 С солнечным дышлом соседний Арес пред собой Скорпиона
Гнал впереди, что Тельца опоясывал, полного жара:
Искоса он наблюдал за противолежащей Венерой;
Год завершая в пути на двенадцатый месяц, Юпитер
Легкой стопой подходил к Зодиака созвездию — Рыбам,
245 С правой имея руки завиток у Луны трехсторонний,
Переходил Сатурн через влажный хребет Козерога,
Светом морозным пропитан; Меркурий на крыльях к подъему
Шел, приближаясь к созвездью блестящему Девы, чтоб дома
Дики 1 достигнуть, где он как судья пребывает. Перед ливнем
250 Зевса раскрылись сырые засовы у всей семерицы
Звездноэфирных путей; из ущелий с широким волненьем
Загрохотали потоки обильными влагой ручьями;
Влажные дщери, оторванные от отца Океана,
Вздулись лагуны; из сумрачных недр появившейся влагой
255 Бурные взмыли ключи и стремглав понеслись к Океану;
Скалы покрыла капель, а сухие холмы огласились
Шумом потоков, излившихся с гор полноводной струею.
Вздыбилось море; вверху нереиды средь зарослей горных
Вдруг в Ореад превратились, а робости полная дева
260 Эхо средь гор поплыла, неумелые руки расправив,
Снова подвержена страху утратить былую повязку,
Некогда Пана бежав, а теперь покорясь Посейдону.
Влажными членами львы закружились морские в пещере,
Львов сухопутных скрывавшей, среди непривычного камня;
265 Дикий бродячий кабан повстречался на том же изгибе
Горных ущелий, где место нашлось для морского дельфина;
Хищные звери со снежных вершин заплавали в общих
Волнах с рыбами вместе; спиральный присосок полипа,
Что поселился в горах, нападает, преследуя зайца.
270 Влажные телом тритоны, скользя в логовища лесные
Зеленоватым хвостом раздвоенным, попрятались в глуби
Гомер:
Шумного славить начну Диониса, венчанного хмелем,
Многохвалимого сына Кронида и славной Семелы.
Пышноволосые нимфы вскормили младенца, принявши
К груди своей от владыки-отца, и любовно в долинах
Нисы его воспитали. И, волей родителя-Зевса,
Рос он в душистой пещере, причисленный к сонму бессмертных.
После того как возрос он, богинь попечением вечных,
Вдаль устремился по логам лесным Дионис многопетый,
Хмелем и лавром венчанный. Вослед ему нимфы спешили,
Он же их вел впереди. И гремел весь лес необъятный.
Так же вот радуйся с нами и ты, Дионис многогроздный!
Дай и на будущий год нам в веселии снова собраться!
Павсаний: Затем в этой части города есть святилище Диониса, именуемого Калидонским, так как эта статуя Диониса была перенесена из Калидона. Когда Калидон был еще обитаем, то в числе других жрецов бога из среды калидонян был также и Корес, которому больше всех людей пришлось испытать незаслуженного горя от любви. Он любил девушку по имени Каллироя. Но насколько горяча была у Кореса любовь к Каллирое, настолько же было велико к нему у девушки отвращение. Когда ни все просьбы, с какими Корее к ней обращался, ни обещания всяких даров не могли изменить настроения девушки, Корее обратился с мольбой к статуе бога Диониса. Внял бог молитве жреца своего, и калидоняне тотчас стали сходить с ума, как бывает при опьянении, и в безумии они умирали. Тогда калидоняне прибегли за помощью к оракулу в Додоне, так как жители этой части материка, этолийцы и соседние с ними акарнанцы и эпироты, считают, что прорицания, даваемые там по воркованию голубей и шелесту священного дуба, наиболее правильны. И вот в то время, о котором я рассказываю, пришел ответ бога из Додоны, что над ними тяготеет гнев Аполлона и он не прекратится, пока Корес не принесет Дионису в жертву или саму Каллирою или того, кто решится за нее умереть. Не находя никакого пути к спасению, девушка в конце концов прибегает к защите тех, которые дали ей жизнь; так как и от них она не увидала помощи, то ей уже больше ничего не оставалось, как отдать себя в жертву. Когда все уже было готово для жертвы, согласно веленью из Додоны, когда ее вели к алтарю подобно жертвенному животному и Корес стоял, готовый совершить эту жертву, то он под влиянием чувства любви, а не гнева, сам убил себя за Каллирою, тем на деле доказав свою самую искреннюю любовь, какая нам только известна среди людей. Когда Каллироя увидела мертвым Кореса, чувства девушки переменились; ее охватило чувство жалости к Коресу и стыд за то, что она сделала с ним; она умертвила себя, бросившись в источник, который протекал в Калидоне недалеко от залива и который потом в ее память люди назвали ручьем Каллирои.
