Глава 3. Семиотика больного тела. Заражение как аналог художественной суггестии

Подавляя чувства других тел, герой-повествователь описывает субъективные переживания. Благодаря постоянному наличию чувства страха и ужаса новеллы По получили образное название «рассказы ощущений». Для того, чтобы как можно нагляднее описать свои чувства, повествователь прибегает к многочисленным метафорам и сравнениям, которые можно разделить на несколько групп: «1) электрический ток, заряд, энергия; гальваническая батарея, 2) атмосфера, облако, испарения, 3) механизм». Так, в рассказе «Преждевременные похороны» герой-повествователь с помощью электрического удара осознает, что погребен заживо, переживая чувство страха и ужаса.¹

А в другой новелле По, «Колодец и маятник», процесс осознания героем ужаса происходит постепенно, по мере того, как он падает в обморок. Но после соприкосновения с «гальванической батареей» ужас овеществляется, переходит в описываемую реальность. Из внутреннего состояния ужас трансформируется в окружающую реальность только после применения внешней силы. Метафора «атмосферы» тела опирается на теорию об эмоциях, спровоцированных окружающей средой. С помощью таких метафор строится повествование в рассказе «Бес противоречия», где герой описывает ощущения, порождаемые близостью глубокого оврага. Стоя на краю пропасти, человек переживает целый спектр различных чувств: головокружение, страх, дурнота. Рассказчик сводит эти ощущения в одно облако, которое становится осязаемым. В то же время «получая форму и плотность (осязаемость), психофизические ощущения как бы отчуждаются от субъекта, представляются (опять же) загадочной, не объяснимой при помощи разума, но властной силой». Для того, что избежать рокового воздействия этого облака на человека необходимо прибегнуть к посторонней силе, не подверженной влиянию этого облака чувств. Метафора «механизма» позволяет сравнивать человеческое тело с доведенным до автоматизма техническим предметом. Например, в рассказе «Сердце-обличитель» телесный опыт опосредуется часовым механизмом. Метафора часового механизма описывает как движения героя-повествователя, так и тело старика. Даже звуки, которые слышит герой рассказа, подчиняются четко заданному ритму: «Тогда-то мне и послышался какой-то тихий, неясный, торопливо частящий звук, словно тикают часы, укутанные в вату... То стучало сердце старика... Оно стучало все раскатистей, говорю вам, что ни миг, все громче!».

¹ – в научной традиции конца XVIII начала XIX вв. использовали электрическую энергию для исследования особенностей нервной системы человека.

Как по часам, наступает и смерть старика. Уподоблению часам подвергается и герой-убийца. Меткая рука героя сравнивается с отлаженной стрелкой часов. Однако часовой механизм сбивается во время полицейского допроса, и герой сознается в своем преступлении. Звук тиканья доводит героя до безумия: «Я зачастил еще быстрее, еще речистей, но потикивание неумолимо нарастало. Я вскочил, понес какую-то чепуху, я уже почти кричал, бешено жестикулируя, - а оно все сильней». Даже жизнь человека может сравниваться с действием механизма. Например, в рассказе «Преждевременные похороны» на примере каталепсии, По описывает болезнь, как короткое замыкание в работе механизма. Со временем «магические рычажки и чудесные колесики снова заводятся».

Все три метафоры (электрический удар, облако, механизм) выполняют общую функцию: смещение эмоций из области внутреннего в область общественного. Ощущения ужаса, шока или страха уходит из-под контроля субъекта и берет власть над тем, кто их породил. Результат взаимодействия с этими чувствами непредсказуем: он сводит с ума («Сердце-обличитель») или толкает на погибель («Бес противоречия»).

Другой эффект производит смещение телесного в область неизведанных и туманных ощущений в результате гипноза, опиума или болезни. С одной стороны, герои «Лигейи», «Овального портрета» или «Повести скалистых гор» погружаются в неизведанное, а их чувства становятся более глубокими. Но в данном случае нельзя с точностью определить, где заканчивается реальность и начинается вымысел. «Ни курильщик опиума, ни больной не способен отстраниться от охватившего его состояния, объективно оценить собственные ощущения, ни тем более их контролировать». Неопределенность ощущений, вызванных нездоровым состоянием тел, обусловлена невозможностью описать саму болезнь. «… Болезнь в рассказах По имеет не столько клинический, сколько метафизический или сакральный характер - непостижимый, загадочный и всевластный». Ни в «Падении дом Ашеров», ни в «Лигейе» болезнь героев не называется. Все, что так или иначе позволяет определить чем больны героини – симптомы и признаки болезни - так туманны, что отсылают читателя сразу к нескольким болезням. В то время как во многих рассказах По болезнь обладает признаки физического недомогания, в рассказе «Маска красной смерти» болезнь становится абсолютным воплощением зла. Признаки этой болезни говорят одновременно и о чуме, и о холере. Но общая картина не дает однозначного ответа. Опуская элемент болезни как физического недуга, болезненное состояние тела становится бессознательной проекцией внутренних переживаний и эмоций героя на его тело, а само повествование становится описанием процесса умирания тела, или «притчей о смерти».