«Прощальное послание»
Свое прощальное послание к нации Джордж Вашингтон решил опубликовать, когда в общественном сознании еще была жива надежда на то, что президент будет баллотироваться на новый, третий срок. Как своему соратнику и главе правившей партии, Вашингтон поручил написание своего послания Гамильтону. 65-летний президент, будучи человеком чести и знавшим меру политиком, не проявил желания продлить свое пребывание на посту.
Когда текст наконец был готов, за полтора с лишним месяца до наступления даты очередных выборов Вашингтон обратился с прощальным посланием к нации, в котором, помимо объявления своего решения более не претендовать на пост Президента США, Гамильтон изложил свои взгляды и взгляды Вашингтона на будущее американского государства и дал рекомендации относительно того, какой линии следует придерживаться правительству страны в проведении внешней и внутренней политики.
Согласно американской политической традиции, ежегодно 22 февраля, т. е. до начала очередной сессии законодательного собрания страны, текст этого послания, составленный Александром Гамильтоном, Вашингтон зачитывает перед обеими палатами Конгресса США. Это был 1796ой год.
Гамильтон, приобретший славу демагога и оратора в период Войны за независимость, с большой охотой взялся за написание текста послания, хотя сам и не желал, чтобы Вашингтон покидал свой пост. Он понимал: как только Вашингтон уйдёт в тень, его сразу же сменят амбициозные политики вроде вице-президента Демократическо-республиканской партии Аарона Берра или нового кандидата от республиканцев Джона Адамса. Тем не менее, текст получился отменным, преисполненным различных мыслей о новом госустройстве.
Уже в первых строчках, написанных Гамильтоном, Вашингтон чётко определяет своё намерение – «отказаться от того, чтобы фигурировать среди тех лиц, из которых будет делаться выбор». Тем самым Вашингтон предстаёт перед обывателем человеком дела, решительным и бесповоротным. Гамильтон отчасти героизирует политика, говоря, что «то, что я согласился до настоящего времени служить на посту, на который дважды призывал меня ваш выбор, было жертвой, которую мои намерения принесли представлению о долге». Он был уверен – представители Сената и нация в целом «не отнесутся неодобрительно к моему решению подать в отставку» - слишком многое сделал для нации Джордж Вашингтон, отец-основатель США.
Уходя на заслуженный отдых, Вашингтон не перестаёт быть для народа той звездой надежды, на которую они так надеялись. Забота о благосостоянии нации и понимание опасности, вполне естественно вызванное этой озабоченностью, «вынуждают меня в моменты, подобные нынешнему, предлагать на ваше законное обсуждение» некоторые мысли, являющиеся результатом долгих раздумий и основательных наблюдений, «которые кажутся мне весьма важными для вашего счастья как народа». Перед тем, как представить на суд общественности свои мысли, Вашингтон неоднократно подчёркивает своё единение с народом – умный ход, которому Гамильтон научился ещё будучи в рядах армии в 75м – «независимость и свобода, которыми вы обладаете, являются результатами общих решений, общих усилий, общих опасностей, страданий и успехов», хотя он и понимал, что «эти соображения, как бы убедительно ни взывали они к вашим чувствам, значительно уступают соображениям, отвечающим более непосредственным образом вашим интересам» - не менее удачный маневр сэра Гамильтона.
Вашингтон говорит о важности союза, в котором состоят все штаты Большой Америки, о невозможности увеличения числа военных сооружений (фортов) на американской земле – они «при любой форме правления не благоприятствуют свободе и их следует рассматривать как особенно враждебные свободе республик». Союз Гамильтон (Вашингтон) определяет как что-то наднациональное, к чему вся нация и должна стремиться.
Стоит отметить, что Гамильтон очень умело подводит патриотические чувства нации к необходимости «уважения к авторитету законно избранного правительства, соблюдение его законов, подчинение его установлениям», что «являются долгом, предписанным основополагающими принципами истинной свободы». Тем самым Гамильтон ставит и правительство на наднациональный уровень: «сама идея полномочий и права народа на образование правительства предусматривает обязанность каждой личности подчиняться учрежденному правительству». Для Вашингтона, как и для Гамильтона, идея существования законно-избираемого правительства – основополагающий принцип настоящей демократии.
Вашингтон говорит и о ставших сейчас модной тенденцией «политических союзах», которые, по тексту Гамильтона, носят пагубный характер для власти. По идеям Вашингтона, такие союзы превращают «государственные органы власти в зеркало, отражающее непродуманные и нелепые прожекты фракций, а не в орган реализации разумных планов, поддерживаемых всеобщим мнением и отвечающих взаимным интересам». И его опасения вполне ясны – всё это «ведет в конечном счете к более прочно закрепившемуся деспотизму». Конечно же, при условии законно-избранного правительства.
Гамильтон как никто другой знал все коварные законы политтехнологии, с помощью которых видные политики и демагоги манят в свои ряды граждан. Он их предостерегает заранее: политик, сыгравший на чувствах нации, с легкостью может обратить «ситуацию на пользу своего собственного возвышения на руинах общественной свободы».
То, что творилось в России с начала и до самого конца 20ого века, можно трактовать по-разному. Но с тезисом о том, что «законно-избранное правительство» превратило партийный дух в дух народный и общегосударственный, согласятся все. От этого, главного инструмента тоталитарного режима, предостерегает свой народ Вашингтон: «партийный дух… в правительствах народного толка избранных правительствах … не следует поощрять». Пишет Гамильтон и об опасности превышения полномочий правительством – по его мнению именно с этого начинается «истинный деспотизм». А как свергать это вконец загнавшееся правительство? Ответ Джордж Вашингтон дает один – законным способом, путём введения поправок, предусмотренных Конституцией: «нельзя допускать изменений путем узурпации власти, поскольку, даже если в конкретном случае это будет служить благу, таким оружием обычно свергаются свободные правительства».