Образ Диониса у Еврипида и Аристофана:
Еврипид "Вакханки":
Дионис
Я пришел сюда, в фиванскую страну - я, Дионис, сын Зевса, которого
родила некогда Кадмова дочь Семела, пламенем молнии освобожденная от
бремени; променяв свой божественный образ на вид человека, я пришел к струям
Дирки и к волнам Исмена. И вот передо мною, вблизи дворца, могила моей
пораженной перуном матери, дымящиеся развалины ее терема, живое еще пламя
Зевсова огня - это вечное клеймо позора, наложенное Герой на память моей
матери. Я благодарен Кадму за то, что он объявил недоступным это место,
сделав его святыней [10] своей дочери; сам же я отовсюду окружил
его плодоносной зеленью виноградной лозы.
Оставив золотые земли лидийцев и фригийцев, облитые лучами солнца
плоскогорья персов, твердыни Бактрии, проследовав через суровую страну
мидян, через счастливую Аравию и всю Азию, омываемую солеными волнами моря,
в укрепленных городах которой ютится смешанное, полуэллинское-полуварварское
племя, я этот город навестил первым [20] между эллинскими, установив там
свои хороводы и учредив свои таинства, чтобы засвидетельствовать перед
смертными свою божественность.
А потому огласил я Фивы раньше прочей Эллады звуками моих песен,
облачив жителей в небриды и дав им в руки тирс, обвитое плющом оружие - что
сестры моей матери, которым это менее всех приличествовало, не признавали
меня, Диониса, сыном Зевса, утверждая, что Семела, отдавшись смертному,
прикрывала именем Зевса свою грешную любовь, согласно придуманной Кадмом
уловке; вследствие этого, клеветали [30] они, Зевс и убил ее - в наказание
за лживую похвальбу о браке с ним. За это я их самих изгнал жалом бешенства
из дворца - они обитают в горах, лишенные разума, - и заставил их носить
символы моих таинств. С ними изгнал я из домов все женское племя, сколько
было у кадмейцев жен и дев; теперь они вместе с дочерьми Кадма сидят без
крова на скалах, под сенью зеленых елей. Нужно, чтобы этот город даже против
своей воли узнал, каково быть не посвященным в мои таинства; нужно также,
чтобы я восстановил честь своей [40] матери Семелы, явившись перед смертными
тем богом, которого она родила Зевсу.
Правда, Кадм... но Кадм передал свой сан и свою власть сыну своей
дочери Пенфею; а Пенфей богоборствует в отношении меня, отказывая мне в
возлияниях и нигде не упоминая меня в своих молитвах. За это я докажу и ему,
и всем кадмейцам, что я бог; а затем, если мне удастся устроить к лучшему
здешние дела, отправлюсь в другую страну, открывая людям, кто я; если же
фиванский народ дерзнет, [50] в своем раздражении, с оружием в руках уводить
вакханок с гор, - тогда я, став во главе менад, поведу их на бой. Ради всего
этого я и принял смертный вид, превратившись в человека. (Первые лучи солнца
освещают дворец; внутри слышатся шаги и говор людей. Дионис, оставив могилу
Семелы, подходит к правому краю сцены и, возвышая голос, обращается к
скрытому за сценой хору.)
Внимайте вы, дружина моя - вы, покинувшие Тмол, оплот Лидии, женщины,
которых я привел из варварской страны, чтобы иметь в вас участниц во властиВакханки
и спутниц: подымите родные для обитателей Фригии тимпаны, изобретение мое и
Матери-Реи, и, окружив царские хоромы Пенфея, шумите перед всем народом
Кадма; а я, удалившись в ущелья [60] Киферона, к вакханкам, приму участие в
их хороводах. (Уходит направо.)
Еврипид жил в 480-406 годах до нашей эры, Аристофан в 445 – 385 годах до нашей эры. Они были почти современниками. Оба написали пьесы, в которых одно из главных действующих лиц был Дионис. Эти пьесы ставились на Дионисии - в Древней Греции празднества в честь бога Диониса. В Афинах 6-4 вв. до н. э. наиболее известны следующие Дионисии:
1) Великие, или городские (в конце марта - начале апреля, весеннее равноденствие), включали торжественные процессии в честь бога, состязания трагических и комических поэтов, а также хоров, исполнявших дифирамбы; отмечались с особой пышностью в течение нескольких дней в присутствии гостей из др. государств.
2) Ленэи (в конце января - начале февраля), получившие название от святилища Диониса; на Ленэях примерно с 442 до н. э. начали ставить комедии, с 433 - трагедии.
3) Антестерии (в конце февраля - начале марта), приурочивались к открыванию бочек с новым вином и первому его разливу.
