3. Импровизационные сообщества

Коллективная импровизация, о которой здесь идет речь, отличается от профессиональной импровизации, которая имеет место на поэтических чтениях или музыкальных концертах и конкурсах. Профессиональный импровизатор выступает перед публикой, играющей лишь пассивную роль, и противостоит ей как активный творец (вспомним “Египетские ночи” А. Пушкина). Публика участвует только в начальный момент, предлагая тему для импровизации. Коммуникативный акт здесь неполон, так как одному из участников достается привилегированная роль и его от аудитории отделяет сцена.

При коллективной импровизации, напротив, каждый участник входит во взаимные отношения вопросов и ответов — тем и вариаций — со всеми остальными. Здесь нет отдельно исполнителя и аудитории, есть только соучастники, сомышленники (не единомышленники: они мыслят не одинаково, но в ответ друг другу). Вместе с тем она отличается от фольклорной импровизации, поскольку каждый участник по-своему варьирует общую тему и скрепляет свой текст своим именем. К этому промежуточному типу относится и то, что можно назвать философской импровизацией, как, например, диалоги Сократа — творчество в процессе коммуникации. В диалогах Платона импровизирует не только Сократ, но и его собеседники. Это и есть прототип импровизационного сообщества, избегающего деления на исполнителя и пассивную публику.

В фольклоре одна и та же устная традиция разделяется всеми исполнителями и единичное творение словесного искусства, безличное и анонимное, принадлежит всем и никому. Сегодня эти фольклорные ритуалы не могут быть воспроизведены в их первоначальной форме; коллективные импровизации должны включать в себя — а не отбрасывать — индивидуальное творчество. Результатом коллективной импровизации является “постиндивидуальная” коммуна умов, предполагающая глубоко индивидуальный вклад всех участников. В отличие от фольклора коллективная импровизация — не предындивидуальная форма творчества; в то же время она не является и чисто индивидуальным творчеством, подобно концертному исполнению. Скорее это творчество трансиндивидуальное, включающее в себя многообразие индивидуальных подходов и интерпретаций.

4. Зачем писать?

Почему коллективные импровизации располагают к письменной форме коммуникации? Перед листом бумаги или монитором компьютера человек в полной мере испытывает свою личную творческую ответственность. Не будучи записанной, импровизация обычно растворяется в беседе, в обмене мнениями — то есть в чистом общении. Чтобы быть действительно творческой, импровизация должна включать в себя моменты уединения, одинокого размышления.

Диалектика этих двух факторов, уединения и общения, весьма сложна. Все импровизации создаются в несколько этапов, в которых периоды говорения и молчания сменяют друг друга: обсуждение и выбор темы, затем написание, затем чтение и новое обсуждение, затем (иногда) совместное создание нового экспромта или конспекта обсуждения. Таким образом, разные сознания объединяются, разъединяются и воссоединяются в процессе импровизации, представляющем диалектику индивидуального и коллективного.

До некоторой степени коллективная импровизация, как жанр, зародившийся в России, сочетает в себе опыт публичного красноречия, характерный для Запада, и опыт безмолвной медитации, характерный для Востока. Фигура писца и переписчика почитается и даже освящается в таких “книжных” культурах, как иудейская, вавилонская, египетская, исламская, византийская. В России, с ее географическим положением между Европой и Азией и с ее культурными обычаями, унаследованными от Византии, письмо также традиционно считалось высшим видом интеллектуальной деятельности, что может частично объяснить то предпочтение, которое оказывается письму русскими импровизационными сообществами.

Именно процесс письма разрешает дилемму молчания и речи. Молчание письма позволяет всем участникам сосуществовать в одном и том же настроении, модусе интеллектуальной деятельности и в то же время по-разному интерпретировать одну и ту же тему. В сообществе пишущих не существует разделения на субъекты и объекты, практически неизбежного в устном общении. Все мы знаем, как ненасытная “воля к говорению” одного из собеседников может с легкостью превратить всю компанию в пассивную аудиторию. Коллективное письмо — это молчаливое общение, при котором одномерное время говорения (лишь один говорящий в каждый момент) уступает место многомерному пространству совместного мышления. Ничья мысль не навязывается другому до тех пор, пока эти параллельные потоки мысли не созреют полностью, не будут готовы к индивидуальному выражению.

Письмо накладывает гораздо больше интеллектуальных обязательств, чем устная речь, так как результат письма оказывается сразу же зафиксирован.

Процесс творческого (не утилитарного) письма в присутствии других — занятие довольно необычное и, по всей видимости, неудобное, в особенности если нет возможности поработать над текстом и отредактировать его (за исключением нескольких минут чисто технической правки в конце сеанса). Поскольку каждое написанное слово является последним, сам процесс письма становится своим собственным результатом. Импровизатор похож на интеллектуального солдата, который должен исполнять свой долг, где бы он ни находился. Он лишен привилегии генерала, выбирающего место и время для сражения. Он должен быть готов иметь дело с любой темой, по первому зову вступить в бой за осмысление любого аспекта человеческого опыта.

Но у коллективной импровизации, при всей ее “стрессовости”, есть ряд преимуществ перед вольным и уединенным кабинетным мышлением. Те же самые мысли никогда не пришли бы в голову участникам, если бы они работали в тиши своих кабинетов, с помощью множества книг, словарей, предварительных заметок и планов. Многие позже признавались, что импровизация позволила им преодолеть застой в собственном мышлении, выбраться из писательских тупиков (“графоспазмов”) и посеять семена будущих, более основательных научных или литературных трудов.

Разумеется, импровизация не может служить заменой профессиональной работы писателя или ученого. С другой стороны, никакая другая интеллектуальная деятельность, какой бы плодотворной она ни была, не может заменить импровизацию. Импровизация относится к другим видам творческого мышления как целое относится к своим частям. Она объединяет не только творчество и коммуникацию, но и теоретические и художественные жанры творчества, частные и публичные формы коммуникации.