Предостерегает народ Америки Гамильтон и от излишне тёплых или холодных отношений не только со своим правительством, но и с другими, сторонними государствами. Если и развивать честные и дружественные отношения - то со всеми. «Государство, испытывающее по отношению к другому ставшую привычной ненависть или вошедшую в привычку симпатию, является в какой-то степени рабом», - пишет Гамильтон. – «Нация, движимая недоброй волей и негодованием, вопреки трезвым политическим расчетам иногда понуждает правительство к войне…»
В те времена такие вот манипуляции мнимыми симпатиями и реальными конфликтными отношениями становились причиной больших раздоров, а то и войн. Стоит ли говорить, что Вашингтон ни в коем случае не втянул бы свою страну в подобный бессмысленный конфликт, останься он ещё на президентском посту.
Тем не менее, уже к тому времени народ, вероятно, вдоволь наслушался от политиков вроде нашего Жириновского об опасности иностранной интервенции и мнимого влияния. В свете этого Гамильтон, рассуждая устами Вашингтона о вышеуказанной, вполне реальной опасности, вводит в речь Вашингтона такие словесные обороты, как «заклинаю верить мне, граждане» или «согласитесь, по другому быть сегодня просто не может». Предостерегая таким образом народ от влияния иностранных держав, президент определяет основополагающее «золотое правило поведения» в такой ситуации - «развитие наших торговых отношений с ними при минимально возможных политических связях». Опасность такого влияния исходит, естественно, от стран Старого Света, Европы и Ближнего Востока. «Следовательно, - рассуждает Гамильтон, - неразумно для нас связывать себя искусственными узами с заурядными превратностями ее политики или со столь же заурядными коллизиями ее дружественных либо враждебных отношений».
Таким образом, Вашингтон в своей речи определяет Америку как «страну с особым положением». «Так почему же не воспользоваться преимуществами такого особого положения?», - вопрошает Гамильтон. Следуя политике «каждый сами за себя», Вашингтон предлагает своему народу «воздержаться от постоянных союзов». Примечательно, но это определило политику США аж до сего дня. Нравится кому это или нет, но всему виной (по Гамильтону) – «врождённая гордость» американцев за свою державу.
Завершая речь Вашингтона и подводя ей итог, Гамильтон «не осмеливаясь надеяться на то, что они произведут желаемое мной сильное и неизгладимое впечатление», тем не менее, полагается на то, что «они смогут смягчить ярость партийного духа, предостеречь от вреда зарубежных интриг, защитить от фальшивого патриотизма». Для себя сию надежду на лучшую жизнь Вашингтон (Гамильтон) считает «достойной наградой за озабоченность вашим благополучием, которой мои советы и были продиктованы».
Заключение
Нельзя не сказать о значении Гамильтона для дальнейшего развития США. Его взгляды превратились в сложившуюся концепцию. Во внешней политике это гамильтонианство, основанное на концепции баланса сил. Что же касается принципов функционирования США как государства, то можно сказать, что курс исторического развития, которым США пошли в конце 19 века, и идут с некоторыми изменениями до сих пор – это курс Гамильтона. США – мощное в военном, экономическом и политическом отношении государство. Его финансовая система – основа экономики. Президент США наделен обширными полномочиями. Все это хотел видеть Гамильтон, основы всего этого он закладывал. Прагматичная и властная финансовая элита – реальность сегодняшнего дня, и в этом тоже выполняются желания Гамильтона. Можно с уверенностью сказать, что он – архитектор могущества Соединенных Штатов, далеко не единственный, но один из главных его творцов.
Итак, изучив и проанализировав личность Александра Гамильтона, становится ясно, что он играл очень большую роль в деле американской революции. Мы изучили тексты его речей, в частности, проанализировав «Прощальное послание» Вашингтона, и пришли к выводу, что Гамильтону были чужды многие идеалы «свободной республики», поскольку он знал, что демократия, будучи в своём зените развития, неминуемо превращается в охлократию – власть толпы. Всё это говорит о высокой научной новизне результатов проведённого нами исследования. Естественно, работа потеряла бы всякую актуальность, если бы нами не была затронута «закулисная» работа политика – то, как он косвенно влиял на политику США.
Говоря о практической значимости исследования, стоит подчеркнуть, что проведённый нами анализ речи Джорджа Вашингтона, написанный Александром, поможет любому журналисту или политику, работающему с информацией: по проведённому выше исследованию он сможет составить своё представление о роли Александра Гамильтона в истории штатов.
Интересно, к слову, а был ли Гамильтон врагом свободы? Свободы в понимании либералов и джефферсонианцев – да. Но он считал такую свободу хаосом и властью толпы, обуреваемой порочными страстями. Надо сказать, что его взгляд на способности масс к грамотному управлению страной достаточно реалистичен. Гамильтон, безусловно, преувеличивал важность опоры на алчность людей, поощряя тем самым порочный круг наживы и жадности. Его последователи, как он и призывал, ограничили власть народа властью элиты, но сделали это под прикрытием демагогических речей о свободе и демократии. Гамильтон же, считал демагогию ниже своего достоинства. Быть может, в этом была его политическая слабость, но и здесь он заложил основы функционирования властной системы США. Да, он был против народной свободы, но, к сожалению, далеко не весь народ честен и интеллигентен, далеко не все могут служить своей Родине и добиваться решения государственных задач, не заботясь лишь о собственной выгоде. Так что и здесь, мы можем всецело согласиться с Гамильтоном и признать его не врагом свободы, а другом порядка, да немного радикальным, но искренним и, главное, много сделавшим для этого самого порядка и для развития Соединенных Штатов Америки.