4) Малые, или сельские (в конце декабря - начале января), связанные с началом солнечного года и сохранившие пережитки аграрной магии; сопровождались весёлыми играми.
Пьеса «Вакханки» была поставлена в 405 году уже после смерти Еврипида, пьеса «Лягушки» была поставлена в этом же году, на Ленэи.
«Вакханки» были поставлены, скорее всего, на Великие Дионисии. Сюжет этой пьесы таков: В Фивах появляется культ Диониса. Но фиванский царь Пенфей был противником этих обрядов. Пьяные вакханки бросали свои дома и в горах устраивали пляски и оргии в честь Диониса. Тогда он, переодевшись в жреца Диониса, пытается переубедить Пенфея. Пенфей ему не верит, и Дионис насылает на него безумие и тот, переодевшись в женское платье, идет смотреть вакхические оргии. Вакханки замечают его и мать Пенфея, Агава с менадами растерзывают фиванского царя на куски. Потом, когда безумие проходит, она понимает, что убила своего сына.
В «Вакханках» Дионисии ещё не упорядоченные, совершенно оргиастического характера. В Фивы Вакханалии приходят из Малой Азии. Случается это в 7 веке до нашей эры, а пьеса поставлена в конце 5. Получается, что сюжет пьесы направлен к прошлому, описываются события, которые происходили 300 лет назад.
Рассмотрим, какой Дионис в «Вакханках». Вот, что Пенфей говорит о Дионисе, который, пришел к нему в образе служителя Вакха:
«Ну, дай взглянуть, каков ты. Ишь красавец,
Как раз на женский вкус! А ведь для жен
Ты в Фивы и пришел. Да, не в палестре,
Конечно, локон нежный твой взращен,
Что вдоль щеки лежит, соблазна полный;
Не на припеке солнца, - в холодке
Ты кожу белую свою лелеял»
Дионис является в образе женоподобного, изнеженного юноши, на вид достаточно безобидного. И этот женоподобный юноша насылает на всех безумие, вакханок заставляет растерзать царя. Ведь это всё Дионис мстил Пенфею за то, что тот хотел бросить его в тюрьму и за то, что не хотел признавать вакханалий. И вакханки разодрали Пенфея, потому что они ничего не понимали, Дионис затмил им разум своей огромной, не управляемой разумом силой, перед которой сами вакханки трепетали:
«Жены Азии, что с вами? Страхом
Вы объяты, пали ниц?.. А, видно,
Содрогнулись вы пред силой Вакха,
Когда дом он рушил? Но дерзайте,
Поднимитесь и покиньте трепет!»
Ещё одно проявление силы Диониса:
Когда Пенфей приказал заковать его и бросить в темницу, а тот убежал, то Пенфей пришёл в ярость. Дионис освободился от оков и наслал безумие на фиванского царя:
«Подле стойла, где мне полагалось
В заключенье быть, нашел быка он.
Вот быку-то на ноги и начал
Петли он накидывать, от гнева
Задыхаясь, сам в поту, все губы
Искусал он в кровь, - а на безумца,
Тут же сидя, я глядел спокойно.
Вдруг блеснула мысль, что убежал я.
Тут во двор с мечом бежит Пенфей...
И, должно быть, Бромий из эфира
Сделал призрак мой. Я вижу, что Пенфей
Выскочил и тычет в воздух, словно
Горло колет... Вакх на том не кончил:
Рушит дом он - весь чертог в обломках:
"Вот тебе, Пенфей, мои оковы".
Меч из рук роняя, обессилен,
Падает Пенфей».
Сила Диониса настолько велика, что из-за его гнева рушится дворец, землетрясение, пожар.
Когда Пенфей противится Дионису и не хочет признавать вакханалий и приказывает заковать бога в оковы, то тогда Дионис насылает на Пенфея безумие. Тон их разговора постепенно меняется, и Пенфей покоряется Дионису, уже сам хочет посмотреть на вакханок и забывает всё и себя настолько, что позволяет Дионису переодеть себя в вакханку и восторгается своим видом. В своём безумии Пенфей видит Диониса, как быка, с Дионисом происходят различные превращения. Дионис так мстит Пенфею.
Или тот изнеженный юноша, в образе которого Дионис явился Пенфею, с лёгкостью наклоняет огромную ель, чтобы усадить на неё царя.
Дионис и на вакханок наслал безумие, за то, что они не верили в легенду его рождения, и они совсем забыли родные дома, детей, семью. Они ушли в леса, устраивали вакхические пляски, они могли бегать быстрее лани, их не жалили змеи. И они были наделены Дионисом необычной силой:
«Вот тирс берет одна и ударяет
Им о скалу. Оттуда чистый ключ
Воды струится. В землю тирс воткнула
Другая - бог вина источник дал,
А кто хотел напиться белой влаги,
Так стоило лишь землю поскоблить